27 июля 1992 г. Стоит чудесная пора. Середина лета. И очень хочется жить. Сколько помню себя, старался выдумать такую формулу жизни, благодаря которой исчезла бы неудовлетворённость. Так пусть же всё состоится в жизни! И всё в ней будет по-настоящему значимо, как это ласковое солнце и чистое утреннее небо, как разноцветная роса на траве и неунывающий стрекот кузнечиков. Да здравствует жизнь!
25 августа 92 г. Проснулся в полдень после ночной смены с хорошим, ясным чувством: я пришёл в этот мир не для собственных удовольствий, а для больших, благородных дел, для страданий и подвига. Если я этого не выполню, грошь цена всей моей жизни, личности грошь цена. За окнами дождь; думаю, чем заняться? Ещё не решил, поеду ли в отпуск в Чимкент. Не очень и тянет, ибо обычная маята и прочее. Не хочется в этот отпуск вообще расслабляться.
9 ноября 92 г. Утром побрёл по мокрым, серым улицам в поисках некоторых продуктов для Галины. Всюду чувствовалось уныние, во встречных лицах читалась скорбь и недовольство судьбой. Вновь подумалось, что вся эта мирская жизнь – некий болезненный вывих природы. Успехи, удачи, счастливые переживания людей просто смехотворны и карикатурны на фоне всеобщей печали и ограниченности, порочности и обмана. Легче мне стало лишь после того, как перечитал «Древнюю китайскую философию». Какой это замечательный бальзам для души!
4 марта 1993 г. Недавно прилетел из Чимкента, где пробыл две недели; повидал родственников, расслабился немного телом. Из приобретённого душой – более живой и близкий образ Христа; читаю книгу о его жизнеописании «Жизнь Иисуса». Рад тому, что изучил раздел библии «Экклезиаст», «Притчи Соломоновы». В остальном всё как обычно: канитель. Лечили малого щенка по кличке Рэм. Как он мучился, бедный, как стонал! Вероятно, уже сдох, ибо Илье сказали в ветстанции, что песик безнадёжен.
Недавно был потрясён внезапной душевной бурей. В гараже вдруг такое нашло на меня, что в течение часа рыдал, повторял: «Господи, Господи, как мне было плохо без тебя!..» Воспринимал это явление, как общение с Богом. Это его сердечность и милость вызывает такое очищающее волнение.
6 апреля 93 г. Вчерашний день 6 апреля, стал для меня днём благой вести и благодарности Богу. Я бродил по городу, точно пьяный, привыкая к новому своему положению. Удивительно, но я пока ещё не окончательно осознал, насколько это важно и прекрасно – иметь дочь…
7 апреля. Поездка на дачу – самая первая. Ехал на новом своём мотоцикле «Восход». Дорога показалась долгой, но место – земля, участок – сразу понравились. Видимо, тут вполне можно обустроиться. Недалече стоят домишки дачников станкостроительного завода. Галина третий день после родов. Вчера говорил с ней по телефону. Дитя своё ещё не видела.
9 апреля. Был сегодня в роддоме и возвратился в грустном, тревожном состоянии; девочка, что родилась, очень слаба. Галина её ещё не видела, и уже это говорит об опасном состоянии. Грустно думать о худшем, но надо быть готовым ко всему.
13 апреля. Утром ездил в роддом – всё обстоит благополучно. Девочка похожа на меня, и это радует. С цементом не получилось; на вечер – сон, спорт, техучёба.
2 октября 93 г. Со дня последней записи в дневник пролетело почти полгода, и вот ощущение, с которым вновь возвращаюсь к дневнику, - стыдно! Точно взял да и выбросил целых полгода своей жизни псу под хвост. Нечего вспомнить… Да здравствует стоицизм, философия стоиков, их жизненная программа и духовное совершенство! ..
Растёт моя девочка, это самая большая радость. Через четыре дня ей исполнится полгода. Сам факт её появления на свет расцениваю как привет и подарок Бога… Какая это колоссальная привязка к жизни!..
29 января 94 г. Возвращаюсь к писательству, но только для себя, да разве дочь ещё будет когда-нибудь разбирать моё творчество. Что ж, и в этом великая благодать. Но в нынешнем порыве исхожу единственно из любви к слову.
...Зимнее утро неожиданно изумляет ясным и нежным обликом города. Чёрно-белые очертания улиц, свежесть снега и легкие заботы субботнего дня – всё в совокупности пьянит. Хочется запомнить это утро, но как трудно удержать, уберечь эту роскошь от наплыва грустных мыслей…
14 февраля 94 г. Самая середина зимы. С неделю стояли лютые морозы, и порядком уже надели. Почему-то с годами всё милее делается солнечное тепло, да и сама жизнь воспринимается обостренней, глубже.
