Часть 1. Разрешение на смерть.
…Смерть, на самом-то деле, очень естественна. Неестественно было бы её отсутствие. Так почему нельзя представить общество, в котором смерть не является горем, а считается чем-то обыденным и неизбежным… Неизбежным и, из-за этого, очень прибыльным. Да, именно прибыльным, мой мальчик. В том мире смерть будет стоить денег. Если человек умрёт сам, эти деньги будут выплачивать его родственники, если же он погибнет от руки другого человека – придётся выплачивать убийце… У каждого человека с рождения будет особый счёт, связанный с чипом, вживлённым в тело человека, на который этот человек или другие смогут класть деньги, и со смертью этого человека со счёта будет списываться определённая сумма… Не думаю, мой мальчик, что для каждого человека это будет одинаковая сумма. Мужчины и женщины, взрослые и дети, военные и штатские, многодетные и сироты, разумеется, будут платить по-разному. Сложней всего в этом мире будет, наверно, врачам реаниматологам. Санитары скорой помощи или хирурги будут получать гораздо больше, чем остальные, мой мальчик. Ведь это будет самая рискованная и бьющая по карману профессия…
А, может, в этом мире люди будут желать смерти? Поэтому и введут на смерть такой высокий налог?..
Я не умею рассказывать плохие сказки, мальчик. Ведь у меня только два зонта – для счастливых снов и для сна без сновидений, но никогда не было зонта для плохих снов. Чем тебе плохи счастливые сны? Да, я помню. Ты говоришь, что хочешь понять жизнь, и не можешь сделать этого наяву. Я тебя понимаю. Тогда слушай. В сегодняшнем сне ты будешь девушкой из этого странного мира. Хочешь я тебе опишу тебя? Ты молода, тебе всего 22. Наверно, красива, но у тебя нет поклонников. Близких родственников у тебя тоже нет, так, седьмая вода на киселе. Родители умерли, когда тебе было 19, и ты до сих пор за них расплачиваешься. Ах да, чуть не забыл. Ты умеешь гадать. Читать судьбу по руке, или по кофе… Люди ходят к тебе узнать, сколько ещё у них осталось времени мучиться в этом Мире.
Итак… Однажды утром ты проснулась и с тоской посмотрела в окно…
Глава 1.
Я проснулась и с тоской посмотрела в окно, благо спала на втором этаже старой двухэтажной кровати, и с моего места открывалась неплохая панорама. За окном было промозгло. Я поёжилась. Жить на чердаке было противно, особенно в ноябре. Но, увы, выбирать не приходилось. Мне оставалось всего шесть лет, а из долга родителей была выплачена всего четверть… Сегодня предстояло идти в очередную благотворительную организацию, выпрашивать, вымаливать, выбивать из них деньги на оплату долга… Ненавижу… Умерла бы сама, но, увы, тогда придется платить моим старым подругам, а я этого не хочу. Не хочу…
Я спустила ноги с кровати. Прыгать было метра полтора и, хотя я проделывала это упражнение каждый день, я до сих пор трусила перед каждым прыжком. Смерть, знаете ли, не шутка. Особенно в моём положении.
- А потом на свою любимую улочку, играть, - задумчиво сказала я самой себе. - Потом бродить по городу. Потом добрести до фонда, посмотреть, есть ли у них новые средства, хотя какое там… А там уже вечер. А если не вечер, то опять идти и играть, и ждать ночи, потому что после ночи наступит моя смена, и мне не надо будет думать, что делать, а нужно будет всего лишь топать на работу… А там люди, там кофе, там чужие судьбы… Там хоть не так видно, как всё пусто…
Комната ответила молчанием. Собственно, это жилище и не было комнатой. Это был старый чердак заброшенного дома на окраине. Кроме меня, этот дом облюбовала ещё одна девушка, моя сменщица и коллега. Только вот она работала на двух работах, попутно ещё успевая тусоваться в другой забегаловке. А я так не могла. Я не могла бы жить с мыслью, что всё моё время отнимает работа. Но при этом страдаю каждый свой выходной…
Я всё-таки решилась и спрыгнула. Нижний этаж был завален Катиными вещами вперемежку с её сумкой и нотами. Она давно уже пыталась научиться играть на гитаре, но никогда не находила для этого времени. Да и, по-моему, она и не появлялась последнюю неделю дома. Чёрт, как же хочется чего-нибудь пожевать… Так, подойти к тумбочке, открыть её и заглянуть внутрь.
- И что же у нас сегодня на перекус? Кого я буду сейчас есть?
Мне ответили молчанием пачка печенья и банка шпрот. Стащив и то, и другое, я пошла в столу, положить продукты, освободить руки для поиска ножика, а заодно и посмотреть на время. Надо же. Ещё полтора часа до выхода на работу.
- Что-то ты, дорогая, - сказала я задумчиво, - давно ничего не рисовала. Ты хочешь рисовать? Можешь не отвечать, не хочешь. Зато, по-моему, страстно хочешь сделать вид, что ты поэт. Начав, например: «Жила-была девушка, сама не зная, зачем… Она по утрам забывала… забывала…» Так, стоп, бери тетрадь, кто же так стихи пишет? Хотя понятное дело кто. Я! – и я истерически рассмеялась. Потом пошла к кровати, с надеждой найти на ней в Катиной куче чистый листок и ручку, напевая под нос: «вот сейчас я тебя, ручка, найду-у… Жила была деву-у-шка…»
***
А на работу я таки опоздала. Вбежала в служебку через десять минут после официального начала моего здесь присутствия. Макс, ответственный смены, что-то недовольно пробурчал и выдал мне фирменный передник.
- Чего, Макс?
- Там женщина. Лет тридцать пять, богата. Хочет, чтоб ты ей погадала.
- Врёшь!
- С чего это? – обиделся Макс.
- Тридцатипятилетняя богачка? Непривычно… Ну да ладно. На чём-то хоть? – спросила я, стаскивая с головы шапку.
- На кофе. Заодно заказывает тебе. В курящем зале за пятым столиком, - выдав эту ценную информацию, Макс развернулся в сторону кухни.
- Спасибо! – крикнула я ему вслед.
Это была Максова идея – в меню кофейни сделать ссылку: «предоставляем гадательные услуги». Кроме меня, в этом кафе умели гадать ещё четверо, но гадающих на кофе было всего двое – на каждую смену по одному, соответственно. Вторым был Филипп – эффектно мулатный и таинственный, а ещё жутко нравящийся клиенткам. Но сегодня эго не было, поэтому узнавать всю подноготную этой барышни пришлось мне. Она оказалась сорокатрёхлетней, но зато очень эффектной. Не удивительно, что Макс ошибся.
