Чужак

…Тьма заполнила собой всё. Тьма, которая была всегда, с самого начала, а быть может ещё раньше и будет до самого конца, а быть может ещё дольше. Не было ничего, кроме Тьмы и её прикосновений, слегка холодящих кожу и проникающих в душу. Не было звуков, кроме биения сердца, сначала колотившегося быстро, но постепенно замедляющегося.
Я не думал о том, куда и зачем иду, я просто шёл во Тьму, и казалось, начинал растворяться в ней. Помня, кто я, не придавал этому значения. Тьма поглощала всё, и я уже почти перестал быть собой, почти утратил осознание себя. Сердцебиение становилось всё тише и тише, а потом я прекратил слышать его. Не стало ничего. Осталась лишь Тьма…
Пробуждение было долгим, словно подъём с большой глубины, и как будто из-под толщи воды пробивался звук. Треск…
Я медленно открыл глаза и какое-то время созерцал огонь, горящий в камине, слушал треск поленьев, наблюдал, как языки пламени охватывали сухое дерево, заставляя   его сиять, явив миру красоту ночного огня, чтобы в итоге превратиться в  горстку пепла.
Учитель сидел в соседнем кресле и раскуривал трубку. Сладковатый дым наполнял небольшой зал, в котором мы находились. Мы часто проводили здесь время, усевшись в большие удобные кресла возле камина, и беседовали.
– С тобой что-то не так, – произнёс Учитель. – Прогулки по Коридору явно не идут тебе на пользу.
– Но и вреда вроде бы не приносят, – возразил я.
– Как сказать, Тьма всегда оставляет отпечаток на человеке. Поэтому тебе следует быть аккуратнее, общаясь с ней.
– Она помогает забыться, на время отключиться от всего.
– Разумеется, – кивнул Учитель. – Только плохо, если забвение будет полным, и ты не сможешь вернуться.
– Такое бывало? – спросил я.
– Всякое бывало, – неопределённо ответил он.
Я лишь слегка улыбнулся. Я знал то, что говорил мне Учитель, знал, что если слишком глубоко погрузиться во Тьму, она может забрать нерадивого искателя приключений навсегда. Порой мне казалось, что я знаю очень много. А потом понимал, что не знаю ничего.
Некоторое время мы молчали. Это молчание было привычным, каждый из нас собирался с мыслями, отвлекался на что-то, волнующее лишь его, осмысливал что-то, ведомое только ему, а потом мы возвращались к разговору.
– Тебе надо вернуться домой, – слова Учителя были громом с ясного неба.
Я уставился на него, открыв рот и не желая верить в то, что только что услышал.
– Тебе придётся вернуться в свой мир, туда, откуда ты пришёл, – спокойно сказал он.
– Как? Почему? Зачем? – с трудом выговорил я.
– Есть одно дело, и лучше, если им займёшься ты, – ответил он. – Раз это  касается твоего мира, то целесообразнее отправить туда именно тебя. 
И снова воцарилось молчание. Учитель курил, а я смотрел на огонь. Почему-то больше не хотелось ничего, кроме того, чтобы созерцать языки  пламени, которым не было дела, ни до меня, ни до Учителя, ни до наших проблем. Они просто пожирали сухое дерево, заставляя его трещать и сиять, даря миру тепло и свет.   
– Тебе не кажется, что ты засиделся в учениках? – внезапно спросил Учитель, что меня удивило, хотя давно мог привыкнуть к внезапным переменам  темы в разговоре. – Как долго ты здесь живёшь? Уже не меньше четырёхсот лет прошло с тех пор, как мы встретились. Пора бы уже взрослеть. 
– Да, но… – мне нечего было ответить. Я не знал, почему до сих пор не стал Мастером. Не то, чтобы я был бездарен, просто я неосознанно ставил препятствия самому себе. Всю жизнь.
– Ты боишься ответственности, – резюмировал Учитель. – Боишься, что когда  станешь Мастером, с тебя и требовать начнут соответственно. Но от этого никуда не уйдёшь, уже пора тебе стать Мастером, иначе нельзя. Сам знаешь, Хранитель…   
Я молчал. Говорить вслух было ни к чему, Учитель мог читать мою душу, как открытую книгу.
– Помнишь время, когда оказался здесь? – Учитель  улыбнулся, как  художник, довольный своей картиной, свет от камина придал его лицу особый вид. Что-то в нём было внечеловеческое, нечто далёкое и непонятное. Сейчас он напоминал то ли уставшего воина, осознавшего бессмысленность битв, то ли доброго волшебника, то ли старого ведьмака, отошедшего от дел и стремящегося передать свои умения тем, кто будет после него. Я почувствовал его грусть. Он понимал, что его ученик, фактически его сын, вырос, и теперь всё будет иначе, не так, как раньше. Учитель посмотрел в мои глаза и мягко, по-отечески улыбнулся. Я ощутил его любовь, нежность, тепло, которое ему хотелось подарить кому-то. Он всерьёз считал меня своим сыном, а я смотрел на него, как на отца.
– Ты стал совсем взрослым, – вздохнул Учитель. – Ведь помню, был совсем мальчишкой, пришёл в таверну весь мокрый, грязный, не понимал толком, как  тут очутился. А теперь посмотри на себя…
Я ощутил, как сжалось его сердце, как грусть и радость переплелись в его душе. 
Учитель…Отец… Ты всегда видел меня насквозь, ты знал всё, что творится у  меня в душе, а теперь я вдруг понимаю, что тоже вижу и чувствую тебя, как  самого себя. Это было странно и непривычно. Зато теперь я знал, что он всегда рядом со мной, что всегда будет жить в моём сердце, куда бы я ни ушёл, и что бы ни случилось.
Мы молчали… Учитель курил, а я созерцал языки пламени. 
– Ты стал совсем взрослым, – повторил он. – А значит, игры кончились…
– Дело, вот в чём, – он снова вернулся к первоначальной теме. Учитель снова  был спокоен, немного ироничен, а на лице блуждала лёгкая улыбка. – Несколько  веков назад был заключён договор между демоном из нашего мира и магом,  живущим в твоём мире.   
– Бредово, – сказал я. – Сделка с демоном…
– Да, наверное, – он пожал плечами. – Но факт остаётся фактом, кто-то оказался достаточно глуп и наворотил дел, а нам предстоит разбираться. Вернее, тебе.
– Мило, – я натянуто улыбнулся. – Ты уверен, что это того стоит?
– А как ты думаешь? По-твоему, мне так хочется отправлять тебя к чёрту на рога, рискуя твоей жизнью и возможностью лицезреть твою физиономию? Без крайней необходимости я бы тебя не беспокоил по этому поводу.
– Я понимаю, – снова вздох. – Так в чём суть?
– Звучит, конечно, банально, но в обмен на силу, которую демон даёт человеку, он забирает его душу.
– Допустим. А к нам это как относится?
– Я не знаю, почему, но получилось так, что проклятье распространилось на потомков того чародея. И не только на прямых потомков, а вообще на кучу людей, которые с ними связаны. В принципе, долгое время это никого не трогало, но сейчас в твоём мире…
– Мой мир здесь, – перебил я Учителя.
– Да. Извини. На Земле сейчас такой период, который как ты сам говорил, ваши мудрецы назвали Апокалипсис. А это время неприятно тем, что обостряется всё, и любая гадость, которая возникла, вылезает наружу. И демон, влияя на определённое количество людей, может много чего натворить.
– Например?
– Пора бы уже самому догадаться, – покачал головой Учитель. – Ты ведь знаешь, что суть их – разрушение. Они просто так устроены. Разрушение и созидание часто бок о бок идут, но когда что-то перевешивает, возникают проблемы. А демон, овладевший большим количеством людей – серьёзная проблема, – произнёс он и подмигнул мне.
– Предположим, я понял. Что посоветуешь мне делать в связи с этим?
– Я тебе когда-нибудь давал советы? – он усмехнулся. – От них нет проку, да и ты всё равно забудешь любой совет, который я мог бы тебе дать. Так что действовать будешь сам, и думать придётся самому, я надеюсь, ты это умеешь. В конце концов, не зря же ты сидел у меня на шее четыреста с лишним лет. Так сказать, ты теперь сам по себе. Только не забывай нас.
– Не забуду, – уверил я Учителя. – Но я не хочу отправляться туда…
– Ты боишься, – сделал вывод Учитель. – Тебе до сих пор снится прежняя жизнь? Опасаешься, что вновь попадёшь в рутину, из которой волей Богов тебе удалось выбраться. Боишься, что вернёшься к тому, с чего начал.
– Именно этого я и боюсь, – согласился я.
– Это одна из причин, почему я тебя туда отправляю. Пора уже избавиться от  этого страха, понять, что ты никогда уже не станешь прежним, ведь сам знаешь, как у вас принято говорить, в одну реку не войдёшь дважды. И выбор делается лишь однажды. Ты уже давно прошёл точку невозвращения. Ты всегда будешь тем, кто ты есть. Так что не бойся, сынок, у тебя всё получится.
Спорить было бесполезно. То ли из-за привычной убеждённости в том, что Учитель всегда прав (правда, эта убеждённость никогда не мешала мне спорить с ним по каждому поводу), то ли из-за осознания необходимости сделать то, что он говорит, я понял, что нельзя отказываться. Да меня, собственно, никто и не спрашивал.

Солнце уже почти спряталось за холмами, небо окрасилось в ярко-красный цвет, воздух посвежел, стал прохладнее. Я стоял на крепостной стене и созерцал окружавший меня мир. Большая крепость из серого камня стоит на холме, окружённом сосновым лесом. По вечерам здесь прохладно, дует сильный ветер, но камни всегда тёплые. Здесь всегда было теплее, чем на Земле.
Если спуститься с холма, пройти через лес, то можно попасть к большому глубокому озеру. Оно выглядит довольно мрачно и многих пугает, хотя ничего страшного ни в самом озере, ни в его окрестностях, никогда не происходило. Скорее, наоборот, там порой случаются чудеса. Вода в озере почти всегда холодная, наверное, потому, что солнце почти не пробивается сквозь кроны деревьев, окруживших водоём.
Выйдя из леса, вы окажетесь на большой поляне, где стоит одинокий могучий дуб. А, пройдя дальше, попадёте в долину, пересечённую широкой речкой с кристально чистой водой. Из этой реки я и вынырнул, оказавшись здесь…
Как-то всё странно получилось, я прогуливался по зимней Москве, время было позднее, погода ненастная, а меня  понесло пройтись по мосту. Вернее просто постоять и посмотреть на реку. В тот день на душе у меня было паршиво, я был зол и несчастен, вот и нарвался на пьяную компанию. Завязалась драка, получив пару раз по лицу, я упал на перилла моста, перевалился через них и рухнул в воду.  Ещё во время полёта я подумал, что обидно вот так умереть, утонув в Москве-реке, затем окунулся в глубины грязной воды. Затем был удар об воду, мерзкая мокрая жидкость, ощущение дикого ужаса и истеричное желание, чтобы всё это было не по-настоящему.
 Очнувшись, я обнаружил себя на берегу чистой красивой речки, меня окружала живая природа, а не техногенные джунгли, а на дворе было лето или поздняя весна. Так вот я очутился в мире, ставшим моим новым домом. Вскоре после этого произошла встреча с человеком, которого я называю Учителем.
Мир, в котором я живу, весьма разнообразен в плане населения. Видимо, у богов, создававших этот мир, были разные вкусы. Либо эволюция здесь происходит параллельно, либо сам мир устроен так, что многие из тех, о ком я читал и слышал из легенд когда-либо, в этом Мире обрели плоть. Мне порой думается, что Землю так же населяют все те народы и существа, о которых говорят легенды, сказки и мифы, но просто живут они в немного иной плоскости, которую органы чувств землянина не научились воспринимать. В конце концов, кто может, положа руку на сердце, сказать, что знает абсолютно всё о мире, в котором живёт?
Каково моё занятие? Определяя своё место в жизни, я назвал себя Хранителем, и всю свою жизнь учился этому ремеслу. Я стремился познать жизнь во всех её формах и красках, путешествовал по миру, стараясь освоить разные искусства и науки. Природа не наградила меня особыми талантами, так что за четыреста с лишним лет жизни я научился немногому. Я никогда не был лучшим ни в чём, ни в магии, ни в воинском искусстве, ни в танцах, ни в музыке, ни в поэзии, ни в любви. Я всегда был средним во всём.
Этот мир стал моим домом, и тот факт, что я когда-то жил на Земле, уже не воспринимался мною как факт. Он скорее был смутным воспоминанием, наваждением, скромной возможностью того, что это происходило в прошлой жизни. А теперь меня выгоняли прочь из дома, и от тяжести, свалившейся на меня, было трудно дышать.
– Эл, – раздался мягкий голос за моей спиной и отвлёк меня от размышлений. К тому времени уже начало темнеть, взошла луна, на небе появились первые звёзды. Они здесь почти такие же, как на Земле. Эл… Я произнёс это имя, когда человек в таверне спросил, как меня зовут. Произнёс не раздумывая, не сомневаясь, что это именно так.
«Эл… Этим словом эльфы обозначают сияние звёзд» – произнёс Учитель в тот день. – «Впрочем, ты и сам выглядишь так, будто упал с неба. Рад встрече, Эл»
Я обернулся. Милана подошла ко мне, прикоснулась ладонью к щеке, потом потрепала по волосам. Эльфийка с волосами, чёрными, как вороново крыло, и глазами, сияющими, как луна в летнюю ночь, слегка улыбнулась, обняла меня. Потом стала рядом со мной. 
– Здравствуй, – произнёс я, глядя на неё. То ли темнеющее небо решило пошутить надо мной, то ли я просто был не в себе, но Милана предстала предо мной, не как земное существо, а как ангел, сотканный из лунного света. К этому ангелу хотелось прикоснуться, обнять, прижать к себе, но если притронуться к нему, ангел исчезнет. Девушка-ангел была одета в чёрное вечернее платье, изумрудное ожерелье, которое я подарил ей когда-то, украшало шею, в ушах были серьги, странно мерцающие в наступающей темноте, и было нечто мистическое в их мерцании.  Некоторое время я глядел на неё, как заворожённый, пытаясь понять возникающие во мне ощущения.
– Ты опечален, – утверждала, а не спрашивала Милана, – я это за версту почуяла.
Да уж, она всегда прекрасно чувствовала, что творится у меня на душе. Между нами всегда была сильная связь, словно у нас на двоих было одно сердце. Между этой связью и самой жизнью стоит чёткий знак равенства.
Милана глядела на меня, и в её глазах читалась уверенность в том, что от соприкосновения наших взглядов всё вставало на свои места, и жизнь обретала краски и смысл.
Мы смотрели друг на друга, не говоря ни слова, не желая испортить словами чувство единения, возникающее всегда в такие моменты.
– Так что случилось? – спросила Милана, и её голос не нарушил ощущения абсолютной близости, но лишь вернул меня к остальной реальности.
– Учитель отправляет меня обратно, – пожаловался я. Глаза Миланы  округлились, она с изумлением и, как мне показалось, страстью поглядела на меня. В мгновение ока из нежной романтичной девушки в вечернем платье она превратилась в отважную путешественницу, готовую без колебаний отправиться навстречу приключениям прямо сейчас.
– Знал бы ты, как я тебе завидую! – воскликнула она. Я опешил:
– Почему? 
– Ты не понимаешь, мне так давно хочется посетить иные миры, но меня не   пускают, говорят, что время не пришло, а тебе выпал такой шанс! – возбуждённо проговорила она. Затем покачала головой: Эл, ты самый  счастливый человек в этом мире! 
– Так уж самый, – улыбнулся я, потом подумал, что, наверное, так и есть,  самый счастливый, вот только человек ли? Что-то я стал сомневаться в этом. Уж  слишком часто я стал ощущать в себе присутствие чего-то иного, чего-то жуткого. Но настроение Миланы передалось мне, и теперь путешествие к чёрту на рога, как выразился Учитель, не представлялось чем-то ужасным.
– А почему он тебя отправляет? – спросила она.
Я рассказал ей, о чём мне поведал Учитель. Эльфийка внимательно выслушала меня, и сказала, что дело серьёзное, и странно, что Учитель отправляет меня на задание  в одиночку. Но ему виднее. Потом ласково улыбнулась и сказала, что мне не о чем беспокоиться, что всё у меня будет хорошо. Я поверил ей, как верил всегда…
Учитель просил, чтобы я пришёл к нему с наступлением темноты, он  говорил, что в это время ему будет проще отправить меня в мой мир. И когда небо залилось чернилами и засияло светом звёзд, я вошёл в зал, где Учитель ждал меня.
– Сядь в кресло, – сказал он. – Ты главное, расслабься, остальное я сделаю сам.
Я послушно сел в кресло, постарался расслабиться, хотя это было трудно: я так сильно нервничал, что тело била дрожь, к тому же, в зале было холодно.
– Но ведь прошло более четырёхсот лет, как я освоюсь в новом времени? – спросил я.
– Это у нас прошло четыреста лет, а там прошло совсем немного времени, – успокоил меня Учитель. – Всё будет хорошо.
Он говорил что-то ещё, но мне было трудно его слушать, на меня навалилась дрёма, я попытался сохранить ясность ума, но Учитель произнёс:
– Не сопротивляйся сну, чудеса с человеком происходят, обычно, когда он спит…
Затем я провалился во тьму…

* * *

Холод. Сначала я почувствовал сильный холод, пробравший меня до костей. Попытавшись закутаться в собственную куртку, дабы согреться, я вскоре понял бессмысленность сего действа. Помимо озноба, меня мучила головная боль, и рвотные позывы. Медленно открыв глаза, я понял, что еду в вагоне метро, сижу в углу, и люди сторонятся меня.
Голова отказывалась соображать, тело почти не слушалось и двигалось независимо от сознания. Оно каким-то образом умудрилось выйти на нужной станции, добраться до остановки, дождаться автобуса, погрузиться в него и снова уснуть.
Следующее пробуждение было ещё менее приятным, нежели предыдущее. Меня теребили за плечо и что-то говорили, кажется, о том, что автобус приехал на конечную остановку. Я лишь кивнул и кое-как вышел на улицу. Через какое-то время я добрался до своей квартиры, сбросил с себя одежду и повалился на кровать…

Боль. Мерзкая свербящая боль в висках, пронизывающая всё моё существо, вырывающая из сна, леденящая и обжигающая одновременно…
Медленно приподнявшись с постели и приняв сидячее положение, я положил ладони на виски, надеясь хоть немного заглушить боль. Судя по ощущениям, ночь прошла в пьяном угаре. Симптомы похмелья были на лицо: тошнота, головная боль, слабость во всём теле, омерзение к самому себе. Но было одно «но» – я не помнил, что, где и с кем пил. Я не помнил прошлую ночь, да и предыдущий день вспомнить не мог. Моя память вообще отказывалась работать.
Преодолев слабость, я добрёл до ванной и начал умываться. Глянув в зеркало, я вдруг увидел незнакомое лицо. То есть, физиономия, конечно, была моя, но что-то в ней изменилось. Словно моё лицо надето на другого человека, и через эту маску смотрит кто-то другой. Я отшатнулся от зеркала и упёрся в стиральную машину. Приняв отражение чужака за похмельный бред, решил, что душ приведёт меня в порядок.
Когда струи горячей воды полились сверху на моё тело, я снова решил припомнить вчерашний день.
Так… проснулся я в метро… а перед этим… где же я был? Я был…
Далее последовал удар…
Воспоминания буквально смели меня, как ураган сметает одинокое деревце, раздавили меня, словно огромный камень. Все четыреста с лишним лет моей жизни свалились на меня. Я схватился за голову, в которой как будто разорвались сотни бомб, ударился коленом о борт ванны, поскользнулся, ощутил, как правая сторона лица ударяется обо что-то твёрдое…
Не знаю, как долго длился процесс возвращения памяти. Мой мозг разархивировал гигабайты информации, от перегрузки он готов был лопнуть и отыгрывался на теле, которое бил озноб, потом бросало в жар, мышцы бились в судорогах, сжимались до боли. От этой боли я пытался кричать, но из горла выходил лишь глухой хрип.
Я попробовал приподняться на руках, ощутил боль в животе, затем в груди, горле, потом болью наполнилась каждая клеточка моего организма. Я начал задыхаться и желал умереть, лишь бы только боль прекратилась…
Это было похоже скорее на резкое включение монитора, чем на пробуждение. Наверное, так бы чувствовал себя робот, если бы умел чувствовать. Я словно вынырнул из небытия – и сейчас я есть, а до этого меня не было, то есть не было вообще. Каждый раз как думаю о том, что есть небытие, мозг начинает трещать по швам. Ведь очнуться после беспамятства не то же самое, что перестать быть.
Как бы то ни было, сознание ко мне вернулось, я резко открыл глаза и попытался подняться. Тело саднило, как после долгого методичного избиения, но по сравнению с недавно пережитым ужасом это едва ли воспринималось, как боль. Ванна была в жутком виде, мне потом пришлось два часа отмывать её, используя какие-то жуткие чистящие средства, от состава которых встанут дыбом волосы у самого замороченного алхимика.
Внутри меня было пусто, словно я не человек, а робот или зомби. Как будто перегорели все нервные волокна, а в месте с ними тот участок мозга, который отвечает за эмоции. Это пройдёт, сказал я себе, нужно просто прийти в себя. Память почти полностью ко мне вернулась, по крайней мере я снова помнил, кто я, откуда и зачем здесь. Поэтому на этот раз отражение не испугало меня. С той стороны стекла я увидел молодого человека, на вид ему можно было дать от двадцати до двадцати пяти лет, тёмные глаза, тёмные волосы, на щеках, подбородке, скулах и даже в области горла двухдневная щетина. Губы парня скривились в усмешке.
– Какая мерзость, – протянул я, затем взял в руки бритву.

Придав своему лицу, человеческий облик, я пошёл на кухню, порылся в холодильнике и не нашёл там ничего, кроме лимона. На столе стояла банка с растворимым кофе. Я включил электрический чайник и стал засыпать чёрный порошок в кружку.
Потом я сидел у окна и пил кофе. Я глядел на дома, на людей, на небо, на дорогу, на проезжающие по ней машины. Всё это казалось чем-то далёким, забытым, чужим. И в то же время привычным и родным. Я словно раздвоился. Одна часть меня родилась и выросла здесь: этот город, этот мир, эти люди были частью её жизни, частью её самой. Другая же знала, что есть нечто другое. Она родилась и выросла очень далеко отсюда, и совсем другие дома, люди, совсем другой мир были её домом. Учитель часто говорил мне, что мне следует принять обе стороны себя и провести между ними черту, на которой и будет моё место. Но я не очень хорошо понимал, что это значит.
Грань между жизнью и смертью, говорил он, добром и злом, вредом и пользой – называй, как хочешь. В мире не бывает абсолютов. Родительская опека может убить, а удар по лицу может спасти. Огонь может убить, а может уберечь от гибели. Попытка спасти мир зачастую его рушит, а забота о личном счастье порой помогает осчастливить других. Когда ты определишь границу между тем, что нужно и тем, что не нужно, твоё обучение будет закончено.
Не знаю, был ли я сейчас близок к той грани, о которой он говорил, но сейчас я стоял на другой грани. Между двумя мирами, между двумя жизнями, эта грань, пожалуй, была сейчас самой зыбкой. Сейчас так легко было забыть, кто я. Прежде, живя в своём новом мире, я старался забыть, отрешиться от той жизни, что была у меня на Земле, забыть того, человека, которым был я. Возможно, я вернулся для того, чтобы примириться с ним, обрести целостность?
Поставив чашку на стол, я прошёл в комнату, уселся в кресло, закрыл глаза, и сосредоточился на месте, в котором хочу оказаться.

– Нормально добрался? – Учитель сидел на лавке в беседке, стоявшей в большом цветущем саду, и с лёгкой улыбкой смотрел на меня.
– Ага, я чуть кони не двинул…
– Что случилось?
– Не знаю, я как будто забыл всё, потерял память. А потом она вернулась и избила меня в моей ванной.
– Я всегда говорил, что путешествия между мирами – опасная штука. А Милана только и твердит мне о том, как хочет увидеть их. Вернёшься, расскажешь ей, что испытал, надеюсь, девочка успокоится.
– Сам знаешь, что не успокоится. И какая она тебе девочка?
– Для меня девочка. А ты мальчишка, Эл. Даже когда тебе девятьсот лет исполнится, ты будешь мальчишкой, – он улыбнулся, так тепло и нежно, как улыбался только он и мой отец. – Вы все для меня дети.
– Я знаю, – теперь я улыбнулся. – Знаешь, я вроде бы только отлучился, а уже скучаю…
– Мы тоже скучаем, Эл, – глаза Учителя погрустнели. – Странно время и пространство ведут себя. Ты только отлучился, а у нас уже несколько месяцев прошло.
– О боже… – мне вдруг стало страшно. – Что ж будет, если я здесь на несколько лет останусь.
– Не знаю. Всё может быть, – ответил Учитель. – Может пара недель пройти, а может и целая вечность.
– То, ради чего ты меня отправил сюда, стоит этого? – я серьёзно посмотрел в глаза Учителя и вдруг понял, что зол на него. Он отправил меня к чёрту на рога с какой-то непонятной работой, которую я должен сделать, рискуя никогда больше не увидеть своих родных.
– Да, сынок, – он не отвёл глаз. – И со временем ты поймёшь, что я не отправлял тебя никуда, ты сам отправился, потому что не мог поступить иначе.
– Что ж, надеюсь, мы сможем это обсудить с глазу на глаз, а, не общаясь по телемосту.
– Какому мосту?
– Неважно, – я махнул рукой. – Дашь мне какие-нибудь зацепки? Я должен знать что-то, кроме того, что уже знаю.
– Да, ты должен знать всё на свете, – он улыбнулся, правда улыбка получилась грустной, да и на дне его глаз я увидел боль. – Есть кое-что, что тебе следует увидеть и узнать.
Учитель исчез вместе с беседкой, да и сам я исчез, всё заполнила картина из чужой жизни…

Человек, облачённый в мантию, находился в каком-то подвале, сделанном под святилище чернокнижника,  на алтаре лежал фолиант, по нему человек читал заклинание. Внезапная вспышка пламени осветила помещение, и показалось существо, обдаваемое пламенем. Затем пламя погасло, и взору колдуна предстал демон в обличии человека. Его демоническую сущность выдавали лишь светящиеся красным огнём глаза.
Человек сказал несколько слов, демон что-то ответил. Затем в руках у демона появился лист бумаги, на котором выступили огненные буквы. Человек взял нож, провёл лезвием по своей ладони, затем приложил окровавленную руку к листу. Буквы вспыхнули ярким пламенем, затем лист обдало жаром, и он исчез. Демон улыбнулся, кивнул и растворился в воздухе. Колдун глубоко вздохнул, затем посмотрел на свою ладонь: рана стала медленно, но стремительно затягиваться. Договор был заключён…
Вновь оказавшись в своей комнате, я почувствовал, что сильно влип. Влип по уши и, похоже, придётся последовать примеру Мюнхгаузена и вытаскивать себя за волосы…
* * *

Я почти полностью пришёл в себя после путешествия из мира в мир, твёрдо осознал, что четыреста с лишним, да что там, почти пятьсот лет моей жизни не были сном (особенно хорошим доказательством служили некоторые шрамы на теле), вспомнил, что пришёл сюда не на прогулку, а по делу, и (зная свою натуру) понимал, что надо заняться им незамедлительно (иначе потом сам чёрт не заставит меня работать).
Информации  для начала активной деятельности было слишком мало. Хотя, мне был известен человек, с которого всё началось, так что я хотя бы знал, откуда ноги растут, и с чего начинать пляски. Правда, была одна небольшая трудность: этот человек жил около двух сотен лет назад, потомков у него, скорее всего, до чёртовой матери, и разбросаны они могут быть по всему  белому свету.
После видения, которое подарил мне Учитель, между мной и чернокнижником установилась некоторая связь, тонкая ниточка, но ведь утопающий хватается за соломинку, и единственной моей соломинкой была именно эта связь. Нужно умудриться пробраться к его генетической памяти, чтобы суметь узнать его родственников. Признаться, подобная идея мне не очень нравилась.
Я даже по собственной генетической памяти не лазал, а тут предстоит такое предприятие – естественно, у меня душа была не на месте. Единственный способ,  известный мне – на некоторое время самому стать этим самым колдуном, но последствия подобного предприятия могут быть разные: самый безобидный исход – сумасшествие. Но кто не рискует, тот помрёт здоровым…

Город… Наблюдая за его жителями, можно подумать, что они подобны молекулам, что их движения хаотичны, но наблюдая за ними, я чувствовал, что они действуют, как одно целое. Люди шли по улице, двигаясь, словно единый организм, каждая клеточка которого считает себя отдельной от всех, но неосознанно действует в соответствии с общим механизмом. Потоки людей двигались в разных направлениях, каждый шёл по своим делам, каждый водитель вёл машину в какое-то определённое место, но мне казалось, что все они стремятся к какой-то единой цели. Потоки разделялись, но при этом сохранялась целостность. Каждый был по-отдельности, но все были, как один.
Была в этом кажущемся хаосе какая-то гармония…
Я ехал в метро, заново привыкая к этому странному способу передвижения. Я бывал в гномьих городах, расположенных под поверхностью планеты, преимущественно в недрах гор. Я видел огромные туннели, по которым перемещались местные жители. Но это было не то же самое, что электрическое царство подземного мира Москвы. Несмотря на постоянное движение поездов и перемещение людей, метро выглядело статичным, неподвижным. И перемещение в нём казалось иллюзией… Сев на сиденье, я закрыл глаза, прислушался к шуму в туннеле, а потом резко провалился в чужие воспоминания.
Вначале была Тьма, потом ярко-красный свет озарил пространство. Я видел человека, который был мне нужен, ощущал его, как будто мы были частью одного целого, хотя так оно, в какой-то мере и было. Трудно будет описать, как всё происходило, в общем, я слился с ним воедино, его сознание стало моим, его душа стала моей. Я воспринимал мир с его стороны, видел всё по-другому, думал иначе. Последовала яркая вспышка пламени, и во тьме я увидел нити, связывающие огромное количество людей, смыкающихся в одной точке: в нём – во мне. Я стал им, я забыл прежнюю личность, забыл своё имя, забыл прежнюю жизнь, на место ей пришла чужая-моя жизнь. Я понимал, на что пошёл, что заключил договор, из-за которого мои потомки лишатся своих душ, но я готов был пойти на эту жертву. Я был одержим. Я мечтал получить огромную Силу, могущество, если удастся, бессмертие. Демон давно захватил мою душу, я потерял ощущение внутренней свободы, чувство любви, и теперь я не дорожил чужими душами, даже душами потомков. Я готов был попросить у них извинения, даже ответить за свои поступки, но это будет потом.  Какая разница, что будет потом? Возможно, и не будет у меня никаких потомков, скорее всего, не будет, быть может, я смогу расторгнуть договор, но это потом, а сейчас, мне нужна Сила. Чем больше, тем лучше. Сила, Власть, вечное одиночество…

Очнулся я оттого, что кто-то теребил меня за плечо. Поезд доехал до конечной станции, и женщина в синей форме настоятельно просила покинуть вагон, мотивируя это тем, что я пьяная скотина и мне не следует спать здесь. Я встал на ноги, посмотрел на дежурную невидящим взором, что-то пробормотал в ответ и покинул поезд.
Морок постепенно спадал, я вновь становился самим собой, моя связь с этим человеком сохранилась напоминала, словно лёгкий зуд на внутренней стороне черепа. Если постараться, я мог теперь почувствовать каждого из потомков этого колдуна. Я встал со скамейки, на которой пытался прийти в себя, как вдруг кто-то окликнул меня по имени. По тому имени, которое я носил, когда жил здесь. Забытое имя.
Я повернул голову и увидел девушку. Блондинка с длинными  волосами и карими глазами глядела на меня как на диковинного зверька.
– Кристина? – я поднял брови в удивлении. Надо же, так случается, спустя почти пять сотен лет я вновь встретил девушку, в которую был когда-то влюблён.
Время лечит многое. Оно не лечит геморрой, его надо лечить направленно, а вот душевные раны затягиваются со временем. Хотя шрамы остаются и иногда начинают ныть. Но я сейчас не думал об этом.

