Отпуск – дело хорошее во всех отношениях, кроме одного. Меняется ритм жизни. По ночам чем-нибудь занимаешься, а потом, до полудня, давишь диван или кровать. Короче то, что окажется под уставшим, от ночного бдения, телом.
Задумываться о перестройке режима начинаешь где-то за неделю до окончания счастливого беззаботного периода. Вот тут-то и подстерегают проблемы.
Как не хочется спать. А пора, уже начало первого. Муж на своей половине дивана зарылся в недра одеяла с головой. У меня горит ночник. Пытаюсь «проглотить снотворное»: учебник скучного предмета со времен студенчества. Под него так сладко спалось в то время. Даже не вздрагивалось, когда засыпала над ним накануне экзамена. А сегодня – не катит. Даже интерес к нему проснулся. Капец. Нет, не то слово. Но другое, даже в мыслях произносить неприлично. Не буду.
Так, что мы имеем из снотворного? Я наивно шарю по полочкам в шкафчике с домашней аптечкой. Хотя прекрасно знаю: из лекарств от бессонницы – ничего. Достаю из холодильника молоко. Мед! Мама грела молоко и добавляла мед, когда не могла уснуть. Бесполезно. Банка с медом исчезла, когда нашу семью всей массой скосило от очередного ОРВИ. Я как зомби иду под бочок мужа. Может, в его объятиях успокоюсь, и как нормальный человек просплю всю ночь.
Ложусь. Как-то сегодня неудобно он лежит. Нет, совсем неудобно. Начинаю ворочаться. Он открывает один глаз, что-то нечленораздельное мычит, заграбастывает меня своими руками. Вроде ничего. Удобненько.
Не спится, хоть тресни. Любимый супруг имеет слишком горячее тело. Им в лютые морозы отогреваться можно. За батарею сойдет. Жарко. Выползаю из его нежных объятий. Скидываю одеяло. Прижимаюсь к прохладной стенке. Кайф. Глаза медленно закрываются. Чувствую, что мозг начинает работать в обратную сторону: переваривает прожитый день. Значит, скоро отключусь.
- Хр-рр, хр-рр…
О, Господи! Нет, похоже, не скоро мне предстоит отдаться Морфею. Начинаю поглаживать родное плечо.
- Хр-рр, хр-рр..
- Ч-ч-ч, ч-ч-ч…
- Хр-рр, хр-рр…
- Дорогой, - шепчу я и легонько потрясываю, - повернись на бочок…
- М-м-мымхр… - повернулся.
Ну, слава Богу. Засыпаю. Или мне кажется. Снова мозг куда-то плывет, начинаю отсчет: десять… девять…восемь...
- Хр-рр.
Я резко вскакиваю. Глаза, что называется, по полтиннику. Жуть. Сколько времени? Я щурю близорукие глаза. Циферблат на видеоплейере пылает зелеными цифрами. Уже два. Бр-р. Хорошо, у сына своя комната и спит он на расправленном диване. Ползу к нему. Нащупываю. С краю. Забираюсь к нему. Оказываюсь плотно прижатой к стенке. Сын спит как обычно. Не с краю. По диагонали. Тихонько отодвигаю его ноги. Падаю.
Вожделение и надежда на быстрое засыпание мгновенно улетучивается. Я на чем-то лежу. Нащупываю. Достаю: собачка, дракончик, киска, медвежонок. Хорошо, хоть с машинами не спит. Отодвигаю детское счастье к ребенку.
Засовываю руку под подушку. Боже, что это?! Достаю и тут же отбрасываю. Что-то мягкое, лохматое, а по краям тонкое, холодное. Встаю. Включаю ночник. Из горла вырывается крик: паук!
Сын спит как убитый заяц: ушки в одну сторону, ножки в другую. Его и пушкой не разбудишь. Муж прибегает на мой вопль.
- Что?
- П-паук… - я бледная, как поганка.
- Игрушка. Вчера ему купил. За победу в соревнованиях. Ложись спать. Не мучай ни меня, ни себя.
Уходит. Ползу за ним. Ложусь. Обнимаю его горячее тело. Глаза закрываются от тяжести. Хорошо. Нет, не очень. Жарко. Очень жарко. Надо кран на батарее повернуть. Дышать нечем. Встаю. Закрываю. Ложусь.
- Хр-рр, хр-рр…
Вот, ночка выдалась, чтоб ее… Встаю. Очень аккуратно. Мужу на работу, его будить нельзя. Тащусь снова к ребенку. На сей раз сюрпризов, надеюсь, не будет. Валюсь на свободное место. Уже с краю. Ребенок, как и я, спит ненормально. Волчком крутится. Оттого нас муж и отец называет: «торнадо» и «торнадо-2».
Красота. Итак, полетели…. Что-то подушка не удобная. И влажная. Ну, правильно, сын поспал на ней. Головушка вспотела, он перебрался на другую.
Волочу ноги к своему дивану, беру свою подушку. Обратным ходом к сыну. Муж храпит не переставая.
Ложусь. Подкладываю под щеку ладонь, сворачиваюсь клубочком, как в детстве. Отключаюсь. Отключаюсь, говорю. Нет. Телефон забыла. Заорет с самого утра. Надо поближе. В комнату сына перенести. Встаю. Забираю телефон. Ложусь.
Вытягиваюсь, как моя псина, в детстве: она лежала на животе, передние лапы вперед, задние – соответственно назад. Хорошо. Забываюсь сном. Сон какой-то не глубокий, поверхностный. Гудеж в голове от ночного хождения из комнаты в комнату. Мозг снова фильтрует прожитый день и прожитую ночь.
Звонок. Кто-то звонит мне на мобильник. Сон? Нет. Явно звонит. Это не будильник. На будильник у меня поставлены кремлевские Куранты. А тут, музыка киношная. Рука отыскивает беснующийся от дикой мелодии предмет. В глазах двоится и троится, поэтому, даже не стоит пытаться рассмотреть номер звонящего.
Провожу по бегущей стрелочке на дисплее слайдера.
- Алло, - слышу свой замученный голос.
- Ларыса! Ларыса Ивановна! – е-мое, опять этот придурок, нажрался и перепутал номер.
Вот уже три месяца донимает. И я тоже, хороша. Не выключила телефон на ночь. Будильник и так бы сработал.
- Слышь, ты, Мимино неразумный! Тебе часы подарить что ли?
- Ларыса, не ругайся, мыла-я… - говорит с грузинским или другим каким-то акцентом.
- Не было здесь никогда Ларысы, нет, и не будет! – в сердцах заканчиваю я.
Выключаю телефон. Засовываю его под подушку. Оторвалась. Классно. Самой понравилось. Падаю в руки бога сна и забвения. Лечу с ним куда-то. Наконец-то, блаженство. Это ничего, что на часах было три. Не семь же.
Куранты. Откуда куранты. Как я переместилась на Красную площадь? Ведь я на берегу озера была, лебедей булкой кормила. Куранты бьют. По черепу бьют куранты. С переливами.