МОИ ЖЕНЩИНЫ. Август. 1961. Лето взросления.
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
(Иллюстрации: сайт "Все девушки "Плейбой" с 1953 по 2010 годы").
На границе лета и начала осени 1961 года выдалось несколько очень солнечных и жарких деньков.
Молодёжь города спешила насладиться теплом уходящего солнца. Все последние дни каникул ребята и девчонки проводили на городском пляже на берегу нашего необъятного водохранилища.
Здесь на привезённом издалека чистом песке широкого пляжа располагались кучками, парами и в одиночку мужчины, женщины, парни и девушки, ребята, девчонки и малышня.
От лодочной станции далеко в воду уходил широкий дощатый помост, устроенный на сваях из труб.
Из воды на этот помост можно было подняться по металлическим лесенкам с перилами.
С этого помоста было удобно прыгать солдатиком в неглубокую воду, играть «в жопку к стенке» или сбрасывать зазевавшихся ребят и девчонок в воду.
Обычно это делалось после проигрыша в карточной игре.
Проигравшего торжественно с воплями и хохотом брали за руки и ноги, волокли по помосту как можно дальше и на счёт «три» кидали в воду.
По выходным на пляже собиралось очень много народу.
Мы, школьники разных возрастов и почти взрослые ребята, купались и ходили на пляж до самого тёплого последнего дня лета.
Конечно, мой брат тайком брал с собой на пляж наш семейный бинокль…
Бинокль уже не так хорошо показывал окружающий мир. Один из его окуляров сбился и изображение немного кособочило, но это не мешало нам по очереди тайком подсматривать за купающимися и загорающими девушками.
Взрослые ребята нашей компании подглядывали в бинокль почти открыто, а мы, пацаны, это делали украдкой, лёжа за спинами наших братьев и друзей.
Когда кто-либо из ребят видел что-то сногсшибательное, он восклицал: «О, ё моё! Вот это фемина!».
Я не знал, что означает слово «фемина», но догадывался, что это какая-то женщина с пышными формами.
Смотреть на тёток с большими титьками, складками на боках, отвислыми животами и курчавыми причёсками мне не хотелось.
Мне нравилось наблюдать в бинокль, как плывут те, кто умел это делать.
Как плавно и мощно гребли руки пловцов, как работала спина, как они ныряли и выныривали.
Мне нравилось смотреть на смешную возню малышей в песке, на их игру с набегавшей мелкой волной, на то, как они смотрят и играют друг с другом.
Мне нравилось смотреть, как прячутся утки в камышах на берегу небольшого острова, в центре которого стояла большая опора линии электропередач.
Мне нравилось смотреть на стремительный полёт чаек и их пикирование в воду за рыбкой.
Ребята постарше выискивали в бинокль знакомых и незнакомых девушек, подробно разглядывали их тела, фигуры и лица, обсуждали их, шутили и смеялись.
Всё время звучали слова типа «я бы сейчас ей…» или «я бы с ней сейчас…»…
Что бы ребята делали с девушками, было неясно, но они храбро строили разные планы, подначивали друг друга и даже играли в карты «на знакомство».
Проигравший должен был пойти и познакомиться с той девушкой, которую ему укажет победитель.
Все ребята с интересом и напряжением следили за тем, как проигравший идёт по песку пляжа, как подходит, как здоровается, как пытается что-то говорить, объяснить, а потом с позором бредёт обратно.
Как правило, девушки таких ребят прогоняли…
Я тоже иногда посматривал на взрослых девушек и женщин.
Иногда среди них попадались похожие на мою фею красоты и страсти.
У них тоже были красивые причёски, упругие плечи, круглые груди и попки, стройные ноги, но ни одна из них не могла сравниться с феей моих снов и грёз.
Я слушал разговоры брата и его друзей, старших ребят, иногда усмехался или смеялся на их шутки, но чаще всего думал, что они ничего не понимают в красоте и страсти…
Однажды мы немного задержались на пляже позже обычного времени. Народ с пляжа постепенно стал расходиться.
На остановке городского автобуса скопилось много людей, поэтому мы не спешили и лениво поглядывали на всё вокруг, лёжа на нашем обычном месте.
Бинокль всем уже надоел и никто уже не вырывал его из рук друг друга. Я взял бинокль и стал смотреть на всё подряд.
Сначала я увидел плотину водохранилища, на крутых боках которой было написано грозное «Купаться и ловить рыбу запрещено!».
Только одни чайки также лениво планировали и пикировали к воде, ловя мелких уклеек.
На далёком противоположном берегу водохранилища также собирались люди.