– Ты внезапно исчез, – говорила Кристина, когда мы с ней сидели в кафе, – В тот день, когда мы… – она замолчала. Да, в тот день, когда я покинул этот мир, между нами произошёл очень неприятный разговор, суть которого сводилась к тому, что я ей не нужен, что мы никто друг другу.
– В тот день мне позвонил твой друг и спросил, не видела ли я тебя. Я ответила, что ты недавно от меня ушёл. Он сказал, что мобильник у тебя отключен. Никто не знал, куда ты делся.
Я молчал. Мне нечего было сказать. Вернее, мне не хотелось ничего говорить. Не хотелось как-либо комментировать произошедшее, как-либо объяснять своё исчезновение и возвращение. Я смотрел на прошлое, словно оно было в тумане, и слова не приходили на ум, чтобы хоть что-то высказать по поводу него.
Я не мог понять, какую реакцию следует явить, чтобы соответствовать ситуации, в которой оказался. Что я должен был почувствовать, встретив Кристину? Как должны были выглядеть мои эмоции? Эти воспоминания были такими далёкими, что я уже не понимал, что было со мной тогда, что заставляло так сильно страдать.
Что со мной? Время стёрло всё или жизнь изменила меня? 
– Скажи, – произнесла Кристина. В этот момент как-то странно сверкнули её глаза. – У тебя сейчас есть девушка?
– Нет.
– А была… после…
– Конечно, – улыбнулся я.
– Это хорошо, – произнесла она как-то странно. Боже, я не мог понять тона её голоса, не мог понять эмоций, которые выражало её лицо. Её слова говорили «хорошо», тон говорил «мне всё равно», но за всем этим скрывалось разочарование. Что это? Я не мог понять, что чувствует она, я забыл, как работают чувства в этом мире. Они словно идут через несколько слоёв мыслей, реакций, предварительного контроля, который преобразует любое чувство в определённый стандарт. Я смотрел на Кристину и видел несоответствие всех её эмоций, слов, чувств, реакций. Но во время разговора не всегда есть время размышлять, и я задал встречный вопрос.
– А у тебя как?
– Некоторое время встречалась с молодым человеком, потом расстались.
Я кивнул. Почему-то это было единственной моей реакцией на её слова. Я с трудом понимал, о чём мы вообще говорим, какой смысл от обсуждения наших отношений с кем-то. Но после её вопроса вдруг перед глазами возник образ.
… Перед моими глазами возникла золотоволосая девушка в светлом лёгком платье, прогуливающаяся среди деревьев. Она поглядела на меня. В её зелёных глазах была грусть.
Боль сдавила мне сердце, а с губ сорвался лишь один вопрос:
Почему?...
– О чём ты? – не поняла Кристина.
– Что?
– Ты спросил «почему»?
– Почему расстались?
– Не смогли понять друг друга.
– А другого почему не нашла? – спросил я.
– Думаешь, это так легко?
– По-разному.
Я хотел сказать ещё что-то, как вдруг меня словно что-то ударило. Удар был слабый, но ощутимый. Это был даже не удар, а прикосновение неведомого. Я ощутил угрозу, нависшую надо мной и холодом прокатившуюся по коже.
Я не стал оглядываться по сторонам. Вместо этого я сосредоточился на возникшем ощущении и попробовал отследить, откуда оно исходит. Источник находился повсюду, как будто всё окружающее пространство представляло собой опасность. Пока что я был просто объектом наблюдения, но тот, чей взгляд был направлен на меня, казалось, смотрит через прицел.
Сложившаяся ситуация была не очень приятной (всё-таки едва ли приятно, когда кто-то собирается причинить тебе вред), и менее приятной её делал тот факт, что Кристине, равно как и другим посетителям кафе, может угрожать опасность, если на меня нападут здесь. Подвергать опасности других людей мне совсем не хотелось. Поэтому я встал из-за стола и произнёс:
– Извини, мне срочно нужно идти, если захочешь, мы ещё как-нибудь с тобой увидимся.
Она озадаченно на меня посмотрела, словно не веря тому, что видит. Первую секунду Кристина выглядела так, будто я дал ей пощёчину. Видимо, мои слова прозвучали грубо и бестактно. Я попробовал смягчить обстановку:
– Ты не против, если я позвоню?
– Конечно… – сказала она, поджав нижнюю губу, словно чувствуя досаду или злясь на кого-то.
– Ладненько, до встречи, – я наклонился к ней, чмокнул в щёку и, не оглядываясь, пошёл прочь.

Некоторое время я шёл вдоль дороги, мимо проносились машины, проходили люди, в движениях людей была какая-то нервозность, и чем дальше я шёл, тем сильнее она становилась.
Я находился неподалёку от Нескучного сада, что на Ленинском  проспекте. Мне хотелось пойти туда, там сейчас должно быть безлюдно, к тому же, среди деревьев спокойнее, чем на оживлённой дороге. Говорят, хорошее раньше было место, только я не застал тех времён. В этом месте собирались подростки, наполненные энтузиазма и любящие фантазировать. Здесь они общались, фехтовали на деревянных мечах, играли свои выдуманные роли. Эти люди приносили частичку сказки в свои жизни. Но по не совсем понятным мне причинам здесь уже нет сказочной страны, о ней остались лишь воспоминания. Ради чужих воспоминаний я сюда и пришёл.
Когда подходишь к этому месту, возникает ощущение, что попадаешь в другой мир, несмотря ни на что, это ощущение сохраняется там до сих пор. И этот мир отделён от остального подобием рва – чтобы пройти туда, необходимо спуститься с одного холма и взобраться на другой или пройти по поваленному дереву, служащему подобием моста. 
Помню, я оказался однажды в разорённой священной роще в родном мире. Дело было связано с одним сумасшедшим магом, с коими мне часто приходится иметь дело, вот он со своим воинством напал однажды на селение друидов, вырубил священную рощу, но ощущение животворящей силы, живой энергии сохранилось, хоть и ослабло. Что-то подобное было и здесь.
Несмотря на то, что Нескучный сад находится посреди Москвы, оказываясь там, совсем об этом забываешь. Я прогуливался среди деревьев, ни о чём особенно не думая. Начало происходить то, чего я боялся: прежняя жизнь в другом мире начинала казаться мне сном, прекрасным, реальным, но всё-таки сном. Но к счастью, у меня были веские аргументы в пользу реальности моего мира, я знал, что он так же реален, как и я. Я слишком изменился за время, проведённое вдали от исторической родины, а сны не могут так сильно изменить человека. Или могут?
Шорох опавшей листвы под чьими-то ногами заставил меня обернуться. Вернее, ноги были не «чьи-то», а реальных людей, которые пришли за мной, так сказать, по мою душу. В этом я мог не сомневаться, их намерения я понял ещё в кафе, им была дана установка – убить. Внешне всё выглядело банально: несколько молодых людей, изрядно подпивших, не поладили с одиноким прохожим, завязалась драка, дошло до поножовщины, в результате которой прохожий погиб.
Правда, в милицейских сводках не будет сказано, что эти самые подвыпившие молодые люди были подвержены воздействию некоей силы, которая охотилась за одиноким прохожим, и были направлены, чтобы уничтожить его. Случайно не бывает почти ничего.
Собственно никакой драки не было. Когда они шли в мою сторону, я видел не их, а лишь сгусток чёрного дыма, окутавшего их. На миг дым приобрёл форму, и моему взору предстала оскалившаяся пасть хищника.
Я почувствовал, как внутри меня разгорается огонь. В душе человека борются две силы: одна стремится к жизни, другая – к смерти. Одна созидает, бережёт, другая – уничтожает, разрушает. Я обратился к той силе, которая стремится к сохранению жизни.
Стремление, желание жить, во что бы то ни стало, желание любить всё вокруг, не позволить смерти коснуться этого мира. Я старался усилить в себе это желание, и воздух вокруг меня начал теплеть. Затем я поглядел на солнце и мысленно потянулся к нему, прося поделиться своей силой. Небесный отец откликнулся на мой зов, и поток света обрушился на меня сверху.
Внешне это выглядело так: я стоял возле дерева и смотрел вдаль, затем мельком бросил взгляд на людей, идущих в мою сторону, и сделал лёгкое движение рукой, как бы невзначай. Это увидел бы любой человек, оказавшийся в тот момент в парке. Если бы этот человек обладал более широким диапазоном зрения, то увидел бы следующую картину: вокруг меня образовалось кольцо света, затем оно собралось в сияющий шар в районе моей груди. Вдруг  шар резко рванулся вперёд и столкнулся со сгустком энергии, окутавшей парней. После этого я увидел вспышку пламени, развеявшую туман. Ребята прошли мимо меня, не удостоив мою персону даже взглядом.
Я облегчённо вздохнул. Уж чего мне хотелось меньше всего на свете, это драться. Дело даже не в перспективах победы или поражения (тут никогда не знаешь наперёд), а во внутреннем ощущении, всё моё существо содрогалось каждый раз, когда возникала вероятность силового столкновения.
Вскоре я добрался до дома, там принял душ, поел, после чего растянулся на диване. На меня  навалилась усталость, хотелось только одного – заснуть. Исполнение желания было мгновенным…

* * *
Проснулся я от телефонного звонка. Тихо ругаясь про себя, я снял трубку. Звонила Кристина. 
– Ты можешь сегодня ко мне приехать? – у неё был взволнованный голос.
– Конечно, – ответил я, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Сразу после её звонка какое-то мерзкое ощущение прокралось в душу и не давало покоя. С другой стороны, мне всегда что-то не даёт покоя, пора привыкнуть.
Но чёрт со мной, у Кристины, судя по всему, серьёзные проблемы,  иначе не звонила бы она мне. У нас странно с ней сложились отношения. В какой-то момент были близки, но вдруг она сказала своё решительное «Нет», разрушив тем самым всё, что я когда-то пытался построить. Да нечего, собственно и разрушать было, ничего особенного я не построил. А вот ей удалось выстроить крепкую ледяную стену. Помнится, я тогда вспылил, рванул прочь, послал всё к чертям. Помнится… Это воспоминание, как и вся предыдущая жизнь больше напоминало сон.
Звук забытого имени отвлёк меня от размышлений.
– Так ты приедешь или нет? – по тону Кристины было ясно, что она искренне боится моего отказа. Что же с ней такое, Тьма её забери?!
– Скоро буду, жди! – ответил я и положил трубку.

В вагоне метро я устроился на сидении с краю, и вновь погрузился в себя. Мне привиделась картина жизни чернокнижника, чьих потомков я должен был разыскать.
Заря только занималась. Ничто не предвещало беды. День только начинался. Но я не спал. Не спал всю ночь, потому что бродил по лугу и собирал растения. Мне нужны были ночные цветы, чтобы приготовить особый целительный отвар, о котором я недавно прочёл в древней книге, в которую мои предки записывали рецепты трав, заклинания, интересные наблюдения. На душе у меня было неспокойно, что-то тяжёлое давило на грудь, предчувствие опасности мешало сосредоточиться.
Возвращаясь домой, я увидел дым над своим жилищем и опрометью бросился к нему. В голове были самые страшные мысли по поводу судьбы моих родных.
Боль сдавила моё сердце, когда я ворвался в дом. На полу в луже крови лежала моя жена, пронзённая копьём. На лице у неё застыло выражение ужаса и страдания.
Весь дом был объят огнём, дым лишал возможности нормально ориентироваться и дышать. В других комнатах были трупы детей, над которыми зверски поиздевались перед смертью. Я не пошёл туда, но я знал, что они там.
К горлу подступил ком, едкий дым резал глаза, жар палил кожу. Обессилев, я опустился на колени возле трупа жены. Я лишился всего, что было мне дорого, лишился всех близких мне людей, рухнуло всё, что имело для меня значение. Я хотел умереть.
Но вдруг что-то щёлкнуло внутри меня, как будто некто, управляющий всем, дёрнул рубильник. Внезапный холод прошёл по моему телу, по моей душе, по моему разуму. Появилось чувство, что я должен жить, хотя бы ради того, чтобы отомстить. Я поднялся на ноги, последний раз глянул на тело жены, сказал короткое: «Прости», развернулся и вышел из горящего дома, который через миг обрушился, похоронив под собой моё прошлое…

Судя по всему, этот эпизод был преддверием истории, в которую я ввязался.
Кто-то убил семью этого человека. Наверное, охотились за ним, и решили нанести первый удар по близким. Возможно, действовала инквизиция, я не уверен, в каком веке происходило действие. Может быть, у него был враг, я не знаю, но зато теперь понимаю, что толкнуло его на этот опасный путь. Так мирный собиратель трав стал тёмным магом.
Приближаясь к дому Кристины, я ощутил тревогу. Чувство безысходности и предсмертного ужаса на несколько секунд завладели мной, затем я понял, что эти чувства испытывает сейчас Кристина.
Я ускорил шаг, проносясь меж людей, не переставая думать о Кристине. Попутно я глядел на окружающих. Каждый из людей спешил по своим делам, такова Москва – здесь все куда-то спешат, как будто стараются убежать от чего-то. Между нами не было никакого различия, и в то же время я чувствовал, что они другие, что их жизнь построена иначе, чем моя.
Внезапно я понял, что нахожусь напротив двери, отделяющей меня от квартиры Кристины. Бывает же так, задумаешься и потом удивляешься, как здесь оказался.
Я позвонил в дверь. Кристина открыла не сразу, что означает, что она не сидела под дверью в ожидании меня, но открыла довольно быстро, значит, она всё-таки меня ждала. Увидев меня, она обрадовалась или, по крайней мере, выглядела обрадованной. Подобная реакция немного сбила меня с толку.
– Ты выиграла в лотерею? – спросил я, глядя на девушку. Одета она была по-домашнему, просто, но выглядела прелестно.
– Нет, – улыбнулась она. – С чего ты взял?
– Просто, ты так выглядишь, как будто случилось что-то радостное.
Она лишь покачала головой и повела меня на кухню. Стол был уже накрыт: вафельный торт, печенье, две кружки, сахарница, заварной чайник. Улыбка коснулась моих губ, когда я увидел эту милую картину, но в тут момент моё сердце сжалось, тягостное ощущение угрозы надавило на грудь, как недавно в видении, я резко повернул голову к Кристине и увидел глаза, в которых засел страх.
– Рассказывай, что с тобой творится, – сказал я, усаживаясь на уголок возле окна.
– Да рассказывать особо нечего, – тихо произнесла Кристина. – Просто мне страшно. Как будто за мной кто-то наблюдает, кто-то охотится за мной.
– Кому ты нужна? – произнёс я, не сразу поняв, что это прозвучало грубо. Но как ни странно, девушка не обиделась, а лишь поджала губы и пожала плечами.
– Давай по порядку, – попросил я.
– Началось всё с того, что мне приснился сон. Не помню, о чём он был. Что-то тяжёлое, противное, когда проснулась, было совсем погано. И мне стало казаться, что кто-то за мной следит, смотрит на меня, охотится.
– Охотится говоришь… – задумчиво произнёс я и легонько коснулся её сознания. Так, что-то здесь не то. Какая-то дрянь прицепилась. Не опасная, но гадкая. Сосёт из неё жизнь. Не убьёт конечно, но некоторое время будет портить настроение. Хотя, если девушка испытает сильный стресс, сила её эмоций убьёт эту гадость. Значит, сущность будет гасить эмоции Кристины, как только может.
– Сейчас ты это чувствуешь? – спросил я.
– Нет, – покачала головой Кристина. – Как только ты позвонил в дверь, меня отпустило. Сразу же пропало ощущение взгляда. И вчера, когда мы встретились в метро.
Что-то подобное происходило со мной в детстве. Моя тётка часто жаловалась, что её во сне душит домовой. Но вот такая ситуация – с ней не происходило ничего подобного, когда я был рядом.
Кристина продолжала смотреть на меня. В её взгляде были видны любопытство и настороженность одновременно.
– Не переживай, я помогу, чем смогу.
– Думаешь, у меня паранойя?
– Нет. Это пройдёт очень скоро.
Кристина посмотрела на меня с надеждой и опасением.
– Верю, – тихо сказала она. – Не знаю, почему, но я тебе верю. Ты стал другим. Тебя не узнать. Я даже не знаю, как умудрилась заметить тебя, а не пройти мимо.
– Люди меняются, – ответил я.
– Но не настолько, – покачала головой она. – Ты стал каким-то… далёким. Да, именно далёким. Такое чувство, что ты прилетел с другой планеты. Но хочется тебе верить…
– А ты почти не изменилась, – ответил я. Внутри меня происходило чёрт те что: часть меня оставалась холодной, словно лёд, часть горела огнём, а ещё одна  часть с интересом наблюдала за происходящим. Возникало чувство, что не было этих четырёхсот лет отлучки, что я вновь тот молодой парнишка, который пришёл к любимой девушке, надеясь на её взаимность. Но это чувство пропадало, и всплывали воспоминания. Годы, проведённые в мире, который стал родным. Две мои жизни вдруг столкнулись, каждая из них пыталась отвоевать своё место. Моя память раздвоилась.
– Скажи, что между нами получилось? – попросил я.
– Не начинай заново…
– Я просто хочу вспомнить.
– Что ты хочешь вспомнить?
– Впрочем, неважно. Просто хочу сказать тебе. Спасибо.
– За что?
– За всё спасибо.
Последние слова Кристина не поняла. А кто знает, что было бы, если бы она не послала меня к чертям в тот вечер? Впрочем, скорее всего, было бы то же самое, только позже. Когда я обсуждал этот момент с Учителем, он лишь пожимал плечами. То ли правда, не знал, то ли не хотел говорить.
Некоторое время мы молча пили чай. Потом разговаривали, как старые друзья. А потом я понял, что мне пора уходить.
– Останься, – сказала Кристина и взяла меня за руку. – Рядом с тобой мне спокойнее.
– Не сейчас, – я покачал головой, погладил её ладонь и слегка улыбнулся. – Может быть позже…


Сколько живу, не перестаю убеждаться в том, что меня ведёт судьба. Чаще всего. Вот и сейчас я зашёл в бар, не подозревая, что встречу там своего давнего друга.
Это было небольшое уютное заведение, работающее в основном ночью. Утром же как правило, там нет никого, кроме моего друга, проводящего на работе, похоже, всё своё время.
– Матерь божья! – воскликнул полный светловолосый парень в белой рубашке и чёрной жилетке, стоящий за стойкой и протирающий стаканы.
– Нет, это всего лишь я, – подойдя к нему, я пожал его широкую ладонь, похлопал по плечу и уселся на высокий стул.
– Какими судьбами?
– Да вот, проходил мимо. А ты растёшь, – улыбнулся я, похлопав своего полноватого друга по животу.
– Ну, так, не бедствуем, – он тоже улыбнулся. Серёга никогда не комплексовал по поводу своей фигуры. – Где ты был?
– Сейчас всё тебе расскажу, только сначала налей мне чего-нибудь выпить.
До обеда мы с Серёгой разговаривали. Он поведал мне о своей жизни, я – о своей. Вернее, я рассказал ему легенду своей жизни, в которой я некоторое время жил в деревне, потом уехал к родственникам в другой город, потом куда-то ещё. С натяжкой легенда выглядела правдоподобно, и Сергей сделал вид, что поверил мне.
Сам же Сергей вскоре после моего исчезновения устроился работать в этот бар. Вернее, он сам открыл это заведение, но часто бывало, что ему приходилось стоять за стойкой, потому что в прошлом был неплохим барменом, и ему было банально жаль денег, чтобы нанимать профессионалов.
Деньги Серёга имел хорошие, правда, времени, чтобы потратить их, у него почти не было – мой друг почти всегда находился в этом баре. Просто ему нечем больше было жить с тех пор, как он расстался с любимой девушкой. Она бросила его и вскоре вышла замуж то ли за банкира, то ли за бандита. А Серёга решил полностью уйти в работу, чтобы как-то справляться со своей болью.
– Чем намерен заниматься? – спросил меня Серж после окончания наших историй.
– Буду работать, – ответил я.
– Где? Кем? – поинтересовался он.
– Понятия не имею, – честно ответил я. – А ты?
– Я работаю, как видишь.
– Это я вижу, а что насчёт твоей жизни?
– Не понял.
– Сколько времени прошло с тех пор, как ты расстался со Светой? – так, кажется, звали его девушку. – Я не говорю, что тебе надо срочно жениться, боже упаси, но подругу себе найти не помешало бы.
– Ты знаешь, мне никто больше не нужен…
– Старая песня… – вздохнул я. – Ты взрослый мужик, а ведёшь себя, как мальчишка. Не надо мне сказок про одну-единственную любовь на всю жизнь, из-за которой ты готов угробить себя. Не думаю, что она хотя бы вспоминает о тебе…
Зря я это сказал, так как сразу же ощутил, как сжалось сердце моего друга, а взгляд его погас.
– Извини, дружище, – прошептал я и положил руку ему на плечо. – Я дурак.
– Ничего, – он вздохнул. – Какие наши годы… Знаешь, пожалуй, бар можно закрыть до вечера, пойдём, прогуляемся.
Прогулка состояла из похода в магазин, а оттуда – ко мне домой. На работу в этот день Сергей не вышел…

* * *

Спал я спокойно, никаких видений у меня не было, просто отдых и приятные сны. Мне снилось озеро, возле которого топтался белый единорог. Я о чём-то с ним разговаривал. Говорят, что единороги общаются лишь с девицами, а я едва ли похож на девицу, но зверёк всё-таки от моей компании не отказался.
Потом прогуливался по лесу в компании весёлого эльфа, на вершине горы беседовал с драконом. Мне вспоминались моменты из жизни, всплывали приятные воспоминания.
Просыпался я с трудом, мне не хотелось этого делать. Когда я, наконец,  очнулся и понял, что лежу в себя в кровати в этом мире, настроение резко  испортилось, но мне удалось быстро привести себя в порядок. Я вспомнил, что нахожусь здесь по делу, что не надо паниковать и что, когда всё сделаю, вернусь домой.
Чёрта с два ты вернёшься, – пролетела мысль в моей голове, но я отогнал её прочь.
После душа и чашки кофе я окончательно пришёл в себя и понял, что всё не так плохо, что жизнь прекрасна, что главное – находиться хоть где-то, а остальное приложится, не наяву, так во сне.
Постепенно пришло хорошее настроение, и вдруг зазвонил телефон. Я встрепенулся от этого звука, всё же отвык я от подобных аппаратов.
Звонил Сергей, хотел встретиться. Позвал к себе в бар, я решил, что имеет смысл съездить к нему.

  В баре мы продолжили незаконченные разговоры, и с час болтали, легко перескакивая с темы на тему. А потом я ощутил присутствие постороннего. Та сила, что заинтересовалась моей скромной персоной в парке, снова подобралась ко мне. И если в прошлый раз она лишь прощупывала меня, тот в этот раз действовала более радикально. Выглядело это примерно так: пятеро людей бандитского вида вошли в бар и направились в мою сторону. Самое ужасное то, что я не чувствовал с их стороны никаких эмоций, а лишь уничтожающий холод.
Ни говоря, ни слова, они достали из карманов пистолеты и открыли огонь. Прежде, чем они это сделали, я шепнул на ухо Сергею «Ложись», чтобы он укрылся за стойкой – его не пришлось уговаривать.
Спасла меня выработанная десятилетиями тренировок способность ускорять реакции организма. Некоторые умы называют перемещение в иной временной плоскости, но никто из них не потрудился объяснить, что такое временная плоскость.
Мир приобрёл красноватый оттенок, звуки стихли, воздух стал вязким, а движение окружающего пространства замедлилось.
Когда пули, призванные прекратить моё жалкое существование, прошили стойку, побили стеклянные бутылки со спиртным, располагавшиеся на полке, меня уже не было на прежнем месте.
Краем глаза я наблюдал за рассекающими воздух маленькими иглами, стремительно несущимися в том направлении, где я только что был, а сам тем временем обошёл врагов сзади и оказался за их спинами.
Всё произошло в течение нескольких секунд, за которые я должен был успеть нейтрализовать нападавших. Сделав это, я подбежал к тому месту, где находился Сергей: он лежал на полу и рукой держался за рану в левом боку.
Я перемахнул через стойку, сел возле друга и осмотрел его рану. Осмотрел не глазами, а внутренним осязанием. Серёге повезло: органы не задеты, пуля прошла вскользь, не потревожив селезёнки. Но он мог истечь кровью, а надеяться на скорый приезд врачей не приходилось.
– Держись, – произнёс я. – Сейчас всё сделаю.
– Больно… – протянул, корчась, мой друг.
– Помолчи, – попросил я. – Закрой глаза.
Я направил ладони на рану, закрыл глаза, сосредоточился на течении энергий. Сконцентрировался на потоках Силы, излучаемых моими руками, направил их на рану. Прошептал несколько слов на языке, невоспроизводимом для русского уха.
Я сосредоточился на желании видеть друга живым и здоровым. В этот момент я больше всего на свете хотел, чтобы рана Серёги зажила, и он снова был бодр и полон жизни. Мои ладони начали гореть, всё своё внимание я сосредоточил на этом тепле, направляя его на друга. Кровотечение остановилось, опасность миновала.
Через некоторое время я открыл глаза и увидел изумлённое лицо Сергея. Рассматривая через дыру в  рубашке, перепачканной кровью, свой бок, он спросил естественный в данном случае вопрос:
– Где ты этому научился?
– Скажи лучше, как ты умудрился словить пулю, – укоризненно сказал я. – Ты ведь лёг за стойку.
– Рикошетом задело, – ответил он. – Но ты мне зубы не заговаривай, дружище. Кто ты такой?
– Я тот, с кем ты сейчас разговариваешь, – произнёс я, медленно встал, посмотрел на тела, лежащие на полу. – Здесь чёрный ход есть? – задал я вопрос. – Надо как-нибудь потихоньку выкинуть их отсюда.
Сергей посмотрел на распростёртые тела.
– А если в скорую или в ментовку позвонить? – предложил он.
– Ага, хочешь потом сесть за то, что они на нас напали, – я удивился его наивности. – Ведь в таких случаях у вас виноват не тот, кто напал, а тот, кто остался на ногах.
– У кого это у «нас»? А у «вас»? – Сергей, похоже, заподозрил неладное. Конечно, заподозришь тут, если твой друг исчезает внезапно, объявляется через два года, уделывает кучку бандитов, а потом исцеляет твой простреленный бок.
– Давай потом об этом поговорим, – предложил я. – Сначала помоги мне избавиться от тел.
– От тел? – усмехнулся он. – Ты их что поубивал? – в его взгляде мелькнул испуг.
– Нет, они будут жить, но теперь долгое время не смогут никого потревожить. И аптечку дай, – сказал я.
Разобравшись с ними, мы закрыли клуб изнутри и уселись на прежние места. Сергей налил нам по стакану виски.
– А теперь, дружище, рассказывай всё по порядку, – проговорил Сергей, осушив стакан. – Куда ты пропадал, откуда такой взялся, и вообще, кто ты такой.
– О Тьма… – вздохнул я, затем сделал глоток виски. Друг ждал продолжения. – Что ты хочешь знать? Где я научился целительству или почему нас только что пытались убить незнакомые люди?
– Скажи мне правду, – попросил он. Тон его был серьёзен, я не хотел обижать друга, не хотел врать ему, да и у меня не было особых причин скрывать от него правду.
– Хорошо.
Я рассказал ему о том, что случилось тем вечером, несколько лет назад (а для кого целую вечность). Рассказ занял минут сорок, я обошёлся без деталей, имён, названий городов, лишь донёс самую суть.
Сергей поверил мне почти сразу, стоило только вспомнить то, что я натворил полчаса назад.
– Да… – протянул Сергей, делая очередной глоток виски. Бутылка была уже полупустая. Мой друг начал пьянеть. Но несложный фокус вернул ему трезвость и ясность ума.
– Не думал, что такое возможно, – признался он. Было бы, в чём признаваться. Я лишь пожал плечами. – А ты всегда был немного таким…
– Каким? – с интересом спросил я.
– Чужим… – Сергей помолчал. – Каким-то отчуждённым, словно ты не отсюда. И при общении с тобой у меня возникало, что ты ждёшь чего-то подобного. Это так?
– Наверное, – неопределённо сказал я. – Не помню, это было давно.
– Насколько давно?
– Четыреста с лишним лет назад, – ответил я – Сергей поперхнулся.
– Сколько?! – он мог поверить во что угодно, даже в то, что я – земное воплощение сатаны, но в мой реальный возраст не поверил бы ни за что.
– Да, – я кивнул. – Трудно поверить?
– Ты бы знал… – протянул он.
Некоторое время мы молчали. Сергей переваривал информацию, я  размышлял о предстоящем. Потом он спросил:
– А как теперь тебя зовут? Ведь не ходил же ты там под прежним именем.
– А какая разница?
– Ты привык к тому имени, зачем я стану менять это? Так как тебя теперь зовут?
– Эл, – ответил я.
– А почему так?
– Да говаривали, что упавшая в ту ночь звезда воплотилась во мне. Врут конечно…

Я сидел на сидении, прислонившись к оконному стеклу,  размышляя о том, о сём, не заостряя особо внимания ни на чём конкретном. Не знаю, зачем, я вдруг вышел из автобуса на одной из остановок, и лишь тогда понял, что нахожусь в незнакомом мне районе, сам не понимая, как сюда попал, но, главное, знаю, куда и зачем иду. Неспешно пересёк двор, подошёл к подъезду семнадцатиэтажного дома, потянул на себя дверь. Вошёл в подъезд, вызвал лифт. Когда двери открылись, я вошёл внутрь, ещё толком не понимая, что и зачем я делаю, но что-то говорило мне, что я всё делаю правильно. Лифт остановился на девятом этаже, двери открылись, и я оказался на лестничной клетке. Подошёл к одной из квартир, единственной, которая была с обычной дверью, а не железной.
Что же это, чёрт побери, творится, ¬– подумал я и нажал кнопку звонка.