…Утром бегу по тротуару к служебному автобусу; улицы покрыты мягким слоем свежего снега поверх старого наста. Уборщицы бодро чистят дорожки, лёгкий морозец веселит душу. Привык к жизни настолько, что не замечаю жизнь, только краем сознания или как сквозь сон. В дороге ничего примечательного – теснота, скука, но как приятна прогулка по аэропортовской аллее! Сосед по «офису» второй пилот Володя, увлечен йогой, и целый день готовит себе студёную воду, вечерами выполняет асаны.
В аэропорту обычная суета, все специалисты заняты развлечением; за столом играют в бестолковую азиатскую игру – нарды – сосредоточенно бросают кости.
- В чепуху какую-то играют, и не разберешь, - замечает диспетчер, поглядев на них мельком.
- Татары, - иронически ворчит начальник смены.
В течение дня рассуждали о политике, о путях бедной России. Слышится ругань в адрес вождей, и все сходятся на том, что общество неспособно на честный и благородный порыв к лучшей жизни, а Россия, как и прежде, не готова ни к рынку, ни к демократии.
Возле стола начальника смены ходит, мается тощий мужичишка в ветхой шинели и кирзовых сапогах. Это – «водяной», такая у него должность работника, обслуживающего санузлы. Характер и вид «водяного» вздорный, работать он не любит, но как сам зачастую подчеркивает: «А шестьдесят тысяч в месяц отдай!..» Прежде «водяной» служил в пожарниках.
В конце смены провожал Ан-24 в Москву; передо мной по перрону, поднимая легкие вихри снега, прокатила «Тушка», и трудно было не залюбоваться. Всё-таки есть в нашей работе своя поэзия. Бунин в «Жизни Арсеньева» признавался, что всю жизнь искал радости и счастья, любви и благородства. Прекрасная формула самореализации! Так и следует жить.
Вечер. Снова студёная погода. В тёмно-синем небе над городом висит тонкий молодой месяц.
9 марта 94 г. Нынче взыграло уже по-весеннему солнце. С полудня я предпринял прогулку по городу и понял, как прав был Чехов, культивируя свою «праздность», т.е. свободное, лёгкое, созерцательное начало в личной жизни. Так приятно пройтись налегке, заходя в магазины для обзора книжных новинок. На днях узнал нечто о персидском средневековом поэте Саади. Интересен его жизненный расчёт: первые тридцать лет отдать познаниям, вторые - странствовать, а последние посвятить размышлениям.
Вечером были Света и Таня; выпили немного ликера с чаем, потом я подался на стадион. Любить земное, но не привязываться к нему накрепко. Помогать Богу и помнить об освобождении от земного. Сколько бы ни встречалось проблем, какая бы бездна тягот ни простиралась перед мысленным взором, помнить, что все это – бирюльки, а главное то, что все мы в любящих руках Создателя, и не стоит ни о чём горевать. Бодрость в преодолении земного – вот что нужно в зрелые годы. Истинное блаженство не в еде, не в лежании на диване и прочих утехах, а в преодолении своих слабостей. Это подлинное наслаждение – превзойти самого себя.
18 ноября 94 г. …Лучшее жизненное кредо для дочери это - «путешествие сознания». Это уникальная возможность испытать высшее наслаждение в земной жизни по крайней мере. Движение сознания свободно от страданий, мерзкого принципа состязательности, борьбы за место, престиж и прочее. Здесь всё – истинное удовольствие, здесь происходит понимание миров и произрастает, блаженствует, выковывается душа. Итак, Ира, прочтя когда-нибудь эти строки, найди здесь лучший совет для себя: пусть главным делом жизни станет чтение книг, размышления, внутренний рост сознания и бесконечное движение к совершенству Души, Разума. Всё прочее в жизни – пища, работа, одежда, кров – лишь второстепенные условия продвижения вперёд.
20 ноября 94 г. Сегодня весь день хожу, как пьяный. Пожалуй, только самая первая заметка в газете, которая называлась «Перед вылетом в поле» да первый рассказ «Вынужденная посадка» имели в моей душе подобный резонанс. Нынешняя публикация рассказа «Крылья» в еженедельнике «Берег» - событие особое, это – этапная точка и возвращение к самому себе. Переживаю мощнейший стимул для дальнейшей работы. Что ж, с Богом! И пусть никто не думает, что это мой потолок…
5 января 95 г. Нынешний год начинаю под знаком блаженного входа в радость существования. Были две оригинальных командировки – в Ашхабад, Душанбе и в Североморск. Много интересных впечатлений, от которых в прежнее время я едва бы с ума не сошёл, но теперь смотрю на всё уже как аксакал, не удивляюсь и не ликую особенно, ибо всё на этом свете банально.
