Какой Россия будет в будущем? В том будущем, в котором мы с вами еще успеем пожить? На этот вопрос ответ дает старец Авель, ответы которого ошарашенный император Павел Первый запечатал в конверте, собственноручно начертав на нем: «Вскрыть потомку нашему в столетний день Моей кончины». Несчастный сын Екатерины Великой уже знал от Вещего Авеля, каким недолгим будет его правление, отсюда и это странное указание на точку отсчета. И действительно, дата столетия со дня, когда император был убит, пришлась на 2 марта 1901 года (по новому стилю) - российский престол уже занимал Николай Второй, которому и было адресовано это письмо.
В сопровождении барона Фредерикса, того самого, которому через семь лет суждено открыть список почетных жителей сибирского городка Ново-Николаевска (будущего Новосибирска), императорская семья приехала в Гатчину. Здесь хранился заветный конверт, который и вскрыл ничего не подозревающий царь…
На этом точные факты заканчиваются. Содержание письма известно только по пересказам, так как его подлинник куда-то исчез. Считается, что в письме прадеда Николая II было подробное предсказание всех событий, которые ждали Россию в 20 и даже в 21 веке. Кроме указания точной даты и места мученической смерти монарха, которому было адресовано это предсказание, там сообщалось и о всех последующих событиях в России. О том, что страну постигнет «жидовское иго», об испытаниях, которые нам сегодня известны по учебникам об истории СССР.
Особенно интересны пророчества суздальского монаха, относящие к 21 веку. Дело в том, что Авель Вещий предрек восстановление в России монархии. Причем, без путчей и переворотов – вроде бы все случится как бы само собой, при поддержке монархически настроенного населения. И пройдет восхождения на престол основателя новой династии, не когда-нибудь, а уже скоро. Если исходить из данных предсказания, - после окончания правления президента, которого изберут в нынешнем марте.
Получается, многим из нас предстоит стать свидетелями процедуры помазания?
Как бы это фантастично не звучало, но достоверная часть фактов, связанных с фигурой самого Авеля, говорит, что он никогда не ошибался. Многие современники павловской эпохи оставили на этот счет недвусмысленные свидетельства. Другое дело, были ли в письме соответствующие строки? Ответа на это вопрос нет.
Правда, есть убежденность в том, что чиновничество, пришедшее после 1917 года на смену родовой аристократии – это не вариант. Ведь мы с этой властью уже, кажется, все прошли: и «диктатуру пролетариата», и «развитой социализм», и «олигархический капитализм». От пройденного пути осталась только усталость.
Может, действительно, России нужна монархия?
Ведь как получается? Чиновник состоит на службе, поэтому обязан следовать должностной инструкции, в которой вы не найдете слов, которыми Борис Ельцин напутствовал Владимира Путина: «Береги Россию!» Не может президент «беречь Россию», потому что он присягает на верность не России, а конституции. А когда желание «беречь Россию» берет верх над обязанностями «гаранта», мы видим обескураживающую картину, когда президент страны с высокой трибуны распекает своих подчиненных за то, что те не обеспечили популярность одной из баллотирующихся партий.
В том-то и дело, что коррупция - это не заболевание, а что-то вроде «вторичного полового признака» любой бюрократии. В действиях столоначальника, который хочет принести пользу государству, всегда будет присутствовать желание преодолеть рамки дозволенного. И поди ты разбери, где для пользы дела, а где для личной пользы. Особенно, если этот чиновник не разделяет оба понятия. Во всяком случае, так вели себя все чиновные люди России после того как страна отказалась от монархии. Причем, на всех уровнях власти. Поэтому слова Путина о мерах борьбы с коррупцией невольно вызывают в головах образ змеи, кусающей собственный хвост. Как класс чиновников может бороться с классом чиновников?
Очевидно, с коррупцией, или говоря по-другому, с элитарностью чиновников, должна бороться другая сила. По идее, на ее роль должны претендовать депутаты. Но в России так и не сложились парламентские традиции, способные удовлетворить царящие в народе патримониальные ожидания. Возможно, в том, что калибр большинства депутатов не соответствует масштабу занимаемой должности, виновато несовершенство избирательной системы. А скорее всего, подчиненный характер Государственной Думы удерживается искусственно, так как в отношении народных избранников народ и чиновники едины: российский парламентаризм настолько плохо себя зарекомендовал, что выбирая из двух зол, среднестатистический россиянин склонен выбирать меньшее, коим ему кажется примат чиновничьей власти. Вероятно, это главная причина, из-за которой в России всегда сохранялась благодатная среда для развития коррупции.