* * *

Я слышал тихие шаги внутри квартиры, кто-то медленно приближался к двери. Некоторое время этот «кто-то» пытался открыть замок, судя по характерному звуку. Затем дверь медленно отворилась.
Передо мной возникла девушка лет семнадцати, светлые волосы были растрёпаны, глаза – заплаканы, и как-то отстранено смотрят на меня. Девушка была немного не в себе. Сейчас она могла впустить кого угодно, не сопротивлялась бы, если бы с ней что-то стали делать, ей было всё равно, что происходит.
Клиент созрел
– Привет, – произнёс я после недолгого молчания. Кажется, я нашёл, что искал. Судя по моим ощущениям, эта девушка одна из тех, кого я должен найти.
Нашёл. Что теперь? – раздался равнодушный голос у меня в сознании.
– Можно войти? – спросил я. Девушка безропотно меня впустила.
– Как твоё имя? – задал я вопрос, проходя на кухню – лучшее место для бесед.
– Катя, – ответила девушка тихим голоском. Судя по её виду, она готова была с христианским смирением принять судьбу, какой бы она ни была. Вот только я не собирался обижать девушку, я пришёл сюда… вообще-то, мне самому было интересно узнать, зачем я пришёл.
Я усадил девушку на уголок, сам стал заваривать чай. Катерина равнодушно разглядывала меня, не понимая, чего я от неё хочу. Да я и сам не знал толком, что я хочу, а просто следовал велениям внутреннего голоса.
Пока вода кипятилась, я уселся за стол и пристально взглянул на девушку. Заглянул в глаза. В душе девушки всё выгорело, не осталось ничего, даже страха, что терзал её последние несколько месяцев. Лишь пустота…
Началось всё с того, что Катерине приснился сон. Сон, в котором она убегала от маньяка. Она бежала всё быстрее, но он не отставал. Она слышала за спиной его противный смех, чувствовала лезвие ножа, оно почти касалось её. Она бежала, но не могла убежать, и вот он настигал её, хватал грязной рукой за лицо и втыкал нож в сердце…
Потом она проснулась и больше не смогла заснуть той ночью. А наутро ей стало очень страшно. Она стала бояться всех окружающих людей, особенно мужчин. В каждой особи мужского рода она стала видеть угрозу. Из-за этого Катерина рассталась со своим парнем, поссорилась со многими друзьями, и была близка к нервному срыву. Вернее, у неё уже было несколько срывов, но до масштабного она дошла совсем недавно.
А сегодня она лежала на кровати и рыдала. Страх задавил её совсем, он сдавил грудь, горло, всё тело трясло, било в судорогах. Из Катерины вырвался стон, и… всё исчезло. Не осталось ничего, даже страха, что терзал её последние несколько месяцев. Лишь пустота…
Я отвёл взгляд и посмотрел в окно. Начинался дождь, а ведь с утра не было ни намёка на тучи. Вот уже первые капли попали на оконное стекло. Девушка одержима, она ведома кем-то или чем-то. Кто-то прокрался ей в душу и решил сломить волю таким образом. И потом она уже не будет живым человеком, останется лишь внешняя оболочка, под которой пустота.
Сначала я напоил девушку чаем, чтобы она более-менее пришла в себя. Потом попытался разговорить её. Это далось с трудом. Катерина видела во мне не друга, который хочет помочь, а врага, пришедшего по её душу.
– Как тебя зовут? – спросила, наконец, она.
– Эл, – коротко ответил я. – Можешь звать меня так.
– Странно… – протянула Катя. – Имя странное, сам ты какой-то странный, непонятно зачем пришёл, и чего хочешь от меня…
– Я вижу, что ты в опасности, и хочу помочь. Правда, всё зависит лишь от тебя.
– Ты знаешь… – Катерина вздохнула. – Он придёт за мной, – по крайней мере, она не считает, что я – этот «он». – И ты ничего не сделаешь.
– А вот это мы ещё посмотрим. Тем более, никто за тобой не придёт, – уверил её я. – Если только ты сама не позволишь.
– Чего ты хочешь?
– Я вижу, что тебе уже всё равно, что будет. Ты впустила меня, даже не спросив, кто я. Ты могла так же впустить какого-нибудь ублюдка, позволив ему сделать с тобой что угодно. Очень опасное состояние.
Катя непонимающе на меня уставилась. Девушку почти полгода мучил демон, а она даже не поняла этого. Она стоит на краю пропасти, но даже не осознаёт опасности. Она боится за свою жизнь, не понимая, что жизни её ничто не угрожает, а вот души она может лишиться. И превратится в человекоподобную тень.
– Что ты предлагаешь? – задала Катерина вопрос. Тон был такой, словно, я должен спасать её душу, а не она сама.
– Что предлагаю? А хрен знает, самому интересно.
– Кто ты такой? – в тоне Катерины появился вызов, чувствую, девушка полна гордыни. Это хорошо, если сумеет обуздать её.
– Я Хранитель.
– Ангел что ли? – усмешка. Уже хорошо. Девушка идёт на поправку.
– Вряд ли, – я улыбнулся. – Разве что отчасти.
– И что ты собираешься делать?
– Понятия не имею, – признался я. – Для начала дам тебе попробовать Элов Чай.
Я наполнил её кружку чаем, дал в руки и сказал: «Пей!» Чай получился хороший, всё-таки, я умею его заваривать, тем более, я во время готовки бросил пару заклинаний для особого эффекта. На девушку это подействовало.
Потихоньку разговор стал налаживаться. Мы говорили о том, о сём, потом я читал стихи, она слушала, девушке они нравились
Катя расслабилась, почувствовала, что я не представляю для неё никакой угрозы. Только сейчас я разглядел её как следует. Светлое лицо, зелёные глаза, в которых всё-таки появились эмоции, и теперь они были наполнены каким-то странным задором, смотрели на меня уже иначе. В них появилось тепло…
Я коснулся её руки. Провёл пальцами по ладони, ощущая, как по моему телу начинает разливаться тепло. Я встал, держа её за руку, притянул к себе. Катя поднялась из-за стола, подошла ко мне. Моя рука легла на её плечо, губ коснулась лёгкая улыбка. Всё начало меняться. Отчаяние стало отодвигаться в сторону. Я понял, что нужно делать…
Наши губы сомкнулись…

Солнце уже почти спряталось за горизонтом, небо приобрело красноватый оттенок, я стоял на мосту, глядел на небо и на воду. Вновь и вновь я возвращаюсь к этому мосту, на котором всё началось. Вновь и вновь заново переживаю, события четырёхсотлетней давности, которые произошли всего два года назад. Сколько мне ни говорили, что время во всех мирах течёт по-разному, я никак не мог понять этого, да и сейчас не совсем чётко себе представляю, как это получается.
За эти два года мало что изменилось, разве что новые поп-группы появились, да политики новых законов налепили.
А вот я изменился, хотя мне вновь кажется, что я всё тот же мальчишка, которого бросила девушка, и который пришёл сюда, чтобы остудить голову, подставив лицо прохладному вечернему ветру, и подумать о том, как ему дальше жить. Просто глупый мальчишка…

Я шёл по тёмной улице, заливаемой осенним дождём. Это был чужой для меня город, я прибыл сюда впервые и не собирался задерживаться здесь надолго.
Прошло полтора года после того, как убили мою семью. Я узнал, кто это. Святая Инквизиция направила своих воинов ко мне, но они, не найдя меня, расправились с моими родными. И теперь я пришёл отомстить.
Из таверны вышел человек. Он был пьян и с трудом держался на ногах. Мои губы скривились в усмешке. Как же он был сейчас жалок, а, наверное, чувствовал себя героем, когда насиловал и убивал мою жену. Поиски увенчались успехом, я нашёл одного из тех, кого искал…
Я неспешно проследовал за ним, дожидаясь, пока он скроется в темноте улицы, подальше от взоров людских, которых и так в эту погоду было мало. Он не замечал меня, он вообще вряд ли кого-нибудь мог заметить сейчас. Я приближался к нему медленно, но с твёрдой решимостью сделать то, зачем пришёл. Я знал наверняка, что это именно тот, кто мне нужен, ошибки быть не может.
Рука нащупала рукоять клинка, я поравнялся с человеком, он обернулся, и мы встретились взглядами. Не знаю, как, но он меня узнал. Вернее, понял, кто я. Возможно, когда они за мной следили, то видели моё лицо. На его лице отразился страх, даже не страх, а ужас. Он понял, кто я и понял, что я пришёл за ним. Острая сталь вошла ему в грудь, как в масло, затем я резко дёрнул руку, вынимая клинок. И пошёл прочь ещё до того, как бывший инквизитор упал наземь…

…Яркий свет, гудок машины, тело совершает прыжок в сторону, пролетает перед носом иномарки, приземляется на тротуаре.  И только потом сознание берёт тело под свой контроль. Я стою и наблюдаю за несущимися вдаль машинами и пытаюсь прийти в себя. Когда мне это более-менее удалось, я вздохнул и побрёл по направлению к дому…

– …Такие вот дела, – обращался я к Учителю. Его образ был соткан из света и ветра, черт лица я практически не различал. Мне было интересно посмотреть, как выгляжу я сам.
– Что я могу сказать… – он помолчал. – Ты начал действовать, это хорошо.  Но теперь ты должен быть бдителен, за тобой начали охоту. 
– Я знаю, сталкивался пару раз. Правда, как-то наивно выглядят их потуги. Неужели, они не понимают, что ко мне надо принимать иные меры, нежели к  людям?
– Ты опустил слово «остальным» намеренно? – усмехнулся он. – Опять отделяешь себя от людей…
– Это неважно.
– Как раз таки важно… Ты чувствуешь себя чем-то иным, и прожитые годы не изменили этого, а даже, наоборот, усугубили. Ведь ты живёшь дольше, чем средний человек, а это накладывает отпечаток на личности.
– Но причём здесь это? – я продолжал не понимать. – Ведь я сюда пришёл не для того, чтобы разбираться, кто я…
– А почему бы и нет?
– Но ведь моя миссия…
– Тоже мне, миссионер выискался.… В конце концов, цель любого разумного существа – познание. Вот и познавай себя.… Не разобравшись в душе своей, как можешь ты в чужих копаться?
– А мои видения… Я, кажется, начал понимать, почему он выбрал такой путь. Он мстил за свою семью…
– Я знаю, – ответил Учитель. – У тебя есть шанс понять движущие им мотивы. Но это, хоть и важно, не умаляет значимости твоего задания.
– Но ведь этих потомков множество. Как я смогу найти их всех и тем более суметь вытащить их из мрака?
– Вот только давай обойдёмся без высокопарных речей. Ни из какого мрака тебе никого вытаскивать не надо. Ты лишь должен помочь человеку, а выбор он сделает сам. Если кто решит, что лучше быть во власти у демона – это его право…
– Да.… А некоторым одержимость даже на пользу идёт, – усмехнулся я.
– Бывает и такое, – согласился он. – Ладно, этот разговор мы отложим. Тебе пора…
И прежде чем я успел что-то сказать, образ Учителя исчез вместе с беседкой, в которой мы находились, и я осознал себя сидящим в кресле у себя в квартире. 
Некоторое время я продолжал сидеть в кресле, потому что нельзя вскакивать и куда-то бежать после медитации, это вредно. Потом встал и пошёл на кухню, выпить чаю. Глянув в окно, я понял, что не спал всю ночь – солнце уже вставало из-за горизонта. Но прежде, чем я собрался прилечь, зазвонил телефон.
– Алло! – сказал я недовольным тоном.
– Ты уже не спишь? – Кристина была удивлена.
– Не уже, а ещё, – ответил я. – Что-то случилось?
– Нет… просто я тоже всю ночь не спала… хотела позвонить тебе, но не хотела будить. Решила дождаться утра.
– Ясно. О чём ты хотела поговорить?
– Даже не знаю, с чего начать… Можно я приеду?
Отказывать я не стал. Только вот поспать мне не удастся, вот что обидно. Ну ладно, и не такое приходилось выдерживать.
Приехала Кристина быстро, меньше чем за час, с учётом того, что нас разделяет немалое расстояние. Видимо, спешила.
Звонок в дверь. Я неохотно встал с дивана (впервые за четыре века решил посмотреть телевизор, видимо, не судьба) и побрёл в сторону двери.
Если учесть, что женщине нужно не меньше получаса, чтобы собраться, то поразительно, с какой скоростью Кристина до меня добралась, успев при этом причесаться и накраситься. Пару секунд я молча разглядывал её, как диковинного зверька, и лишь потом догадался, что девушку надо пригласить внутрь.
– А здесь ничего не изменилось, – резюмировала она, оглядывая моё скромное жилище.
– А должно было? – я пожал плечами.
– Обычно хоть какие-нибудь изменения, да бывают.
– Наверное, – я махнул рукой и проследовал на кухню. – Чай, кофе?
– Кофе. Я всю ночь не спала.
– Эк тебя… – с сочувствием проговорил я. Уж я то знаю, что такое бессонная ночь. Как говорится, кто рано встаёт, тому потом весь день хочется спать.
Некоторое время мы молча сидели за столом и ждали, когда вскипит вода. Что-то последнее время много событий в моей жизни связаны с кухней. Я думал о своих делах, Кристина – о чём-то своём.
– Хорошо у тебя, – сказала она через некоторое время. – Спокойно… Мне раньше у тебя не нравилось.
– Тебе раньше  и не особо хотелось проводить со мной время, – ответил я. Она опустила глаза и какое-то время молчала.
Я налил кофе в кружки, достал с полки пакет  с печеньем. Но вкус пищи я не воспринимал, все мои мысли были далеко отсюда. Я вспоминал свою долгую жизнь в родном мире и пытался понять, в кого я превратился и какой смысл от всего, что я делаю. Поэтому не сразу отреагировал, когда Кристина обратилась ко мне по имени, отвык я от него за это время.
– Можно я переночую у тебя? – спросила она.
– Вообще-то, недавно утро наступило, – ответил я. – Но если хочешь, оставайся. Всё так плохо?
– Мне страшно, – призналась Кристина. – Когда ты ушёл, некоторое время я была в порядке, но вчера к вечеру опять начала переживать. А здесь у тебя спокойно…
– Что ж, оставайся у меня, пока не сочтёшь нужным вернуться домой.
Кристина посмотрела мне в глаза, возможно, рассчитывала увидеть там что-то. Вот только я не знал, что должен был показать ей. Тогда, у Сергея прежняя жизнь возникла в сознании яркой вспышкой эмоций, но сейчас воспоминания о ней снова были лишь туманом.
– Твой взгляд изменился, – произнесла она через некоторое время. Я лишь слегка кивнул. – Что-то иное появилось в нём…
Поговорить нам не дали – зазвонил телефон. Я поднял трубку.
– Да! – я даже не стал маскировать раздражение.
– Эл? – раздался голос Сергея с той стороны.
– Угадал, – усмехнулся я. – Что случилось?
– Ты сегодня приедешь ко мне? Надо поговорить…
– Во сколько?
– После обеда… Я договорился на два часа.
– С кем? – что-то он явно задумал.
– Я потом расскажу. Это важно…
– Ладно, буду к половине первого, тогда всё и расскажешь, – сказав это, я положил трубку. И вернулся к Кристине. Она начала клевать носом, кофе не помог ей.
– Мне что-то спать захотелось, – с беззаботной улыбкой произнесла она. – Ты не против?
– Конечно, – улыбнулся я в ответ. – Подожди, я постелю для тебя постель.
Управился я с этим делом в течение минуты. Вернулся на кухню и возвестил о том, что царское ложе готово.
– Так быстро? – удивилась девушка. – Ты волшебник!
– Нет, – мимические мышцы лица вновь сформировали улыбку, – я только учусь…
Кристина легла на кровать, я накрыл её одеялом, коснулся ладонью лба. Снял напряжение и убрал тревогу. Пускай отдыхает.
Я решил послушать плеер. Заиграла жизнерадостная “Home Again” в исполнении Blackmore’s Night, потом квины посоветовали мне «Don’t lose your head», а Виктор Цой рассказал про восьмиклассницу. Дальнейшие песни я не воспринимал, так как погрузился в сон…
Ярко-красное солнце озаряло окрестности. Такое солнце бывает только на закате. Я шёл по направлению к церкви. Местный священник был ярым пособником инквизиции, он направил врагов на мой дом, он дал им на это благословение.
Я вошёл в кабинку для исповеди. И стал говорить священнику о своих грехах.
– Есть ещё один грех, – произнёс я.
– Какой? – не понял он.
– Я убил священника, – острый меч пронзил стенку, разделяющую нас, и вонзился в левое подреберье тому, кто с именем Господа направил на мою семью смерть…

Вместо тепла - зелень стекла,
Вместо огня - дым,
Из сетки календаря выхвачен день.
Красное солнце сгорает дотла,
День догорает с ним,
На пылающий город падает тень.

Перемен! - требуют наши сердца.
Перемен! - требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
"Перемен!
Мы ждем перемен!"

Голос Цоя вывел меня из забытья. Глянув на часы, я понял, что пора уже собираться в дорогу. Кристина продолжала спать. Теперь, наверное, часов до трёх не проснётся. Анализировать видение я пока не решался. То есть, понял, что это очередной кусок мозаики, но пока рано было решать, где его стоит прикрепить. После гибели семьи, собиратель трав стал карателем.… Да уж, серьёзно всё, серьёзней, чем я ожидал. Кажется, я начинаю постигать движущие им мотивы в деле заключения Договора. Эх, приятель, наделал ты дел, а мне теперь с ними разбираться. А ведь Учитель говорил, что дело должно быть закончено тем, кто его начал…

У Сергея я появился ровно в то время, в которое обещал подойти. Он ещё сказал, что я стоял под дверью и дожидался, когда стрелки часов покажут ровно 12.30.
– Что стряслось? – спросил я, заходя в бар.
– Присаживайся. Тут такое дело… – начал Сергей.
В общем, дело было так. У Сергея есть одна знакомая. Всё было в порядке, но совсем недавно возникли проблемы. Она не рассказывала Сергею, что произошло, но с каких-то пор начали происходить странные вещи. Как он рассказывал, девушка сильно изменилась. Стала какой-то отчуждённой («как ты», добавил он), циничной, даже кровожадной. Но это полбеды, она стала ввязываться в какие-то неприятности, и теперь её жизни угрожает серьёзная опасность, и я единственный, кто может в этом разобраться.
– В общем, увидишь, – сказал он мне и как-то странно улыбнулся.
Я почувствовал её приближение ещё до того, как она подошла к клубу. Я замолчал и устремил взор в пространство. Сергей, похоже, до сих пор не привык ко мне новому и опасливо на меня поглядел.
– Ты в порядке?
– А что со мной станется? – пробормотал я. До слуха донёсся стук каблуков об асфальт. Шаги были быстрыми, но неторопливыми. Девушка знала, куда идёт, и зачем идёт. Она не волновалась, ей было всё равно.
Отворилась дверь, в зал ворвался солнечный свет, и перед нами предстала высокая брюнетка, одетая в чёрную водолазку и такого же цвета кожаные штаны, обтягивающие изящные ноги. Волосы были забраны в хвост сзади, на среднем пальце правой руки кольцо, да не простое, а золотое, причём так изящно сделано, что если этим, колечком царапнуть по лицу, то можно оставить неплохой порез.
Девушка проследовала к стойке и села на стул возле меня, обратив взор на моего друга.
– Ира, знакомься, это Эл, – Серега кивнул на меня. Потом сказал мне:
– Эл, это Ирина, – снова повернувшись к ней: Собственно, из-за него я тебя и позвал.
Ирина приподняла бровь. Судя по всему, подумала, что он хотел меня с ней познакомить, с целью свести. Затем девушка повернула голову в мою сторону и пристально посмотрела мне в глаза…
Я редко встречал таких, как она. У нас, их принято называть просто Тени. Здесь бы сказали, что они продали душу дьяволу, но это не совсем верная формулировка.
Им становится безразлично то, что важно для людей, человеческая боль им неведома; людские переживания, чувства, эмоции, страхи, мечты, надежды. Всё это исчезает для них. И значение людей для них теряется. Они не чувствуют себя такими, как эти люди, для них люди всего лишь тупое бездумное стадо. Я видел однажды такую Тень, проходящую сквозь человеческий поток, идущую мимо людей, и видел, что люди не замечают эту Тень.
Они становятся на иной путь. С долей пафоса его можно назвать Тёмным путём или как-то ещё в этом роде. Опасность того пути состоит в том, что человек может помутиться разумом, утратив себя самого, став лишь оболочкой без человека внутри.
Постепенно взгляд Ирины менялся. С презрительно-надменного он сменился на испуганно-изумлённый. Потом он стал равнодушным. Она что-то поняла, но решила не подавать виду. Правда, теперь в её глазах появилась искорка интереса.
– Рад встрече, – произнёс я. Повернулся к Сергею: Так в чём дело?
Ирина некоторое время молчала, опустив голову, потом подняла на меня взор и поглядела так, словно хотела пронзить насквозь. Во взгляде можно было прочесть что-то вроде «да как ты смеешь!»
Некоторое время мы боролись взглядами, девушка, пыталась подавить мою волю, непонятно, зачем. Мне это надоело, и я слегка надавил. Ирина отшатнулась как от удара. Яростно сверкнула глазами, затем ярость погасла.
Сергей наблюдал за нами из-за стойки, протирая и без того сухие стаканы и, похоже, не мог понять, что между нами творится.
– За мной охотятся, – сказала, наконец, Ирина. В её чёрных глазах проскользнуло новое выражение. Доверие? Надежда?
– Давно? – задал я вопрос. Хотя это меня мало волновало, важнее было, как всё началось.
– Недавно, месяц, примерно.
– Ясно, – кивнул я. – А как ты ступила на этот путь?
Нам не нужны были лишние объяснения, я знал достаточно, она поняла, что я знаю, а Сергею всё равно было ничего не понятно.
– В прошлом году… Я встретила одного человека. И влюбилась в него…
Знакомо…
– Он оказался магом. Он рассказал мне о себе и предложил стать его ученицей. Я согласилась… – она замолчала. Собиралась с мыслями, видимо должна была поведать что-то важное.
– Но обучение не было закончено, его убили…
– Он был из тех, кого здесь называют тёмным магом, насколько я понимаю,  – я глядел в пространство, сквозь свою собеседницу, какие-то мысли и чувства всплывали в памяти. – Что было потом?
– Потом они стали охотиться за мной… Его враги.
– Кто они?
– Я не уверена…. Он не рассказывал о них. Кажется, тоже маги или кто-то в     этом роде.
– Но пока они не смогли тебя убить. Ты способная ученица, – одобрительно сказал я. На Сергея лучше было не смотреть. Он ещё не отошёл полностью от того, что узнал обо мне вчера, а тут ещё оказывается, что его давняя знакомая повязана с магией, причём в этом мире.
– Однако он слишком малому успел обучить тебя. За год едва ли ты могла бы многое познать. Хотя, судя по всему, он старался напичкать тебя знаниями. По тебе чувствуется, что он торопился. Возможно, он предвидел свою гибель…
– А что делать мне? – задала вопрос Ирина. – Защищаться становится всё труднее.
– Я помогу, – уверил её я.
Сергей, которому, видимо, надоело чувствовать себя не у дел, протянул мне стакан с мартини. Я взял его и осушил. На языке остался сладкий привкус.
– Что ты собираешься делать? – спросила Ирина после нескольких минут молчания.
– Не знаю, – признался я. – Но рассчитываю скоро узнать.… За тобой тянется хвост, – сообщил я. – Ты умело скрываешься, но они рано или поздно тебя находят. Найдут и в этот раз.
– Что же ты предлагаешь?
– Не бойся. Пока я предлагаю только это.

Вышли из бара мы вместе. Ирине надо было ехать на другой конец Москвы, а мне – возвращаться домой.
– Что ж, удачи, – она впервые за весь день улыбнулась. Улыбка была очаровательная. Я тоже позволил себе улыбнуться.
– Береги себя, – я поглядел ей в глаза. В баре мы сидели до вечера и говорили о том, о сём. Я рассказал ей свою историю. Сначала она не верила, но потом поняла, что мне нет смысла врать. Общение наладилось, и девушка сразу заметно переменилась. Появилась какая-то живость. Быть может, она не превратится в Тень, в ней ещё был жив человек.
Она пошла в сторону метро, я же пошёл на автобусную остановку. Подъехал автобус, я подошёл к двери, как вдруг меня зацепило ощущение угрозы. В следующий миг я понял, что угрожают не мне. Отскочив от дверей, я рванул прочь.

Мир застыл, даже звуки стихли, я нёсся по направлению к цели, наверное, наравне с ветром, если не быстрее. Я понятия не имел, где находилась Ирина, поэтому шёл по приборам. Через пятнадцать минут я догнал её.

Пятеро мужчин и одна девушка. Один из них лежит ничком, двое других схватили девушку, ещё один наносит удар ножом, целясь в грудь, а последний стоит на стрёме.
О том, что нужно делать, я не думал – было некогда. О том, как это делать, я не думал тоже – лениво. Поэтому я просто делал. Это было не сильно похоже на драку, скорее я просто избавился от ненужных элементов. Затем взял Ирину под руку и хотел увести её подальше, как вдруг почувствовал удар.
Это было похоже на удар дубиной по голове и по спине. В ушах зазвенело, тело пошатнулось, меня отнесло в сторону, но я удержался на ногах.
– Превосходно, – произнёс человек за моей спиной и похлопал в ладоши. Прямо как в дурном фильме.
Я повернулся и увидел человека средних лет, медленно приближающего к нам. На руке у него было кольцо, от которого веяло Силой, на шее висел амулет, я это почувствовал, судя по всему, защитный.
– Кто это? – спросил я у Ирины, внутренне готовясь к бою. Звон в ушах прошёл, шок сменился холодной злостью.
– Он из тех, кто…
– Убил её возлюбленного, – закончил человек за неё. – Мы долго за ней охотились, и нашли, наконец.
– Зачем она вам? – спросил я. Меня не оставляло чувство, что все эти дела как-то связаны с моим заданием.
– Это не твоё дело, – ответил он. – Ты неплохо сражаешься, но это мало что значит. Лучше не стой у нас на пути.
– Я стою на своём месте, и так сложилось, что моё место между ней и тобой, – сказал я. – Ты уж извини.
– Глупец! – мой собеседник выбросил вперёд руку, направляя на меня Силу, намереваясь пробить моё защитное поле, но я действовал быстрее.
Резко выбросив руку вперёд, я бросил в него негатив, который накопил в ладони. Затем приблизился и нанёс несколько ударов: в челюсть, солнечное сплетение, печень, затылок.
Колдун упал на землю и затих. Ко мне подошла Ирина и положила руку на плечо.
– Он мёртв? – спросила она.
– Я не убиваю людей, – ответил я. – Уходим отсюда!
Мы пошли прочь, пока не очнулся кто-нибудь из участников действа или пока не появились представители властей, которые имеют свойство появляться в самый неподходящий момент.
– Теперь и за тобой начнут охотиться, – говорила она, когда мы сидели на кухне. Ирина жила одна на последнем этаже семнадцатиэтажного дома, на другом конце Москвы, нежели я. Дома у неё было уютно.
– Уже начали. И чувствую я, что враги у нас общие, – медленно проговорил я.
– Что вообще творится? – не понимала она.
– Кабы я знал.. Меня прислали сюда, чтобы найти потомков мага, который согласился отдать демону их души в обмен на огромное могущество.
– Но как он может отдать кому-то чужие души?
– Не знаю. Но почему охотятся за тобой? – в моей голове промелькнула мысль. А что если…
Я коснулся рукой Ирины, закрыл глаза и сосредоточился…
Линии связи потянулись от меня в разные стороны, множество нитей, множество связей. И одна из них привела меня.… Нет, Ирина не была моим потомком, но она была с ним связана…
Я открыл глаза и посмотрел на Ирину. Некоторое время я молчал. Потом проговорил:
– Я знаю, в чём дело… – я поглядел в окно. Собирался дождь, а ведь с утра было солнечно. – Первая новость: твой любимый был одним из тех, кого я ищу; вторая: ты беременна.
Ирина подняла брови, округлила глаза и уставилась на меня, как на идиота. Тем не менее, я продолжал.
– Они охотятся за тобой, потому что ты в своём чреве носишь одного из потомков мага. Не веришь мне, сходи к врачу. Правда, насчёт мага вряд ли тебе врач что-нибудь скажет.

* * *

Как ни странно, следующие несколько дней я провёл спокойно. Видений, драк, утомительных философских разговоров не было. Были лишь зелёный чай, книги, прогулки по лесу, Кристина. Но как говорится «покой нам только снится».

…Я шёл по улице по направлению к высотному зданию, которое люди, по обыкновению, называют домом. Только что меня захватило ощущение, что я должен туда пойти. Лифт примчал меня на последний этаж, но мне надо было попасть выше. Я отправился на чердак, а оттуда – на крышу.
На краю стоял молодой человек, расставив руки в стороны, словно наслаждаясь ласками ветров. Но я знал, что стоит он здесь с другой целью. И я знал: он один из тех, кто мне нужен.
– Погоди, – сказал я. – Рано прыгать.
Парень оглянулся и как-то странно на меня посмотрел. Возможно, он ожидал услышать что-то другое. Некоторое время он глядел на меня. Потом произнёс:
– Ты один из них?
– Из кого? – спросил я.
Хотя, я уже примерно понимал, в чём дело. Снова бесы душу травят, довели парня до суицида. Дело плохо.
– Ты знаешь… Тебя прислали за мной? – парень, похоже, страдает фанатизмом. Появилась идея-фикс, мания преследования. Наверное, я в его глазах предстал посланником тёмных сил. Всегда мечтал о такой роли…
– А даже если так, неужели ты думаешь, что прыжком с крыши сможешь уйти? – задал я вопрос. – Неужели ты не слышал, что самоубийство отправляет душу в ад?
– Ложь это! – воскликнул парень.
– Вряд ли, – улыбнулся я. – Но как бы то ни было, я пришёл не за тем, чтобы отнять твою жизнь или душу.
– А зачем тогда?
– Как ни глупо это прозвучит, я хочу помочь, – что мне было ему ещё сказать?
В ответ на это парень сделал шаг назад, видимо, не рассчитал, и начал падать.
Я рванулся к нему и схватил за шкирку прежде, чем парень отправился на свидание с асфальтом. Резко дёрнув руку назад, я оттащил его от края крыши, парнишка оступился и упал.
– Ещё хочется прыгать вниз? – спросил я у него, когда он поднялся на ноги. Он промолчал.
– Ладно, идём, – с этими словами я схватил его за шкирку и потащил с собой…

– …Маркоса потом поймали, меня до сих пор ищут. Где они меня в Москве найдут… – закончил я рассказ. Мы сидели в уютном кафе неподалёку от дома, с которого парнишка чуть не прыгнул.
– Ёлы-палы, я не думал, что так бывает, – мой собеседник, равно как и я, существенно окосел.
– Я тоже, но, оказалось, бывает, – я по-идиотски ухмыльнулся. – Ох, ладно, идти мне пора, дела ждут.
– Как хочешь, а я посижу, бутылка ещё не пустая.
– Дело твоё, – я хлопнул товарища по плечу. – Давай. Береги себя.
Будь на его месте девушка, я бы знал, как помочь ему. Хотя… Я подошёл к девушке, сидящей за соседнем столиком и время от времени смотревшую на нас с интересом. Вызвав внутри себя ощущение любви ко всему живому, сексуальное влечение ко всему миру, я перенёс это ощущение в кончики пальцев. Наклонившись к девушке, я коснулся пальцами её плеча, передавая ей импульс своего желания, затем, поймав ответный импульс, повернул кисть в сторону своего нового приятеля, и направил в его сторону, замыкая энергетический поток на них двоих. И прошептал на ухо девушке:
– Мой друг застенчив, но… вы ему очень нравитесь.
Затем, я вышел из кафе.

Остриё лопаты вонзилось в почву, подняло в воздух земляной ком, перевернуло и положило на место. Пара ударов лезвием разделила ком на части.
Я и мой друг Маркос трудились на огороде у его деда. Солнце нещадно палило, ветер щедро одаривал пылью, оседавшей на запотевшем лице. Но я был доволен, труд в огороде дарит особое удовольствие.
– Я смотрю, тебе не привыкать к такого рода делам, – одобрительно сказал Маркос. Я улыбнулся, глядя на своего друга-богатыря, и ответил:
– Дык, я каждый год у бабульки на огороде землю копал. Всегда с отцом на майские праздники приезжали…
– Майские? Это, какие? – не понял Маркос.
– Не бери в череп, – отмахнулся я. Сравнительно немного времени прошло с момента моего появления в этом мире, всего пара лет, так что я ещё долго выдавал фразы, бывавшие в ходу только у землян.
– Эй, бездельники! – раздался голос за нашими спинами. Это ворчал дед Маркоса, старый Конам. – Хватит болтать!
Сам Конам сидел на пеньке и мирно потягивал из трубки особую траву, растущую в здешних краях, ему, похоже, было не до работы. Я вспомнил родной мир, свою деревушку под Липецком, где проводил каникулы, и порой удавалось съездить туда в выходные. Как же далеко теперь  всё это, и я уже никогда не вернусь…

Никогда не говори «никогда», учит пословица. Кто знает, что ждёт нас впереди? Даже богам неведомо будущее.
 Ночь вошла в полную силу, вечерние огни разгоняли мрак, но, несмотря на поздний час, по улице, нет, да и пройдёт одинокий прохожий или целая группа. Да и пара машин за последние двадцать минут проехала. Чего людям не спится? Сами ведь устроили себе муку – вставать с утра пораньше, так ещё и не спят ночами.
Я сидел у окна, единственной моей спутницей была чашка кофе. Кристина вернулась домой, сказав, что с ней снова всё в порядке. Я не возражал. Шум ветра, игра ночных огней напомнили мне о чём-то далёком, совсем забытом.