- …Недавно – большая трата денег, такое ощущение что подарок… Буква А… возможно, с этой буквы начинается его имя… я права?
Она покровительственно кивнула.
- Дальше?
- Дальше, и причём достаточно скоро – дорога… Не маленькая дорога, только вот больно… торопливая, что-ли… Такое ощущение, что вы за чем-то гонитесь, но при этом не видно никакого события, или предмета, или человека, за кем или чем… Очень много людей встретите по дороге. А в конце дороги… - я задумчиво замолчала.
- И что же в конце? – вальяжно-заинтересованно (эх, мне бы так!) спросила она.
- Такое ощущение… Такое ощущение, что вы едете умирать…
Она полезла сумку и достала тысячу. Я отрицательно замотала головой.
- Это много, вы чего?...
- Достаточно, - она покровительственно улыбнулась. – Мне понравилось. По крайней мере, ты мне сказала то, что я сама планировала. Значит, спланировано всё удачно. Хочешь расскажу?
Осторожность с любопытством дрались совсем недолго, и у осторожности явно с самого начало было никаких шансов. Я кивнула и поднесла кружку с кофе к губам. Боже, какая это гадость, когда остыл! Главное – не показаться настолько заинтересованной… Но, похоже, эта женщина видела меня насквозь.
- Не делай вид, что тебе неинтересно, гадалка, - сказала она иронично. – Действительно, многое из того, что ты мне прочитала, было. И ссора с мужем, и бокал, и старый друг на пути… Подарок человеку на букву А – это оплата моему племяннику разрешения на смерть. А теперь я собралась поездить, ища место для своей, - она элегантно затянулась, - смерти.
Я поперхнулась кофе.
- Чего, гадалка?
Я замотала головой, пытаясь прокашляться. Потом собралась с мыслями и выпалила:
- Вы только объясните мне… Вы очень богаты и, судя по вам, оно вам не вчера досталось… То есть, вы могли чуть ли не лет в пятнадцать оплатить эту долбанную страховку и спокойно умереть уже тогда… Многие из тех, кого я видела доживших до пожилого возраста и старости, были те, кому катастрофически не хватало денег на оплату смерти, и они не хотели класть этот груз на плечи родственникам. Уже давно все твердят, что за гранью гораздо, гораздо лучше! И что здесь мы находимся как раз для того, чтоб смогли дойти туда, и… - я задохнулась от избытка эмоций.
Она выслушала меня, покровительственно улыбаясь.
- А тебе никогда не казалось, что и здесь неплохо?
Я снова поперхнулась кофе, и начала спешно искать аргументы в свою пользу. Собственно, аргументов было два: «Говорят, там хорошо» и «Мне тут плохо». Но оба эти аргумента
разбивались об её насмешливый взгляд.
- Н-но…
Она наклонилась и посмотрела мне в глаза.
– А кто говорит, что там, за гранью, хорошо? Там только перерождение, и всё… Гуру и политики… посмотри на них всех. Они все богаты, и как-то не стремятся умирать. Они говорят, что стараются для нашего блага… ха! Им просто нравиться жить, зная, что не надо тратить всё своё существование на добычу денег для разрешения… Те, кто достаточно богат и до сих пор не умер, подвергаются насмешкам или помещаются в сумасшедший дом… И только ОЧЕНЬ богатые – вроде меня – могут откупиться от этого. Да и не принято это – светиться богатством, если не хочешь, чтоб тебя напичкали всякой дрянью… - она снова затянулась, успокаивая этот свой порыв. Потом почти бесстрастно посмотрела мне в глаза, - спасибо, гадалка. Иди, тебя наверняка ждут.
Я кивнула и отрешенно побрела в сторону стойки, чувствуя на себе насмешливый взгляд этой клиентки. Так, всё, хватит!
***
Не пойму, не пойму, не пойму…
Тупо смотрю в чашку с кофе. Моя смена уже почти заканчивается, и, хотя и клиентом даже больше, чем обычно, добрый Макс, видя мою подавленность, отпустил меня и даже разрешил посидеть в кофейне и выпить на дорогу чашку кофе. Очень мило с его стороны. На улице ветер. Наверняка, когда я выйду, то продую себе шею. Хотя можно и сходить купить шарф. Здоровье ценнее взноса на Счёт мамы.
Сую руку в карман в поисках телефона и тут натыкаюсь на сложенный листок бумаги. Ах, ну да. Моё идиотское вдохновение. Даже любопытно, что же я там понаписала.
Жила была девушка с жизнью, похожей на бред.
Она по утрам забывала, сколько ей ныне лет,
Но помнила, что умрет она в двадцать четыре,
А может быть – в тридцать один.
И разлетался мир
От стука шагов по квартире.
Жила была девушка – так говорили ей,
Но на веру не принять ей этих речей,
Ведь помнила, что умрет она в двадцать четыре,
Если даже не раньше.
Слишком уж много фальши
В этом безумном мире.
Я вздохнула, свернула лист назад и положила его в карман. Потом посмотрела на свою ладонь. Уже почти наизусть выученное расщепление линии Жизни в двух местах. Либо сильное потрясение, изменящее жизнь, либо смерть… Я снова вздохнула. Видимо, вот и оно. Здравствуй, потрясение. А стих получился не очень… Незаконченным. И даже не в том проблема, как зарифмовать идею, а даже – где её найти, эту самую идею для завершения…
- Погадаешь?
Я подняла глаза. Напротив меня сидел молодой человек со слегка аристократичной, но при этом в чём-то небрежно-неряшливой внешностью. Мда. Везёт мне на колоритных персонажей.
- А на чём?
- А давай на картах.
- А давай, - скорее по инерции согласилась я и полезла в сумочку. – На что тебе?
- На то, что будет в самое ближайшее время… Да и на то, что происходит сейчас, - он слегка истерически рассмеялся. – Может хоть карты мне это объяснят.
- То есть тебе для понимания ситуации. Хорошо. Только дай тогда другую колоду найду, а то я ей редко пользуюсь… вот, нашла.
Я достала руку из сумочки. Парень заинтересованно посмотрел на карты.
- Первый раз вижу, чтоб гадали на обычной игральной колоде…
- Знаю, - я слегка самодовольно улыбнулась. – Но она не совсем обычная. Не повезло бедным, наверно планирующим стать игральными картам… - я немного нервно рассмеялась, тасуя в руках карты. Потом прислушалась к себе и кивнула, - начинаем?
- Давай… Сдвигать надо?