Кто же тогда в России должен поставить чиновников на место, будучи при этом классом, полностью легитимным в глазах граждан страны? На этот вопрос дает ответ российская история.
В том самом начале 20 века, откуда мы начали свой разговор, были русские купцы. Они сильно отличались от деловых людей тогдашней Европы. Например, они верили в социальную миссию бизнеса, так как ставили экономику государства в прямую зависимость от благосостояния его граждан. По этой причине они ни на секунду не сомневались, что любая политическая власть, которая придет на смену монархии, окажется в зависимости от них - тех, кто реализует эту идеологию на практике. Именно поэтому многие из них поддерживали революционеров, справедливо полагая, что без слома отжившей политической системы эта цель не может быть достигнута.
Но октябрьский переворот привел к власти не социалистов, как ожидалось, а интернационалистов. Последних меньше всего интересовало благосостояние граждан, так как главной своей целью они видели раздутие мирового пожара. Государство было переведено на казарменный режим, подчиненный военным задачам Коминтерна…
Надо полагать, купечество не случайно оказалось единственным сословием царской России, которое отказалось сотрудничать с большевиками. Ведь, новая власть, как показали дальнейшие события, оказалась антиподом не аристократии, не царизма, а именно купечества с его идеологией социального капитализма.
И вот, пройдя свой штрафной круг, Россия вновь вернулась к исходной позиции. Все та же перспектива, которая 100 лет назад открывалась российскому предпринимательству: новый политический строй, в которого главную скрипку играют люди, которые созидают для государства налогоплательщиков – работников, с зарплаты которых государство берет свой процент. Богатые работники – полная государственная казна, бедные работники – нищее государство. При таком раскладе чиновники начинают сдувать пылинки с предпринимателей, стремясь обеспечить им мотивацию к увеличению зарплаты своим работникам, к созданию новых рабочих мест. Этой цели подчинены все законы, в числе которых и новая вертикаль государственной табели о рангах. Чем больше у бизнесмена работников, чем выше их зарплата – тем более почетное место этот бизнесмен занимает в общественно-государственной иерархии государства.
Надо ли говорить, что при таких порядках экономика получает взрывное развитие? Ведь предприниматель в погоне за почестями и привилегиями не только расширяет свое дело, но и создает новое. И нанимаемые работники получают хорошую зарплату, потому что они нарасхват. Бизнесмены не боятся масштабных проектов, требующих множества рабочих рук – Сибирь оживает. Получает толчок развитие профессионального образования, так как возрастает спрос на квалифицированные кадры.
Перевод налогообложения с юридических лиц на физические, кроме всего прочего, моментально ликвидирует проблемы, которые считаются неразрешимыми: теневой оборот, безработица, бедность… Все остается в прошлом! Капитал не уходит, а рекой льется в экономику России, потому что это единственная страна в мире, где государство в обмен на «налогооблагаемую базу» предоставляет предпринимателям дворянство.
Так или примерно так мог бы быть описан идеал, который грезился старому российскому купечеству.
Но разве сегодня описанный строй не так же актуален, как сто лет назад? Разве так же как сто лет назад мы не находимся в шаге от него? Но как при Николае II аристократия не собиралась пускать наверх купечество, так и сегодня чиновничество не торопится уступать дорогу бизнесу. Что изменилось? По большому счету – ничего. Даже оценки, которые звучат в сторону России из Европы, на удивление одинаковы. Если сто лет назад европейцы называли нашу страну «колоссом на глиняных ногах», то сегодня ее сравнивают с «Феррари» со сломанной коробкой передач, у которой работает только первая скорость».
Исторические параллели наводят на мысль о том, что пророчество Авеля Вещего о скорой коронации в России содержит, в общем-то, понятную идею: монархия должна вернуться, чтобы сделать то, что она была обязана сделать сто лет назад. Она должна была дать России новую элиту, без которой стране пришлось пережить столетний мрак. Теперь пора исправить эту ошибку, чтобы наш «Феррари», наконец, включил вторую скорость, а за ней и третью, четвертую, пятую…
Остается только вопрос: что же такого должно случиться в России, чтобы все мы дружно захотели царя?