Крик, вой, стоны, блеск металла. Градом сыплются стрелы, камни, ножи. Воин рядом со мной упал, поражённый стрелой в горло. Я сделал полушаг в сторону – мимо пролетел брошенный в меня топор. Длинный обоюдоострый меч вонзился в грудь врага, как в масло, пробив кольчугу, выдернув клинок, я крутанулся на месте, нанося рубящий удар по ногам другого воина. Затем меч пошёл вверх и разрубил врага наискось от бедра до плеча.
Ярость боя захватывала меня всё сильнее, тело уже не повиновалось сознанию, а жило своей особенной жизнью. Так же ожил и меч. Оружие и тело слились воедино, разя врагов, умудряясь не задеть друзей. Я весь перемазался кровью, своей и чужой, рубил направо и налево, ни секунды не стоял на месте. А потом всё прекратилось.
Гнетущая тишина воцарилась на берегу реки, где нам случилось драться. Я поглядел на свой окровавленный меч, на руки, измазанные кровью и землёй, на местами пробитую броню. Потом глянул на воинов из своего отряда. Да, много их полегло, но зато мы одержали победу. Ратники выглядели не лучше меня, а некоторые ещё хуже. Я тяжело опустился на землю, опёршись на меч, и глянул на небо. Словно издеваясь над глупыми людьми, выглянуло солнце и осветило поле брани. Кровавая жатва собрана, ангел смерти может быть доволен.
Кто-то положил мне руку на плечо. Подняв голову, я увидел своего побратима Маркоса. Он приветливо улыбался окровавленными губами, но улыбка была грустная. Внезапно я осознал, что произошло здесь. Глядя на смерть, пирующую в округе, я ощутил сильный приступ тошноты, исполненный презрением к себе и всем людям, взявшим в руки оружие. В следующий миг меня, кажется, вывернуло наизнанку…
Когда я сделал своё грязное дело, Маркос подал мне руку и помог подняться. Порыв ветра растрепал длинные волосы моего друга, уже снявшего шлем, мне же ветер ударил в спину и всполошил волосы на затылке. Кажется, я плакал…
– Пойдём, друже, – произнёс Маркос, и умные серые глаза уставились в мои.
– Идём, брат, – ответил я…

Война… Война никогда не меняется…
Чашка кофе опустела, я поставил её на стол, пошёл в коридор, надел куртку, обул кроссовки и пошёл на улицу. Меня тянуло наружу, в город…

Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать – учит пословица. Вот и сейчас на улице было подозрительно тихо, даже машины ни одной не проехало за последние минут пятнадцать. Словно кто-то очистил дорогу… поле для битвы…
Этого следовало ожидать, после эпизода с Ириной вряд ли я мог рассчитывать на спокойную старость. Так что я не удивился, когда из темноты переулка выплыло три тени. Это было даже как-то банально. Три фигуры стали медленно ко мне приближаться. Я увидел горящие красные глаза у троих убийц, посланных за мной, и понял, что эта драка будет не из лёгких. За мной послали убийц, обладающих магической силой. 
Волна страха прокатилась по моему телу, лишив возможности двигаться. Больше всего в этот момент мне хотелось оказаться далеко отсюда в каком-нибудь мирном и безопасном месте. Это ощущение усиливалось, оно заполнило собой всё моё существо, а потом резко пропало вместе с… вместе со всем.
Три фигуры в плащах медленно приближались ко мне. Они чем-то напоминали толкиеновских назгулов, только эти ребята не были призраками, но какое-то сходство имели. За мной пришли Тени…
В тусклом свете одинокого фонаря блеснули три клинка, и воины одновременно нанесли удар…
Казалось, что всё моё существо, это единый поток агрессии. Этот поток ринулся на троих воинов, не обращая внимания на порезы и удары, ни в чём не разбираясь, стремясь к уничтожению. Не было ни сверкания клинков, ни криков, ни ударов. Ничего этого не было, была тупая резня. В какой-то миг мне удалось увернуться от очередного удара, сломать чью-то руку и, выхватив, меч, ударить в ответ. В другой миг я получил удар ногой в живот, а ещё через мгновение столкнулся лицом со стеной. Далее последовала целая вечность прежде чем я увернулся от очередного взмаха лезвия и махнул мечом наугад. Кажется, было что-то ещё…
Первое, что я помню, как осознал себя, стоящим на одном колене, опираясь на сломанный окровавленный меч. Я был перепачкан кровью, своей и чужой. Не было сил даже на то, чтобы оторвать взгляд от сломанного меча, на который я опирался, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. Словно статичность была единственным, что сберегало меня от потери крови, будто бы стоит мне сделать хотя бы одно движение, и оно станет последним.
Видимо, я потерял много крови, поэтому толком не мог соображать в тот момент, поэтому мало что могу вспомнить. Помню лишь, что всё-таки с третьей попытки я смог встать на ноги, выбросить бесполезную железку и, опираясь на стену, куда-то пойти.
Следующим воспоминанием стало ощущение взгляда. Так может смотреть стена, ветер, земля, но не человек. Чьё-то внимание сконцентрировалось на мне, но это ощущение продлилось всего пару секунд, затем неведомый наблюдатель исчез.
Либо потеря крови давала о себе знать, туманя рассудок, либо тусклый свет единственного фонаря сыграл со мной злую шутку, но уходя с места драки, я не увидел на земле ни одного тела…

В полусознательном состоянии я добрался до дома, в прихожей сбросил с себя всю одежду и встал под струи горячей воды. Наверное мои крики разбудили весь дом. Я не смотрел на своё тело, но предполагал, что сейчас напоминаю зебру, если бы у неё были красные полоски. Когда мне удалось смыть с себя кровь, я доковылял до кровати и упал на неё, надеясь, что смогу отдохнуть. Не тут то было…

Что-то холодное и мерзкое тянулось ко мне, а я бежал по узкой красной дорожке, стараясь уйти от преследования. Это напоминало сцену из игры, повествующей о злоключениях детектива Макса Пейна, из разряда кошмаров. Но не было стонов и плача, была лишь тишина, красная дорога в темноте и чьи-то холодные руки, тянущиеся ко мне. Бежать становилось всё труднее, словно что-то удерживало меня, мешало двигаться.
Холодные руки коснулись моей кожи и потянули к себе. Руки медленно развернули меня, и я увидел, перед собой сгусток тумана, в центре которого было свечение, напоминающее провал в бездну. Бездна тянула меня к себе, туман сковал мои руки и ноги, словно стальная цепь, холод пробрался внутрь. Провал был всё ближе.
Внезапно в моей голове вспыхнул огонь, ярость обуяла всё моё существо. Я не хотел становиться пищей для неведомого существа. Я рванулся, что было си – холодные цепи тумана продолжали держать меня. Внутри словно прогремел гром, ярость захватила всего меня, я зарычал и продолжил рвать цепи. Постепенно рычание переросло в крик, а крик – в протяжный звериный вой. От привычной для меня личности ничего не осталось, на её месте был беснующийся неудержимый зверь. Я мельком успел глянуть на свои руки и понял, что это уже не руки, а когтистые лапы. Затем я резко рванулся…

Очнулся я от того, что услышал протяжный звериный вой. А через несколько секунд понял, что кричит ни кто иной, как я сам, прогнувшись в пояснице, запрокинув голову назад, впившись пальцами в матрац.
Заставив себя заткнуться и отпустить матрац, который успел изодрать ногтями (странно, вроде только вчера обгрыз), я перевернулся на спину и уставился в потолок, на котором висел оберег с колокольчиками и изображением Будды.
Первым моим словом было излюбленное русское междометие. Я удовлетворением заметил, что не утратил способности молвить человеческим языком. 
Что это за сон был странный? Похоже, какие-то могучие силы за меня взялись. Не ладно что-то в Датском королевстве. Бездна, захотевшая  полакомиться мной… Что-то знакомое.
Вскоре я снова мог мыслить относительно трезво, а подойдя к зеркалу, обнаружил, что от моих ран не осталось никаких следов, даже шрамов кроме небольшой отметины былого ожога на плече и маленьких шрамиков-царапин, пересекающих эту отметину. Я давно научился заживлять свои раны, не оставляя даже шрамов, но от этой метки избавиться так и не удалось.
Последующие несколько дней прошли без эксцессов, ничего особенного не  произошло, кроме разве что того, что позвонила Ирина, сказала, что была у врача, и мои прогнозы подтвердились. Кто бы сомневался… 

Меч, словно жил собственной жизнью, а я лишь поддерживал его руками. Клинок рассекал пространство, рисуя узоры в воздухе, по нему струилась Сила, перетекая в мои руки. Я и мой меч стали одним целым.   
Кто-то приблизился ко мне со спины. Я его не слышал, но ощутил приближение. И ещё ощутил, что этот кто-то не представляет угрозы для меня. Этот кто-то был другом, и я даже знаю, кто.
– Как ощущения? – спросил Учитель, медленно приближаясь ко мне.
– Этакий экстаз, – ответил я. – Меч словно живой.
Учитель слегка улыбнулся и произнёс:
– Он и есть живой. Ты делаешь его живым…

Видения и воспоминания сменяли друг друга…

Конь стремительно нёс меня в сторону леса. Если доберусь до него, то смогу уйти от погони.
Надо же было проявить такую неосторожность! Убивая священника, одного из тех, кто направлял на мой дом убийц, я слишком много болтал, когда надо было просто его заколоть. В итоге, стража чуть не прикончила меня самого. Но мне удалось завершить начатое и вырваться из окружения. Я сделал своё дело. Теперь осталось наказать ещё двоих.
Сзади послышались крики, ругань, мимо меня пролетела пущенная одним из воинов стрела. Я пришпорил коня, он рванул вперёд ещё быстрее. Что будет, если они меня догонят? Как истинные христиане, подвергнут пытке, а потом убьют. Скорее, всего, вздёрнут или посадят на кол. Могут, конечно, сжечь на костре, как мою сестру, но это вряд ли. Слишком много чести.
Вот уже лес рядом. Звон тетивы, свист летящей стрелы, и острый наконечник врезается мне в плечо. Я вскрикнул от боли, едва было, не отпустил поводья. Пущена ещё одна стрела, но мой конь уходит в сторону, и смерть пролетает мимо.
Крики, проклятия, ругань, угрозы. Воины всё ближе, но мой конь несётся вперёд, подобно ветру, и вот уже первые деревья появляются передо мной. Ещё пара минут, и я оказался в лесу.
Лес был заросший, видно, что никто сюда давно не заходил. Сам воздух здесь был пропитан древностью, а ещё каким-то диким, суеверным ужасом. Говаривали, что этот лес проклят, что сюда никто не решается заходить. Редкий путник, забредший в этот лес, никогда уже из него не выйдет, его ждёт неминуемая гибель.
Но лучше уж попытать счастье в этом лесу, чем быть казнённым на площади, проклинаемым толпой.
Крики позади постепенно стихали. Несмотря на приказ, воины не решались войти в Проклятый лес. Я улыбнулся, правда, улыбка получилась выстраданной, но всё равно, некому, кроме моего коня, было её оценить. Пройдя некоторое время по лесу, я остановил коня, спешился. Взглянув на своё плечо, я пришёл к выводу, что, если не принять меры, могу истечь кровью.
С грехом пополам, я выдернул стрелу, огласив округу истошным воплем, достал из сумки кусок ткани и принялся перевязывать рану. Справившись с этим делом, я решил, что пора продолжать путь, потому что враги могут прийти сюда, вопреки страху, в любой момент.
Смеркалось… Ещё немного, и ночь опустится на лес. Окружающий мир переменился, и без того тяжёлая атмосфера стала физически давить. Страх, витавший в воздухе, усилился, мне сдавило грудь, ноги и руки стали дрожать. Я огромным усилием воли взял эмоции под контроль и начал бормотать оберегающее заклинание.
Что-то опасное и сильное приближалось ко мне. Я не слышал, но чувствовал его шаги, не видел, но знал, как расходятся в стороны ветви деревьев, освобождая ему дорогу. Я знал, что он идёт ко мне, идёт за мной…

Я ненадолго прихожу в себя с тем лишь, чтобы снова войди в медитативное состояние.

– Ну и где ты пропадаешь? – Учитель сидел в беседке напротив меня и улыбался.– Ты, смотрю, обживаешься потихоньку.
– А что же мне делать? Приходится. Я тут, похоже, надолго застрял.
– Ну, это относительно. Реальность определяется твоим восприятием. Время тоже. Как дела продвигаются?
– Хреново, надо признать. Всего пару человек нашёл. Знаешь, моё мнение – дохлый номер это всё.
– Дохлый, не дохлый, а исполнить этот номер придётся, – ¬сказал он. Я лишь пожал плечами. – Поверь, это важно.
– У меня случаются видения, – произнёс я. – Я вижу моменты из его жизни. То, что толкнуло его на этот путь. Почему ты с самого начала не сказал мне, что у него вырезали всю семью?
– Зачем? Это что-то меняет? То, что он мстил за свою семью, нормально. Знаешь, странные всё-таки у вас в мире религии. У нас нет такого, чтобы убивали человека за то, что он верит во что-то иное.
– У нас тоже раньше.
– Эл, у тебя есть какие-нибудь вопросы? – спросил Учитель.
– Ты всегда спрашиваешь меня об этом, когда у меня в голове ни одного вопроса, – усмехнулся я. – Как мне с колдунами местными бороться?
– Как умеешь, – он пожал плечами. – Большой уже мальчик, умеешь кое-что. Так что не пропадёшь. Ладно, Эл, будь здрав. Выходи на связь чаще.
– До встречи, Учитель, – я кивнул и слегка улыбнулся. Затем беседка исчезла, и я оказался в так называемой суровой реальности.

* * *

У меня возникло ощущение, что со мной играют. В самом деле, несмотря на попытки моего устранения, называть действия врагов иначе, как игрой, я не мог. И игра велась по чужим правилам, а это меня сильно беспокоило. Но пока что изменить я ничего не мог, поэтому решил с даосской невозмутимостью принимать ситуацию такой, какая она есть, пока не будет возможности на неё повлиять.
Целый месяц не было никаких нападений, я больше никого не находил, всё стихло. С Кристиной тоже всё было в порядке, и от Ирины не было вестей. Такое затишье не могло не настораживать, но мне не удалось поймать чьего-либо следа и понять, что происходит.
Я целыми днями бродил по городу, пытаясь зацепиться за что-нибудь, ездил в метро, прыгая с ветки на ветку, надеясь, что меня вот-вот настигнет новое озарение, или хотя бы очередной псих нападёт на меня. Но ничего не происходило. Словно все разом исчезли.

Я ехал в метро, слушал плеер, особых планов у меня не было. Одна песня сменялась другой. Но вот послышались слова:

На чужих берегах - переплетение стали и неба,
В чьих-то глазах - переплетение боли и гнева;
Эй - ох! - взрезаны вихри узорами крылий;
В вое ветров мы слышали песни последних валькирий.
Вспорото небо и врезаны волны драконьею пастью;
Светом и ветром ныне пронзает звенящие снасти
И Луна - я ее ждал и любил как невесту;
Нам не до сна, мы дети богов - наша участь известна.
В наших зрачках - острые грани вечного льда,
А на клыках - свежею кровью пахнет вода;
Видишь мерцание лезвий средь стонов разодранной ночи,
Слово прощания с жизнью, что стала мгновенья короче!..
Вечна погоня, вечно над морем лететь нашей вере;
Бледные норны шепчут: на север, вы в сером, вы звери...
Но когда солнца первый луч заскользит над холодной водой,
Встречайте нас, верные, - мы вернулись домой!
Мы вернулись домой, мы вернулись домой,
Встречай своих воинов - мы вернулись домой,
Но на тех берегах - переплетение стали и неба,
А в мертвых в глазах - переплетение боли и гнева...
...Стали и неба...боли и гнева...светом и ветром...
На север, вы в сером, вы звери, на север...


И тут меня словно стукнуло. На север… Я должен уехать из Москвы, мой путь лежит на север, там я должен найти что-то важное.
Собрал вещи я довольно быстро, и хоть собирать было особо нечего, набрался целый рюкзак. Я взял билет до Санкт-Петербурга, похоже, именно туда я должен отправиться в первую очередь. Как ни странно, мне было жаль покидать Москву, но я знал, что должен это сделать. Я не думал, что моя поездка затянется на продолжительное время, поэтому даже не предупредил никого из друзей о своём отъезде.

Глупо, конечно, было выбирать дневной вагон, где приходится ехать, сидя в кресле, отчего чувствуешь себя, то ли в медленно летящем самолёте, то ли в огромном автобусе. Но так уж получилось. Благо, я мог не переживать из-за того, что спина, поясница и копчик будут болеть от долгого сидения. Техники релаксации, доведённые моим Учителем до совершенства, решали множество проблем, связанных с удобством. Устроившись у окна, я закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, затем на несколько секунд исчез…

Глубокая концентрация и лечебный наговор приостановили кровотечение, но оно сейчас беспокоило меня меньше всего. Ко мне приближалось нечто, что пугало местных жителей до такой степени, что даже городская стража не рискнула преследовать меня в лесу. Как бы то ни было, неминуемой гибели лучше предпочесть свидание с тайной…
Мой конь стал заметно волноваться, ещё немного, и он убежит прочь, оставив меня в одиночестве в этом таинственном лесу. Моя рука потянулась к мечу, но я вдруг понял, что он вряд ли мне поможет. Я отпустил поводья, и конь рванул с места, через несколько секунд скрывшись из виду. Возможно, стражники, увидев коня без ездока, решат, что я сгинул в лесу. В таком случае можно будет не опасаться, что за мной продолжат охотиться.
Ощущение угрозы усиливалось, ужас стал подбираться ко мне ближе. Стиснув зубы, я стал по направлению к источнику этой неведомой силы, который ощущал уже физически. Я почти видел, как он медленно, но неотвратимо приближается ко мне, и теперь уже нет смысла бежать, от этого не убежишь.
Волны ужаса, изгонявшие отсюда всё живое в считанные минуты, охватили пространство вокруг меня и теперь активно пытались пробить мою защиту. Я напрягся изо всех сил, противостоя ужасу, не позволяя, чтобы он обезоружил меня. Воздух стал тяжёлым, всё вокруг посерело, у меня во рту пересохло, ноги стали подкашиваться, а кровотечение усилилось.
Затем появилось Оно. Резкий порыв ветра, сорвавший с деревьев листву, чуть не сбил меня с ног, но я смог удержаться и лишь скривился от боли, поразившей раненное плечо. Затем передо мной предстала призрачная фигура.
Прежде я слышал о призраках лишь в легендах и преданиях, но сталкиваться с ними не приходилось. Представший предо мной призрак явно не был духом умершего человека, он вообще никакого отношения к людям не имел. Глаза его были пусты, но в то же время в них горел странный огонь, завораживающий, порабощающий сознание. Возникло желание поддаться царящему здесь ужасу и принять судьбу, то есть сдаться. Страх, переходящий в ужас, постепенно пробивал мою защиту, но в тот миг, когда он стал просачиваться внутрь, меня охватила ярость. Такого безумного и слепого бешенства я никогда прежде не испытывал, даже когда убили мою семью. Ярость вмиг уничтожила начавший поглощать меня ужас, воздух сразу стал более пригодным для дыхания, а ноги стали как чугунные. Я ощутил, как огонь разливается по всему моему телу, изливается наружу, как ужас отступает.
Я готов был уничтожить всё вокруг: этот лес, из-за которого я стоял на грани смерти, город, оставшийся позади, в котором после очередной расправы над убийцей меня собирались казнить, людей, которые собирались убить меня, этот призрак, который наводил ужас на всю округу. Я собрал ярость в одной точке, затем нанёс удар. Призрак вспыхнул ярким светом, затем меня сбило с ног ударом волны, исходящей от него. Меня стало мотать из стороны в сторону, бить о землю и о деревья, но моя ярость от этого лишь усиливалась.
Я полностью потерял себя, превратившись в огненный шар, став сгустком ярости, на каждый удар отвечая ударом. Потом всё прекратилось, в моих глазах помутнело, и я рухнул наземь…

Самое неприятное в прогулках по воспоминаниям, это возвращение в нынешнюю реальность. Некоторое время трудно сообразить, где находишься, и кто ты сам, легко слететь с катушек. Но пока вроде не слетел.
Найти гостиницу было не слишком трудно. Я не был уверен, на сколь долгое время останусь здесь, так что снял номер лишь на несколько дней. Лёг спать довольно рано и практически сразу заснул.
Снились сны мне почему-то на древнерусскую тему, будто бы я общался с Велесом. Древний бог советовал мне быть осторожнее. Оснований не слушать его у меня не было. Тем более, моё натасканное годами чутьё на опасность с самого утра не давало покоя. Возникло ощущение, что, как пел Виктор Цой, «весь мир идёт на меня войной». Впервые за время пребывания на исторической родине я пожалел, что у меня нет меча. Конечно, в XXI веке такое оружие не принято использовать, но большую часть жизни я провёл там, где оно будет использоваться ещё очень долго, а привычка, как известно, вторая натура. Но  выбора мне не предоставили, так что придётся действовать в соответствии со  сложившейся ситуацией. 
Но пока полчища демонов не бьются в мои двери, и всё вокруг не полыхает огнём, у меня есть время поразмыслить над всем, что произошло со мной за последнее время. А произошло вот что: сначала я мотался по Москве, пытаясь найти потомков колдуна, ориентируясь лишь на чутьё, весь этот период меня пытались убить, правда, эти попытки больше напоминали игру в кошки-мышки. Тогда мне не пришло в голову, что демонам не нужны трупы, им нужны рабы. Вернее, эта мысль возникла, но я не придал ей значения. Я продолжал рассуждения.
Пока что мне удавалось уходить от преследований, я смог обезопасить своё жилище и своих друзей, и щупальца, которые нечто тянет ко мне, пока меня не достали. Но это до поры до времени, и рано или поздно, они до меня доберутся. Если я не доберусь до них первым. Для этого надо разобраться, с кем я имею дело, а чтобы разобраться, я должен собрать мозаику и получить полную картину событий. Тогда возможно мне удастся понять закономерность, по которой всё происходит, и тогда станет ясна моя задача.
Итак, для того, чтобы выполнить свою задачу и остаться в живых, я должен узнать, что же произошло там на самом деле. Для этого необходимо залезть глубже в воспоминания. Судя по всему, столкновение с лесным духом – наиболее важное событие всей этой истории, и оно стало переломным в жизни бывшего знахаря. Одного не могу понять: знахарь жил где-то в Европе, но его потомков я встречаю в России. Значит ли это, что он по каким-то причинам эмигрировал на русскую землю или это просто случайность? Всё-таки семь поколений, это почти двести лет, за такой период всё могло произойти.
Однако, странно всё это как-то. Католическая инквизиция, убившая семью знахаря, наверное, по чьей-то наводке, месть, растянутая на долгое время, тщательно подготовленные убийства, ведущие человека к Тёмной стороне. И почему-то я чувствовал, что всё это каким-то образом связано со мной.
Первым моим желанием было погрузиться в глубокое медитативное состояние и добраться до чужих воспоминаний, которые стали моими. Но я этого не сделал. Во-первых, я чувствовал, что сегодня должен сделать что-то ещё, а для этого надо как можно скорее выйти на улицу и куда-то пойти, а во-вторых, я старался, как можно меньше лазить в чужую память, потому что с каждым разом чувствую в себе больше от этого человека, словно я постепенно становлюсь им.
Вместо прогулки по чужой памяти я решил прогуляться по чужому городу. Я люблю Петербург, но сразу определил для себя, что не стану здесь жить. Провести несколько дней – да, но не иначе. Этот город волшебный для тех, кто приходит к нему в гости.
Я решил, что, раз уж прибыл сюда, то обязательно посещу Петергоф, поэтому взял билет на экскурсию, которая должна была состояться на следующий день.
Всё оставшееся время я провёл, слоняясь по городу, центр которого, в самом деле, очень красив. Спальные районы мало отличаются от московских, но на то они и спальные районы.
Меня не оставляли мысли о ситуации с демоном. Что же произошло в том лесу, что послужило переломом в судьбе мага? У меня не было сомнений, что всё началось именно тогда. Вернее, всё началось в тот день, когда убили его семью, но то, что случилось в лесу, сыграло важную роль. Какую именно, это мне предстояло выяснить. Эти слова я прокручивал в голове раз за разом, хождение по кругу только усугубляло внутреннюю обстановку.
Я зашёл в первое попавшееся кафе, где провёл остаток вечера, пил кофе и вполуха слушал игравшую в заведении музыку, которая оказалась вполне пригодной для прослушивания. А сознание тем временем унеслось куда-то в даль.

Кони неслись вперёд, казалось, они обгоняют ветер. Необычайная скорость и храп моего скакуна, напоминавший шум мотора, создали у меня ощущение, что я не скачу на коне, а еду на мотоцикле. Мне на миг почудилось, что я еду по трассе М4 по направлению к Москве, в полной темноте, а вдалеке виднеются огни столицы. Видение исчезло, слегка зацепив мою душу, и я почуял, что скучаю по дому. Но я отогнал эту мысль и снова сосредоточился на дороге.
Милана скакала слева от меня на своей белой кобыле, не отставая от меня ни на шаг. Я глянул на Милану: её чёрные волосы развевались по ветру, но каким-то образом умудрялись не растрепаться и не спутаться, мерцающие в ночи глаза заворожено смотрели вдаль, на лице было выражение предвкушения. Она чувствовала, что нас ждёт что-то серьёзное там, куда мы направляемся, чувствовала это, пожалуй, более остро, чем я. Для неё это было приключение, которому она отдавалась вся без остатка, стремясь взять от него всё, что только сможет. Одета моя напарница была в обтягивающие штаны, лёгкую кожаную куртку, которая не скрывала, а наоборот подчёркивала изящные девичьи формы, пристегнутый к седлу арбалет висел возле правой ноги, слева должна была висеть сабля, но я не мог видеть её сейчас, так же у эльфийки за поясом находился длинный кинжал, ещё у неё должен был быть сапожный нож. Как не похожа она была сейчас на ту Милану, что появляется в нашем Сером Замке, одетая в длинное платье, на ту Милану, которая танцует на балах, поёт с другими эльфами в их лесах, когда наведывается в гости к своему отцу. Сейчас рядом со мной была не эльфийская дева, это была охотница, наездница, романтичная девушка, стремящаяся навстречу миру в поисках приключений… Глядя на Милану, я вдруг ощутил сильное влечение…

Очнулся я от ощущения чьего-то взгляда. Взгляд был внимательный,  напряжённый, но он не был враждебным, что меня немного сбило с толку.  Последнее время я привык к тому, что если кто-то за мной наблюдает, то он  хочет меня убить. Этот же незримый наблюдатель не проявлял ко мне агрессии,  наоборот, он словно решил взять меня под свою опеку. Но стоило мне открыть  глаза, как ощущение взгляда исчезло. Я помотал головой, отгоняя наваждение,  затем встал и пошёл прочь.
Этой ночью не было стычек с пьяными гопниками или посланными по мою душу зомби, что не могло не радовать. Зато следующий день был наполнен впечатлениями.

Что больше всего впечатляет в Петергофе, помимо количества иностранных туристов, это фонтаны. Мне было лет пятнадцать, когда я увидел их впервые, они поразили меня своей красотой и изяществом исполнения. Дворец меня не особо впечатлил, не очень я их люблю, а вот фонтаны глубоко запали мне в душу. Некоторое время я бродил среди них, а потом решил пойти к берегу, поглядеть на море.
Раньше я очень любил воду. Потом понял, что этой стихии нельзя доверять, что она мне может принести больше вреда, чем пользы, поэтому со временем научился отстраняться от неё. Моими лучшими друзьями стали огонь и ветер. Но иногда меня всё же тянет к воде. Правда, очень редко.
Двигаясь по направлению к берегу, я вновь ощутил взгляд. Повернув голову, увидел промелькнувшую между двумя деревьями фигуру, и мне показалось, что я увидел волка.  Но наваждение мгновенно исчезло, как и ощущение взгляда.
 Устроившись на одном из больших валунов на берегу залива, подальше от снующих туда-сюда туристов, я сел по-турецки, сцепил пальцы рук, выставив лишь указательные пальцы вперёд – по направлению к стихии, закрыл глаза, сосредоточился на своих ощущениях. Я почти сразу почувствовал, как энергия воды проникает в кончики пальцев, и через них идёт внутрь меня.
На некоторое время я полностью погрузился в медитацию, отвлекшись от всего, затем, когда почувствовал, что на сегодня хватит, постепенно вернулся в нормальное состояние.
Открыв глаза, некоторое время сидел и смотрел на море пустым взглядом. Петергоф погружался в сумрак, ещё полчаса, и станет совсем темно. Похоже, на свой автобус я не попаду, но этот факт меня совершенно не беспокоил. Мыслей в голове не было, что меня несказанно порадовало, потому что любая мысль могла нарушить внутренний покой.
Я вновь ощутил на себе взгляд. Кто-то смотрел на меня, причём, находился совсем близко. Я медленно поднялся на ноги и так же медленно обернулся.
На дорожке, ведущей вдоль побережья, совсем близко от меня стоял человек.  По виду ему можно было дать лет пятьдесят, судя по седым волосам, морщинам на лице и определённой сутулости, присущей старикам. Но от старика веяло огромной силой, дающей понять, что он намного крепче, чем кажется, и что он намного старше, чем выглядит. Старик смотрел на меня ясными глазами, мерцающими в сгущающихся сумерках, и мне показалось, что на меня смотрит не человек, а волк.
Волк, хранитель тайных троп, стоящий на границе между мирами, самый неоднозначный зверь в славянском мировоззрении. Волк, Волхв…
Неожиданная догадка поразила меня. Передо мной стоял волхв. Уж чего я не  ожидал, так это встречи с носителем древних знаний здесь, в Петергофе. Я, признаться, вообще не был уверен, что волхвы ещё остались на Руси, а уж, тем более что один из них может быть где-то здесь.
Я медленно направился к нему, вышел на дорожку, остановился. Старец продолжал смотреть на меня своими волчьими глазами. Во взгляде не было ни страха, ни агрессии, ни напряжения. Он просто изучал.
Некоторое время мы молчали. Так бывает, когда видишь человека впервые, вы встречаетесь взглядами и сразу всё понимаете, но никто не решается заговорить. Я, конечно, мог спросить у него, который час, но выглядело бы это глупо.
– Ты здесь, – не совсем понятно произнёс старец.
– Выходит, что так, – ответил я. Разговор получался дебильный. – Ты ждал меня?
– Все мы кого-то ждём, – сказал он.
– Я последнее время никого не жду, – возразил я.
– Это не так, – покачал головой волхв. – Ты ждёшь, причём, только этим ты и занимаешься. Ждёшь, пока цель придёт к тебе, вместо того, чтобы самому идти к ней.
– Но что делать, если я не знаю, куда идти?
– Для того чтобы видеть дорогу, нужно открыть глаза, – изрёк он. – Тогда все пути откроются для тебя.
– Я не понимаю, – признался я.
– Ты даже не пытаешься. Для того чтобы понять, ты должен представить.
На миг у меня помутилось в глазах. Возникло ощущение двойственности реальности, я видел себя, словно со стороны. Одна часть меня осталась на берегу рядом с волхвом, другая же унеслась куда-то вдаль. Я увидел нити, связывающие людей, тех, кого я должен найти и кому должен помочь. Все они смыкались в одной точке, и я внезапно понял, что этой точкой являюсь я сам. Я ощущал каждую нить, связывающую меня с тем или иным человеком. Передо мной предстало множество картин, чужих судеб, которые могут пойти по кошмарным сценариям, множество жизней, которые могут оборваться. И от меня зависело, что будет дальше.
– Что теперь скажешь? – спросил старец. Выражение его лица не изменилось, но мне показалось, что он слегка улыбнулся.
– Я разберусь, – ответил я.
– Знаю, – кивнул он. – Иного выхода у тебя нет.
– В смысле? – не понял я. Но вдруг ко мне пришло понимание: я не смогу уйти из этого мира, не выполнив своего задания. От осознания этого факта у меня подкосились ноги, и если бы волхв не подхватил меня под руку, я бы, наверное, упал наземь.
– Не надо так убиваться, сынок, – почти мягко произнёс он. – Не такой уж плохой наш мир. И что-то ты слишком впечатлительный, рановато всё-таки отправили тебя сюда.
– Откуда ты всё знаешь? – задал я вопрос. Состояние было похожее на то, что было у меня в метро, когда я только появился здесь, с той лишь разницей, что я не выл и не ржал, как идиот.
– Работа такая, – пожал плечами волхв. – Приходится ведать очень многое.
Я покачал головой. Похоже, я тут единственный, кто ничего не знает.
– Ты думаешь, так легко из мира в мир перемещаться, и чтобы никто не прознал об этом? – волхв положил мне руку на плечо. – Идём, сынок, тебе многое ещё предстоит узнать…

Похоже, что легенды о волхвах, которые странствуют пешими, немного лукавят, потому что у моего нового знакомого была приличного вида «восьмёрка». На мой ехидный возглас он ответил: «Попы ездят на машинах, почему же нам нельзя?»
Добромир, по крайней мере, он назвал такое имя, отвёз меня к себе на квартиру, несмотря на все мои возражения. Он сказал, что у нас много работы, и ему не впрок приезжать ко мне с утра пораньше или гнать меня к себе спозаранку из гостиницы. Питер не Москва, но всё-таки тоже не деревня какая-нибудь, и тащиться через весь город – удовольствие ниже среднего.
Волхв жил в двухкомнатной квартире в одном из спальных районов Петербурга, название которого я, увы, не запомнил.
– Петербург, по-моему, рекордсмен по коммунальным квартирам, – пробормотал я, входя в квартиру. – А ты довольно неплохо устроился.
– Ты мне это в укор хочешь сказать? – волхв покачал головой. – Всё, что я имею, я заработал честным трудом, могу тебе поклясться, на чём хочешь.
– Я и не сомневаюсь, – ответил я. – Просто мне волхвы всегда представлялись такими странствующими старцами…
– Стереотипное мышление, – вздохнул Добромир. – И не стыдно тебе, сынок? Всё-таки делом ведовским промышляешь, а рассуждаешь, как обыватель простой, – волхв, похоже, решил меня пристыдить. – Не понимаю, как такого человека можно было подрядить на такое дело важное.
– Это у моего Учителя спросить надо, – сказал я.
– Самое забавное то, что именно ты можешь и должен справиться со всем этим, – Предугадывая мой вопрос, старец произнёс: И не жди, что я дам тебе подробную инструкцию. Разбираться во всём будешь сам, моё дело лишь помочь тебе кое в чём. А действовать будешь по своему усмотрению. Я думаю, тебе не привыкать, Хранитель.
Я лишь пожал плечами.
Правда, этим вечером я так и не дождался никакой помощи или вразумительных ответов, а просто принял душ и лёг спать на диване. Не помню, что мне снилось, лишь смутные отрывки, единственное, что удалось уловить, это мелькающую средь деревьев фигуру волка.  Пару раз я просыпался ночью от того, что мне казалось, что на меня кто-то глядит. Но, открывая глаза, я не видел в комнате никого. 
Проснулся я от прикосновения к моему плечу. Открыв глаза, я увидел стоящего надо мной деда Добромира с кружкой в руке.
– Выпей, сынок, полезно, – произнёс он и протянул мне кружку.
В кружке был отвар из шиповника.
– Завтракай и собирайся, у нас есть дела, – бросил волхв и пошёл в другую комнату. – Завтрак на кухне.
После лёгкого завтрака Добромир повёл меня на прогулку по городу, мотивируя это тем, что на ходу лучше думается, а подумать мне придётся немало. Вещи он велел оставить у него, так как вечером мы вернёмся.
– А всё-таки, скажи, почему ты осел в граде на Неве? – спрашивал я волхва, когда мы выходили из подъезда. – Всё-таки я думал…
– Думай чаще, это полезно, – слегка улыбнулся волхв. – Я осел в этом городе временно, когда придёт время, отправлюсь куда-нибудь ещё. Только ты сюда прибыл не для того, чтобы рыться в моей жизни, а чтобы разобраться в своей.
– Так глубоко копаем? – удивился я.
– А то! – усмехнулся волхв. Мы прошлись по улице, дошли до автобусной остановки. – Ты ещё не во всём разобрался, но вся эта история очень тесно связана с тобой.
– С какого перепоя?
В автобусе оказалось два свободных кресла, мы уселись в них, и автобус тронулся.
– Пока я не могу тебе рассказать всего, – проговорил Добромир, – и не потому, что я такой злой дед, который не хочет упрощать твою жизнь. Просто, некоторые вещи нужно познать самому, некоторые дороги можно пройти лишь в одиночку.
– Тогда в чём заключается твоя задача?
– Не гони лошадей, – осадил меня волхв. – Я скажу то, что необходимо тебе  знать. Расскажу общую суть всего происходящего, а выводы будешь делать сам.  Так же помогу тебе кое в чём, вернее, дам кое-что, призванное помочь тебе.
– Звучит многообещающе, – протянул я.
– Не более чем обещания светлого будущего, которые даёт нынешнее правительство, – бросил он. – Ты можешь не перебивать? – немного помолчав, волхв продолжил:
– Как тебе известно, несколько веков назад был заключён договор между магом и духом. Маг получает огромное могущество в обмен на души своих потомков. История, в целом, тебе известна.
– Да, начиная с убийства его семьи, – ответил я. – Правда, воспоминания обрывочны, я не могу пока собрать цепь событий. Последнее, что я помню, это эпизод с духом леса.
– Не дух леса это был, – покачал головой Добромир. – Нечто другое. С этого всё и началось. Закрой глаза, попробуй вспомнить…
Последние слова доносились откуда-то издалека…

Открыв глаза, я увидел над собой звёздное небо. В лесу было подозрительно тихо: не было слышно ровным счётом ничего, словно всё живое исчезло из этих мест. Я очень медленно поднялся на ноги, что стоило мне немалых усилий, огляделся. Вокруг было полно поваленных деревьев, некоторые из них были вырваны с корнем, ни о какой траве на почве не шло и речи – вокруг только грязная чёрная земля. Возникало ощущение, что здесь пронёсся ураган, который, правда, затронул лишь площадку вокруг меня, а то, что было на расстоянии более тридцати шагов, осталось почти нетронутым. Постепенно я вспомнил картину страшной битвы, почувствовал, как тело берёт озноб. Единственная мысль, которая возникла у меня в голове, была мыслью о том, что надо поскорее уходить подальше от этого проклятого места. Место действительно было проклято кем-то давным-давно, а я, похоже, разбудил древнее проклятье.
Я двинулся по произвольно выбранному направлению, решил идти, куда глаза глядят, в надежде, что дорога выведет меня, куда надо. До самого выхода из леса я чувствовал на себе сосредоточенный взгляд, и взгляд этот был недобрым…

Я медленно открыл глаза и невидящим взором уставился в окно. Говорить не хотелось, думать – тоже. Кусочки мозаики постепенно собирались вместе, но до целостной картины было ещё далеко. Теперь я знал, что маг, который уже стал моим alter ego, разбудил древнее проклятье, и после этого, видимо, началось самое, с позволения сказать, интересное. Похоже, древнее зло, заключённое в этом лесу, не оставило героя в покое, а последовало за ним дальше. Сомнений в правильности догадки у меня не было, но чтобы узнать, как всё было, необходимо снова погрузиться в чужую память. Но я не хотел этого делать.
– В чём дело? – спросил Добромир, не глядя на меня.
– Не нравится мне это… – выдавил я из себя. Слова давались с трудом.
– Глядеть в чужую память? – я кивнул, зная, что старик, хоть и не глядит на меня, но всё равно заметил кивок.
– Я чувствую, что становлюсь им.
– Запомни: ты это ты, – произнёс волхв. – Но что такое ты? Есть частичка тебя, твоё ощущение «я есть», всё, что кроме него, это своего рода налёт: привычки, мысли, реакции. Родители могли дать тебе иное имя, ты мог случайно попасть в другую семью, вырасти в иных условиях, к примеру, в семье колумбийского наркобарона. И не был бы ты сейчас каким-нибудь Хосе Родригесом, наркодиллером или политиком. Твоя жизнь была бы совсем иной, образ мыслей, привычки, взгляды – всё было бы другим. Но твоя сущность осталась бы прежней. Так что, сынок, бояться тебе нечего. Ты в любом случае будешь собой.
– Но та личность, что сложилась за эти годы, мне, в принципе, нравится, – возразил я. – И менять её не очень хочется.
– Ты ещё молод… – непонятно ответил он.