- Можно сдвинуть. Можешь впринципе сам перетасовать, если хочешь…
- Не хочу, - парень улыбнулся и сдвинул колоду. Я пожала плечами и начала выкладывать карты крестом рубашками вниз. Затем перевернула центральную.
- Значит, слушай. Это карта, обозначающая тебя. Шестёрка бубей, она же Надежда. То есть у тебя буквально недавно исполнилась какая-то мечта… - я начала по очереди переворачивать остальные карты. – Это то, что было в прошлом. Сначала девятка треф и семь бубей. Обман и Думы. Можно расшифровать, что у тебя была очень бестолковая жизнь, в которой ты редко был в ком или в чём уверен… Затем дама пик…
- Это, как я понимаю, совсем плохо, - парень усмехнулся. – Впрочем, её вполне можно назвать Пиковой Дамой. Колоритная.
- Да нет… - я смущённо улыбнулась. – Карта хорошая. Подарок называется. А особенно учитывая то, что тебя карты решили обозвать Надеждой, подозреваю, что кто-то исполнил твою мечту, причём неожиданно для тебя… Теперь, что тебе следует и не следует делать в данной ситуации. Восемь и дама бубей… везёт тебе на них, однако!
- А это плохо? – уточнил мой собеседник.
- Да нет… Так, слушай дальше. Тебе надо всё обдумать и сделать правильный выбор, но при этом не быть слишком доверчивым и не ссориться с окружающими…
- И это ты из двух карт вывела?
- Нет, из четырёх. Вот ещё вот эти две снизу. А теперь, как, скорее всего, ситуация разовьётся дальше… - я перевернула ещё одну карту. – Валет червей, она же сердце. Любовь или тёплая дружба, причём скоро. Затем… десятка пик, она же путешествие…
- Ну да, я сейчас врядли на одном месте усижу. А последняя какая?
Я перевернула последнюю карту и нервно рассмеялась.
- Джокер? Это, типа, значит, что карты отказываются мне говорить, что со мной в поездке случиться?
- Почти, - я попыталась успокоиться. – Но всё наверное будет хорошо, по крайней мере весело. В той гадательной системе, из которой я брала значения, не было джокеров. Но мне без них гадать было сложнее. Поэтому я в эту колоду добавила ещё две карты – красного и чёрного джокера. Как я их зарядила, это что-то вроде Шута и Башни из Таро… ты ведь понимаешь?
- Ну да… - парень улыбнулся. – Спасибо. Правда, я всё равно не понял, что со мной произошло… ну да ладно. Ты мне это врядли объяснишь, - с этими словами он протянул мне две сотни и спросил, - ведь хватит же?
- Да, конечно.
Мой собеседник кивнул – не сколько мне, сколько своим мыслям, – встал из-за столика и пошел в сторону выхода. Я вздохнула. Потом подумала, попросила пробегающую мимо Маринку ещё «чашку чего-то кофейного и чего-нибудь сладенького» и попыталась расслабиться. Выходило, по-правде говоря, хреново.
***
Когда я добрела до дома, Катя, к моему удивлению, была там. Валялась на своём этаже кровати и грызла бутерброд, попутно читая какую-то распечатку и слушая музыку. На мой приход она отреагировала кивком, чуть более низким, чем её покачивание головой в такт музыке, и криком «будешь питаться, я с тебя процент возьму!», когда я направилась в сторону того угла чердака, который у нас гордо именовался «кухней». Я пожала плечами и полезла в пакет с продуктами, стоящий на тумбочке. К моменту дорезания сыра на последний бутерброд Катька соблаговолила выбраться из своего угла и расстаться с наушниками. Чмокнув меня в щёку, она одновременно с этим утащила один из бутербродов с тарелки, а на мой укоризненный взгляд показала язык и забралась с ногами на невысоко торчащую балку. Я захотела обидеться, но улыбнулась. Обижаться на неё было невозможно, разве что как на младшую сестрёнку. Ведь со стороны и не скажешь, что она старше лет на пять.
- Чего новенького, Лен?
- Новенького? Да как-то всё старенько… Разве что сегодня клиентка забавная попалась. Сорокатрёхлетняя богачка, представляешь?
В глубине души я надеялась, что Катя присвистнет и скажет что-нибудь в духе «мда, я вижу, тебе совсем скучно, раз подобное придумываешь», но она пожала плечами и глубокомысленно заметила:
- Ну, нравиться жить человеку, ну и что?
Я подавилась бутербродом.
- Вы что, сговорились, что-ли? Организовалась тайная секта любителей жизни, и мне об этом случайно не сообщили?
Катя снова пожала плечами.
- Лен… Как ты думаешь, сколько мне ещё осталось положить на Счёт?
Я задумалась.
- Ну, судя по тому, что ты об этом спрашиваешь, не больше четверти…
Она усмехнулась.
- Шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть рублей… красивая сумма, не правда ли? – спросила она весело.
У меня в горле образовался комок.
- Ты что… скоро уйдёшь?
Лена спустилась с балки и подошла ко мне.
- Глупенькая, - сказала она, обнимая меня и утыкаясь на несколько секунд ко мне в плечо. – Мне пока что жить нравиться. Да и ты одна совсем загнёшься от тоски, разве что я тебе парня найду, и он за тобой следить будет… Я ещё не скоро умру, - она весело улыбнулась. – По крайней мере, теперь я свободна от зарабатывания на Разрешение, и могу немножко потворить глупостей. И умру уже, когда захочу, не загруживая себя мыслями вроде «а как же те они, что останутся выплачивать за меня». Кстати, - она отстранилась на шаг и весело посмотрела на меня, опять превращаясь манерой поведения в младшую сестрёнку, - послушаешь, что я успела выучить на гитаре?
Глава 2.
Боги, если б кто-нибудь мне пару дней назад сказал, что я буду абсолютно счастлива… я не то чтоб не поверила, я бы рассмеялась этому человеку в лицо, если бы смогла смеяться через ту тоску. Но это факт. Мне хотелось жить.
А всё началось с того, что Катя мне внезапно заявила:
- Да, кстати… я ушла с обеих работ. Мне ведь теперь не надо… Зато устроилась работать в альманах. Раз в полгода они печатают триста страниц стихов и ещё пару колонок вступительного слова. Так что теперь моя задача – искать новые стихи. Если что, могу и тебя пропихнуть… Но не в этом суть. Завтра я веду тебя знакомить с компанией, с которой я недавно спелась. Думаю, тебе понравиться. А то ты уже слишком давно просто общалась с людьми. Даже наверно, как нужно беседу поддерживать, забыла…
- Неправда, - обиженно возразила я. – Без поддержания беседы любое гадание сходит на нет…
- Не возражать! – она щелкнула меня по носу и быстро отскочила в противоположный угол чердака. – Если я сказала, что забыла, значит забыла… ну да ладно, - она подошла ко мне сзади и обняла. – Но ты ведь пойдёшь?...
