Каждый человек в своей жизни обязательно должен ходить в школу. И не только потому, что он там получит необходимые для жизни знания, а и по той причине, что только там, он почувствует себя Человеком, и увидит, как этот Человек развивается и растёт.
Ученик третьего класса, мальчик Стёпа, не очень торопился развиваться.
– А куда торопиться? – говорил он,
– Торопиться надо тогда, когда тебя мухи кусают, а в школе их нет, можно и поспать.
Вот такой он был ученик. И все его учебники и тетради очень страдали от Стёпиной лени и неряшества. Особенно был обижен дневник. Он был без обложки, впрочем, без обложек были и все учебники. А любая книга, если на ней нет защитой корочки, всё равно, что человек без одежды.
Так вот, все Стёпины школьные принадлежности лежали в его портфеле навалом, все вместе, и однажды ручка, которой он писал, не выдержала такого бессердечного обращения, и заплакала. Её горькие, черные слёзы попали на дневник, да так и остались там, навсегда закрасив половину его имени.
НИК, – так теперь назывался главный школьный документ, и все жители портфеля сочувствовали этому, но помочь ничем не могли.
Сам НИК, философски подошёл к своему новому названию, он сказал: «Главное, не то, что у тебя сверху, а что внутри». Но этим, он только успокаивал, и себя, и своих близких. Внутри у него полный беспорядок, некоторых страниц не хватало, а на остальных, поселилась грязь, и отрицательные отметки.
НИК лежал на подоконнике, и радовался солнечному осеннему дню. Стёпа частенько «забывал» его дома, что для дневника было настоящим праздником.
– Как здорово, здорово, – шептались меж собой страницы.
– Хорошо, – блаженно улыбалась главная корка, на которую попадало больше всего тепла.
Вчерашним вечером Стёпа бил дневником назойливых комаров, и закончив это занятие, оставил дневник на подоконнике. Утром же, перед уходом в школу, он пускал из окна мыльные пузыри, и как обычно оставил окно открытым.
На улице был конец сентября, и солнце, хоть и получило, от природы повестку «на временное отбытие в теплые края», уходить, пока не торопилось. Оно понимало, что без него на Земле, будет, не очень сладко, и поэтому старалось отдать в последние дни, как можно больше тепла.
НИК уже почти заснул, согретый этими ласковыми лучами, и лёгкий ветерок нежно оглаживал его обмякшее тело.
– У! У! У! – раздалось неожиданно.
Большой сизый голубь опустился на карниз, и по-хозяйски запрыгнул на подоконник. Так получилось, что голубь наступил на дневник, который лежал на деревянном ребре.
НИК мгновенно почувствовал, как некая сила нагнула его вниз, и он, скользнув по карнизу, стремительно полетел на землю.
– Куда? Куда? Куда? – испуганно зашелестели страницы, и весь дневник оказался в полной растерянности.
Но вскоре возникла определенность. На мягкой высокой траве, среди растущего рядом кустарника НИК впервые в жизни соприкоснулся с живой природой.
– Красота! Красота! – восторженно шептали страницы, которые развернулись от любопытства, и во все глаза смотрели на окружающие прелести.
– Да – а – а – а! – протяжно вздохнула главная корка, которая своим лицом оказалась в самой гуще ароматной травы.
Это было настоящее счастье. Теплота и свобода окружали многострадальный дневник, и он, расслабившись всеми своими страницами, спокойно заснул.
НИК проснулся от человеческих голосов, которые приближались, и вместе с голосами приближались какие то непонятные шуршащие звуки. Это были уборщики. Они собирали мусор вокруг домов, что бы потом отвезти его на свалку. Дневник почувствовал, как чьи то уверенные руки вынули его из травы, и он мгновенно оказался в большой корзине.
– Боже мой! Боже мой! – жалобно воскликнули страницы, попав в такое, место, в сравнение с которым, беспорядок Стёпиного портфеля был просто рай. Но нужно было держаться.
– Лежим! Лежим! Лежим! – сурово скомандовала главная корка, которая всех прикрывала своей грудью, и держала на себе весь удар постороннего мусора.
Вскоре, машина, в которую загрузили все собранные вокруг домов предметы и выброшенные вещи, завела мотор, и поехала на окраину района, где была расположена свалка.
Горы различных выброшенных вещей, отслуживших свой век, привлекали внимание птиц и мышей. Люди тоже приходили сюда, кто за чем, но в любом случае, все они хотели найти здесь, что-то, необычное.
Это касалось и небольшого сгорбленного старичка, который приходил сюда в поисках металлолома, который он сдавал в приёмный пункт. Старичок жил один, и той пенсии, которую он получал, ему едва хватало на жизнь, а он был писателем, и кроме продуктов, покупал ещё бумагу, поэтому и был вынужден собирать металл для дополнительного заработка.
Вот и сегодня, придя сюда, он обходил свою территорию привычным маршрутом, внимательно оглядывая привезённые днём новые вещи, и вдруг заметил, на самом верху одой из куч небольшую, трепещущую на ветру книжечку.
НИК почувствовал, как чьи то, внезапно возникшие руки, осторожно вынули его из общей кучи, и, погладив главную корку, положили в сумку.
– Живём! Живём! Живём! – радостно зашелестели страницы, обрадованные этой жизненной.
– Тихо вы! – воскликнула главная корка, которая была ещё не уверенна в их счастливом будущем.
Придя к себе, домой, старичок, положил в угол принесённые трофеи, вымыл руки, поставил на плиту чайник, сел на стул, и вынул из сумки найденную им книжечку. Это был дневник. Внимательно оглядев его, старичок понял, и характер мальчика, которому он принадлежал, и даже смог представить его лицо.
– Эх! – сказал он не то с жалостью, не то с обидой, и начал аккуратно удалять испорченные и испачканные листы. Так же он вынул, и те страницы, где уже были записи, и вскоре в руках его оказалось, слегка похудевшая, но зато чистенькая книжечка, которую он нежно погладил мозолистой рукой, и положил на свой письменный стол.
Ночь подкралась неожиданно. Она долго таилась около окна, слегка прикрывая своим тёмным плащом солнце, и, наконец, решительно закрыла его всё.
Старичок долго писал, и свои новые мысли он записывал именно в эту найденную им книжечку. Страницы с удивление улыбались и шелестели. Они никак не могли поверить, что на них уже написана такая масса умных слов.
– Спокойно! Спокойно! – успокаивала их главная корка, которая была так же счастлива, но просто не показывала виду. И когда старичок уже заснул, она подумала:
«Ах! Если бы, когда-нибудь, прочитал всё это, тот самый мальчик Стёпа».
– Подождём. Подождём, – прошептали страницы, которые были созданы для передачи знаний, и очень верили в лучший завтрашний день.