Они собирали подстилки, вещи, одевали детей, одевались сами. Эти люди были так далеко, что даже в бинокль они смотрелись, как букашки.
Потом я посмотрел на игру солнечных зайчиков, которые играли в лучах уходящего вечернего солнца.
На помосте пирса задумчиво стоял какой-то мужчина и смотрел в глубину.
Мне надоело смотреть, как он неподвижно смотрит в воду, и я заскользил биноклем вправо, к зарослям острова.
Вдруг в круглом окне бинокля что-то мелькнуло среди листвы и веток прибрежных кустов озера.
Моё сердце вздрогнуло и гулко забилось. В голове зашумело, и я мгновенно напрягся…
Сдерживая дыхание, я медленно сдвинул окуляр немного влево и вдруг совершенно отчётливо, как будто рядом увидел её – мою Фею красоты и страсти…
Фея сидела на своих пяточках, поджав под себя ноги.
На пляжной подстилке вокруг неё стояли термос с крышкой, сумка с едой и лежали разбросанные её вещи.
Рядом, видимо, горел костерок, потому что около феи курился лёгкий дымок.
Фея только что вышла из воды и вся была в капельках, как в росе. Они сверкали на её коже, как мелкие брильянты или жемчужины. Капельки покрывали её всю, потому что моя фея красоты и страсти была полностью голая…
Фея сидела правым боком ко мне. Я очень чётко, резко и отчётливо видел её открытое лицо, загорелые плечи, гибкий изгиб спины, большую светлую округлость попки, напряженную поверхность бедра и колена, вытянутую ступню и пяточку.
Её правая рука была вытянута вперёд и вниз так, что прикрывала большую грудь, похожую на грушу.
Другой рукой фея держала длинную палочку, которой, видимо, что-то поправляла в костерке. Эта рука ладонью также прикрывала другую грудь. Я не смог увидеть её вершинку.
Фея сидела так, что её лицо, плечи бока, руки, бёдра и груди были ярко освещены вечерним солнцем.
Это освещение давало чёткие тени, которые тонко очерчивали тёмным контуром её фигуру. При этом лицо её было полностью освещено так, что оно само светилось. Тем более, что фея счастливо улыбалась.
Возможно, моя фея смеялась чему-то или кому-то…
Мне очень хотелось узнать, с кем она там находится на острове, но я боялся вздохнуть и пошевелиться. Мне казалось, что если я хоть капельку отвлекусь, то она исчезнет…
В какое-то мгновение фея красоты и страсти вдруг посмотрела прямо мне в глаза.
Она совершенно отчётливо посмотрела на меня так, будто узнала, будто знала, что я сейчас смотрю на неё во все глаза с другого берега в бинокль.
Я увидел, как разгладился её влажный выпуклый лоб, как разлетелись вместе с открытой улыбкой её брови-крылья, как распахнулись её ясные глаза, как жемчужно блеснули её зубки в обрамлении ярко алых губ.
Моя Фея красоты и страсти смотрела на меня, не отрывая взгляда, и мне стало совсем не по себе.
Сердце гулко забилось, как паровая машина, тело напряглось, руки, плечи и колени, на которых я стоял, заныли…
«Не может быть, чтобы она видела, как я смотрю на неё в бинокль» - сказал я сам себе.
Фея продолжала улыбаться. Она смотрела прямо мне в окуляры бинокля!
Я не выдержал её взгляда.
Дрожа и чуть не падая от нахлынувшей усталости, судорожно вдыхая воздух, я выпустил бинокль из рук и повалился на пляжное одеяло.
Ребята уже собирались домой и мой брат несколько раз, оказывается, меня окликал…
Стараясь не смотреть в сторону острова, я тоже стал одеваться, собирать свои вещи в сумку, упаковывать бинокль.
Брат подозрительно спросил, что я увидел на острове…
Он отобрал у меня бинокль, посмотрел в него на остров, пожал плечами и отдал бинокль мне.
Честь и обязанность носить бинокль принадлежала мне, иначе он и его друзья не взяли бы меня с собой на пляж…
Мы шли домой и время от времени брат допытывался у меня, что я видел на острове.
Он не верил ни одному слову из моего сбивчивого рассказа, а мне не хотелось рассказывать о моей Фее красоты и страсти.
Она была моей тайной…
Я внутренне усмехался и радовался, что сегодня она, наконец-то, явилась ко мне, как старая знакомая, как мой друг и товарищ.
Она дала себя увидеть и дала мне знак, что тоже со мной купалась и нежилась в лучах уходящего летнего солнца…
Сейчас я был счастлив…