А потом… Не помню, где нас носило и что мы орали. Кажется, мы поспорили, кто быстрее доедет до ближайшего городка, где у половины были квартиры или хотя бы съемные углы… три сотни километров, спьяну, поздним ночером, автостопом… Но зато я была абсолютно счастлива. И проснулась я счастливой, хоть и с гудящей головой на чужой квартире…
А потом во мне включился счётчик. Я прикинула, сколько денег потеряю, не явившись на работу вовремя (что уже было невозможно), сколько эта компания потратила вчера (и ведь скидывалась в общую кассу, за вчерашний день явно оставалось больше тысячи), сколько в конце-концов я вчера смогла бы наиграть…
- Да ты не грузись так. Катя сказала, что она оформила тебе отпуск, заранее договорившись с Максом - странно, что вы начальника называете по имени, – и что он согласился, а то ты слишком мрачная ходишь, даже для нашего способа восприятия мира…
Я повернулась. Источник голоса стоял в дверном проёме и ехидно улыбался, держа в руках чашку кофе. Причём держал её с каким-то неуловимым аристократизмом, так не вязавшимся с драными джинсами и накинутым прямо на голое тело затёртым анораком с чужого плеча…
- Не узнала, - с каким-то удовлетворением констатировал незнакомец. – Впрочем, я несильно удивлён. Тебе кофе сварить?
- Д-давай, - я потрясла головой, отгоняя остатки сна и мою внезапную амнезию. Безрезультатно. Осталось ждать, когда этот незнакомый знакомый принесёт мне кофе и срочно инспектировать память. Да нет, вроде бы я вчера не настолько забуянилась, чтоб забыть, к кому я приставала. Да и не приставала я!
- А как я тут оказалась? – крикнула я в дверной проём.
- Пришла с компанией, - донеслось с кухни. – Они начали о чём-то спорить, а ты попросту заснула, причём на моей кровати. Пришлось размещаться на гостевой, поскольку ты выглядела такой милой и невинной, что будить тебя рука не поднималась… Да, я скоро ухожу. Так что если ты ещё не всё сообразила, я оставлю тебя здесь. Можешь чувствовать себя как дома – по крайней мере, по Катькиным словам у вас дома ещё больший бардак, так что тебя это не сильно стеснит. Делать можешь всё, что хочешь, - на этих словах парень зашел в комнату, держа в руках чашку с кофе. которую поставил на полку в стоящем рядом книжном шкафу, убрав для этого несколько книг на подоконник, вещи с которого он просто скинул на пол. Я хмыкнула. Мда, до такого бардака я ещё действительно не доходила.
- Тебе порядок навести, пока я здесь буду? Да и на сколько ты уходишь?..
- На часа два-три, - парень улыбнулся. – Насчёт порядка не заморачивайся, а то ведь я совсем перестану ориентироваться в этом уже родном мне бардаке… Хотя на кухне можешь и похозяйничать, - он подмигнул. Я смущенно улыбнулась в ответ и вдруг вспомнила.
- Я тебе гадала. Вчера… нет, позавчера. Так?
- Ну наконец-то, - мой чудом вспомненный клиент улыбнулся. – Я уже подумал было, что придётся знакомиться с тобой заново. Впрочем, мы с тобой и так не познакомились, поэтому всё равно придётся. Михаил, - и он протянул руку. Я неуверенно её пожала и ответила:
- Лена.
Михаил улыбнулся и потрепал меня по голове другой рукой.
- Значит, Елена Прекрасная? Ладно, давай, просыпайся окончательно. Я сейчас что-нибудь более привычное окружающим натяну и пойду, - он развернулся и вышел из комнаты. Через время крикнул, - Катерина придет к вечеру. Обед где-то на кухне. Если надо, ноут тоже есть. Я пошел, - и хлопнул входной дверью.
Я осталась одна, наедине со своими мыслями. Мысли были весьма сумбурны. Зато кофе достаточно неплох. Когда он закончился, я всё-таки решила встать и попытаться навести порядок. Наведя его на кухне (гора грязной посуды, бардак в шкафчиках и холодильнике и опрокинутое ведро впридачу), поняла, что это действительно бессмысленное занятие. Засыпав себе ещё кофе на варку, начала рассматривать распечатку, найденную почему-то в холодильнике.
«Уже давно известно, что вживление чипа не очень хорошо влияет на здоровье. Но на это не сильно обращают внимания, особенно в нашем обществе, нацеленном на смерть. Но не так давно просочилась информация, что после пополнения счёта до донца чип начинает испускать радиоактивное излучение, что сокращает жизнь оплатившего свою смерть (и, соответственно, больше не нужного государству) человека в разы. Неизвестно, хорошая это новость или плохая, но если у вас остались какие-либо планы или обязательства, советуем вам не доплачивать ваш счёт до конца, оставляя тысячи полторы-две в запасе. Это позволит вам быть более свободным в выборе смерти.»
Я перевернула лист. Следующий текст был уже написан от руки, но понятным, «техническим» подчерком:
План лекции «Разнообразие мироощущений у представителей разных миров».
Краткое слово о путешествии
Мироощущение и миропредставления в мире Панурга.
- Православие
- Будддизм
- Сатанизм
Теория Весов
Теория Закулисья (? Панург, не надо!)
Заключительное слово
Остальное пространство листка было заполнено рисунками. Не сказать, чтоб сильно качественными, оригинальными или необходимыми, но я вздохнула. Я совсем не умела рисовать, поэтому завидовала любому, кто хотя бы осмеливался. Повздыхав немного, я начала рассматривать следующий лист:
«Связка Разрешений.
Является способом сэкономить на Разрешении одного человека. Нельзя оформлять больше одной связки. Обязательным условием является первичность смерти привязывающего и вторичность смерти привязанного. При первичности смерти привязанного привязывающий обязуется оплатить все долги привязанного в двойном объёме.»
Пшшшш…
Я ойкнула и уронила листы. Потом быстро схватила оставленную без присмотра турку. Кофе, как и следовало ожидать, без присмотра вырвалось на свободу и теперь живописной кляксой растеклось на свежевымытой плите. Я мученически вздохнула и вылила в чашку спасённые остатки. К слову сказать, их было не так уж и много.
- Буянишь?
Я вздрогнула и выронила чашку. Несчастные остатки образовали вторую кляксу, залив краешек моих брюк и уроненные перед этим листы. Я чертыхнулась.
