Сегодня, в который уже раз (десятый? сотый?) пересмотрел «На войне как на войне». Я не собираюсь повторять все восторженные слова, которые эта картина получила за все 44 года своего существования (снята на «Ленфильме» в 1968 году Виктором Трегубовичем по одноименной повести Виктора Курочкина). Она, картина, в них не нуждается. Это как раз тот редчайший случай, когда ВСЁ ЯСНО и ПОНЯТНО. И всё равно удивительно – почему и отчего такой грандиозный, такой долговечный и стабильный успех? Ведь нет здесь никаких кровожадных сцен, никаких особенных баталий, ни рек крови, ни гор трупов, ни стонов и душераздирающих криков – этих «визитных карточек» современных фильмов о Великой Отечественной, которые, кстати, совершенно не задерживаются в памяти и не вызывают никаких ни краткосрочных, а уж тем более «долгоиграющих» восторженных эмоций. Здесь - обычные, рядовые, будничные сцены, зачастую совершенно не геройские ( помните сцену в украинской хате, когда Малешкин вылил в помойное ведро самогонку? «А мы ему больше всех налили…» - «Молчать! Какое вы имеете право обсуждать действия командира!». Даже вот из этого, казалось бы, совершенно бытового диалога понимаешь: ведь он пацан, этот Малешкин, и пацан неплохой. Да что там неплохой! - отличный! И вот именно поэтому нет у Бянкина, Щербака и Домешека, мужиков, уже поварившихся в военных переделках, уже хлебнувших, как говорится, полной ложкой, на него никакой СЕРЬЁЗНОЙ обиды. А то, что он здесь вроде бы искренне возмущается, чуть ли не орёт на экипаж – ну что ж? Это у него не от злобы, это так, чтобы должность обозначить. Хотя – по идее и просто житейской логике – обида должна быть, должна! Ведь больше всех налили… А её, настоящей обиды, нет! Парадокс!
И всё здесь играет на сюжет. Даже, казалось бы, самая незначительная, совершенно проходная мелочь, к основной мысли сюжета совершенно не относящаяся – и всё равно! Вот, например, эта песня, переделанная фронтовиками из некогда популярной блатной «Гоп со смыком»:
Жил-был на УкрАине мальчишка,
Обожал он тёмные дела.
По карманам часто смыкал,
В драке всех ножом он тыкал,
И за это звали его Смыком.
Поставьте на её место какую-нибудь патриотическую, которая вроде бы здесь гораздо уместнее – и всё, сюжет не просто нарушится, а развалится! Вот как смогли
Трегубович и Курочкин угадать, что здесь нужна именно эта песня? Ещё один парадокс?
Удивительность, притягательность и какая-то совершенно непонятная трогательность фильма заключается в том, что человек, который не участвовал в Великой Отечественной, даже более того – который вообще ни в каких войнах (или как их до сих пор стыдливо называют – «горячие точки»?) не участвовал, вдруг понимает: ДА, ИМЕННО ТАК ВСЁ И БЫЛО! Почему он это так вот, сразу понимает, почему ни капли не сомневается и моментально готов принять всё показанное в этом фильме на веру – совершенно непонятно. Может, вот это и называется «стопроцентным творческим попаданием», из которого и «вылупляется» настоящий шедевр кинематографа?
И в заключение – два факта: первый - пять редакций различных советских литературных журналов «заворачивали» рукопись повести обратно автору. Причина: якобы слабая идейная составляющая (дикость какая!). Понял всю ценность произведения заведующий отделом прозы журнала Молодая гвардия В. В. Сякин. Он повесть взял, и она была опубликована в августовском номере журнала в 1965 году. Вывод: в советской литературе, кроме коньюнктурщиков, ж.полизов и просто идиотов, всегда существовали и НОРМАЛЬНЫЕ люди.
И второй: а автора повести, фронтовичка, награждённого орденами Красной Звезды и Отечественной войны первой и второй степеней, Виктора Александровича Курочкина, в 1968 году жестоко избили милиционеры, когда он, пьяненький, возвращался домой. В результате побоев получил инсульт и так до конца своих дней (1976 год) полностью и не поправился.