Добромир часа два водил меня по питерским улицам, с виду казалось, что путь он выбирает от балды, но я понимал, что волхв не действует бессистемно, у него какие-то серьёзные планы.
– Разные тропы бывают, – произнёс волхв, заводя меня в очередной переулок, – на некоторые из них не выйти простым путём.
Мы оказались в обычном с виду дворе среди старых петербургских домов, но, едва оказавшись там, я почувствовал, что попал в особое место. Здесь даже воздух был иной, он был пропитан Силой. Я почувствовал себя Иваном-царевичем, оказавшимся в дремучем лесу перед избушкой на курьих ножках. Лёгкая улыбка коснулась моих губ, когда я понял, что обычному человеку не попасть сюда, хотя иногда разные чудеса случаются – я вот тоже, упав с моста, должен был утонуть, а ведь всё произошло совсем иначе.
Добромир подошёл к двери, ведущей, как ни странно, не в подъезд, а в подвальное помещение, потянул её на себя. После этого волхв вошёл внутрь. Мне не оставалось ничего другого, как проследовать за ним.
Стоило зайти мне в тёмное помещение, как дверь захлопнулась за моей спиной, и я погрузился во тьму. Я перестал чувствовать что-либо, перестал видеть и слышать. Не было слышно дыхания волхва, который, по идее, шёл впереди меня, не ощущалось его присутствие, у меня возникло ощущение, что его попросту тут нет. И не только его. Здесь не было ничего, кроме Тьмы. Тьма, которая была всегда, с самого  начала и будет до конца, а может быть ещё дольше. Тьма, из которой родился Свет, Тьма, в которой родились все миры. Тьма была густой, вязкой, осязаемой. Я чувствовал её  ласковое прикосновение, тихий шёпот, лёгкое дыхание. Я сливался с ней воедино, мысли, чувства, эмоции уходили куда-то вдаль, постепенно стал исчезать человек, которого я привык каждый день видеть в зеркале. Не имело значения, кто я, откуда пришёл, куда уйду, кем я был раньше,  что происходило в прошлом, и не было так важно, что ждёт меня в будущем. Я просто шёл по тёмному коридору, не думая ни о чём, просто шёл, сливаясь с Тьмой…
Я осознал себя стоящим перед большим круглым столом, на котором лежал меч, мерцающий в полумраке. Длинный меч с рукоятью, обтянутой  простой черной лентой и ярко выраженным долом на две трети клинка. Откуда-то сверху на стол падал свет, напоминающий лунное сияние, больше ничего я разглядеть не мог.
В мече чувствовалась огромная сила, беспощадная, дикая, как ледяной северный ветер.
Я протянул руку и взял меч. Моя жизнь разделилась на время до того, как я коснулся его и после. Меч имел собственную душу, свой характер, свою силу. Эта сила готова была сметать всё вокруг, рваться вперёд, уничтожая всё на своём пути. И ещё у меча должно было быть своё имя…
– Борей, – раздался голос Добромира, а через миг волхв вышел из темноты и остановился с противоположной стороны стола. – Этот меч зовётся Борей.
– Борей… – прошептал я, вспоминая, что этим именем звался северный ветер. Отсюда название страны Гипербореи, находившейся за северным ветром.
Некоторое время мы молчали. Потом Добромир сказал:
– Это оружие, принадлежавшее одному из древних славянских воинов. Меч выкован с соответствии с Традицией и освящён в храме Сварога.
– Сколько же ему лет… – протянул я.
– Это не простой меч, сынок, это очень опасное оружие, которым пользовались наши предки. Ты должен хранить его, а он будет хранить тебя…
– Что?! – я вытаращил глаза. – Ты даёшь его мне?
– Не я даю тебе его, – ответил волхв. – Он не принадлежит мне.
– Я всё равно не понимаю. Разве такое оружие не создавалось для определённого человека?
– Это так, – согласился Добромир. – Но прежний владелец завещал передать меч тому, чей дух будет близок этому мечу, и ты самая подходящая кандидатура.
– Вот так просто? – изумился я. – А ты уверен, что меч захочет этого?
– Он этого давно ждёт, неужели ты сам не видишь? – старик вздохнул. – Ты навсегда останешься мальчишкой…
Я не успел ответить ему, в лицо ударил ветер, и я внезапно осознал себя стоящим на берегу Невы. На северную столицу уже спустилась ночь, и река отражала огни фонарей, приковывая к себе взгляд. Думаю, Нева ненамного чище Москвы-реки, но выглядит она намного приятнее и романтичнее.
От обозрения Невы меня отвлекло предчувствие угрозы и последующее за ним шарканье ног. Я обернулся и увидел, как ко мне приближаются три тени. Чтобы дойти до меня, нужно было спуститься к речке по ступенькам, ведущим к небольшой площадке, где я находился, откуда открывался вид на разводной мост, который разводят не как нормальные мосты, а наподобие лифта. Только сейчас я вспомнил, что держу в руке страшное оружие предков – меч Борей. Он рвался в бой, его неудержимый дух был полон ярости. Понятно, почему этот меч носит имя бога северного ветра. Правда, почему у славянского меча греческое имя? Хотя, собственно, название полярной прародины – Гиперборея, тоже греческого происхождения. Надо на досуге разобраться в этом вопросе.
Двое медленно спускались по ступенькам, а третий вдруг внезапно совершил прыжок прямо ко мне. Сначала лезвие меча вонзилось в бетон в том месте, где полсекунды назад находился я, а потом уже приземлился хозяин оружия. Времени на раздумья не было. Борей, словно сам, рванулся вперёд и положил конец существованию врага.
Краем сознания я понял, что столкнулся не с кем-то, а с Тенями. Дальше было не до размышлений, в ход пошли реакции.
Стоя на краю бездны, думаешь лишь о силе ветра, потому что от него зависит твоя судьба. В мерцании клинков теряется смысл всего, что выходит за пределы момента, который называется «здесь и сейчас», и ты отдаёшься этому моменту, зная, что за ним может уже не быть ничего.
Я никогда не испытывал удовольствия от убийства. Каждый раз, когда приходилось отнимать жизнь, я спрашивал себя: «Зачем?» Но иногда встаёт выбор: Либо они, либо мы. Тени действовали без сомнений, для них не существовало вопроса, нужно ли меня убивать или не нужно. У них есть задание – уничтожить цель, и этой целью был я. Они не пожалеют никого…

Поднявшись по ступенькам, я увидел, как ко мне приближается «восьмёрка». Поравнявшись со мной, она остановилась возле тротуара.
– Садись, поехали! – бросил мне Добромир, и едва успел я сесть на переднее сидение, как машина рванула с места.
– Ты где пропадал? – спросил я. – И к чему спешка?
– Тебя искал, – буркнул волхв. – А спешка потому, что за тобой охотятся. Там, на заднем сидении лежат ножны, ты забыл их взять. Меч тебе пока не понадобится.
Я сделал так, как велел старик, вложил меч в крепкие деревянные ножны и отложил его. Взять с собой этот меч я не забуду.
– А теперь пристегни ремень, расслабься и получай удовольствие, – произнёс Добромир.
Сказав это, старик прибавил газу, и меня вдавило в кресло. Казалось, я нахожусь не в «Жигулях», а в салоне «Мерседеса». Хотя, если за рулём сидит волхв, можно ожидать и не таких чудес.
Добромир был прав – за мной началась охота. В зеркало заднего вида я заметил несущийся за нашим авто джип. Возможно, помимо него, скоро появится ещё что-то, не сулящее ничего доброго.
Почему-то я был абсолютно уверен, что мы не попадём в аварию, несмотря на бешеную скорость, не свойственную машине марки «Лада». Да уж, дед Добромир неустанно ломал все сложившиеся у меня стереотипные представления о волхвах.
Я ощутил на себе тяжёлый взгляд, мне сдавило грудь, как при чувстве тоски, от предчувствия гибели сжалось сердце.
– Добромир! – закричал я, не совсем ещё понимая, что хочу сказать. Волхв резко дал по тормозам, ремень безопасности врезался в грудную клетку, голова остановилась в нескольких сантиметрах от лобового стекла, и я увидел, как перед нами проносится «Газель». Если бы старик не остановил машину, то мы бы сейчас беседовали с нашими предками.
Как только «Газель» пролетела мимо нас, волхв опять вдавил педаль в пол, а меня снова вжало в кресло.
– Они проворны, – равнодушно изрёк Добромир. – Но мы проворнее.
Мы долго катались по дорогам, уходя от преследования. У меня возникло ощущение, что, весь Петербург настроен против нас, словно чёрная пелена окутала город на Неве.
Вдруг я понял, что волхв едет по направлению к мосту. Глянув на часы, я понял, что мосты сейчас как раз должны разводить, а значит, подъезд к ним уже перекрыли. Я не преминул сказать об этом волхву.
– Так убери заграждения, – бросил он. – Я что ль один должен всё делать?
Времени на раздумья не было, не было его даже не то, чтобы усомниться в разумности действий старика. Я выставил руку перед собой, сконцентрировался, направил Силу – выставленное милицией заграждение сместилось в сторону. Мост как раз начал подниматься, когда мы приблизились к нему. Добромир не только не сбросил скорость, а наоборот прибавил. Перед тем, как «восьмёрка» взмыла в воздух, я успел вспомнить всех родственников Добромира, вплоть до гипербореев.
Когда колёса вновь коснулись асфальта, автомобиль остановился, Добромир глянул на меня и сказал:
– Ведёшь себя как старый зануда. Когда ты ещё так покатаешься? В Москве нет таких мостов.
– Теперь знаю, как ты коротаешь одинокие зимние вечера, – огрызнулся я. – Удивляюсь, как машина не развалилась ещё.
Волхв не ответил, лишь покачал головой, затем «восьмёрка» вновь рванула с места. Минут через двадцать мы завернули в тихий питерский дворик, Добромир заглушил мотор, погасил фары.
– Крепко они за тебя взялись, – проговорил волхв, глядя в пространство. Сейчас, в темноте он действительно напоминал старого волшебника, пожалуй, единственный раз за всё время. – Насилу отвязались…
– Что теперь? – спросил я, не зная толком, к кому обращаюсь: к нему, к себе или к неведомым силам.
– Теперь тебе надо быть вдвое осторожнее. И не отступать.
– Я должен разыскивать потомков мага и не дать им ступить на скользкий путь?
– Это необходимо. Иных путей нет.
– А что, если я должен сразиться с врагом? Тогда ведь отпадёт причина проблемы, – предложил я.
Волхв лишь криво улыбнулся, недоброй была эта улыбка.
– В этом мире не всё так просто, сынок, – вздохнул он. – Демоны здесь не такие как у вас. Они не имеют своей плоти, которую можно уничтожить, они действуют всегда через кого-то. Поэтому они в этом мире наиболее опасны.
– Но ведь он не действует в одиночку. У него есть помощники.
– Конечно, – кивнул волхв.
– Кто? Левиты? – в памяти всплыла древняя секта. Потомки египетских жрецов. Чувствую я, не канули они в Лету, а, как и прежде держат всю власть в своих руках. Без оккультистов тут точно не обошлось, а деятельность такого уровня, пожалуй, доступна только им.
– Возможно, – Добромир помолчал. – Абсолютной уверенности нет. Демоны, с которыми имеют дело каббалисты, иного происхождения, чем тот, с которым предстоит иметь дело тебе. Но, с другой стороны… – он снова замолк, похоже, собираясь с мыслями, – веет от этого всего Каббалой.
– Ты думаешь, связь всё-таки есть, хоть и не прямая? – перспектива, столкнуться один на один с оккультными силами, обладающими сейчас огромнейшей властью, заставила меня сильно напрячься. Самое поганое то, что о Каббале мне почти ничего не известно, а изучать её времени уже нет.
– Скажи, Добромир, много вас, волхвов ещё осталось? – задал я вопрос.
– Не так много, как хотелось бы, – вздохнул старик. – Но кое-кто ещё остался. До Севера враги добирались с трудом, не удалось им там искоренить нашу веру полностью.
– Значит, не всё ещё потеряно… – настала моя очередь вздыхать. – Но думается мне, что уже поздно, ничего не изменишь…
– Когда нацисты пришли в Россию, так ведь тоже многие думали, – сказал Добромир. – Но народ не сдался и победил врага, перед которым прогнулась вся Европа.
– Россия всегда спасала эту проститутку, а получала взамен только нож в спину, – прошипел я.
– Это так, – кивнул волхв. – Тем не менее, это не умаляет силы и стойкости русских людей. Русь погибала, но возрождалась вновь, и так будет, пока жив наш народ.
– Так наш народ приговорён к смерти, он подлежит уничтожению, и никаких перспектив изменения ситуации не предвидится.
– Уходит их время. Скоро закончится Ночь Сварога, – изрёк Добромир. – Шансы наши повысятся.
– Боюсь, кровью придётся умыться, – я посмотрел из окна на свет, горевший в одной из квартир. Там живут простые русские люди. Люди, которые каждый день ходят на работу, стремятся как-то выживать в этом городе, в этой стране. Стране, которая, вроде бы, принадлежит им, но они здесь никто. Никто, просто рабочий материал, который можно заменить в случае надобности.
– О чём задумался, сынок? – голос Добромира вывел меня из оцепенения.
– Да вот не знаю, ради чего мы всем этим занимаемся? Им же лучше с этим богом, они ходят в церковь, молятся иконам, крестятся, носят кресты. Им это нравится. Они считают, что так для них лучше. А тут появляемся мы, заявляем, что их вера порочна, что всё, во что они верят – ложь. Но они сотни лет жили с этим, они привыкли к христианству, они  создали себе иллюзию, что, возможно, на том свете им зачтётся за их страдания в этой жизни. 
– Зато на «этом свете» они буду покорными овцами, рабами божьими. Дело ведь не в том, каких богов ты почитаешь. Пойми, Эл, – волхв впервые назвал меня по имени, – ведь не так важно, как ты называешь бога, важно, как ты его понимаешь. Я волхв, Эл, и я знаю, что бог это вовсе не седобородый старец, который хмуро смотрит на нас с небес и решает, кому дать счастье, кому горе, кого наказать, кого наградить. Бог ведь это Дух.
– Евангелие от Иоанна, – прошептал я, – самое начало…
– Ничего нового они не придумали. Род единое божество, а другие боги его ипостаси. Но ведь ты понимаешь, это определение для людей обычных, далёких от этого. Эл, ты ведь четыреста с лишним лет занимался магией, ты ведь понимаешь сущность этих сил. Боги это олицетворение Сил.
– Но какая в таком случае разница? – спросил я. – Если им нравится Иисус…
– Информационное поле, – не совсем понятно сказал он. – В первую очередь это идеология. Христианство направлено на ослабление воли человека. В нём заложено стремление к смерти. Все эти социальные штампы, перевёрнутое понимание мира. Подавление своей внутренней природы…
– В Советском Союзе секса не было… – пробормотал я.
– Не было, – кивнул головой волхв. – Были половые сношения, «платоническая любовь», куча всего. Но секса не было…
Мне сразу вспомнилась одна рыжеволосая чародейка. Женщина, с которой мы могли не видеться годами, а потом нас случайно сталкивала судьба, и мы какое-то время были вместе. А потом я или она куда-то исчезали. А потом снова встречались на одном из краёв мира… И так все четыреста лет…
Что-то мне вдруг сразу домой захотелось…
– Не грусти, Эл. Пока бьётся сердце, есть шансы…

Утром я отправился в магазин за одеждой. Во-первых, уже наступили холода, а я так и не удосужился раздобыть что-то тёплое, во-вторых, теперь, когда я буду носить с собой меч, нужна одежда, которая может его скрыть, а длинный плащ-пальто как нельзя лучше подходит для этой роли. В общем, полдня ушло на покупки. Зато теперь я сменил свою куртку на серый плащ. И сразу почувствовал себя намного уютнее. Словно обрёл частичку себя.
После этого я немножко прогулялся по городу. Как ни странно, никакой слежки за мной не было, словно обо мне забыли. Вечером я вернулся в дом к Добромиру.
– Мне пора уезжать, – сказал я ему, когда мы сидели за столом и пили чай из шиповника. Волхв лишь кивнул. Затем добавил:
– Твой билет на тумбочке. Я уже обо всём позаботился. Едешь в купе, попутчиков у тебя не будет. Вернёшься в Москву, решишь личные дела, а потом…. В общем, разберёшься по ходу действия.
Я устал удивляться, в конце концов, привыкнув к тому, что общаюсь с волхвом. Поэтому продолжил спокойно пить свой чай. Интересно, я успею прогуляться по Петропавловской крепости перед отъездом? Вряд ли, а хотелось бы…

До отбытия поезда оставалось пять минут. Пришло время прощаться.
– Будь здрав, Добромир, спасибо тебе, – произнёс я.
– И ты здрав будь, сынок, – волхв пожал мою руку, положил ладонь другой руки сверху. – Трудный путь предстоит тебе, но не сворачивай с него.
– Не сверну, будь уверен, – пообещал я. – Надеюсь, мы ещё встретимся.
– Всё возможно, – кивнул старик. – Пусть Боги хранят тебя!
– Пусть ветер наполняет твои крылья, – ответил я фразой, которую услышал однажды от знакомого дракона. На этом мы распрощались. У меня почему-то возникло ощущение, что я больше не встречу Добромира. Хотя, ветер переменчив, и мы не знаем, что он принесёт нам в следующий миг.


В Москве я пробыл всего четыре дня, потребовавшиеся на приготовления. Я проверил, всё ли в порядке у друзей, собрал кое-какие вещи, необходимые для дороги, чуть поколдовал с банкоматом (каюсь за сие злодеяние, но нужда заставила), после чего решил отправляться в путь. 
Вначале я плохо представлял себе, куда направлюсь. Правда, у меня был вариант – выйти из дома и направиться, куда глаза глядят. Самый верный способ, которым пользовались герои русских сказок, полагавшиеся на удачу и попутный ветер. А ветер всегда был моим хорошим другом…

Когда собираешься в путь, вещей должен быть самый минимум. Всё, что было у меня, это дорожная сумка, в ней сменное бельё, продукты, бритва, кое-что из одежды, медикаменты, верёвка, нож (я пока не собирался пробираться по лесам, но такие вещи лучше иметь при себе), небольшой термос и ещё пара вещей.
Позади, остался город, в котором я родился и вырос, впереди была неизвестность, и лишь на горизонте маячила цель – найти и защитить. Работа есть работа…

Мне снился сон. Я шёл по ночному городу, полностью поглощённому туманом. Кроме меня здесь никого не было. Никого и ничего, кроме холодных стен и тумана… и чьего-то взгляда. Нечто глядело на меня из глубины, из самого сердца этого тумана, от которого намокла одежда, кожа похолодела, а дыхание участилось. Туман пробирался под одежду и, казалось, забирался вглубь моего тела, проникая через кожу в кровь, в мышцы, в кости, лишая способности двигаться, говорить, думать. Туман всё больше заполонял моё сознание, уничтожая всё, что составляло мою суть…
Боль! Резкая боль, пронзившая грудь, вернула ясность ума, я постарался сжать кулаки. Боль усилилась, с болью пришла ярость. Она придала мне сил, я решил полностью отдаться ей, чем отдаваться туману. Я поднял руки вверх, и всё моё тело вспыхнуло. Огонь горел внутри меня, он изливался наружу, освещая мёртвый город, гоня туман прочь. Туман стал постепенно отступать. Я сделал шаг, чувствуя, что огонь разгорается ещё сильнее. Я чувствовал жар, но этот жар не причинял мне вреда, несмотря на то, что моё тело превратилось в живой факел. Взгляд неведомого врага устремился прямо мне в душу, а потом вдруг исчез. Я сделал ещё один шаг и проснулся…

Поезд ритмично настукивал какую-то мелодию, за окном проносились деревья и кусты, небо было чёрным, до утра было ещё далеко.
Я встал, взял кружку, сходил за кипятком. Налив себе чаю, я сел возле окна и устремил взгляд вдаль. Что хотят сказать мне эти кошмары? От чего меня хотят предостеречь? Уже второй раз кто-то или что-то пытается завладеть мной, и лишь придя в ярость, я вырываюсь из железных когтей неведомого врага. Похоже, за меня взялись серьёзно. Хотя, взялись, кажется, уже давно. С другой стороны, достать меня им пока не удалось. Только злоба – не лучший помощник…
Стук в дверь купе отвлёк меня от размышлений. Я сделал движение рукой – щёлкнул замок, и дверь отошла в сторону. На пороге стоял светловолосый парень лет двадцати. Его глаза странно блеснули, у людей они так не блестят. Так сверкают глаза тех, кто отмечен Тьмой…
Улыбнувшись уголками губ, я жестом пригласил парня за свой стол. Тот закрыл за собой дверь и опустился на сидение напротив меня. Я достал из сумки скромные припасы: курицу, хлеб, соль, пару огурцов.
– Угощайся, – предложил я.
– Спасибо, я не голоден, – проговорил мой гость.
– Как тебя величать?
– Александром, – парень глянул на меня. – Меня послали, чтобы убить тебя.
– Хм, что-то ты не похож на человека, который пришёл меня убивать, – я заглянул в глаза Александру и постарался проникнуть в его душу. Это всегда требовало от меня напряжения, однако, стоило того. Парень совсем недавно осознал, что он не такой, как все. Помимо привычной личности, внутри него скрывался зверь. Зверь, который хотел крови. Человеческой крови. В душу прокралась тоска, он почувствовал себя чужим среди людей, и теперь рвался куда-нибудь вдаль, подальше от прежней жизни, надеясь найти избавление.
– Давно это с тобой? – спросил я. Судя по виду, парень стал таким совсем недавно.
– Примерно месяц назад началось, – ответил Александр. – Я сперва списал на депрессию, но когда завыл на луну, то понял, что дело плохо.
– Кровь пил?
– Нет, – он покачал головой.
– Уже хорошо, – я устремил взор в окно. Давно мне не приходилось иметь дела с оборотнями. Странный это весьма народ. Оборотень это вовсе не тот, кто обращается в зверя и убивает всех вокруг. Разные бывают оборотни. Некоторые до конца жизни считают себя простыми людьми, и ими, в принципе, являются, лишь иногда в них проскальзывает что-то, показывающее связь с потусторонним миром. Другие понимают свою суть и используют это знание, каждый по-своему. Тот, кто слаб духом, звереет, кто посильнее, держит зверя в узде. Есть ещё оборотни, на которых проклятье. Как раз о них ходят легенды и сказания у разных народов. Они как раз представляют наибольшую угрозу для людей. Их постоянно мучает тоска, они не могут жить нормальной человеческой жизнью, звереют от своей тоски. Они изначально не были приспособлены к своей участи, и поэтому не могут контролировать зверя, что засел внутри них.
Мой гость не был проклят, он был оборотнем изначально. Похоже, какие-то  силы пробудили его демоническую сущность, и я даже догадываюсь, что это за  силы. 
– Сегодня ночью я проснулся оттого, что услышал голос, – сказал парень. – Он нашёптывал мне, что я должен прийти сюда и убить тебя.
– Что ж не убил? – спросил я.
– Ты мне не враг, – ответил он. – Почему я должен убивать тебя?
– У тебя сильная воля, – проговорил я. – Обычно никто особо не задумывается,  а просто подчиняется приказу. Или на тебя просто недостаточно сильно воздействовали.… Почему же ты пришёл?
– Я не мог не прийти. На меня что-то давило, не давало покоя, и лишь когда я вошёл в твоё купе, почувствовал себя легче.
– Понятно, – вздохнул я. – Что же с тобой делать, Саня?
– Объясни, что со мной.
– А ты разве ещё не понял? Ты оборотень, дорогой товарищ, хочешь – верь, хочешь – проверь. Жаль, что тебя решили сделать инструментом в нехорошей игре. Сколько ещё, интересно, вас таких пробудят…
– Ты о чём? – не понял мой гость.
– Время сейчас нехорошее, – произнёс я. – Эпоха Апокалипсиса. Время, когда мир поставлен на грань, когда тьму не отделить от света, добро от зла, мир, когда любовь опорочена, знание осмеяно, человека с собственным мнением считают безумным.
– Причём тут я?
– Сейчас идёт серьёзная борьба на всех уровнях. На высшем уровне борьба ужесточается с каждым днём. Идёт смена эпох, Эра Рыб сменяется Эрой Водолея. Силы, которые господствовали на Земле эти две тысячи лет, не собираются сдавать позиции. И они будут применять любые методы борьбы за свою власть. В частности, чтобы уничтожить меня и подобных мне. Ты из тех, кто связан с Навью – потусторонним миром. Раньше твоя, с позволения сказать, тёмная сущность, была скрыта глубоко в тебе, и ты был простым человеком, ничем особо не отличающимся от своих собратьев. Но ты понадобился этим силам, и они инициировали тебя, вытащили твою демоническую суть наружу.
Я говорил то, что мне было известно. Я сам в своё время прошёл через это. Зверь, прятавшийся в моей душе, однажды вырвался наружу, и было очень трудно взять его под контроль. До сих пор я иногда чувствую, как он глядит из глубины меня, моя рука представляется мне когтистой лапой, а на губах я чувствую привкус крови. Такова участь многих из тех, кто так или иначе связал себя с Тьмой…

Поезд мчался вдаль, колёса продолжали отбивать свой ритм, тьма стала вовсе непроницаемой. Мы сидели молча. Александр пытался понять что-нибудь из моей несвязной речи, я же – решить, что с ним делать.
– Без бутылки тут не разберёшься, – пробормотал я. – Сиди здесь, я сейчас.
Я сбегал в вагон-ресторан и взял полтора литра пива. В некоторых случаях алкоголь играет весьма важную роль в налаживании общения. Тут важно, с какой целью применять препарат. Алкоголь раскрывает сакральную чакру, тем самым общение между людьми налаживается проще. Только опять же, нельзя злоупотреблять этим. А то можно начать свою тягу к выпивке оправдывать желанием заставить чакры работать. Так же употребление наркотиков можно оправдывать стремлением, расширить сознание. Но в данном случае алкоголь был необходим.
– Взял «Арсенальное», его таки можно пить, – сказал я, ставя бутылку на стол.
– Пожалуй, – согласился мой гость. Для него сейчас вряд ли имело значение качество пива.
– А ведь ты такой же, как я, – сказал он после недолгого молчания и пристально на меня посмотрел.
– Да, это так, – я кивнул. – Во мне тоже живёт дух зверя. Однажды, лет пятьдесят назад, я чуть не стал оборотнем. Пришлось приложить немало усилий, чтобы остановить это.
– Тогда ты знаешь, что надо делать. Ты можешь вылечить меня? – в глазах Александра загорелась надежда. Ненавижу давать людям надежды! Это налагает слишком большую ответственность.
– Вылечить? – я поджал губы. – Это не болезнь, друг мой. Ты родился таким, и единственный способ избавить тебя от этого навсегда – уничтожить часть тебя. Это болезненный и опасный процесс. Ты уверен, что хочешь этого?
– А как было с тобой? – спросил он.
– Как было со мной… – я вздохнул. Воспоминания нахлынули на меня тяжёлой волной, уносящей вдаль…

Сил держаться больше не осталось, из самого нутра вырвался протяжный дикий крик, переходящий в вой. Я выгнулся дугой, запрокинув голову назад, кулаки сжались, затем разжались, я резко рванулся вперёд – когтистые лапы впились в землю. Всё человеческое исчезло, вместо слов из горла вырывался лишь хрип и рычание, глаза застилала красная пелена. Мне хотелось бежать куда-то вдаль, подальше от всех, я готов был разорвать любого, кто встанет у меня на пути. Я хотел крови.
Я бежал, не зная устали, мчался прочь, забыв, кто я, что я и зачем я здесь. Но я был не один – за мной гнались. Как я ни старался уйти, преследователь не отставал. В конце концов, я остановился…
За моей спиной были скалы, рядом горная речушка, а где-то неподалёку начинался лес. Напротив меня остановился всадник. Всадником оказалась черноволосая женщина, большего я сказать о ней сейчас не мог. Для меня это было всего лишь живое существо, которое необходимо уничтожить, если оно попытается на меня напасть.
Женщина слезла с коня и сделала несколько шагов в мою сторону. Я зарычал, пальцы скривились, готовые тотчас же вонзить когти во врага. Женщина остановилась.
– Эл, – произнесла она странный звук. Он почему-то показался мне знакомым. И голос женщины что-то мне напомнил.
– Не беги. Я здесь, я не причиню тебе вреда, – сказала она и сделала ещё шаг в мою сторону. Я снова зарычал, но теперь не так ожесточённо. Моя ярость постепенно слабела.
Женщина подошла ещё ближе. От неё веяло теплом и ночными цветами, с каждым её шагом мне становилось спокойнее.
– Эл, это я, не бойся, – она протянула ко мне руку. По телу прошлась дрожь, я стиснул зубы, потом разжал их, из меня вырвался стон:
– Милана! – сказав это, я почувствовал необычайную слабость, земля ушла из-под ног, голову застил туман…
…Когда я очнулся, солнце было в зените. Я лежал на кровати в своей комнате в нашем замке. Из одежды на мне было лишь одеяло. Я поднялся на ноги, это далось мне с трудом, подошёл к шкафу, достал оттуда бельё. Оделся, вышел на балкончик, идущий из моей комнаты, опёрся на каменные перила и устремил взор на лес. В это время было трудно смотреть в эту сторону, потому что солнце светило прямо в глаза, но сейчас это было скорее даже приятно, чем нет.
Послышались шаги, дверь отварилась, и в комнату вошла Милана. Девушка удивлённо посмотрела на пустую кровать, потом на меня, затем стала говорить таким тоном, что мне показалось, что я снова в школе:
– Ты должен лежать в постели. После того, что с тобой приключилось, тебе нельзя сильно напрягаться.
– Ага, может быть ещё инвалидность и пособие оформишь мне? – усмехнулся я. Эльфийка вряд ли поняла, о чём я говорю, но вида не подала. Она поглядела на меня, во взгляде виднелась искренняя забота.
– Ты себя хорошо чувствуешь?
– Да, – кивнул я. Мне вспомнились недавние события. И я понял: Ты рисковала жизнью, я ведь мог убить тебя…
– На то и существуют друзья, – улыбнулась Милана. – Отдыхай, набирайся сил…

– После этого мне пришлось пройти курс жёсткой терапии, чтобы загнать зверя поглубже и не давать ему воли. Это далось с большим трудом, и до сих пор бывают периоды, когда мне приходится очень серьёзно контролировать себя, – закончил я рассказ.
– Вот поэтому я и хочу остаться человеком, – сказал Александр. – Не хочу я становиться зверем.
– Не знаю… в твоём случае можно научиться жить с этим. Научиться контролировать это…
– Зачем? Я просто хочу быть человеком, – заявил он.
– Пойми! Ты можешь лишиться очень важной части себя, – попробовал ему объяснить я. – Неизвестно, чем это для тебя обернётся.
– Мне всё равно! – воскликнул он. – Ты можешь сделать меня человеком или нет?
– Я никогда этим не занимался. Но могу попробовать. В принципе, это не очень сложно. Придётся заблокировать часть твоего сознания, которая отвечает за зверя.
– Так сделай это.
– Не сейчас. Давай доберёмся до города, там уже займёмся тобой. Потерпишь?
– Потерплю, – вздохнул оборотень.
– На, послушай, – сказал я, протягивая ему наушник, в котором звучала «Мельница»:

Что ни вечер, то мне, молодцу
Ненавистен княжий терем,
И кручина, злее половца,
 Грязный пол шагами мерит.
Завихрился над осинами
Жгучий дым истлевшим стягом,
Я тоску свою звериную
Заливаю пенной брагой.
Из-под стрехи в окна крысится
Недозрелая луна,
Всё то чудится мне, слышится:
 «Выпей, милый, пей до дна!»