- Да не расстраивайся ты, - мой новый знакомый поднял чашку с текстами и поставил бедную посудину на стол. – Просто эта квартира, похоже, не выносит порядка. Вот и мстит тебе за то, что ты посягнула на незыблемость бардака. Да, кстати, - он наклонился ещё раз, поднять выпавший из пачки мелкий листок, - где ты её нашла?
- Кого – её? – непонимающе уточнила я. – Чашку? В раковине. У тебя там был такой склад…
- Верю, - он улыбнулся. – Но я не про чашку. Я про эти листы. Я их должен был сегодня дать почитать одному из моих знакомых, но, как видишь, забыл положить их в рюкзак. Так где они были?
- В холодильнике, - сказала я с истерическим смешком. – Где-то между колбасой и наушниками. Знаешь, я по-моему скоро уже буду удивляться тому, что у тебя в холодильнике лежала колбаса. Что она там забыла?
- Незнаю; - он беспечно пожал плечами. – Видимо, я положил её туда по инерции, так же, как и бумаги…
Я нервно расхохоталась. Он посмотрел на меня покровительственно, потом не выдержал и присоединился. Так мы и сидели минут пять, чуть ли не в обнимку, пытаясь успокоиться. Но как только мы затихали, мы ловили взгляд друг друга, и всё опять начиналось по-новой.
- Так, всё, хватит! – сказала я, задыхаясь от смеха. Потом немного успокоилась и немного виновато попросила, - Можешь дать листки, дочитать? А то как раз из-за них я и пропустила кофе… Так тогда хоть узнаю, ради чего я страдала…
- Да, конечно, - Миша протянул мне листки, немного закашлявшись остатками нашей спонтанной истерики. Перестав кашлять, он предложил, - может, я тебе кофе сварю?
- Если хочешь, - я пожала плечами. – Была бы не против.
«Для оформления связки необходимы следующие документы…»
- Да, а что такое связка?
- А ты разве не прочитала?
- Прочитала… Только не поняла.
- Ну, как бы тебе объяснить… - Миша задумался. – Вот например, я. У меня есть практически полностью оплаченное разрешение на смерть. И ты, у которой ещё огромная сумма для оплаты… кстати, сколько тебе осталось оплатить?
Я замялась.
- Чего? Если не хочешь говорить, и не надо, не хотел тебя обидеть…
- Двести пятьдесят семь тысяч с мелочью, - выпалила я. – И это учитывая скидку по сиротству. И ещё триста семьдесят тысяч долга родителей.
Миша присвистнул.
- Мда… Возможно, для тебя связка и будет выходом. Но тут есть масса оговорок… Связка по сути дела является разрешением умереть, не оплатив Разрешение. Но для этого нужен человек, полностью оплативший своё Разрешение, который оформит с тобой связку. Ты же уже натыкалась на заметку, посвященную радиации, которой подвергают оплативших?
- Ну да…
- Ну так вот, - он усмехнулся, повернувшись назад к плите следить за кофе. – Если двое людей оформят такую связку, то радиации начинает подвергаться второй человек, так как данные по чипу всё равно сдаются вместе со всеми остальными документами… Проклятое государство, - выругался он сквозь зубы. – Не могут оставить нас в покое…
Я подошла к нему и, повинуясь внезапному порыву, положила свою руку на его, вцепившуюся в ручку турки. Миша вздрогнул и немного расслабился.
- Извини… Просто в последнее время я немного на нервах. Ты же видела меня в кофейне… Сначала тётушка, потом на мою голову свалился Панург с его путешествиями, и как давай заваривать эту кашу с разоблачениями… Собственно, по его милости ты и держишь сейчас эти бумаги… - он вздохнул, потом потянулся за моей чашкой. Я поспешила ему помочь, так как оставила её на том конце стола, до которого нельзя было дотянуться от плиты. Мои пальцы соскользнули с его руки, и я испытала дикую смесь разочарования и облегчения. Я вцепилась в чашку обеими руками и постаралась как можно небрежней спросить:
- А что с тётушкой? Поссорился?
- Да нет… Просто получилось так, что она оплатила мне разрешение. Точнее, не мне, но в итоге эти деньги перевели на меня. Запутанная история, в общем…
- Расскажешь? – с искренней заинтересованностью спросила я.
- Попробую… - он вздохнул, опёршись на руку и запустив пятёрню в волосы. – Начнём с того, что у меня есть тётушка… Даже нет. У меня был дед. Не знаю как, но он смог ОЧЕНЬ много заработать… - Миша выдохнул, задумался на пару секунд и продолжил. – А ещё у этого деда было три ребёнка, две девочки и мальчик… Одной из них он оставил практически все свои деньги, другим двоим же совсем немного… И - незнаю как, но факт, - он ЗАПРЕТИЛ первой оказывать помощь остальным. Какой-то хитрый договор с банком… Ну так вот. Вторая его дочь – моя мама. У сына – моего дяди, получается, - тоже есть ребёнок, Андрей. И недавно оказалось, что Запрет действовал тридцать лет. Просто дед рассчитывал, что за это время моя богатая тётушка всё равно умрёт… А она оказалась оригиналом, она любила жить. Не знаю, сколько раз её из-за этого отправляли в психушку, но что такие попытки делались, факт… Так, ладно, попробуем подойти с другого конца этого клубка, а то я сейчас сам запутаюсь… - мой собеседник начал тереть глаза, будто с недосыпа.
- Миш… Ты что, успел устать?
- Да нет… - он вяло улыбнулся. Потом посмотрел на меня, улыбнулся веселее и отнял у меня чашку кофе, а на мой возмущённый укол глазами подмигнул мне. Я вдохнула, готовая уже на выдохе обрушить на его лохматую голову парочку ругательств… и, не выдержав, рассмеялась. Миша так реалистично строил жалобные глазки, что мне оставалось только поднять руки, признавая поражение.
- Так, всё, я сдалась на милость победителя! Но кофе требую назад!
- Фигушки, - он показал мне язык и поднёс чашку ко рту, весело глядя на меня исподлобья. Я надулась, сложила руки на груди и отвернулась от стола. Через несколько секунд моё любопытство, не слыша никакой реакции, повернуло мою голову назад. Этот зараза и не думал извиняться, а в эго взгляде кроме радостного ехидства теперь играло ещё и торжество.
Я повернулась назад к столу, поставила на него локти и выдохнула, закрыв лицо руками.
