Она упала лицом вниз – прямо на ледяной корж, панцирем сковавший мерзлую землю. На грязный спрессованный снег мелко брызнуло красным – Лиза рассекла губу. Во рту сразу же почувствовался соленый вкус крови, а передние зубы неприятно заныли. Вместо того чтобы сразу вскочить и остановить кровь хотя бы платком, Лиза лишь поднялась на колени да так и осталась сидеть. Совсем недалеко, по почти пустынной улице, мимо проходили люди, но всё как-то мимо - никто не подошел, не подал руки, не помог встать: уж очень странно выглядела девушка с окровавленным ртом, молча сидящая прямо на холодном снегу.
В стороне от Лизы пробегала большая рыжая собака. О чем она подумала, увидев человека на льду, одному Богу известно. Пес подбежал к сидящей, сначала шумно понюхал капли крови на снегу, лизнул их и неожиданно улегся рядом, прислонившись лохматым боком к ноге девушки. Лиза без всякого страха провела рукой по голове пса, потрепала за ухо:
- Что, братишка, тебе тоже холодно? Знаю... – она обернулась по сторонам, как бы осматривая незнакомую местность, – Знаешь, мне скоро надо будет идти – так что извини: долго я тебя не согрею.
Лиза подняла голову, засмотрелась на дорожный знак пешеходного перехода, вздохнула и снова обратилась к собаке, кивнув вверх:
- Видишь, какое вранье. Сплошное вранье. Человек один идет по переходу. Человек никогда не бывает один. Вон ты ко мне пришла, собака, и это значит, что я не одна.
Пес покосился темными глазами на девушку и прикрыл веки.
- Вон смотри, - продолжила Лиза, - он идет только по белым полоскам и не наступает на черные. Разве это правда? Еще как наступает…
День не задался с утра.
Сначала Лизка банально проспала, потом оказалось, что есть только холодная вода, и поэтому пришлось ее греть и плескаться в тазу. Дальше – больше: маршрутка, повиляв Лизе замызганным задом, скрылась за поворотом, пришлось топтаться на морозе двадцать пять минут, дожидаясь следующую. Ну, а на работе ее, опоздавшую на полчаса, с порога огорошили тем, что с сегодняшнего дня ее переводят в другой отдел в подчинение к визгливой Петровне, которая славилась тем, что выслуживаясь перед директором, топила всех и вся, чтобы отличиться и получить внеочередную премию. Весь день ушел на разрыв между выполнением непосредственных обязанностей и перетаскиванием собственных вещей из одного кабинета в другой. При этом Лиза умудрилась дважды рассыпать настольный органайзер со всякой офисной мелкой канцелярией на полу – сначала в старом кабинете, а потом еще и в новом. Вечером, после окончания рабочего дня, уже не имея никаких ни физических, ни моральных сил, она позвонила своему Сереже в надежде, что тот ее хоть встретит и отвезет домой на машине. Телефон Сережи отвечал только мелодией из «Крестного отца» вместо гнусавых гудков и отказывался выдавать живой и такой родной человеческий голос. Выдохнув и собравшись с силами, Лиза набрала мамин телефонный номер, но… В ответ услышала отца.
- Доча, это папа. Мама в больнице. Обострение гастрита. Я здесь, с ней. Мама не может говорить – она под капельницей. Приезжать не надо – я все лекарства уже купил.
- Папа, - выдохнула Лиза, - я сейчас приеду.
- Не стоит, доча. Пока ты доберешься сюда (мы в областной), мама после капельницы будет спать. Поезжай домой, девочка.
Лиза не стала перечить отцу: она знала, что если отец называет ее «девочкой», то это значит, что он сконцентрирован и очень точен в своих действиях. На отца – полковника в отставке - можно было положиться: если папа рядом с мамой – все будет хорошо.
«Да-а-а, не твой сегодня день, Турецкий» - вслух произнесла она сама себе фразу из любимого сериала, теперь стопроцентно осознавая ее смысл.
Собака, уже слегка согревшись возле человека, сонно заворчала и стала прятать нос в лапы. Лиза встала на ноги, отряхнулась – пес открыл глаза и с каким-то человеческим недоумением посмотрел на нее: мол, куда собралась, ведь все так хорошо было.
- Прости, мне пора, - девушка еще раз погладила пса по рыжей макушке.
Достала из сумочки бумажные салфетки и стала наощупь вытирать уже начавшую запекаться кровь на губах. В кармане задребезжал телефон:
- Лизка, извини, я был на переговорах: к нам подрядчики приехали из Польши, я никак не мог ответить тебе, - раздался взволнованный голос Сережи. – Я уже выехал к тебе. Где ты?
- Сереж, я уже почти дома. Приезжай ко мне, а? У меня был такой дурацкий день. И мама в больнице.
- Все-все, лечу, моя хорошая. – Сережа дал отбой.
Лиза взглянула на собаку – та тоже уже встала на ноги и смотрела на нее, будто ожидая какой-то команды.
- Пока-пока? – спросила собаку девушка и подмигнула ей.
Пешеходный переход был пуст, в бликах далекого света немного поблескивал знак с идущим по «зебре» человеком. Лиза ступила с заледенелого тротуара на полоски раскатанного перехода. Собака потянулась и пошла за человеком через дорогу.
- Смотри, я же тебе говорила: человек не может быть один – у меня сейчас есть ты, папа и Сережа. И еще полоски бывают не только черными.
Девушка старательно становилась на белую полосу и переступала ногой на точно такую следующую…