Выпей, может выйдет толк,
Обретёшь своё добро!
Был волчонок – станет волк.
 Ветер, кровь и серебро!
Так уж вышло, не крестись,
Когти золотом ковать!
Был котёнок – станет рысь,
 Мягко стелет – жёстко спать.

Не ходи ко мне, желанная,
Не стремись развлечь беду.
Я обманут ночью пьяною,
До рассвета не дойду.
Ох, встану, выйду, хлопну дверью я,
Тишина вокруг села,
Опадают звёзды перьями
На следы когтистых лап.
Пряный запах темноты,
Леса горькая купель,
Медвежонок звался ты,
Вырос – вышел лютый зверь!

Так выпей, может выйдет толк!
Обретёшь своё добро!
Был волчонок – станет волк,
Ветер, кровь и серебро…

Мы с моим гостем решили последовать совету солистки, в конце концов, не даром же я ходил в вагон-ресторан…

Город, в который мы приехали, раньше носил имя Царицын, позже получил название Сталинград, теперь же его величали Волгоград. Такой вариант, лично мне, больше всего по душе, в нём присутствует языческий дух, город назван в честь великой реки, а не в честь какого-то человека. Пусть даже важного, противоречивого, но всего лишь человека. 
Сам Волгоград мне, признаться, не очень по нраву, я больше люблю находиться в области. Волгоград довольно тяжёлый город, с очень тяжёлым прошлым, которое продолжает напоминать о себе время от времени. Плюс большое количество заводов, которые сильно портят внешний вид города. Зато, стоит чуть отъехать от него, проехать по мосту, проходящему через Волгу, и ты оказываешься возле острова Зелёного, а далее попадаешь в город Волжский.
Не очень большой городишко, чем-то напоминающий район Выхино в Москве своей окраиной и весьма похожий на город Тулу в центре. Город, где я провёл часть детства.
У моего спутника в этом городе были родственники, как, в прочем, и у меня. Разница лишь в том, что он мог посетить своих родных, а я – нет. Мне нельзя было видеть кого-то из родственников, иначе я могу навсегда завязнуть в этом мире. Тем более, тот парень, кем они меня знали, давно стал другим, и привыкнуть к этому вряд ли они смогут. В таком случае, нет смысла беспокоить тех, кто тебе дорог, чтобы не причинять им боль.
Я решил ночь провести в прогулках по городу, сон не был сейчас необходимостью. Правда, примерно в пять утра я присел на лавку в парке, чтобы чуть отдохнуть и провалился в сон…

Сколько времени прошло с тех пор, как я столкнулся с этим чудовищем в лесу… Я перестал считать. Но с того самого дня жизнь моя превратилась в бесконечный бой. За мной начали охоту, меня травили, гнали, били, жгли.… Все вокруг стремились уничтожить меня, но никому не удалость это сделать. День проходил за днём, ночь – за ночью. Я постоянно чувствовал на себе сосредоточенный взгляд, и взгляд этот был недобрым…
Он следовал за мной по пятам. Чёрная тень шла туда, куда шёл я. Я чувствовал дыхание за своей спиной, слышал шаги, но когда оборачивался, там никого не было. И это продолжалось изо дня в день, из года в год, пока, наконец, Он не явился ко мне.
– Я избавлю тебя от твоих страхов, – произнёс Он, явившись ко мне во сне. – Я сделаю так, что больше никто и никогда не сможет причинить тебе зла, – обещал он. – Я знаю, что тебе нужно, и я могу дать тебе это.
– Чего ты хочешь? – спрашивал я. Мне хотелось одного – покоя. Всё чаще и чаще меня посещала мысль о вечном покое. Но я должен был продолжать идти вперёд, уже не зная, зачем.
– Чего я хочу? – Его смех напоминал раскаты грома. – Ни ты, ни любой другой смертный не смогут дать мне то, чего я хочу. Но ты можешь заплатить мне тем, что имеешь.
– Тебе нужна моя душа? – я примерно представлял, что Он может требовать от человека.
– Твоя? – Он вновь засмеялся. – Какой мне прок от твоей души, если от неё и так мало что осталось… Но ты можешь дать мне нечто иное.
– Что?
– Души твоих потомков. Скажем, потомков в седьмом колене. Что ты на это скажешь?
– А что я получу взамен? – Его требование представилось мне странным. Всю мою семью вырезали, с момента смерти жены я не прикоснулся больше ни к одной женщине, так откуда у меня могут быть потомки?
– Я дам тебе силу, о которой ты не смеешь мечтать. Это ведь единственное, чем ты теперь дорожишь.
– Мне нужно время подумать, – сказал я.
– Пожалуйста, – усмехнулся Он. – Оно у тебя есть. Но я уже знаю твоё решение…

Когда я проснулся, на улице было ещё темно. Теперь уже мне было точно не до сна. Постепенно я начинал понимать, что произошло. Колдун, который уже стал моим alter ego, пошёл на сделку с демоном, которого, видать, принял за Мефистофеля, думая, что у него не будет больше потомков, и он ничем не рискует. С другой стороны, последние годы на него постоянно совершались нападения, словно кто-то объявил на него охоту… Как объявили на меня…
Получается, приняв предложение демона, он обретал мощь, благодаря которой мог устранить врагов и не опасаться за свою дальнейшую судьбу. Что же произошло потом?...
В эту ночь я толком ни к чему не пришёл. Мне достались лишь смутные догадки, я всё не мог понять, откуда взялись его потомки в нашем времени, если всю его семью вырезали, а больше он, похоже, не женился. И самое поганое то, что ответа на вопрос: «Что делать?» я так и не получил.
На следующий день я встретился с Александром. Оборотень твёрдо решил пройти терапию.
Я стоял на мосту, глядя на Волгу, и ждал его. День выдался ненастный, ветер бил по лицу струями мелкого дождя, не щадя моей кожи. Я вспомнил тот день, много лет назад, решивший мою судьбу. Правда, тогда вместо дождя был снег…

Ветер усиливался, он бил в лицо хлопьями снега, царапая кожу. Противная мартовская погода. Но мокрый снег нисколько не влиял на моё состояние, от него мне не становилось хуже. Потому что хуже было уже некуда…
Не нужен… Человеку, которому ты готов был отдать свою душу, ты оказался не нужен…
Сначала на тебя накатывает волна холода. Ты слегка улыбаешься, желаешь ей удачи и уходишь.
Потом холод спадает, и тебя начинает жечь огонь. Сердце сжимается от боли, в груди возникает ощущение, словно туда воткнули железный стержень, в горле образуется ком. Ты хочешь исчезнуть и никогда больше не появляться…
Ты идёшь прочь, не оглядываясь, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Переходишь дорогу, не слушая ругань водителей, жмущих на тормоза и останавливающих машины в двух метрах от тебя. Бредёшь по улице, не чувствуя, что промочил свои ноги, что где-то не вписался в поворот и больно ударился плечом.
Для тебя ничто больше не имеет значения. Всё теряет смысл. Ты думаешь лишь о ней. Перед глазами её образ, в памяти возникают лучшие моменты жизни, которые ты проводил с ней. И приходит жестокое понимание факта, что этого всего больше не будет…
Не нужен… Ты ей никто, ты ничего не значишь в её жизни…
Ты идёшь по мосту, доходишь до середины, подходишь к краю, опираешься на перила и смотришь вдаль. Для тебя не существует ничего. Ты глядишь на волны, которые вздымает ветер, внутри тебя всё выгорает.
Шум машин заглушает шаги пятерых человек. Хотя, даже если бы ты слышал их, ты бы не обратил сейчас на них внимания. Ты поворачиваешься к ним лишь, когда один задевают твоё плечо.
Пятеро ребят, примерно твоего возраста стоят перед тобой и чего-то от тебя требуют. Непонятно, то ли они хотят от тебя денег, то ли – закурить, то ли просто приняли тебя за кого-то другого, нанесшего им обиду.
Вдруг один из них ударяет тебя в живот. Ты сгибаешься от боли, он хватает тебя за шиворот и хочет нанести следующий удар. В этот момент ты выгибаешься, и твой кулак врезается ему в подбородок, а колено бьёт врага в пах. Подскакивает другой, но натыкается на твой локоть, а твой сапог бьёт в коленную чашечку третьего.
Ты чувствуешь удар в грудь, делаешь шаг назад, упираешься спиной в перила, поскальзываешься и через секунду понимаешь, что летишь с моста в реку. Единственная мысль, возникшая в твоём сознании о названии белой сибирской лисы. Затем ты ударяешься о воду, чувствуешь, как она забирается под твою одежду, как грязь, которой наполнена река, обволакивает твоё тело, а холод сковывает твои мышцы. Ты опускаешься всё глубже во тьму, не в силах бороться со стихией. Лёгкие начинает жечь от нехватки воздуха, и ты понимаешь, что ждать осталось недолго…

– Эл, – раздался голос за моей спиной. Я обернулся и увидел Александра, идущего в мою сторону. Подойдя ко мне, он заявил: Я готов.
– Зато я – нет, – ответил я. Мне нужно было собраться с мыслями и решить, как именно следует действовать. Некоторое время я молчал, обдумывая варианты, затем сказал:
– Пойдём в какое-нибудь кафе, там и попробуем привести тебя в норму. Правда, я не знаю уже, что надо считать нормой.
– Просто сделай меня человеком…

Мы устроились за столиком на улице, возле забегаловки, которых в этом городе немало. Оборотень сидел, как на иголках. Ему не терпелось увидеть чудо.
– Расслабься для начала, – сказал я. – И получай удовольствие…
Проникнуть в его сознание оказалось несложно. Сперва на меня накатились его эмоции, но я сразу отстранился от них, своих хватает. Я проникал всё глубже в его сознание, стремясь отыскать то, что стало причиной его беспокойства. Наконец я нашёл это. Перед глазами возник образ дикого зверя, свободного, независимого, неудержимого. Этот зверь рвался наружу, он не терпел того, что ему не дают воли, он готовился взять её сам. Я потянулся к зверю – он отпрянул. Я окружил его клеткой, затем набросил на него сеть. Он рванулся, но его попытка не увенчалась успехом. Теперь я мог избавиться от него. Заставить зверя исчезнуть. Один удар, и Александр снова станет обычным человеком, зверь больше никогда не будет его тревожить. Всего один удар…
Я напряг свою волю, собираясь сделать то, что должен. И я сделал это…
Я отпустил зверя на волю…

…Мы сидели на лавке, приходя в себя. Александр до сих пор не мог отойти от шока. Это действительно было нелегко после того, что мы учудили. В тот момент, когда я решил не блокировать зверя внутри его сознания, на нас напали. Я успел вырубить одного из нападавших, краем глаза заметил, как большая тень пролетает мимо меня и сбивает с ног второго. Потом всё закружилось, завертелось.… В общем, погром мы устроили хороший. Теперь парень пытался прийти в какое-то подобие порядка и осознать, что произошло.
– Что это было? – спросил он, наконец.
– На нас напали, – ответил я. – Те, кто охотится за мной, теперь решили взяться и за тебя. Потому что ты не выполнил их приказ.
– А что было со мной?
– Зверь выбрался наружу.
– Но почему? Ты ведь… – он непонимающе уставился на меня.
– Я не мог сделать этого, – вздохнул я. – Это равносильно тому, что я бы тебя   покалечил. Я не мог лишить тебя части твоей сути. Не проси меня об этом.
  Он молчал. Пожалуй, трудно было осмыслить всё. Только что я разрушил его мечты о нормальной человеческой жизни. Но я не мог поступить иначе. Возможно, со временем он это поймёт. Хотя сейчас, скорее всего, ненавидит меня.
 – Эл, – произнёс он. Я повернул голову и посмотрел на Александра. Забавно, как же люди быстро могут меняться. Некоторые же, наоборот, не меняются никогда. Черты его лица ожесточились, в глазах загорелся огонь, взгляд стал твёрдым и уверенным. – Что мне делать теперь?
– Что пожелаешь, – я пожал плечами. – Ты сам себе хозяин. Только будь осторожнее. Они могут напасть на тебя вновь. Хотя вряд ли. Их интересую только я.
– А что намереваешься делать ты? – спросил оборотень.
– Я? Отправлюсь, куда глаза глядят. Я собираюсь найти ответы на множество вопросов, а для этого мне нужно идти дальше.
– Мы ещё встретимся?
Я позволил себе слегка улыбнуться.
– Всё возможно. Береги себя. Надеюсь, ты поймёшь, что я не мог поступить иначе.
Он не ответил. Просто пожал мою руку, затем мы пошли в разные стороны…

* * *

…О чём может жалеть человек, у которого нет ничего? Разве что о погоде, из-за которой трудно передвигаться. Уже третий день шёл дождь, а я брёл по лесистой местности, желая найти какой-нибудь населённый пункт. Осень заканчивалась, скоро должен был выпасть снег, и дорога обещала стать ещё веселее.
Я уже неделю бродил в одиночестве по лесам. Сам не пойму, как меня сюда занесло. Когда я покидал Волгоград, то не сел в поезд, а решил попутешествовать автостопом. Но в какой-то момент попросил шофёра остановить машину на трассе, вышел и отправился в сторону леса. И вот уже седьмой день я брёл в одиночестве по лесу, не встретив за это время ни одной живой души. Забавно, прямо как в старые добрые времена…
Нельзя сказать, что я чувствовал себя плохо. Я чувствовал себя ужасно! Прошло столько времени, а я никак не продвинулся в деле выполнения своего задания. Хуже того, меня какой-то чёрт понёс в лес, и теперь я уже неделю блуждаю среди деревьев. Хоть бы леший встретился…

Конь нёсся быстрее ветра, сердце билось, стремясь выпрыгнуть из груди. Я чувствовал, что если не успею вовремя – беды не миновать. Коню было трудно скакать по каменистой местности, я это понимал, но не мог позволить себе медлить ни секунды. Я мчался по направлению к скалам.
Встав в седле, я оттолкнулся и прыгнул, позволив ветру подхватить себя. Налету вынул меч из ножен и нанёс удар. Мой клинок остановил меч, падающий на большое существо с зелёной кожей. Я встретился взглядом с молодым воином в кольчуге и шлеме. Аккуратная бородка и дорогая амуниция  выдавали знатное происхождение. Парень собирался убить тролля. Глянув мельком на существо, я заметил, что воин уже успел его слегка ранить.
– Отойди! – крикнул воин и хотел ударить меня, но перед тем, как он успел это сделать, моя нога вонзилась ему в грудь, и он отлетел от меня на несколько метров.
Он вскочил на ноги и кинулся на меня с мечом. Я парировал два его удара, затем движением своего клинка выбил оружие из рук воина. Лезвие моего меча остановилось в паре миллиметров от его горла.
– Зачем ты на него напал? – спросил я парня. Тролль всё это время сидел на земле, похоже, воин его хорошенько стукнул, и глядел на нас.
– Я собираюсь убить чудовище! – прошипел он.
– Здесь одно чудовище, – прошептал я, заглядывая ему в глаза. – Это ты…

Я открыл глаза и осмотрелся. Было уже темно, поляну, где я находился, освещала лишь луна. И несколько пар зелёных огней…
Вот уж не думал – не гадал, что встречусь здесь с волками. Однако, пятеро зверей сейчас медленно приближались ко мне, сверкая в темноте глазами. Я медленно поднялся на ноги, продолжая наблюдать за их передвижениями.
Вожак зарычал. Я заглянул прямо в глаза зверю. Вокруг не было ни единого человека, который бы мог увидеть, как мои глаза изменились, начали мерцать в темноте. Сейчас мои глаза ничем не отличались от волчьих. Звери остановились. Они почувствовали то, что я передал телепатически – я был одним из них. Некоторое время мы стояли на поляне совершенно неподвижно, потом главный волк сделал движение головой, напоминающее кивок, мне показалось, он даже подмигнул мне, затем развернулся и отправился в сторону леса. Остальные волки последовали за ним…

После этого дня последовало очень много событий. Едва я добрался до города, как встретился лицом к лицу с одним из потомков мага. Появись я на секунду позже, его бы сшибла машина. Я едва успел вытащить его из-под колёс. Поговорив с парнем, я вроде бы умудрился удержать его от падения и не позволить демону захватить его.
Потом не позволил группе гопников изнасиловать девушку, и она тоже оказалась одной из потомков мага. Я вообще заметил, что все эти ребята имели одно общее свойство – попадали в неприятности постоянно. Я только успевал схватить кого-нибудь за шкирку, чтобы тот не упал на рельсы или прикрыть собой, чтобы ему не всадили нож в ребро.
К сожалению, мне не удавалось помочь всем. Иногда я не успевал прийти на помощь, порой мне не хватало сил и умения, чтобы спасти человека. Это давалось очень сложно, и вытягивало из меня много жизненной силы. Когда Хранитель опаздывает, появляются Охотники…
Я ездил из города в город, следуя своим чувствам, отыскивая потомков мага одного за другим. Потом мне пришлось даже покинуть Россию, и некоторое время я летал из страны в страну. Я мог немножко поколдовать с документами, чуть затуманить сознание таможенника (как бы я иначе провозил с собой меч?), заставить банкомат выдать мне некоторое количество наличных (тут уж было не до соображений морали) – и проблем с переездами и перелётами не было.
В то же время мне приходилось постоянно отражать атаки. К тому, что всякие деклассированные элементы, которые легко попадают под власть демона, нападают на меня ежедневно, я кое-как привык. Гораздо сложнее было с Тенями. Их атаки отражать намного сложнее, битвы с ними выходят за рамки простой уличной драки.
Теней в наше время на Земле появилось слишком много. Это, похоже, связано с тем, что нам выдалось жить в эпоху Апокалипсиса… Мир стоит на краю, и именно сейчас обостряется борьба между силами Порядка и Хаоса, и демонические силы лезут наружу, переставая скрываться. Вот и люди, которые по рождению расположены к тому, чтобы стать Тенями, становятся ими…
Я же постепенно начинал терять самого себя. Я сам стал похож на тень. Для людей, с которыми я общался, я был всего лишь случайным знакомым, попутчиком, человеком, подсевшим рядом в баре, собутыльником на один вечер, мужчиной на одну ночь. Скорее всего, на следующий день любой из них забывал о моём существовании, едва ли кто из них мог вспомнить моё имя. Да и я уже плохо запоминал кого-то. Лица, судьбы, пути – всё начало сливаться в моём сознании, лишь иногда я выхватывал что-то из общей картины, пытался зацепиться за что-то.
Ни в одном городе я не задерживался надолго: неделя – самый большой срок, а, в основном, три-четыре дня. Города, страны, лица, судьбы – всё смешалось. Стычки с врагами, поездки, перелёты.

Я сделал шаг назад – передо мной пронеслась машина. Что-то последние дни я совсем потерял бдительность. Внезапно у меня перехватило дыхание, сердце глухо ударилось о рёбра, я на секунду отключился. Затем почувствовал боль. Чужую боль. И страх. Смерть. Она гуляла здесь неподалёку.
Я отключил плеер и рванул в направлении, в котором, как мне показалось, происходила кровавая жатва.
Я пробежал по улице, заскочил в переулок, затем во двор какой-то, остановился возле железной двери, ведущей в подвал. Она была заперта изнутри. Я уже физически ощущал страх, витавший в воздухе. Я чуть отошёл и пнул дверь. Послышался звон металла, треск ломающегося замка, и через секунду я уже был в подвале.
Пройдя десяток шагов по лестнице, я оказался в просторном зале. Моим глазам предстала ужасная картина: группа людей в балахонах с ножами в руках истязали нескольких детей, сливали их кровь в чаши, бормотали какие-то заклинания.
Рука сама потянулась к мечу, мир вокруг внезапно приобрёл красноватый оттенок. Я сделал шаг вперёд…
Это не было битвой. Это была резня. Мало кто успел даже поднять нож, как всё было кончено. Меня учили, что не нужно сражаться с врагами. Их нужно убивать. Битвы, сражения и тому подобные мужские игры – не моя стезя. Я не люблю соревноваться в силе и ловкости. Я просто наношу удар, если бьют меня. Поэтому бои у меня всегда быстротечны.
Я вытер клинок о балахон одного из сектантов, вложил меч в ножны и спрятал под плащом. Подошёл к детям. Двоих уже нельзя было спасти, но несколько ребят ещё были живы. Благо, кое-что в области целебной магии мне ведомо. Моих скромных познаний хватило, чтобы остановить кровотечение у детей, поддержать жизнь в слабеющих телах.
Затем я огляделся. Забавно, на одном из столов лежал мобильник. Правильно, сектанты ведь тоже люди. Я взял телефон, набрал номер, вызвал полицию. У меня было минут десять, чтобы скрыться. Я поглядел на детей. Сейчас приедут копы, скорее всего, притащат врачей, и детей увезут в больницу. «Жить будут, » – понял я. Жаль, только двоих я не успел спасти. Я глубоко вздохнул, последний раз глянул на место, где устроил кровавую баню, затем пошёл прочь.

Поезд, самолёт, автобус, такси. Всё слилось воедино. Очередная встреча, разговор в баре. Я работаю на всех уровнях, пытаясь вырвать человека из лап демона. Затем еду в другой город, другую страну.
Здесь, за океаном зимы практически не бывает. Разве что, если поехать в Канаду, там климат почти как у нас. А в «самой главной стране мира» Соединённых Штатах Америки вряд ли вообще слышали о снеге. По крайней мере, там, где прошли последние месяцы моих странствий. Меня это, в принципе, устраивало.
Поезд, самолёт, автобус, такси. Несколько лет прошло в бесконечных путешествиях, разговорах, драках, попытках спасти чужую душу. Я иногда усмехался про себя – с чего я вдруг в экзорцисты подался…
Хуже всего то, что я постепенно стал забывать, кто я. Все действия были подчинены выполнению задания. Если раньше я задумывался, вспоминал свою жизнь, пытался понять, что со мной происходит, то теперь всё вокруг напоминало странный сон.


Я шёл по дорогам, шёл, не понимая, ради чего и зачем. Уже два года не было видений, не было воспоминаний о моей жизни, не было бесед с Учителем во время медитаций. Я застрял между мирами. Этот мир меня не принимал, а тот обо мне забыл.
И вот я шёл к очередному человеку, шёл спасать его душу, хотя давно уже забыл, как выглядит моя.
Я поднялся по лестнице, толкнул дверь, оказавшуюся незапертой. В просторном зале находился только один стул посреди помещения, а на нём сидел, повернувшись лицом к окну, человек, к которому я пришёл.
– Я давно ждал тебя, Хранитель, – произнёс он, и я вдруг понял, что опоздал.
Человек медленно повернулся ко мне и ухмыльнулся. На меня смотрели два полностью чёрных глаза. Я опоздал… Демон заполучил его…
– Удивлён? – произнёс он. – Пожалуй, это был единственный способ встретиться с тобой. Ты весьма умело уходил от моих людей.
– Не помню, чтобы был хоть один среди твоих подчинённых, кто является человеком, – бросил я.
– Не суть важно, – демон пожал плечами. – Нам давно пора поговорить.
– О чём же, интересно?
– Ты доставляешь мне слишком много беспокойства, Хранитель.
– Что ж, извиняй, работа у меня такая, – ответил я. – Но ты сам это начал. Если бы не твои выходки, то я бы сейчас находился у себя дома, а не катался уже который год по всей Земле.
– Это ТВОИ выходки, друг мой, – усмехнулся демон, и мне от этой усмешки стало не по себе. – Неужели не помнишь? Так я тебе напомню…

Демон знал ответ, я согласился на его предложение. Мне нечего было терять. Он меня не обманул, я получил власть, я получил могущество. Мне ничего больше не было страшно. Никто и ничто не могло причинить мне вреда.
Пока я не встретил его…
Группа разбойников в лесу напала на меня, желая ограбить. Я разметал их по поляне, как котят, но внезапно узнал его…
Мой сын. Мой младший сын…
Он узнал меня…
Когда вырезали мою семью, сын спрятался в подвале, а потом убежал. Необходимость выжить привела его к судьбе разбойника. И тут я понял, что совершил…
Я думал, что у меня не будет потомков, а оказывается, цепочка не прервалась. И значит, демон получит души, когда придёт срок.
Я не мог этого допустить. Я должен был разорвать договор, я не должен был пустить демона в наш мир.
Но как…
Там, где всё началось, там оно и закончится. И я отправился в тот проклятый лес, где разбудил древний дух. Я прочёл много книг, я получил много знаний и Силы, я знал, что смогу закрыть проход, что не пущу сюда демона и не позволю ему заполучить моих внуков…
Я расположился на этой поляне, где уже не осталось следов давней битвы. Я сделал всё как надо, я замкнул круг и теперь должен был прочесть заклинание, приложить Силу…
Сначала всё шло хорошо, воздух наполнялся Силой, расставленные мной по кругу кристаллы начали сиять. Затем круг охватило пламя, в центре которого стоял я. Столбы огня взметнулись вверх, скрыв от меня небо.
– Глупец, – раздался громогласный голос. – У тебя ничего не выйдет.
– Зато как войдёт! – прошипел я, чувствуя, что начинаю терять контроль. Если не смогу взять себя в руки, то спалю к чертям весь этот лес.
– Ты погибнешь, а твои потомки всё равно достанутся мне, – он рассмеялся.
– Не раньше, чем я отправлю тебя в Преисподнюю! – я собрал Силу вокруг себя и нанёс удар.
Огонь ударился в демона, но того, что я ожидал, не произошло. Внезапно пламя отошло от него, затем накрыло меня. Я почувствовал сильный жар.
Всё кончено… – пронеслась мысль в моей голове.

Я осознал себя, сидящим на полу в этом проклятом зале. Демон смотрел на меня с неизменной усмешкой.
– Ты так ничего и не понял? – чёрные глаза без белков и зрачков глядели на меня.
– Что я должен понять? – прошипел я.
– Глупец.… У тебя ничего не получилось тогда, не получится и сейчас…
– Ты хочешь сказать…
– Я уже сказал, – его тон был жёстким. – Двести лет назад на той поляне ты не смог остановить меня, не сможешь этого сделать и теперь.
Я некоторое время молчал. Пытался переосмыслить сказанное. А потом вдруг рассмеялся. Дни, месяцы, годы. Я бродил по этой планете, разыскивая тех, чьи души по моей же вине оказались в опасности. Тогда, в прежнем воплощении, двести лет назад, я пошёл на сделку с демоном, чтобы отомстить за свою семью. А теперь за это расплачивались не повинные в этом люди. Дети платят за грехи родителей…
– Что ты предлагаешь? – спросил я, когда успокоился.
– Я предложил тебе немало, – ответил он. – Но ты пренебрёг этим. Дважды я не предлагаю. Сейчас я говорю тебе: уйди с моей дороги, или я раздавлю тебя как букашку.
Эти слова протрезвили меня мгновенно. На губах появилась ухмылка. Я медленно поднялся с пола и посмотрел в чёрные глаза демона.
– Тебе не удалось этого сделать несколько лет назад. Не удалось сделать этого вчера. Не удастся и сейчас.
– Это были лишь намёки, – сказал он.
– Я непонятливый…
– Что ж, видимо, такова твоя судьба, – произнёс демон, и я понял, что пора действовать.
Я сделал два шага и прыгнул в окно, выставив вперёд предплечья. Послышался звон стекла, а позади стали раздаваться звуки выстрелов.
Через секунду после моего прыжка в зал ворвалась группа вооружённых людей и открыла пальбу. Это я понял уже на земле, когда, перевернувшись в воздухе и, посредством Силы, замедлив своё падение, приземлился на асфальт. Демон продолжал со мной играть.
Ещё секунда, и меня бы превратили в решето. Времени на раздумья не было, была лишь мысль: «Рвать когти!» Разговор можно продолжить в другой раз.