- Я же уже сказала, победил, - жалобным голосом сказала я, глядя на него сквозь щелку между пальцев. – Тогда уж верни хотя бы конец вашей семейной истории, а то мне ведь любопытно… - я убрала ладони, надеясь, что у меня жалобные глазки получаться ничуть не хуже, чем и Миши.
Он щелкнул меня по носу и, пока я не успела снова возмутиться, вручил мне мою чашку кофе назад. Я подумала плеснуть в него остатками кофе, но передумала и ограничилась сверлящим взглядом исподлобья. Миша же сделал умилённый вид и погладил меня по голове.
- Хорошая Лена, хорошая… - сказал он опасливо. – Хорошая Лена ведь не будет сердиться на глупого Мишу? Ну вот и молодец. А глупый Миша тебе сказочку расскажет… - на этом месте я не выдержала и расхохоталась. Он тоже улыбался вовсю. Дождавшись, когда я успокоюсь, он продолжил:
- Ну так вот, мой дядя и мой кузин. Верные сыны этого мира, страстно ждущие смерть. Отец за всю свою жизнь не поднялся выше младшего научного сотрудника в каком-то слишком узкоспециализированном НИИ, кузин вечно попадал в какие-то переделки… Собственно, они тоже решили связать собственные смерти, поэтому все деньги, которые они могли найти, клались на Счёт отца. И когда они пришли оформлять Связку, оказалось, что счет Андрея полностью оплачен… Им повезло, что оформитель была хорошей знакомой отца. Она переоформила практически все деньги со Счёта Андрея на меня и мою маму, точнее, на её долг. А потом оформила Связку.
- И?
- Что – и? – Миша невесело усмехнулся. – Сразу после оформления дядя выпил десятикратную дозу снотворного. Умер прям в автобусе, по дороге домой. Поначалу разбудить пытались, потом увидели, что он мёртв. Сначала паника поднялась, потом когда с него пиджак с рубашкой сняли и увидели, что чип красным не горит, сразу успокоились. А Андрей пошел к каким-то мрачным типам, которые имели к нему претензии, да так и заявил, что, мол, они спокойно могут его убить, потом платить не придётся. Они, разумеется, воспользовались этим «разрешением», - Миша вздохнул, закрыв ладонями лицо. – Жалко его. В принципе ведь, хорошим был парнем…
Мне опять захотелось его обнять. Поймав себя на этой мысли, я судорожно замотала головой, пытаясь её отогнать ненужную гостью. И тут вспомнила ещё один вопрос:
- А кто такой Панург?
Миша усмехнулся.
- Чудо. Шут. Появился здесь из ниоткуда, буквально материализовался в дверном проёме у меня дома. Ладно бы просто материализовался, я в этот момент с девушкой был! – Миша немного истерически расхохотался. Я представила себе эту картину и тоже прыснула.
- Ну и?
- Что – ну и? Разумеется, вечер был сломан, а девушка до сих пор на меня дуется. А этот путешественник теперь бродит по нашему миру и пытается понять его логику, так как, как он утверждает, он не видел ещё ни одного мира, настолько помешанного на смерти… Иногда его можно поймать. А если поймаешь, лучше напоить, тогда он такие истории рассказывать начнёт… Нет, в принципе, он и на трезвую голову неплохой сказочник. А его любимой сказкой является его собственный мир, который мне вполне симпатичен.
- А что с его миром?
- Не могу сейчас сходу сказать. Помню, что он весьма похож на наш, только вот там смерть считают плохим событием… Он утверждал, что в его мире не надо оплачивать собственную смерть, что все наоборот пользуются лекарствами на каждый случай жизни… Что отдельные люди доживают до девяноста-ста лет… Ну и, конечно, он мастер болтать про то, как был режиссером закулисья своего мира. Не требуй с меня объяснений, я сам это толком не понял, что это за должность, и что он там делал кроме того, что валял дурака. Лучше давай я его как-нибудь поймаю и приведу к нам домой? Он всё сам с удовольствием повторит… Да, и если вдруг ты будешь здесь, когда меня здесь не будет, и услышишь, как кто-то стучится в окно – открывай. Это он и есть. Это чудо принципиально не пользуется дверьми. Объясняет это тем, что если он войдёт в дверь, то растает, и появится в какой-нибудь другой двери… Знаешь, я не хочу пока что ещё одной паре портить вечер!
Я рассмеялась, представив себя в подобной ситуации. Потом поставила чашку на краюшек стола и сказала:
- Знаешь, у меня явный передоз информации. Я пошла спать. Как долго ещё я могу оставаться в твоей квартире?
- Так долго, как захочешь, - пожал хозяин квартиры плечами. - Ну, разумеется, до того, как у тебя закончиться отпуск. По-моему, Катя говорила что-то про пятое число, если я не ошибаюсь…
- Угу. А сегодня тридцатое?
- Сегодня тридцать первое, - Миша улыбнулся. – Время летит быстро.
- Ага, - зевая, согласилась я. – Спокойной ночи?
- Ну, во-первых, спокойного дня, - подколол Миша. – Во-вторых, ты за полдня выдула две чашки кофе, и ещё объясняешь, что хочешь спать. Стыдно где?
Я улыбнулась и снова зевнула.
- Подозреваю, что на том чердаке, где я обычно обитаю… Спокойного дня, Миш. Разбудишь, когда придёт твой Панург?
- Знаешь, - он ехидно подмигнул, - он обычно появляется на моей квартире тогда, когда я пытаюсь очередной раз склеить свою личную жизнь. Так что если хочешь, чтоб он здесь появился… - он оценивающим взглядом прошелся по моей фигуре и затем вопросительно-ехидно заглянул мне в глаза. – Вызывать будем?
- Да иди ты… - вяло отмахнулась я. – Ну или не прям сейчас. Я по-моему уже сказала, спокойного дня!
- Ну и ладно, как хочешь, - он пожал плечами. - Не сейчас так не сейчас. Заметь, не я это сказал!
Глава 3.