В первом рейсе экипаж Ту-134, и мы, техники, везли на юг коммерсантов какой-то московской компании – людей чванливых и высокопарных до тошноты. Сели в Москве, ждём их под хмурым, морозным небом Внуково. Затем четырехчасовой перелёт, и мы оказываемся в тёплом, солнечном Ашхабаде, где я когда-то проезжал на «Запорожце», путешествуя и ища приключений. Тепло среди зимы - это всегда впечатляет, но ещё больший эффект восприняли от первого взгляда на аэропорт, только что выстроенный по европейским стандартам. Изумительно чистые, нежных цветов галереи, само здание, отдалённо напоминающее цирк или амфитеатр с громадной башней посередине... Бетонные плиты под ногами, точно шоколад, и «Боинги», стоящие рядом с нашим Ту-134 что-то значат. Европа! Класс А!
Вечером был банкет в ресторане гостиницы. Компанию составлял экипаж, мы, техники, стюардесса и двое пассажиров – организаторов всей этой потехи. Вкусно, приятно, но как это выбивает из колеи, отбрасывает на прежние позиции расслабленного обжорства. На другой или третий день мы взлетели и часа через полтора сели в Душанбе. Здесь постреливают, едва стемнеет. Ужинали шашлыками под открытым небом какой-то портовой таверны при небольшом дожде.
Взлетели уже в темноте, и снова Москва, Воронеж глубокой ночью… Впечатление, будто отсутствовал не три дня, а целый месяц. Другая командировка была намного оригинальней. На сей раз возили областных и районных чиновников с шефской миссией в Североморск. Там, в бухте военно-морского гарнизона Видяево базируется атомный подводный крейсер «Воронеж». Это обязывало администрацию прибыть по случаю пятилетия военного корабля на бал…
Началось с того, что перед вылетом не запускался правый двигатель – срезался привод стартёра, и мы часа полтора суетились на морозе – снимали, ставили, и вот летим. На высоте красиво: солнце, облака, в салоне полно коробок с гостинцами морякам и ящиками для предстоящих банкетов. Начальство шастает по салону, курит, жуёт, словом, жирует… Сели мы уже под вечер в темноте, ибо на севере вообще мрак – полярная ночь. Тут же появились офицеры в морской форме, встречают задушевно, тепло, как родных. И тут же в салоне за столиками разливают водку, шампанское, дым коромыслом… Потом перегружали ящики, коробки в две машины и ехали часа два в поселок Видяево. Места диковатые, но красиво – Мурманск в огнях., а после заснеженные пустые просторы; среди сопок дорога трудна, УАЗ катит неторопливо. Мы сидели, любезно беседовали, а после был ужин в части в офицерской столовой. Пили шампанское, начальство и высшие офицеры поднимали тосты за дружбу и т.п. Далее гостиница, ночлег.
А утром чуть свет привезли нас на берег бухты, где стояли вмерзшие в лёд подводные корабли. Крейсер «Воронеж» выглядел гигантом. В честь праздника на нём были подняты флаги расцвечивания, а нас вскоре впустили внутрь самого чудища. Что и говорить, впечатлений от увиденного – масса. Торпеды, командирская рубка, отсеки, каюты, уголки психологической разгрузки и прочее – всё сделано так оригинально и внушительно… Смотрели по очереди в перископ, пробирались сквозь лазы-иллюминаторы в соседние помещения, вверх-вниз. Один такой крейсер, как было сказано, может уничтожить дважды и Северную и Южную Америку… Что и говорить, оружие возмездия!..
Но ещё большее впечатление произвёл авианосец «Адмирал Кузнецов», где мы были на следующий день. Это гигантский надводный корабль, представляющий собой плавучий аэродром; палуба – взлётная полоса с трамплином, а сбоку эффектная надстройка, где командный пункт, центры управления, каюты для команды. Командир авианосца пригласил в свою каюту, рассказывал о жизни и заботах на корабле, о его возможностях. Смотрели видеофильмы, снятые здесь во время учебных полётов.
Красиво летают, черти! Короче говоря, будет что вспомнить в старости и чем похвастать. Сам командующий флотилией лично тельняшки нам дарил… Запомнилось и то, как пёс командира дивизии таскал минут двадцать мой шарф в зубах, поскольку любит это делать до самозабвения. Не отдавал, стервец, избалован. В конце концов я сделал ему больно, и он с криком разжал челюсти, а шарф вернулся мне на шею. Замечательно и то, как мы пили водку где-то в общежитии военных моряков, сидя в тесноте на двухъярусных кроватях. Я говорил тогда: «За бессмертие, господа офицеры!» Пили за методику Порфирия Иванова и за перспективу в эволюционном отношении. А пса, который таскал мой шарф, звали «Бриг».
25 января 1995 г. Исполнилось сорок четыре года… И грустна, и радостна эта дата. Сегодня во мне умер Антон Павлович Чехов!.. Ибо чувствую, что завершились все попытки добиться писательской известности. И с днём рождения! Ощущаю, что сегодня же я родился для другой ипостаси, а именно – мастера-хозяйственника. О. Бендер сказал на сей счёт следующее: «Пора переквалифицироваться в управдомы».
---------------