Номер в отеле. Я не пожалел денег в этот раз. Он стоил этого. Давно хотелось пожить в роскоши. Хотя бы один-два вечера. Просторная спальня, телевизор, балкон, с которого открывается вид на ночной город.
Я словно стал тенью. От меня мало что осталось. Но то, что осталось, будет бороться. Потому что быть жертвенным ягнёнком я не привык.
Потом я вышел на балкон и смотрел на спящий город. Огни мегаполиса завораживали. Центр выдал песню Цоя «Печаль», от которой действительно стало грустно на душе. «И вроде жив и здоров, и вроде жить не тужить. Так откуда взялась печаль?»
Глухой удар сердца о рёбра. Что-то изменилось в мире. Что-то случилось. Что-то серьёзное…

Целый день я слонялся по городу без определённой цели. Я пытался осмыслить всё, что случилось. Учитель отправил меня сюда для того, чтобы я исправил ошибки прежней жизни?  Думать об этом не хотелось, а приходилось. Я не мог выйти на связь. Вернее, мог, но даже не пытался.
Очередной удар сердца. Дыхание перехватывает, и я падаю на землю. Некоторое время лежу так, потом нахожу в себе силы и поднимаюсь на ноги.
Я забрёл в какой-то переулок, когда уже стемнело. И понял, что попался, как последний лох. Мне перекрыли дорогу. Их было около десятка. Все вооружены. Пистолеты, дубинки, и двое с мечами. Те двое, это Тени.
– Ты не внял словам, – раздался голос. – Ты так же глуп, как и прежде. Что ж, если не понимаешь слов, есть иные способы убеждения. На этот раз ты не уйдёшь…
– Ты не учёл одного, – послышался женский голос, от которого я остолбенел. – У него есть друзья.
Короткий крик, звон металла, и двое лежат на земле, истекая кровью. Фигура в чёрной обтягивающей тело одежде наездницы подскочила к третьему и, прежде чем тот направил на неё пистолет, ударом сабли рассекла шею.
Я выхватил меч, сделал полуоборот и подрубил ноги двоим стоящим возле меня врагам. Затем резко выпрямился и впечатал ногу в грудь третьего.
Фигура в костюме наездницы приблизилась ко мне. Мы стали спина к спине.
– Ты здесь каким судьбами? – спросил я.
– Пришла спасать твою шкуру! – бросила Милана, затем атаковала приблизившегося человека с мечом. Второй ударил мечом меня. Я принял удар на клинок, затем резким движением вспорол врагу брюхо.
Через несколько минут всё было кончено. Я стоял посреди импровизированного поля брани и глядел на эльфку.
– Как тебя сюда занесло? – я не понимал. – Что случилось?
– Учитель отправил меня, – ответила Милана. – Он сказал, что ты погибнешь, если я не успею вовремя.
– О боги… Мил… – я глядел на неё, не веря своим глазам, аккуратно прикоснулся к её плечам, как будто желая убедиться, что это не иллюзия, не. – Так странно. Ты здесь. В моём мире.
– Что же в этом странного? – она пожала плечами. – Ты мой друг, и я должна была прийти тебе на помощь.
– Да… – вздохнул я. – Только я не уверен, что ещё не поздно…

– Ты опечален, – сказала она, подойдя ко мне и положив руку на плечо. Я стоял на балконе и глядел на ночные огни. – Я чувствую…
– Ты всегда чувствуешь моё состояние, – я повернул голову и посмотрел в глаза Миланы. Серые, как сияние луны, они завораживали, хотелось утонуть в  них. Чёрные, как крыло ворона, волосы развевались по ветру, и, тем не менее, умудрялись не растрепаться. Прикосновение её руки было как бальзам на израненную душу. Я глядел на девушку, рядом с которой прожил четыреста лет и только сейчас понял, что я дурак.
– Всё это время, – медленно проговорил я, – ты находилась рядом со мной. Ты бросалась ради меня в огонь, вытаскивала буквально за волосы из передряг. Когда я был на грани гибели, ты подставлялась под удар.
– Ты тоже, – ответила она.
– Да, – вздохнул я. – У нас в Ордене было поставлено, что мы все друг другу друзья, товарищи, братья. И мы с тобой вечно следовали этому негласному правилу…
– Эл… – её взгляд изменился. Неуловимо, мало кто смог бы заметить, что на дне её серых глаз затаилась печаль.
– Здесь, в моём мире, где нет Ордена, где нет Учителя, нет остальных ребят. Где нет ничего… Только я и ты…
Я замолчал. Я глядел на неё. Я внезапно осознал, что всё, что было раньше, не имело значения. Я стоял на краю бездны. А она пришла и взяла меня за руку. Так было всегда. Но тогда всё было иначе.
– Что ты хочешь сказать? – я почувствовал, как бьётся её сердце. Чёрт возьми, почему всё так сложно…
– Милана, – я грустно улыбнулся. – Всё это время мы с тобой были рядом друг с другом и в то же время были далеко…
Мы молчали. Ни я, ни она, мы не знали, что говорить. Мы всю нашу жизнь были как брат с сестрой. Но сейчас всё было иначе.
– Ох, Эл… – произнесла она.
– Знаю… Я глупый мальчишка, – улыбнулся я. Грустная получилась улыбка.
– Друзья… – тихо произнёс я после недолгого молчания.
– Что? – не совсем поняла Милана, о чём я вдруг заговорил.
 – В нашем мире почти всё строится на дружбе. Поэтому там такая сильная связь между людьми. Но, находясь здесь, я понял, что дружба это не всё, что мне нужно.
– Эл, – тон её посерьёзнел. – Ты знаешь, что слова это пыль. По крайней мере, у нас они не имеют такого значения. Зачем тогда ты пытаешься подобрать их? Чем одна пылинка отличается от другой?
– Я родился в этом мире, Мил, – произнёс я. – Здесь люди слишком серьёзно относятся к словам. Больше, чем те этого заслуживают.
– Но ты ведь столько времени провёл у нас. Почему тогда ты ведёшь себя так?
Я молчал. Мне было страшно. Я вдруг осознал, что меня трясёт от страха. Как же сложно всё. Там, в том мире я не испытывал подобных проблем. Там всё иначе. Там воздух другой. Там чувства иначе работают. Но остаётся одно…
– Как же испортил тебя этот мир, – вздохнула Милана. – Ты ведь никогда не был таким. Ты боишься меня? Эл, я ведь никогда и ни за что не причиню вреда тебе.
– Я знаю. И поэтому боюсь…
– Не говори ерунды, – она начала злиться. Я крайне редко видел её такой. А сам разозлил её впервые. – Эл, ты ведь Хранитель! Во что ты превратил себя? Решил стать Тенью? Ну, давай! Забудь свой мир, забудь нас, избавься от памяти! Вот возьми и перечеркни всё! Я ведь чувствовала, что было там, в переулке. Ты собирался умереть…
– Да, – признался я. – Я хотел погибнуть.
– Дурак! – прошипела она, схватила меня за шкирку и притянула к себе. Глаза девушки яростно сверкали, на секунду мне подумалось, что она сейчас меня ударит. И будет права, – Я тут буквально прижимаю к стене Учителя, требуя его отправить меня к тебе, я несколько дней шляюсь по незнакомому миру, пытаясь найти тебя, я сражаюсь с врагами, у которых неведомое мне оружие! А он подыхать намерился! И это Эл!
Она отпустила меня, покачала головой. Никогда не видел её такой.
– Я ведь жизнью рискую, находясь здесь. Это чужая среда, я не смогу здесь находиться долго. Меня здесь просто разорвёт.
– Мил, – я подошёл к ней ближе и обнял эльфийку.
– Чёрт тебя возьми, Эл! – вскрикнула она. – Ты нужен нам!
Я погладил рукой её волосы. Четыреста лет… Дурак…
– А тебе? – спросил я. – Я нужен тебе?
– Эл…
– Ты знаешь, что есть только Здесь и Сейчас. То, что было раньше, это было в прошлом. А то, что будет дальше, ещё не пришло.
– Глупый, не нужно слов, – она вдруг тепло улыбнулась, прижала пальцы к моим губам. – Я знаю, Эл. Всё знаю…
Вот так в течение нескольких часов, минут, а порой даже пары секунд рушится прежний мир и создаётся новый. Ещё вчера я помнил о Милане, как о своём добром друге, с которым прошёл сквозь огонь и воду. А теперь я гляжу на неё и понимаю, что она для меня нечто большее.
– Посмотри в мои глаза, – произнёс я. – Ты всё увидишь там.
Она заглянула мне в глаза, посмотрела прямо в душу.
Сердце глухо стукнулось о рёбра. Два сердца. Одновременно. В этот момент окружающий мир померк, всё вокруг исчезло. Были лишь два сердца, бьющиеся одновременно.
Я коснулся рукой её щеки, чуть приблизился и поцеловал девушку. Её губы ответили поцелуем. Милана провела ладонью по моим волосам, плечу, спине. Я перестал дышать, она – тоже. Резкий порыв ветра – я сжал её в объятьях и поднял над собой. Её ногти впились в мою спину. Сила вокруг нас закружилась, ветер усилился.
Сила подхватила нас и подняла в воздух. Сила вибрировала, ветер выл, пространство сгустилось. Оно сгустилось вокруг нас, между нами. Мы расцепили губы, и произошёл резкий толчок воздуха, подобный взрыву. Послышался звон стекла, и миллионы осколков разлетелись в стороны и закружились вокруг нас, а свет ночных фонарей, отражаясь в них, превращал эти осколки в бессчетное количество маленьких огоньков.
Мы висели в воздухе, подхваченные Силой и смотрели друг другу в глаза. Она была подобна богине, хотя даже Венера меркла перед её красотой.
Глаза её мерцали лунным светом, на губах была лёгкая улыбка. Мы молчали. Слова были лишними. Слова это всего лишь пыль. Пыль, наполнившая жизни людей. Но мы с ней не были людьми. Нам эта пыль была ни к чему…

Солнце медленно поднималось над городом. Я стоял на балконе и осматривал окрестности. Милана спала, а я так и не смог уснуть. Всё, что произошло, было странно и непривычно. Непонятно, я бы даже сказал…
Здесь, в этом мире она не сможет находиться долго. Я не знаю, сколько у неё времени. Если не отправить её обратно, она просто погибнет. Но она пришла, зная, чем рискует. Пришла, чтобы спасти меня. А стоило ли…
Я попробовал отогнать эти мысли и сосредоточиться на том, что происходит сейчас.
Вся эта история с демоном слишком затянулась, надо было уже подводить итог. А каков он?
За прошедшие годы мне удалось избавить от власти демона многих людей. Но очень многих я упустил…
Мои ощущения говорили, что остался кто-то ещё. И я чувствовал, что мне нужно вернуться домой.
– Эл, – раздался приятный голос Миланы. – Ты уже не спишь?
– Угу, – я не стал говорить ей, что не сомкнул глаз всю ночь. – Тебе что-нибудь принести?
– Нет, пока ничего не надо, – ответила она. – Скажи мне лучше, что у тебя на уме?
– Поедем на Родину. Покажу тебе края, в которых родился.


Перелёт на самолёте она восприняла на удивление спокойно. Хоть у нас и не так часто в мире случаются полёты, Милана всё же имела небольшой опыт. Помнится, мы с ней на драконе прокатились однажды. Удовольствие то ещё, я вам скажу…
Я не удержался от того, чтобы показать ей Красную площадь, Поклонную гору и прочие места в Москве. Милана странно реагировала на город, в котором я вырос.
– Это многое объясняет, – говорила она с лёгкой усмешкой, осматривая столицу…

– Вот значит это место? – мы стояли на том самом мосту. – Здесь бушует Сила. Неудивительно, что тебя сюда тянуло всегда. Говоришь, любил здесь по вечерам бывать.
– Да, когда на душе было тяжко, – я приобнял свою спутницу. Мы смотрели на  памятник Христофору Колумбу, который почему-то зовётся Петром Первым. Вдалеке виднелся храм, а неподалёку транспарант с надписью «Мегафон».
– Скоро всё закончится, – внезапно для самого себя выдал я. – Тучи сгущаются…

Меня разбудил телефонный звонок. Подняв трубку, я услышал знакомый голос:
– Эл! – раздался голос Ирины с той стороны провода. – Слава Богу, ты здесь!...

Бар, в котором работал Сергей, не сильно изменился за эти годы. Похоже, недавно ремонт здесь был. Небольшие перестановки, несколько столов изменилось. А в целом, всё было здесь как и прежде.
  Мы сидели за столиком. Я, Милана, Ирина и Сергей. Ира рассказывала о последних событиях.
– С тех пор, как ты исчез, всё успокоилось, – говорила она. – Никто не нападал на меня больше. Я стала жить нормальной жизнью матери-одиночки.
У Иры родился сын, которого она назвала Владимир в честь погибшего отца. Сейчас ребёнок уже учился в школе.
– Но около недели назад они появились снова…
– Чёрт, – прошипел я. – Я вернулся в Москву неделю назад…
– Думаешь, – это связано с тобой? – подал голос Сергей.
– Думаю?! – в моём голосе проскользнули истерические нотки. – Я больше, чем уверен. Пока я здесь, вам будет угрожать опасность.
– Эл! – Милана пристально посмотрела мне в глаза. – Не говори ерунды. Ты тут ни при чём…
– Ты не хуже меня знаешь, что ошибаешься, Мил, – вздохнул я. – Ты ведь знаешь, кто виновен во всём этом.
– Не поняла? – Ира странно на меня посмотрела. Некоторое время я молчал, потом произнёс:
– Всё это началось с меня. Это я заключил договор с демоном и в обмен на могущество отдал ему души потомков…
– Как это может быть? – Ира и Сергей округлили глаза.
– Я – это тот маг в прошлой жизни… – я опустил глаза. Я всегда знал, что на человеке остаётся груз деяний, совершённых им в прошлых жизнях. Знал это всегда…
– Эл… – Милана снова глянула на меня. Сколько тепла было в этих серых глазах…
– Извините, ребята, – я встал из-за стола. – Мне надо проветриться. Скоро вернусь. Мил, в случае чего, отвечаешь за них, – я постарался улыбнуться.
– Хранитель у нас ты, – она подмигнула мне. Затем я вышел на улицу.
– Что с ним? – мой слух внезапно обострился. Я не ставил целью подслушивать разговоры друзей, просто само так вышло.
– Он не может больше оставаться здесь, - говорила Милана. – Годы, проведённые в этом мире, сильно повредили Элу. Я пыталась ему помочь, но, боюсь, моих сил недостаточно.
– Что же с ним будет? – Ирина была серьёзно обеспокоена.
– Это лишь от него зависит. Ему нужно в ближайшее время завершить своё дело…
– Что произойдёт в противном случае? – задал вопрос Сергей. Но я не стал слушать и зашагал прочь.

Я вновь и вновь возвращаюсь на это место. Место, где всё началось. Мост между Парком Культуры и Октябрьской. Место, где я чувствую мощные потоки Силы, куда я прихожу, когда мне тяжело, чтобы вода вытянула из меня тоску. 
Я подставил лицо ветру, устремил взгляд на реку. Груз ошибок и неудач навалился на меня. Реальность давила на грудь, не давала вздохнуть. Я понимал, что проигрываю эту битву, что не смогу выполнить задание. А значит, я не вернусь домой. Значит, сгину в этом мире, где я отныне чужой. И стану Тенью. Или просто сдохну. Рано или поздно…
– Здравствуй, витязь мой прекрасный, – раздался знакомый голос за спиной. – Что ты хмур, как день ненастный? –  Я обернулся и увидел того, кого не ожидал увидеть здесь. Передо мной стоял волхв Добромир. – Опечалился чего?
Я стоял и молча глядел на него, не зная, что сказать.
– Ты сам отринул этот мир, сынок. И не удивляйся, что теперь он отторгает тебя.
– И как быть теперь?
– Вопрос, не достойный мастера.
– Я не мастер. Я ещё ученик.
– И не станешь до тех пор, пока не научишься задавать правильные вопросы и не научишься самостоятельно находить решение. Неужели ты до сих пор ничего не понял?
– Что я должен был понять?
– Цели твоего учителя. Ты думаешь, ты был отправлен сюда, чтобы спасать чужие судьбы?
– А если не за этим, зачем тогда?
– Затем, чтобы свою спасти, балбес… – волхв покачал головой. – Тебе нужно избавиться от лишнего груза. А для этого тебе придётся вступить в битву.
– С демоном?
– С демоном… – кивнул Добромир. И добавил: с демоном внутри себя… А теперь идём со мной.

– Добромир, меня ребята ждут…
– Подождут твои ребята, сам не будь ребёнком, – ворчал волхв, лихо объезжая машины. – Я тут его в порядок привести собираюсь, а он возмущается ещё…
– Что ты намерен делать?
– Что намерен, то и сделаю, – буркнул старик. – Много будешь знать – не дадут состариться.
Иных ответов я от него не добился.

Измайловский парк. Хорошее место. Одно из самых загадочных мест в городе. Благодаря большим размерам этого парка, здесь могут скрыться самые разные персонажи. Например, Волхв и я. А в самой глубине леса, на поляне, окружённой деревьями, нас может ждать оборотень.
– Сашка! Ты то здесь как очутился? – я уже устал удивляться.
– Друзья появляются тогда, когда они особенно необходимы, Эл, – улыбнулся оборотень. С момента нашей последней встречи он сильно изменился. Стал… Настоящим. Уверенный в себе, спокойный, с огромной внутренней силой, проникновенным взглядом. И лишь немногие могут увидеть на дне его глаз огонь, которым горят глаза зверя.
– Я поехал в Петербург, когда мы расстались в Волгограде. А там меня нашёл Добромир. На то он и волхв…
– Я рад видеть вас обоих. Но зачем вы привели меня сюда? И что с Миланой и ребятами?
– Вернёшься к ним позже, – успокоил меня волхв. – Ничего с ними не случится. Уж твоя спутница позаботится об этом…
– Мил? А кто о ней позаботится…
– С учётом того, что обычно она всегда спасает твою шкуру, у тебя много причин говорить подобное, – усмехнулся Добромир. – Ладно, у нас будет время поговорить. А сейчас надо кое-что сделать. Видишь круг в центре поляны? Встань в центр. Остальное сделаем мы.
Я сделал так, как велел старик. Сашка встал с одной стороны напротив меня, Добромир – за моей спиной. Расстояние между мной и каждым из них было около десяти шагов. Я глянул на небо. Вроде бы, день был солнечным, а тут откуда-то тучи появились, затмили небо, и, кажется, даже стемнело.
Я не видел, что делает волхв, а у оборотня в руке откуда-то взялся горящий факел. Он слегка улыбнулся, затем бросил факел на землю. Огонь разошёлся в стороны от него, я услышал звук падающего предмета, ощутил жар и понял, что Добромир сделал то же самое. Через несколько секунд я оказался в кольце огня.
– Не думай ни о чём, Эл, – говорил волхв.  – Выбрось из головы всё. Единственное, о чём ты должен думать сейчас, это об огне.
Я заглянул в глаза Александра. Они горели зелёным огнём. Он странно улыбался. Словно увидел своего родственника, с которым был в разлуке очень давно. Я не видел, но знал, что мои глаза сейчас мерцают точно так же, как и его. И глаза Добромира, наверное, горели тоже.
– Ты давно стараешься запрятать свою природную суть глубоко внутрь. Ты не выпускаешь её наружу. Перестань подавлять её. Выпусти зверя.
– Ты отпустил моего зверя, – произнёс Сашка. – Теперь я верну долг.
Сейчас я бы не смог сопротивляться проникновению в моё сознание, даже если бы захотел. Но я даже не пытался.
Словно вихрь ворвался в мою голову, прошёлся по всему телу, подбросив его вверх и ударив о землю. Казалось, этот удар выбил из меня всё человеческое, всё разумное, всё наносное…
 Ярость, бешенство, свобода. Страсть, дикость, неистовство. Все грани стёрлись, весь мир исчез. Один удар… Я сжал кулаки, запрокинул голову и взвыл. Сколько лет я мечтал об этом! Звук вырвался из моего горла, заставляя вибрировать голосовые связки, сотрясая всё тело. Голос дрожал, меня били судороги. Долгий протяжный вой, он нёс в себе всю боль, что я накопил в себе, всю злобу и отчаяние. Он разрывал меня изнутри, уносился прочь и возвращался вновь.
Я опустился на землю. В почву впились когтистые лапы. Я фыркнул, затем зарычал. Зверь вырвался наружу.
– Теперь самое сложное, – произнёс Добромир. – Он должен удержаться на грани. Впрочем, твоя жизнь это и есть попытка удержаться на грани…
Я медленно поднялся на ноги или задние лапы, неизвестно чем эта часть тела была сейчас. Наверное, выглядел я сейчас очаровательно. Получеловек, полузверь…
Я расставил руки в стороны и закрыл глаза.
Грань. Вся моя жизнь – попытка удержаться на грани. Между огнём и льдом. Между светом и тьмой. Между жизнью и смертью. Между любовью и ненавистью. Ходьба по лезвию ножа. Я Хранитель. Я защищаю жизнь.
Огонь. Стихия, в которой я был рождён. Я выставил открытые ладони, чтобы впитать силу этого огня.
Ветер. Стихия, поддерживающая жизнь огня. Я расправил плечи, чтобы ветер мог спокойно проникать в меня.
Земля. Стихия, дающая жизнь всему. Я упёр ноги в почву, вбирая мощь земли в себя.
Вода. Стихия, убивающая огонь, но дающая жизнь земле. С неба капал дождь, и я поднял голову, подставил лицо воде.
Сила. Энергия, связующая всё во Вселенной. Объединяющая мир. Делающая его целостным. Я закрыл глаза, чтобы лучше ощутить её.
Я сделал глубокий вдох. Мир содрогнулся. Пламя поколебалось, и внезапно рванулось с места. Шквал огня охватил меня, пронизал насквозь. Но я знал, что он не убьёт меня. Вернее, убьёт, но лишь затем, чтобы я смог родиться вновь. Я ощутил сильный жар. Неужели мне всегда придётся так умирать…

Когда я очнулся, то долгое время не мог понять, где я, и что происходит. Потом осознал, что лежу на заднем сидении в машине Добромира. Волхв был за рулём, оборотень сидел на переднем сидении. Он обернулся и глянул на меня. Убедившись, что всё в порядке, повернулся обратно.
– Как чувствуешь себя? – спросил Добромир, не поворачиваясь ко мне.
– Никак, – ответил я. Я действительно не чувствовал ничего. Вообще…
– Это, пожалуй, хорошо.
– Что теперь? – задал я закономерный вопрос.
– А Вий его знает, – пожал плечами волхв. – Надо тебе свои дела решать. И друзей вызволять из беды.
– Что?! – я подскочил и ударился лбом о потолок.
– Я побывал в том баре, о котором ты говорил. Там видны следы борьбы. Похоже, твоих друзей повязали, – ответил Александр. – Прости, Эл.
– Если бы ты был там, ничего бы ты не смог сделать, – произнёс Добромир, стараясь глядеть на дорогу и не смотреть в зеркало заднего вида, потому что тогда он бы увидел меня. – Только себя погубил бы.
Мы приехали в бар. Я вошёл внутрь и оглядел помещение. Сказать, что здесь были следы борьбы, значит, не сказать ничего. Возникало ощущение, что здесь устроили жестокую бойню. В принципе, так и было.
Я достаточно хорошо знаю Милану, чтобы понять, что так просто схватить себя она не позволит. Это было видно по лужам крови на полу. Да и Сергей с Ириной не лыком шиты. В углу валялись два куска дерева, которые раньше были бейсбольной битой. Похоже, Серёга держался до последнего. В Ире я тоже не сомневался.
– Зачем они понадобились? – я повернулся к Добромиру.
– Классика жанра, – грустно усмехнулся Александр. – Злодеи используют друзей героя, как приманку.
– И герой всегда клюёт на наживу, – вздохнул я. Они промолчали.
– Как искать их мне? – задал я вопрос. Сашка глянул мне в глаза и, загадочно улыбнувшись, произнёс:
– Пойди по следу…

Мы долго катались. Проехали почти весь МКАД, выехали в область. Часа два мотались по Подмосковью, пока не оказались в дачном посёлке. Из тех, что строят себе, так называемые «новые русские».
– Уверен, что это здесь? – недоверчиво поглядел на местность Сашка.
– Ты сам сказал, чтобы я пошёл по следу, – я пожал плечами. – И я чувствую, что Милана здесь.
– Скажи, в каких вы отношениях с ней? – внезапно спросил Добромир.
– К чему этот вопрос? – не понял я.
– Да к тому, что ты к ней чувствуешь, – волхв посмотрел мне в глаза.
– Что чувствую… – я замолчал.
Милана... В моей жизни было три женщины, которые настолько западали мне в душу. Все остальные забывались очень быстро. Даже Кристина стёрлась из памяти вскоре после того, как я попал в тот мир. Хотя, тут, наверное, сказались большие перемены в жизни.
Когда я только встретился с Учителем, я ещё не совсем понимал, где нахожусь. Мы встретились в небольшом городке, неподалёку от которого я появился. Милана была одной из первых, с кем он меня познакомил, когда меня приняли в Орден. В то время, правда, между нами ничего не возникло. Как-то не вышло так. На балу, куда меня утащил однажды Учитель, я познакомился с рыжеволосой ведьмой, она стала моей первой женщиной.
Во время единственной пережитой мной за четыре века войны я познакомился с другой дамой, оставившей след в моей душе. Её называли лесной ведьмой. Она укрыла меня в своём лесу, когда я спасался от врагов. Весьма романтичная история, вышла. Девушка исцелила меня, истекающего кровью, потом полюбила и, фактически, подарила свою душу. Вместе с телом.
Потом она исчезла. Я так и не узнал, почему. Сказала лишь, что иного выхода нет. Так нужно. Наверное, так действительно было нужно. Только кому?
Всё это время мы с Миланой были в весьма странных отношениях. Она была для меня воплощением идеала, прекрасной принцессой, о которой можно мечтать, которую можно идеализировать, но если к этому идеалу прикоснуться, он перестанет быть таковым. Видимо, сохранить в душе идеал для меня всё это время было важнее, чем быть с ней, и поэтому, пока я жил в том мире, Милана оставалась соратницей, напарницей, старшей сестрой – кем угодно, но не любовницей.
– Эл, – Сашка положил руку на моё плечо. Я непонимающим взором уставился на него. Они двое сидели и ждали моего ответа. А я не знал, что сказать.
Милана… Что я чувствую… Почему всё изменилось? Может быть, дело в том, что здесь Милана – единственная моя связь с родным миром; и я нуждаюсь не в идеальном образе, а в живой, настоящей Милане. Потому что кроме неё здесь нет никого и ничего, способного напомнить мне о доме, связать меня с жизнью, не потерять себя. И, будучи самыми близкими людьми там, здесь мы становимся ещё ближе, заброшенные в чужой мир, в котором не можем ориентироваться.
Я вдруг понял, что не знаю, что с нами будет, если нам двоим удастся вернуться домой: будут наши отношения такими, как сейчас, либо же всё вернётся на круги своя, и будет, как прежде.
– Пора идти, – сказал Добромир. – Ответ на вопрос нужен не мне, а тебе. Ответишь себе позже, а пока нас ждут дела.

Дача охранялась не хуже средневекового замка. Колючая проволока, вооружённая охрана, сигнализация, ворота под напряжением. Это хорошая защита. Но не от нас.
Преодолеть трёхметровый забор было делом двух секунд. Оказавшись на вражеской территории, я заметил, что Добромир и Александр уже стоят возле меня. Волхв подмигнул мне и направился в обход дома. Оборотень усмехнулся и тоже пошёл в обход, только с другой стороны.
Я же направился к парадному входу. Послышались крики, мат, выстрелы, звуки ударов. Друзья уже принялись за дело. Меня почему-то никто встречать не собирался. Я подошёл к двери, уже собрался коснуться дверной ручки, как тело резко рванулось в сторону.
Два выстрела. В двери на уровне моей груди и живота теперь виднелись две здоровенные дыры.
После этого началось веселье. Я ворвался внутрь, сбил с ног охранника с ружьём, увернулся от нескольких выстрелов из пистолета, с помощью телекинеза бросил стрелявшего в стену. Свистопляска стала набирать обороты.
В огромном доме было большое количество вооружённых людей. Свист пуль наполнил помещение, стоило мне оказаться внутри. Все, что было сделано из стекла, превратилось в тысячи осколков. Обои и картины на стенах перестали существовать. Та же участь коснулась всех дверей, шкафов, бытовой техники.
Я пожалел о том, что так и не удосужился научиться стрелять из пистолета. Впрочем, впоследствии, вспоминая события того дня, я прихожу к выводу, что не учился я этому в связи с тем, что, используя огнестрельное оружие, трудно избежать убийства. Едва ли я в тот день заботился о сохранности тех, кто в меня стрелял, но, обороняясь с помощью атаки, я умудрился никого не убить.
Мелькнула тень – зверообразная фигура кинулась на стрелявшего в меня человека. Другая тень – фигура в плаще ударяет посохом второго стрелявшего.
В подвал! – чужая мысль. Не моя. Я рванулся в сторону подвала, каким-то образом безошибочно находя верное направление. Волхв и оборотень справятся сами.
Вход в подвал я нашёл очень быстро. Вышибив дверь, я оказался внутри подвального помещения, напоминающего небольшой спортивный зал. Оно освещалось лампами дневного света, здесь было довольно тепло и почти уютно. Мои друзья находились там.
– И где ты пропадал так долго? – спросила Милана, когда я подошёл к ним.
– Подумаешь, – усмехнулся я. – Мне, помнится, пришлось неделю в темнице сидеть, пока ты меня вызволяла.
– Да они сами уже готовы были тебя выпустить, так ты их там достал, – бросила она.
Я достал из-за пояса два пистолета, подобранных в зале, и протянул ей.
– Вроде, умеешь пользоваться.
– Я всегда быстро всему училась, – улыбнулась она.
– Да уж… – произнёс я, осматривая девушку.  О чём же я думал раньше…
– Ты всегда был медлительным, Эл, – послышался голос Добромира. Он и Сашка догнали меня довольно быстро. – Я бы даже сказал, тормознутым.
– Пора выбираться, – сказал оборотень. – Скоро прибудут ещё две бригады головорезов. Мы потревожили осиное гнездо.
– Если не сказать больше, – протянул я, оборачиваясь.
Если бы в подвал влетели охранники с пулемётами, было бы проще. Их было трое. Две безликие фигуры в плащах с мечами в руках и один человек в костюме. Его внешность резко контрастировала с полунеформальским видом его спутников.
Я узнал человека. Забавно. Это был тот самый колдун, с которым я несколько лет назад столкнулся, защищая Ирину. Он, разумеется, тоже узнал меня.
– Какая встреча! – воскликнул он и театрально вскинул руки.
– Я смотрю, ты из рядовых исполнителей в руководящие кадры вышел, – бросил я. – Тенями управляешь?
– Скажем так, я их направляю, – усмехнулся человек, чьего имени я не знаю. 
– Очередная кукла, возомнившая себя кукловодом, – бросил я. Волхв покрепче  сжал в руке посох, оборотень приготовился к прыжку. Милана встала так, чтобы первый удар пришёлся на неё, тем самым, оберегая Сергея и Ирину. Я прикинул, успею ли вытащить меч из ножен прежде, чем меня поджарят, или лучше даже не пытаться.
– Откуда тебе это знать, – со злобой произнёс он. – Ты не представляешь, что такое власть! Тебе невдомёк это! Знаешь, что я сделаю сейчас? Я заставлю человека, которого ты любишь, убить тебя.
Я опешил. О чём он говорит? Неужели колдуны всегда несут только бред?
Поразмыслить над вопросом мне не дали. Я увидел, как в помещение вошла… Кристина.
Её взгляд не выражал ничего. Абсолютно. Как будто бы это был не живой человек, а киборг. В руке у неё был пистолет. Я криво улыбнулся: всё-таки правда – колдуны несут только бред.
– Забавно, не правда ли? Я сейчас прикажу ей выстрелить. И она сделает это. А ты ничего не сможешь сделать. Ты ведь не причинишь ей вреда. Так ведь, Хранитель? – последнее слово он произнёс с особой интонацией. Словно слово «хранитель» было самым страшным ругательством.
Повинуясь негласному приказу колдуна, Кристина подняла пистолет, сжимая его в обеих руках, и направила дуло на меня.
Будь у меня больше времени, я бы решил, что делать. Но времени не было. Я заметил лишь, как чёрная тень проскользнула мимо меня, затем пистолет вылетел из рук девушки, выстрелив в воздух и попав в него же, а потом обнаружил Кристину, лежащую на земле.
– Четыреста лет мечтала сделать это, – произнесла Милана, стоя над ней и потирая ушибленный кулак.
То, что было дальше, трудно даже назвать боем. Слишком быстро всё произошло. Александр бросился на одну Тень, Добромир – на другую.
Я собрал в руке Силу, сжал кулак, затем бросил в колдуна сгусток энергии, трансформирующийся в огненный шар. Громкий крик, от которого заложило уши, запах палёного мяса и живой факел посреди зала. Ошарашенное лицо Миланы, странный прищур Добромира, оскал Александра, почти принявшего звериное обличье. Сергея и Иру я не видел, так как они стояли за моей спиной. Но чувствовал, что они в шоке. Думаю, сам я выглядел не лучше, потому что едва ли понял, что сделал, и как мне это удалось.
Я глянул на лежащую на полу Кристину. Неслабо Милана приложила её. Теперь синяк будет. 
Милана подошла ко мне сзади и положила руки на плечи. Прижалась ко мне.
– Извини, Эл, не сдержалась.
Она не видела моего лица, но знала, что я улыбаюсь.
– Ничего страшного, – сказал я. – Всё правильно. Спасибо тебе. Ты как всегда спасаешь меня.
– Как же без этого, – теперь я ощутил, как она улыбнулась. А затем чмокнула меня в щёку. – Пойдём, нам ещё выбраться с этой помойки надо.
Если она особняк приняла за помойку, когда её привезли сюда, интересно, что скажет, когда увидит евроремонт, что мы устроили тут…
– Серж, – я посмотрел на друга. Он, похоже, чувствовал себя не у дел. Что ж… Я достал из-за пояса ещё один пистолет (когда успел насобирать, ума не приложу) и протянул ему. – Держи, пригодится.
– Сань, тебя не затруднит? – я кивнул на Кристину. Александр, уже приняв  человеческий облик, кивнул, подошёл к девушке, легко поднял и закинул на плечо.
– Эл, ты раздал всем пистолеты, сам-то как будешь? – спросил Добромир, подходя ко мне. В его глазах я почему-то видел усмешку.
– По старинке, – сказал я, вытягивая меч из ножен. – За него я хотя бы знаю с какой стороны браться.
– Ты живой пример истинности пословицы «Век живи, век учись, а помрёшь дураком», – вздохнул волхв. И поглядел на Милану: Тяжело тебе с ним будет.
– Я не ищу лёгких путей, – улыбнулась девушка. – А дураков опасно оставлять в одиночестве…