...Я сижу у себя на чердаке и гадаю Кате на кофе. Говорю ей что-то про недавнюю трату денег и скорую дорогу со смертью в конце… Она смеётся и говорит: «А теперь по руке». Протягивает руку, и я сразу смотрю на линию жизни… странно. До боли знакомое расщепление её в двух местах… я смотрю на свою ладонь и вдруг вижу, что она у меня чистая, как листок бумаги… смотрю опять на Катину руку и тут я понимаю, что эта мужская ладонь, к тому же правая… поднимаю глаза. На меня в упор смотрит Миша который подмигивает мне и заваливает меня на пол… целует в шею… тут мне на глаза попадается окно, в котором стоит Панург, в зелёном костюме, в позе Шута из Таро Тота… он стучит в окно и подмигивает мне… я пытаюсь вырваться из Мишиных объятий… вырываюсь. Одним прыжком оказываюсь у окна и распахиваю его… Панург подмигивает мне и вдруг я понимаю, что это просто большая карта… карта, да. И эта карта сейчас падает вниз, далеко вниз… странно всё это, не может так далеко быть земля из окна третьего этажа…
Не удивительно, что проснулась я мрачная и разбитая, после такой-то фантасмагории. Голова болела, и всё тело ныло. А ещё этот сон мне дал пару поводов к рассуждению. Во-первых. Глупо, но, похоже, я совсем не против «позазывать Панурга» с Мишей. И при этом считаю это чем-то неправильным. Не то чтоб я была исключительно против с физической точки зрения, даже наоборот. Но я… боялась. Неизвестно чего – прихода ли Панурга, или кого другого, или просто абстрактного грома с небес, но это факт. Я глубоко вздохнула и чертыхнулась. Не помогло. Сжала зубы и начала придумывать многоэтажку из матов. Этаже этак на седьмом поняла, что злость меня вроде бы отпустила. Хорошо. Теперь обдумываем второй факт.
Второй факт… тут уже не нужно было прислушиваться к эмоциям, а напрячь память. В этом сне я повторяла Кате почти слово в слово то, что говорила той богачке из кафе. А ей я говорила, что она потратилась на человека с именем на букву А, на что она ответила, что оплатила смерть своему племяннику. У Миши есть богатая тётушка, деньги которой, в итоге, достались ему. Как звали того кузина? Антон? Артём? Чёрт… похоже, этот мирок слишком тесен.
Я вздохнула и отправилась в душ. Страдальчески посмотрела на бритву и вдруг, психанув, схватила её и полоснула по руке. Потом с тупым любопытством рассматривала выступающие на ладони капли крови… Когда кровь стала ленивой дорожкой сбегать с ладони на запястье я, будто очнувшись, слизнула её. Солоноватый вкус практически окончательно вернул меня в реальность. Я вздохнула (какой уже раз за утро?) и начала настраивать воду. Сегодня мне хотелось выбраться на улицу и посмотреть на город. Хватит расклеиваться.
Хотя я не скажу, что, когда я выбралась погулять, город меня сильно порадовал. Сырые стены, серые улицы, грязные собаки… Ноябрь уже плавно перетёк в декабрь, но снега всё ещё не было, если не считать островки мокрой каши, чудом оставшиеся после грязного снега недельной давности…
Мне надо быстро придумать, почему я не могу – не имею права! – влюбляться в Мишу. Даже нет. Мне нужно быстро придумать что-то, что заставит меня его разлюбить. Мне не хотелось ещё одного неудачного эксперимента, в котором сначала всё будет вполне отлично, а потом окажется, что он подлец и козёл. Увы, но все любови моей жизни, как правило, проходили по этому сценарию. В тех же случайных исключениях даже хорошего ничего не было. Козлиная сущность вычислялась после первого получаса знакомства, и все дальнейшие отношения я терпела только потому, что девушкам положено иметь при себе парней, чтобы эти парни, в свою очередь, имели этих девушек… Я мрачно усмехнулась случайному каламбуру и продолжила размышлять о своём отношении к этому чуду. Не хочу я из Миши делать среднестатистику. Будет жаль в нём разачаровываться. Жаль. Очень жаль. Феноменально будет обидно… чёрт!
Последнее слово я выкрикнула вслух. Протараненный невидяще идущей мной субъект пожал плечами и сказал:
- Я не чёрт. Хотя что-то потустороннее, не отрицаю, во мне имеется…
Я непонимающе уставилась на свою случайную жертву. Потом сообразила, что произошло, и залилась румянцем.
- Простите… Я вас не видела…
- Это я заметил, - саркастически заметил он. – Следующий раз прикрепи себе на капюшон табличку: «Душа ушла и тело временно неуправляемо». Может, хоть будешь поднимать людям настроение, прежде чем их сбивать…
Я виновато шмыгнула носом.
- Простите, пожалуйста…
Он хмыкнул, пожал плечами и пошел дальше. Я сначала непонимающе смотрела ему вслед, потом расхохоталась. Пробегающая мимо меня кошка испуганно остановилась, а потом, как мне показалось, посмотрела на меня с укоризной, не худшей, чем у того прохожего… Я рассмеялась снова, и поняла, что меня опять отпустило. Что теперь-то можно пройтись по городу, и увидеть в нём что-то большее, чем декабрьскую слякоть и грязных псов. Кстати, о собачках. Я твёрдо решила зайти в ближайшую булочную и купить там пару булок хлеба. Ни бродячие собаки, ни голуби обычно от него не отказываются.
А дома меня ждал тёплый плед, сладкий чай, немного нервничающий Миша, с которым мы до сих пор не обменялись номерами, и поэтому он не знал, где меня ловить, Катя, которая объясняла ему, что ловить меня необязательно… и жертва моей сегодняшней рассеянности, который мрачно пил пиво. Катя мне представила его как Диму, он же Тёмный, он же помощник Панурга, который когда-то этого Диму неизвестно где откопал. Как объяснила Катя, Тёмный был ценен тем, что он всегда был в курсе, где Шута носит и что у того на уме. Дима на подобную характеристику пожал плечами и налил себе ещё. На мои уточнения, почему он такой немногословный и мрачный Катя пожала плечами и сказала, что всегда его видела только таким, поэтому не считает, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Я улыбнулась и подумала, что мир всё-таки тесен. Даже временами слишком тесен…
Потом Катя притащила гитару, и мы начали вспоминать, что мы умеем петь. У флегматичного Димы был не самый лучший голос, но это компенсировалось воистину великолепной подборкой песен. Миша же пел неплохо, но мало, объясняя, что это не его – петь под гитару. Его – это стоять у плиты и варить всем кофе, чем он и занялся, несмотря на мои уговоры и щенячьи глазки.
Когда Дима уходил, он сказал, буквально уже стоя на пороге:
- Да. Панург, по-моему, скоро свалит.
- И почему ты молчал?
Тёмный пожал плечами.
- Это не он мне говорил. Это мне самому кажется. Но он явно что-то задумал. И он доволен. Он говорил, что этот мир мог разрушиться, а теперь он не разрушается, и поэтому он доволен тем, что сделал. А раз он доволен и всё в порядке, значит, он себе скоро найдёт другое развлечение. До свидания.
- До свидания, - по инерции ответила Катя. Когда захлопнулась дверь, она добавила, - ничего не понимаю.