Ну, тот факт, что к нашему визиту хорошо подготовились, не был для меня неожиданностью. Даже самый богатый особняк не охраняет такое количество вооружённых людей. Тем более, я не удивился, когда в дом (вернее, то, что от него осталось) влетело около двадцати человек с автоматами. Удивило меня другое. Удивила слаженность, с которой работали мои друзья. 
Серж и Ирина, кажется, до сих пор не державшие в руках пистолета, не дожидаясь, пока охранники изрешетят нас, открыли по ним огонь. Добромир и Александр пошли прямо сквозь толпу. А мы с Миланой стали спина к спине и приготовились к бою. Решили дать друзьям возможность уйти.
– Ты будешь отстреливаться, а я – отбиваться, – сказал я.
– Как всегда, – усмехнулась девушка. – Мне это напоминает заброшенный монастырь.
– Хм, только у них не было Калашникова в руках.
– Не знаю, кто это такой. Но они вот огненными шарами швырялись.
– А ещё с нами был Маркос.
– Тебе было бы комфортнее с ним?
– Нет, твои ноги красивее.
– Ох Эл… – вздохнула Милана и улыбнулась, смотря на меня так, как может смотреть лишь она. После этого взгляда я почувствовал, что мне не страшна толпа биороботов с автоматами, что мне больше не страшно остаться в чуждом мне мире, что не страшно даже пережить Апокалипсис, пока я ощущаю на себе её взгляд.
Я увидел, как Добромир выбил у двоих охранников автоматы, перехватил их в воздухе и выпустил пару очередей по нападавшим.
– Уходите! – бросил я. – Мы их задержим!
Волхв кивнул и кивком приказал остальным уходить. Всё произошло очень быстро, влетевшие в дом автоматчики ещё не успели сообразить, в чём дело. Зато когда сообразили, мне показалось, что я снова спустился в Преисподнюю. Хотя, там было спокойнее…
Я видел всё, что происходило вокруг меня и даже то, что творилось за пределами дома. Видел, как Добромир, не хуже профессионального военного стреляет из автомата по встречающей моих друзей на улице группе захвата. Уже позже я размышлял над тем, что же это были за люди. В итоге я пришёл к выводу, что они уже давно не были людьми. Это были те, кого полностью подчинил демон, превратив в своих марионеток, в бездушные и безмозглые машины для убийства. Нажимая на спусковой крючок, никто из них уже не мог задуматься над тем, кого он убивает, зачем, и стоит ли вообще это делать. Они были лишь внешней оболочкой, куклами, созданными специально, чтобы разрушать.
Но в тот день мне было не до размышлений. Зрительно я почти ничего не воспринимал, мы двигались настолько быстро, что будничное сознание не успевало улавливать информацию, всё, что сейчас работало, это рефлексы и интуиция. Но, я при этом чувствовал то, что происходит с моими друзьями. Они желали выжить, причём не по отдельности, а все вместе, их единство не могли уничтожить пули, сила, связывающая их, в разы превосходила мощь любого оружия и власть любого демона.
Милана сейчас была похожа на Афину Палладу. Красивая, бесстрашная, сильная, эта черноволосая богиня восхищала меня, разжигала в сердце огонь. Милана никогда не принимала убийства, в каких бы ситуациях мы ни оказывались, она ни разу не посягнула на чужую жизнь. Несколько раз было, что её клинок вонзался в чьё-то тело, но в том теле уже давно не было души. 
Эта женщина всегда прикрывала мою спину, и сейчас занимается тем же самым. Всё это время, словно тёмный ангел следует рядом и оберегает.
Даже если пойду и долиной смертной тени, не убоюсь я зла, потому что Ты со мной, – пронеслась мысль в моей голове. Слегка застенчивая, словно бы насмешливая улыбка, полная тепла и родственной нежности, коснулась губ Миланы, и я понял, что она слышит мои мысли.
– Я люблю тебя, Мил.
– Я знаю...
А потом было уже не до мыслей.
Дождь из свинца, звуки выстрелов, воздух тяжёлый от гари. Словно я опять попал в Преисподнюю…
Затем я услышал вскрик. Я скорее ощутил, нежели увидел, как Милана встала между мной и стволом пистолета. Я почти видел маленькую комету, летящую ко мне, комету, которая предназначалась мне. Но Милана встала между нами.
Она стала падать на пол, продолжая стрелять. В этот раз я не сотворил огненного шара. Ещё не совсем понимая, что происходит, я рванулся к Милане, ловя её, стремясь удержать.
С событий того дня прошло много лет, но и сейчас от воспоминаний о том, что я сделал в следующую секунду после того, как раздался выстрел, меня бросает в дрожь. Да простит меня читатель, я не буду подробно описывать ту глубину отчаяния, страха и ненависти, которую я испытал в тот момент, равно, как и то, что я сделал дальше. Да разум мой, видимо, стремясь не разлететься на куски, стёр детали этих нескольких секунд, из-за которых моя кровь до сих пор стынет от ужаса.
 Я помню лишь, что стрелявший застыл и выронил своё оружие. Больше я на него не смотрел, к тому моменту, как пистолет коснулся пола, его хозяин был уже мёртв. 
Затем наступило затишье. Я слышал, как, попрятавшись за стенами и разными укрытиями, головорезы передёргивают затворы, как они перезаряжают пистолеты и автоматы.
Мы медленно опустились на пол, я сел, поджав ноги под себя, и положил Милану спиной себе на колени.
– Мил, – дрожащими руками я аккуратно приподнял её за плечи. Пуля попала в бок, из которого теперь сочилась кровь.
– Всё в порядке, Эл...  Всё хорошо.
– Я не позволю тебе умереть! – прохрипел я.
– Я же бессмертна, – улыбнулась она.
– Да, Мил, – я провёл ладонью по её лбу, кожа была горячей. Я наклонился к ней и начал целовать её лоб, щёки, губы, нос. Сейчас я понимал, как никогда ясно, что любил её всю жизнь, и что именно её я пытался найти во всех женщинах, с которыми меня сводила судьба. И ещё яснее было понятно, что я не буду жить, если потеряю её. Но этого не случится!
– Что ты задумал? – спросила она, видимо, снова прочтя мои мысли.
– Один фокус. Не бойся, я в себе уверен.
– Чтобы услышать эту фразу, стоило получить пулю, – она усмехнулась и тут же скривилась от боли.
– Мил… Я люблю тебя.
; Я знаю, – мягко прозвучал её голос. - В следующий раз не заставляй меня ждать.
  Я наклонился к ней и поцеловал её губы, чувствуя, как по моему телу пробегает огонь, как он распространяется по всему телу, накапливаясь в каждой клеточке организма. Затем я сконцентрировал всё тепло в ладонях. Одну руку я положил на грудь Миланы, другую – на живот. Всё собранное тепло я направил в неё.
Мои ладони начали источать свет. В то время, свет вокруг нас стал меркнуть, словно мои руки втягивали его в себя. Через пару минут мы погрузились во тьму, и лишь вокруг моих ладоней тускло мерцали огоньки. А вскоре и они погасли.
Грань. Какой она  порой бывает зыбкой. Во тьме грани стираются. Даже грань между реальностями может быть стёрта. Даже грань между мирами. Я чувствовал Милану так, как будто бы мы были единым целым. Я чувствовал тот далёкий мир, как будто бы я находился в нём. И чувствовал этот, ведь я был здесь. Я был одновременно там и здесь...
...Мы стояли друг напротив друга, взявшись за руки. Милана была одета в вечернее платье, на её шее сияло изумрудное ожерелье, которое я ей когда-то подарил, а в ушах были мерцающие серьги. Вокруг было темно, и лишь мы двое стояли в ореоле белого света, яркого, но не слепящего глаза. Мои пальцы заскользили по её кистям, предплечьям, плечам. Я потянулся губами к её шее, вдыхая аромат её кожи, волос, чувствуя её пульс, её тепло. Милана обняла меня, прижав к себе с силой пантеры и мягкостью тёплого ветерка. Мы стояли так, целуя друг друга, наши сердца бились в одном ритме, наши жизни слились в одну. Ни в одной из вселенных в эти минуты не было никого счастливее нас.
; Тебе пора, - сказала она. Сияние слабело, в окружающей тьме стали проступать звёзды и очертания замка. Можно было немного подождать, и мы окажемся дома. Но я не мог спорить с Миланой.
; Я вернусь, - прошептал я, снова целуя её, затем отпуская руки. Она улыбнулась и кивнула, после чего скрылась в сиянии, а вокруг меня стало темно...

...Постепенно тьма стала отступать, и вскоре я вновь был в полуразрушенном здании, некогда бывшем дачей кого-то из нуворишей. Я сидел на полу, рядом лежал мой меч.
Головорезы стали выбираться из убежищ и медленно приближаться ко мне. Похоже, наступившее затмение сильно их побеспокоило, равно как и исчезновение моей спутницы, но сие никак не сказывалось на их стремлении нашпиговать меня свинцом.
Я медленно встал на ноги. Прикрыл глаза, чтобы ощутить помещение целиком. Забавно. Прямо за моей спиной у дальней стены стоял большой газовый баллон. Не знаю уж, зачем хозяевам он был нужен, наверное, проводить газ было слишком дорого для них. И странно, что до сих пор он оставался невредим.
Несколько дул автоматов было направлено на меня. Секунда, и десятки или даже сотни пуль вопьются в моё тело. Но секунда – достаточное количество времени, чтобы перевернуть Вселенную. Моя ладонь стала горячей. Затем я сделал полуоборот и резко вскинул руку. С кисти сорвался огненный шар, устремлясь в сторону газового баллона.
Я видел, как пламя медленно распространяется по помещению, сжигая всё. Как воздушный поток сметает всё на своём пути. Разумеется, это произошло мгновенно, но время словно растянулось. Пламя охватило меня, но оно не могло причинить мне вреда. Я и огонь – мы в этот момент были едины.
Я вышел на улицу когда взрыв уничтожил здание почти полностью. Когда мои друзья уже решили, пламя пожрало меня в этом проклятом доме.
Огонь ещё не потух, и я шёл сквозь него. В опущенной руке нёс меч. Остановился возле друзей, которые уже ждали меня в полном составе, целые и невредимые. Только Кристина до сих пор была без сознания.
– Эл, – Серёга испуганно поглядел на меня. – Милана… она…
– Она жива, – ответил я, предваряя его вопрос. – С ней всё в порядке.
– А где же она?
– Дома… – бросил я, подошёл к Добромиру и внезапно осознал, что тело больше не хочет меня слушаться. Не произнеся ни слова, я упал на руки волхва и отключился…

* * *

Очнулся я от прикосновения к моему лбу. Медленно открыл глаза и увидел Ирину. Она зачем-то положила мне на лоб мокрую тряпку.
– Как ты? – спросила Ира.
– Жить буду, – ответил я и постарался улыбнуться. – Вы  как там?
– Да всё в порядке. Только вот твоя подружка не в себе.
– Какая подружка? – не понял я.
– Кристина.
– Какая она мне подружка? – буркнул и поглядел на Иру. Потом вспомнил. Да, что-то в этом роде когда-то было. Лет этак четыреста назад.
Я попробовал принять сидячее положение. Получилось. Значит, Кристина немного не в себе. Немудрено в связи с последними событиями. Вот только почему-то это меня совершенно не волновало. Я откинул одеяло, поднялся на ноги и понял, что стою перед Ириной совершенно голый. Её, похоже, это совершенно не смущало. Меня, впрочем, тоже.
– О чём ты задумался? – спросила Ира после недолгого молчания.
– Размышляю, как лучше тебя раздеть, – я слегка улыбнулся.
– Потом разденешь, а сейчас пойди, поешь, – усмехнулась она, и я как ни странно послушал её, оделся и пошёл на кухню.
Там меня уже ждали. Сергей, Добромир и Александр сидели за столом и смотрели новости. Там рассказывалось о пожаре в коттедже кого-то из бизнесменов. Разнеслась весть по округе…
Я сел за стол и взял в руки кружку с чаем, специально поставленную для меня. Чаепитие прошло в молчании. Все были слишком измотаны.
– Тебя Кристина зовёт, – сказала Ира, заходя на кухню. – Она сидит в комнате и никого кроме тебя видеть не желает.
– О Боги! – вздохнул я. – Что за напасть…
Но делать нечего, пришлось поставить кружку, встать из-за стола и идти говорить с Кристиной.
– Что здесь происходит?! – она решила сразу переходить в наступление. Да уж, она всегда требовала от меня полной открытости и откровенности, в то время как сама таила всё от меня. – Кто эти люди? И почему они называют тебя Эл?
– Возможно, потому что это моё имя, – ответил я, прошёл мимо неё и стал возле окна. В комнате было темно. Она подошла ко мне. Совсем близко. Осторожно положила руки на плечи.
– Ты такой холодный, отстранённый, – произнесла она. – Почему?
Это Милана тебя так хорошо стукнула что ли? – про себя усмехнулся я. Раньше такой нежности за Кристиной не наблюдалось. Я повернулся и посмотрел в её глаза. Прежде она избегала моего взгляда.
– Крис, не надо, - произнёс я.
; Почему? - спросила она, затем протянула ко мне руку, касаясь щеки, её губы приблизились к моим. Я не знал, что ей двигало в эти минуты, не знал, чего она хотела и хотела ли чего-нибудь. И мне не хотелось этого знать.
Я сделал шаг назад.
– Было время, когда ты мечтал об этом. А теперь шарахаешься от меня, – я не стал напрягать зрение, но мне показалось, что у неё на глазах блеснули слёзы. Чёрт побери…
; Прости... - я отвернулся.
; Ты ненавидишь меня?...
; Нет, - я не врал.
  Проснулось ли в Кристине влечение ко мне, повлиял ли на неё шок от пережитого, либо же она по старой привычке хотела поиграть — это не имело сейчас значения. Я не собирался мстить за старые обиды, и мной вовсе не двигало благородство джентльмена, который не хочет пользоваться минутной слабостью дамы, так же я не руководствовался осторожностью человека, обжегшегося на молоке и дующего на воду. Всё было проще. Теперь мой мир, мои мысли, мою душу занимала одна женщина — Милана. И всё, чего я сейчас хотел, это поскорее вернуться к ней.
Закончив разговор с Кристиной, я вернулся на кухню. Сел за стол и допил свой чай.
– Что ты намерен делать дальше? – спросил Добромир.
– Надо с демоном разобраться. Только… – я поглядел на друзей. – Я должен идти один.
– Почему? – удивился Саня. – Мы же можем помочь.
– Иногда приходится сражаться в одиночку, – за меня ответил волхв. –  Демона нельзя взять грубой силой. По крайней мере, такого. Но ты уверен, что справишься, Эл?
– Стараюсь не думать об этом, – ответил я. – В любом случае, мне придётся это сделать…

Ночь, улица, фонарь, аптека.… С неба льётся вода, по дороге проезжают редкие машины. На улице ни одного человека. 
Не люблю ходить с зонтом. Проще подождать, пока высохнут мокрые волосы, чем таскать с собой лишний груз. Я не хотел эту ночь проводить у Ирины в компании друзей.
Я бродил этой ночью по улицам города, слушая музыку. Стремясь забыть обо всём. Чтобы снова вспомнить всё, когда взойдёт солнце…
Я не знал, куда я иду. Не знал, зачем. Мне не было известно, как я буду сражаться с демоном. Я просто шёл вперёд по старой привычке. Шёл туда, куда подскажет сердце, куда позовёт ветер. Мне вспомнились стихи, когда-то давно написанные моей хорошей подругой и запавшие мне в душу.

Он обернулся -
Мир устрашился.
Он песнь поведал -
Мир содрогнулся!
От этой песни...
От страшной клятвы,
Что душу гложет...
Сжигает сердце...
Душа томится -
На волю рвется!
И бьется птицей
В тоске и боли!
И тихо плачет:

- Пусти на волю...
Отдайся ветру,
Что слезы сушит...
Ночному бризу,
Что грусть уносит...
Летим со мною!
Бежим по небу!
Ты будь свободен
От лжи и страхов!
От этой жизни,
Что разрывает
Тебя на части...
Ну, что ты скажешь?

- Я полетел бы
Я б жизнь отринул!
Сбежал от боли,
Что сердце давит!
Калечит душу!
Но я - Хранитель!
Я выбор сделал!
И жить обязан,
Сражаясь с болью,
Гнев побеждая...
Храня от Нави
Сей мир подлунный!

- Ну что же, Странник.
Твой выбор сделан.
Ты с Тьмой и Светом
Навеки связан...
И будешь помнить
Друзей и Земли...
И Серый Замок,
Укрытый лесом,
В пыли дорожной
След оставляя…

– Ох, Кена, – произнёс я вслух, вспоминая старую знакомую, – всё то ты знаешь…
Солнце медленно поднималось из-за горизонта, но за высокими домами его нельзя было узреть. А я всё бродил безликий, опустошённый. Мелодии сменялись одна за другой.


Судя по солнцу, находящемуся в зените, был полдень. Я был где-то в центре города, собирался переходить дорогу, когда подъехала машина. Микроавтобус, иномарка, пятеро людей, трое выходят из машины, двое, что сидят спереди, остаются внутри.
– Пойдёшь с нами, – произносит один из них. Голос пронзительно глух, словно принадлежит не живому человеку, а безликой тени.
– Отчего ж не пойти, – пожимаю я плечами и залезаю в машину.
Если Магомед не идёт к горе, он умирает в пустыне…
Я спокойно уселся на сидение, опять засунул наушники в уши и включил музыку. Никто мне не сказал ни слова. Да и что они мне скажут? Я сам прекрасно понимал, куда меня везут. А поговорить по душам с Тенями вряд ли получится. Хотя бы, потому что у них нет оных.
Мы ехали долго. Было время поразмыслить и послушать музыку. За последние несколько лет я привык делать то и другое одновременно.
Я знал, что сейчас, сделав своё дело, я смогу вернуться домой. Но что-то не давало мне покоя. Нет, дело не в том, что успех всего предприятия отнюдь не гарантирован. Это другой вопрос. Меня волновало нечто иное. Но оно ускользало от меня.
Мы выехали за пределы города. Города, в котором я родился и вырос. Похоже, меня снова везли на какую-то дачу. На мой скромный взгляд для такой встречи больше подошёл бы заброшенный завод, готический замок или ещё какое-нибудь мрачное место, но моего мнения никто не спрашивал.
За время поездки я вспомнил всю свою жизнь. Детство, теперь уже почти забытое, времена, когда я мечтал о далёких землях и великих сражениях. Не мог знать я тогда, что мечты имеют свойство сбываться, только зачастую в очень странной форме. За детством шла юность, за школой университет. Время переоценки ценностей, попытки найти своё место в жизни. А потом была Кристина. А вслед за ней…
Иногда мне кажется, что на самом деле я давно лежу на дне реки, а из озера в том мире вынырнул совсем другой человек. Кто знает, быть может, так и есть. Хотя, какое это имеет значение?
Сказать, что моя жизнь с тех пор круто переменилась, значит, не сказать ничего. Я решил, что наконец-то нашёл себя, нашёл своё место. И, несмотря на разные трудности, возникавшие на пути, я был доволен своей участью и не променял бы её ни на что. И даже сейчас, сидя в машине, окружённый натренированными убийцами, лишёнными душ, я не допускал даже мысли о том, чтобы жалеть о своём выборе.
Машина остановилась, дверь отворилась. Если бы это были обычные наёмники, меня бы сейчас грубо вытолкнули из автомобиля, но Тени не делали лишних движений. Они лишь выполняли приказ.
Я вышел на улицу, огляделся. Мой язык не повернётся назвать это строение дачей. Даже особняком это можно было назвать лишь условно. Огромный трёхэтажный дом на здоровенном участке, окружённом высоченным забором, больше напоминал летнюю резиденцию какого-нибудь монарха. Как ни странно, здесь не было ни сторожевых собак, ни даже вооружённой охраны. Действительно, кого может бояться тот, к кому я иду?
Мне показалось странным то, что никто не обыскал меня и не забрал оружие. Впрочем, скоро я узнаю о причинах такой неосмотрительности. Меня провели по участку, завели в дом. Некоторое время водили по коридорам, которых здесь оказалось немало, и вскоре я оказался в большом зале. Темноту этого зала развеивал лишь тусклый свет от поленьев, лежащих в камине. Возле окна стоял человек, он, казалось, никак не отреагировал на наш визит. Лишь когда двери закрылись, двое Теней остались у них, а я прошёл в центр зала, незнакомец повернулся ко мне и произнёс:
– Здравствуй, Странник.
– И тебе не болеть, – ответил я. Он сделал несколько шагов ко мне, и, когда оказался на свету, я остолбенел. Напротив меня стоял человек в сером плаще, являющийся точной моей копией, и глядел на меня моими глазами.
– Удивлён? – усмехнулся он. – Согласись, неожиданно: ища своего врага, встретиться с самим собой.
– Ты ведь не настоящий, – сказал я. – Твоя внешность лишь иллюзия.
– Не большая иллюзия, чем ты.
– У нас осталось нерешённое дело, – я не стал вступать в полемику. Я здесь был не за этим.
– Да. Ты меня сильно огорчил, когда решил нарушить наш договор.
– Я не отдам тебе души людей.
– Однако ты согласился на это пару веков назад.
– Я не знал, что…
– Знал ты чего-то или нет, это не моя забота. Был договор, и ты его решил нарушить. Думал, получить всё, не отдав ничего взамен? В этом весь человек. Вы не любите платить. Считаете, что все вам должны. И ты ничем не отличаешься от них, Хранитель. Вот только ответь мне: ты избрал такую судьбу, чтобы загладить вину за зло, совершённое в прошлом?
Вину? Моя прошлая жизнь. Я пошёл на сделку с демоном, ведомый местью. Я обещал отдать ему то, что мне не принадлежит. И пострадало много людей. Может быть поэтому, родившись здесь, я выбрал судьбу Хранителя? В надежде исправить совершённое зло?
– Ради чего тебе это? Всю свою жизнь скитаться, нигде не задерживаясь, не имея права на привязанности, не позволяя себе любить? Скажи мне, Хранитель, ты любишь кого-нибудь? Хотя, откуда тебе это знать? Ты ведь сегодня здесь, а завтра где-то ещё. И, уйдя вдаль, ты забудешь обо всех, кто окружал тебя. Тебе будет плевать и на Милану, и на Учителя, и на Добромира, и на Сергея, и на всех своих близких.
Слова демона проникали в душу и оставляли в ней чёрный след. Я не знал, что ответить на его слова. Этой битвы мне не выиграть…
– Ты облачился в серый плащ и покинул всех, кто был тебе дорог и кто дорожил тобой. Ты чужак. Тебя никто и нигде не примет. Ты будешь бродить по дорогам, нигде не находя приюта. В любом мире ты будешь чужим. И ради чего всё? Ради призрачной возможности помочь незнакомым людям? А зачем тебе они? Почему ты не останешься рядом со своими близкими?
Вся моя жизнь бесконечная дорога, скитания по чужим краям. Но ты не учёл одного. Я ухожу, но я всегда возвращаюсь, когда становлюсь нужен.
Глупец! Вспомни всех, с кем ты был близок. Вспомни друзей, с которыми ты был рядом. Ты оставляешь их, исчезая неизвестно куда. Вспомни женщин, с которыми был когда-то. Что остаётся им после твоего ухода?
Я не знаю, я лишь делаю то, что должен…
Долг… Какая это глупость. Вы сами определили для себя долги, только не спешите их выполнять. Ты решил бороться с болью? Бороться со смертью? А разве не боль ты причиняешь людям, когда покидаешь их?
Обо мне забывают, лишь стоит мне уйти за порог. Так что не лги о том, что я заставляю людей страдать.
Неужели? Что ж, Странник, ты так же глуп и упрям, как и прежде…
Человек в плаще отошёл от меня. Странно улыбнулся.
– Знаешь основной закон этого мира? Непокорного уничтожают!
Наши клинки скрестились, в стороны полетели искры. Его меч был точной копией моего. Он сам был моей копией. Или я был копией его?
Мы закружились в смертельном танце. Тени стояли неподвижно, наблюдая за нами. Одному дьяволу ведомо, о чём они думали в этот момент.
Воздух вокруг нас кружился вихрем, огонь вырвался из камина и охватил весь зал. Казалось, что мы сами сотканы из огня. Мой меч светился, словно был живым пламенем, ветер поднимал нас ввысь, кружил в пространстве. Удар за ударом, сталь выбивает снопы искр, но мы не можем даже поцарапать один другого. Словно играем в какую-то нелепую игру.
Я разозлился, взмахнул мечом, стремясь рассечь тело своего противника. Металл скользнул по металлу, лезвие резануло моё плечо, но боль, последовавшая за порезом, напоминала ожог. От боли я разозлился ещё сильнее, возможно даже обезумел, стал атаковать ещё быстрее, но моя копия словно предугадывала каждое моё движение, и чем больше я злился, тем с большей лёгкостью противник меня одолевал.
На щеке, руках, бёдрах, груди красовались яркие красные полосы, порезы от его меча, в то время как двойник оставался невредим. Он стоял, не шевелясь, глядя на меня с усмешкой, наблюдая за моей злостью, он издевался, царапая меня мечом, хотя уже несколько раз мог убить.
– Что ж ты такое, тварь? – прошипел я.
– Я это ты, – усмехнулся он. Эта фраза пронзила меня, заставила остановиться, вихрь мыслей, мгновенно сложился в небольшую цепочку, и я понял, что мне делать.
Сначала я заставил себя улыбнуться. Это было нелегко, сначала получался только оскал, но представив, как я сейчас выгляжу со стороны… Впрочем, представлять было не нужно, моя копия стояла напротив. Стояла, не делая ни единого движения, ожидая от меня действий. Улыбка сама появилась на лице, когда я понял, насколько нелепо выгляжу посреди полыхающего зала, весь в крови, копоти, окружённый огнём и дымом, глядя на своего двойника.
Увидев мою улыбку, двойник покрепче сжал в руке меч. Я посмотрел на своё оружие. В отличие от топора, дубины, копья, меч является изящным и грациозным оружием, в отличие от ножа меч создаёт ощущение благородства, даже какой-то божественной власти. Я разжал пальцы, и меч упал на пол.
Лицо двойника исказилось в гримасе отчаяния и ненависти, он сделал замах, но остановился. Я сделал несколько шагов к нему. Понимание происходящего постепенно приходило ко мне, словно кусочки мозаики, собирались воедино.
  Демон, с которого началась вся эта история, никогда не существовал как конкретное лицо. Он был создан ненавистью и страхом одного несчастного человека, у которого отняли семью. Ненависть этого человека и создала демона, она же питала его, делая сильнее.
Этот демон был всего-навсего отражением меня самого, реализацией моего гнева, моих страхов, всего того, что терзает душу. Став самостоятельной единицей, демон продолжал зависеть от меня, именно поэтому он не убил меня, имея для этого великое множество возможностей. Демонам не нужны трупы, им нужны рабы. И поэтому я не мог победить двойника, размахивая мечом – он знает всё, что знаю я, умеет всё, что умею я. И поэтому сейчас я шёл к двойнику, бросив меч на пол, зная, что если он такой же, как я, то не посмеет атаковать того, кто не нападает.
Если демон порождён ненавистью, если он отражение и реализация внутреннего разлада, то способ победить его только один.
Подойдя к двойнику, я положил руку на его запястье. Он выпустил оружие из рук, посмотрел на меня взглядом, которым, наверное, можно убить. Внезапно мне стало как-то легко и радостно, и двойник вдруг перестал быть в моих глазах врагом. Пока он не попытался ударить меня или, подняв меч, насадить мои внутренности на него, я схватил двойника за плечи и обнял.
Возлюби врага своего, так кажется, говорил один плотник. Едва ли такое представляется возможным, ведь даже друга своего, да что там, самого себя любить не всегда удаётся. Увы, в тот момент я не стал просветлённым, не полюбил весь мир, и никаких великих тайн мне не открылось. Но мне вдруг осточертело видеть врага в самом себе, и, слушая треск горящего дерева, ожидая, что потолок вот-вот обрушится, я просто хотел хотя бы несколько минут побыть в мире…


* * *

Шёл дождь. Я брёл по улицам города, не обращая внимания на воду, падающую с неба. А вода как будто бы смывала с меня грязь прожитых лет. Я собирался переходить дорогу, когда передо мной остановилась машина. «Жигули» восьмой модели, за рулём мужчина лет шестидесяти, рядом – парень лет двадцати.
– Где тебя черти носят?! Садись в машину, поехали! – вместо приветствия бросил Сашка.

– Я отвёз Кристину домой, как ты и просил, – сказал Сергей, когда мы вошли в квартиру Ирины. – Ты уверен, что не хочешь попрощаться с ней?
Я лишь грустно улыбнулся и сказал, что это лишнее. Прошёл на кухню.
– Снимай одежду, я её постираю, – заявила Ирина. – Да и сам помойся. Ты весь в саже.
– Материнство не пошло тебе на пользу, – усмехнулся я. В ответ Ира бросила в меня полотенце.
– Как я понимаю, битва окончена, – произнёс Александр.
– Для нашего друга битва не закончится никогда, – грустно вздохнул волхв, в очередной раз отвечая за меня.
– Поменьше пафоса, ребята, – попросил я. – Какая к чёрту битва, так… потанцевали.
Приняв душ, я прошёл на кухню и получил право на пищу.
– Я возвращаюсь в Петербург, – заявил Добромир, когда мы закончили трапезу.
– Я ещё не решил, куда я отправлюсь, – произнёс Александр. – Думаю, дорога меня выведет куда нужно.
– Для меня мало что изменится, – Сергей пожал плечами. – Так что заходите, как будете в здешних краях.
– А мне теперь нечего бояться, – сказала Ирина. – Ни за мной, ни за моим сыном больше не будут охотиться.
Я молчал. Смотрел в свою кружку, пытаясь в чае найти своё отражение.
– Эл… – голос Сергея вывел меня из забытья. – Что решил ты для себя?
– А что я? Я возвращаюсь домой…
– Домой… Ты ведь не имеешь в виду свою квартиру… – мой друг погрустнел.
– Да, дружище… Сам понимаешь…
На следующий день Добромир уехал в Петербург на своей «восьмёрке», а Сашка сел в поезд и помчался куда-то в сторону Урала. Я попрощался с Ириной, пожелал ей всего доброго и ещё чего-то, что принято желать. Вечер провёл у Серёги в баре.
– Есть что-нибудь выпить? – спросил я.
– Конечно, – ответил он, протягивая мне стакан с мартини. Его мягкий вкус и приторность были сейчас отдушиной, помогали снизить степень горечи расставания.
– Ты уверен, что не надо попрощаться с Кристиной? Когда я вёз её домой, она была сама не своя.
– А что я ей скажу, Серж? Тот разговор с ней… На меня нахлынула волна, пришедшая из прошлого. Такое бывает. Но дело ведь не в этом.
– А в чём?
– Я не знаю…
Стук каблуков по асфальту. Мой слух уловил его и выделил из всех остальных звуков. Дверь бара открылась, и внутрь вошла светловолосая девушка.
– Эл… – произнесла она.
– Привет, – я попытался улыбнуться. Кристина подошла ко мне. Я встал со стула, шагнул навстречу. Я догадался, что ей позвонил Сергей, но я не стану укорять его за это. Я вообще больше никого ни за что не стану укорять.
– Ты уходишь? – она немного помолчала. – Навсегда?
– Кто знает… – вздохнул я. – Быть может, меня ещё занесёт в ваши края…
– Но почему ты уходишь?
– Во-первых, я не могу иначе. А во-вторых, мне не место здесь, Крис. Тот парень, которого ты знала, утонул в реке. Он мог жить здесь, а я – нет.
– Я причинила тебе боль?
– Это было, но уже перестало быть правдой.
– Ты меня пугаешь…
Она протянула ко мне руку, коснулась щеки. Я накрыл её ладонь своей. С минуту мы молча смотрели друг на друга. А потом я понял, что больше ждать нельзя.
– Мне пора, береги себя, Серж.
Мы обнялись. Потом я снял с шеи амулет, подаренный мне когда-то эльфийской принцессой. Подарки не передаривают, но у нас считается, что в определённых случаях это можно делать. Я протянул восьмиконечную звезду Сергею.
– Пусть она принесёт тебе удачу. Вспоминай меня иногда. А я тебя буду помнить всегда.
Я подошёл к Кристине, приобнял за плечи, поцеловал в щёку и слегка щёлкнул пальцем по носу, вызвав улыбку.
; Будь умницей, - прошептал я и пошёл прочь. Время истекло…

Всю ночь я бродил по городу. Я помнил, как мне удалось отправить домой Милану. Но самому перемещаться придётся  иначе. И лучше это сделать до рассвета.
Мост, на котором всё началось. Здесь всё и закончится. Ночь подходила к концу. Пора.
Небо начало светлеть, я глядел прямо на восходящее солнце. Свет ударил мне в глаза, я на миг ослеп. А потом услышал знакомый голос:
– С возвращением, Эл.
Я обернулся и увидел Учителя. И понял, что стою не на мосту, а на стене серого замка. Учитель стоял возле меня и улыбался. Я, не говоря ни слова, просто обнял его. Он похлопал меня по спине:
– Рад видеть тебя, сынок.
– А уж как я рад… Скажи, ты всё знал с самого начала? Про демона, про меня…
– Я ничего не знал ни сначала, ни с конца. Или же знал всё. Ты же понимаешь, что я не дам ответов на твои вопросы, иначе я буду плохим учителем.
Слушая его, нельзя было не улыбаться. Впрочем, сейчас я улыбался независимо от того, что говорил Учитель, даже если бы он молчал, моя улыбка бы не исчезла. Я вернулся домой.
– А что теперь?
– Теперь ты заслужил отдых. И я могу сказать «С возвращением». И буду время от времени повторять это, когда ты будешь возвращаться к нам.
– Учитель… А как же… Ты, Милана, Маркос… Остальные…
– А мы никуда не денемся, сынок… Мы будем здесь жить своей жизнью и будем частью твоей, когда ты будешь появляться здесь. Ты очень крепко держишь людей… Хорошо это или плохо, я не знаю…
Я лишь улыбнулся и последовал за Учителем. Он ничего не сказал, но я знал, что в зале меня ждёт Милана. И ждут мои братья. Я понимал, что однажды снова куда-нибудь уйду, но сегодня можно было об этом не думать…

Судьба моя – дорога,
Иного не дано,
Судить не надо строго –
Давно всё решено.
Нигде не задержусь я,
Судьбу свою ища,
Со мною только шелест
Серого плаща…

В романе использованы тексты песен групп:  «Мельница» и «Кино»,
А так же стихотворение Анастасии Гаэр.