- Будто бы я что-то понимаю, - ворчливо отозвался Миша, моя турку. – Этого шута фиг поймёшь. Но если это чудо света заявило, что всё нормально, то наверняка всё нормально, ты ж его знаешь.
- Но не так близко, как ты, - огрызнулась Катя. – Ладно. Я тоже пойду.
- И захватишь мусор, - добавил Миша.
- Ты наглый.
- Я знаю.
После секунд десяти игры в гляделки Катя сдалась.
- Ладно. Где там пакет?
- Полтора шага назад и заглянуть под шкаф.
- Да? А его там нет.
Миша вздохнул.
- Ну тогда в шкаф. Или вообще он сейчас лежит за холодильником, - Миша развернулся на пятках и заглянул за холодильник. – Нет. Там его нет.
- Он под столом, - вмешалась я. – Может, Миш, ты всё-таки попробуешь держать вещи в порядке?
- Кто бы говорил, - фыркнула Катя, наклоняясь за пакетом. – Ладно, всех целую, всем пока. Лен, не забудь, что у тебя через три дня смена.
- Не забуду, - со вздохом отозвалась я. – Эх, а я только начала привыкать к беззаботной жизни…
- Обойдёшься, - крикнула Катя от двери. – Макс тебе не простит потерю гадалки!
- Обидно, - ворчливо сказала я захлопнувшейся двери. Потом повернулась к Мише, - и что делать будем?
- Незнаю, - Миша пожал плечами и сел напротив меня. – Можно было бы что-нибудь посмотреть, да вот настроения как-то нет. Вообще как-то настроения нет, - он закрыл глаза и опустил голову. Потом будто очнулся и сказал, - да, кстати. У меня есть к тебе предложение.
- Какое? – недоверчиво спросила я.
- Связать наши смерти, - показно-равнодушно сказал он. – Правда, не сейчас. Сможешь мне погадать, когда я умру?
- Тогда давай руку, - почти что автоматически сказала я. Потом взяла его ладонь… и истерически рассмеялась.
- Что случилось? – непонимающе спросил Миша.
Вместо ответа я положила рядом свою ладонь и спросила:
- Видишь?
- Что видишь? – растерянно уточнил он.
- Вот, - я провела пальцем по его ладони. – Линия жизни. А вот моя. Видишь вот эти расщепления?
- Ну да. Одинаковые развилки, а что?
- А то, - я вновь нервно расхохоталась. – У тебя недавно было какое-то серьёзное потрясение или травма, верно?
- Ну верно, - неуверенно протянул он. Потом взглянул на меня. – Ты хочешь сказать…
- …Что, похоже, мы умрём в один день, как в старых добрых сказках, - Я опять нервно усмехнулась. – И это произойдёт лет через семь.
Миша накрыл мою ладонь своей.
- И мы умрём в один день, взявшись за руки, не пожалев ни на миг ни о чём… - сказал он, глядя мне в глаза. Я смущенно опустила взгляд, попутно спешно разбирая архивы своей памяти. Источник цитаты никак не хотел вспоминаться. Видимо, это легко читалось, так как Миша сказал:
- Это не из нашего мира, - он насмешливо-грустно улыбнулся.
- Что, опять Панург? – показательно-вымученно спросила я, подняв глаза к потолку. Взгляд тут же заблудился в переплетении трещин, и я закрыла глаза.
- А кто ещё? – улыбнулся Миша. Потом он встал со своего места и подошел ко мне, обняв меня за плечи. – Чего он только из своего мира не притащил…
Я взглянула на него снизу вверх, потом снова прикрыла глаза, прижавшись к нему. Потом немного подумала и усмехнулась.
- Ты чего? – немного обиженно спросил он.
- Да так… - я довольно-таинственно улыбнулась. – Всего лишь валет червей в восьмой позиции. А девятой была дама червей. Или десятка пик… - я немного отпрянула от него. – Нет. Это была десятка, точно, - и я рассмеялась, глядя в его недоумённое лицо. – Неужели не сообразил?
- Ммм… сообразил, наверно. Любовь, потом путешествие, да?
- А потом безумие… - довольно выдохнула я. – Но я, в принципе, согласна на такой расклад.
Миша улыбнулся, потом наклонился ко мне, и поцеловал меня. Уже потом у меня возникла ехидная мысль: «Интересно, а как же Панург?..», но она быстро испарилась. Я была счастлива.
***
Утром меня разбудил солнечный зайчик, нагло отплясывающий чечётку на моём правом веке. Я отвернулась к стенке, и тут память о прошедшем дне окатила меня с головы до ног, мягкой дрожью пройдясь вдоль позвоночника. Я потянулась, открыла правый глаз, обшаривая комнату в поисках часов или Миши, но тщетно. Миша уже ушел по делам, а часы, по-моему, были в коридоре, но так лень было подниматься с кровати… Впрочем, лень мне помогла вспомнить, что время можно было посмотреть и в телефоне. Благо до брюк можно было дотянуться и не вставая с кровати. Дотянувшись, я засунула руку в карман и вытащила оттуда какой-то смятый листок. Развернув, я не сдержала улыбки. Потом нашарила рядом с кроватью ручку и дописала:
Жила была девушка, полная непоняток,
В душе у которой уже места нет для заплаток
Для тех, кто умрет в двадцать семь,
А может быть – в тридцать четыре…
Стук шагов по квартире
Вскоре затихнет совсем.
Потом улыбнулась. Никакая депрессия стиха не могла сейчас перебить ощущение счастья. Даже наоборот. Дописав его, я от него освободилась, и теперь ничего не должно было мешать мне Жить – здесь и сейчас, в этом непривычно солнечном декабре…
***
…Ты уж извини, мой мальчик, что я не удержался, и раскрыл над тобой цветной зонт. Зато видел бы ты, какой ты сейчас милый, когда улыбаешься во сне… Я уже уйду сейчас, уже скоро сюда придёт твоя мама, и, надеюсь, она рада будет увидеть твою улыбку… Я уже ухожу, мой мальчик, я здесь уже не нужен… У тебя теперь будет новая, увлекательная история. История под названием Жизнь…
Оле-Лукойе свернул свой зонт и спрятал его под мышку. Потом, напоследок, перед тем, как исчезнуть, огляделся вокруг. Первые утренние лучи уже скользили по стенам палаты… или это был свет из коридора? Громко хлопнула дверь за стеной. Ребёнок дышал глубоко и спокойно. Сказочник улыбнулся, и повернулся вокруг своей оси, успев исчезнуть как раз в тот момент, когда на ручку двери в палату опустилась рука дежурной медсестры, шепнув при этом: «Удалось…»