Весть о том, что в Озёрном будут снимать кино, разлетелась за пять минут. Точнее, не разлетелась, а разнеслась, и разнёс её Петька-брехун. Он всегда всё узнавал первый, сразу оповещая об этом всех жителей, а поскольку новости не всегда подтверждались, его прозвали Брехуном. Вот и сейчас ему никто не поверил. В Озёрном, по причине отсутствия электричества, кино показывали всего один раз, очень давно, «Дети капитана Гранта». А чтобы приехали снимать – в это никто не верил. За что такая честь? На семь домов – два десятка старух да стариков.
Много лет назад, в пятнадцати километрах от посёлка Пихтового, геологи нашли руду какого-то редкоземельного ископаемого. Прислали строителей, на берегу озера возвели семь бараков, заселили рабочими, и началась промышленная добыча.
Людей приехало много. Все бараки заполнили переселенцы, в каждой комнате размещались по восемь-десять человек. Вот тогда-то начальник участка и привёз кино. На стене дома повесили белую простыню, в десяти метрах установили киноаппарат, рядом поставили электростанцию. Дождавшись темноты, включили кино. Зрители разместились вокруг кинопроектора. Кто-то принёс табуретку, кто-то скамейку, остальные сидели на траве. Электродвижок нещадно тарахтел. Что говорили ходящие по простыне люди, никто не слышал. Киномеханик пообещал в следующий приезд захватить длинные провода, чтобы движок поставить за домом.
Но следующего раза не было. Запасы дорогостоящего минерала быстро иссякли, добычу свернули. Рабочие разъехались по городам и сёлам. Остались несколько стариков. Из молодых – лишь Петька, которого ни в один город не брали, то ли из-за лживой натуры, то ли из-за трёхклассного образования, да Клавдия, не пожелавшая оставить больную мать.
Семёна мы в расчёт не берём. Во-первых, он жил не в Озёрном, а на Кордоне, в семи километрах вверх по реке Безымянная. Во-вторых, жил он там задолго до появления здесь Озёрного. А в-третьих…
Отец Семёна по праву занимал дом на Кордоне. Здесь в 1924 году организовали Государственный Заповедник. Владимир и Анна, сразу после свадьбы, согласились переехать на постоянное место жительства в красивейшее, но отдалённое горное место. Доподлинно неизвестно, кто из них служил лесничим, а кто егерем, но службу они несли исправно, претензий к ним никто не предъявлял. И сына, Семёна, с детства приучили не только к уединённому образу жизни, но к честности и мужеству. Оказалось, чтобы работать лесничим или егерем, не надо никакого образования. Надо только умение, которое Семён постиг в совершенстве. Родители даже грамоте научили: читать, писать и складывать числа.
Когда раненый медведь подмял его под себя, он не растерялся. Всунув левую руку мишке в пасть, правой воткнул в сердце нож, раскроив его на три части. Подбежавший отец с трудом оттащил медведя в сторону. На память об этом случае у Семёна остались изуродованное лицо и пожеванная рука. Именно поэтому, да ещё в силу того обстоятельства, что красавица Клавдия относилась к нему с пренебрежением, он на неё не засматривался. Любовался издали. А других невест в посёлке, как вы уже знаете, не осталось.
Узнав новость о съёмках фильма, Семён не поверил. Но, заметив у барака посторонних людей, подошёл. Мужчина в потёртых брюках рассказывал малочисленным жителям о том, какое счастье им привалило: все они станут героями кинофильма. Артисты у них есть, а статистов нет.
Кто такие статисты, Семён не знал, поэтому, на всякий случай, отказался. Ему достаточно было знакомства с медведем. Мельком взглянув на вьющуюся вокруг режиссёра Клавдию, намеревался пройти мимо. Но режиссёр был иного мнения:
- Молодой человек, мы здесь уже три дня, а я Вас ещё ни разу не видел. Откуда вы появились?
- Я из лесу вышел, - не задумываясь, ответил Семён и пошагал дальше. Ему предстояло пройти пятнадцать километров до посёлка Пихтового, купить необходимые продукты и засветло вернуться на Кордон. А это почти сорок километров. Бросив ещё один взгляд на Клавдию, ускорил шаг: она, прижавшись к плечу режиссёра, что-то шептала ему на ухо. Услышал окрик:
- Семён Владимирович!
Не оборачиваясь, продолжал идти. В ситуацию вмешалась Клава:
- Сенечка, дорогой, вернись ради меня!
Насколько Семён помнил, она его так никогда не называла. Резко повернувшись, пошёл назад. Клавдия стояла на месте, а режиссёр шёл ему навстречу. Подойдя, назвал непонятную фамилию, вкупе с множеством всевозможных званий и снятых им фильмов.
- Я видел только «Дети капитана Гранта». Тоже Вы снимали?
- Нет, детей я не снимал. Я хочу снять Вас. Более колоритной фактуры я не встречал. Вы будете украшением моего фильма.
Семён зеркало не любил. Ему противно было на себя смотреть. Но раз в неделю приходилось бриться, и это было настоящей мукой: глядя на искорёженное лицо, выбривать щетину между шрамами. Реплику режиссёра он понял правильно:
- У Вас много талантливых актёров, и художник есть. Вон, разукрашивает наших бабушек. Пусть другого кого размалёвывает, а мне надо продукты купить.
Отойдя от посёлка полкилометра, услышал за собой урчание машины. Водитель остановил «Победу»:
- Я тоже в магазин, садись, подвезу.
Приехали. Пока Семён наполнял вещевой мешок, водитель курил:
- Ну что, едем назад?
- А ты почему не зашёл в магазин?
- Мне велено тебя привезти.
«Ладно, это не страшнее медведя», - подумал Семён. В его сердце затеплилась надежда: вдруг, это «Сенечка» Клава сказала неспроста. Родители постарели, боятся не дождаться внуков… И её мать на ладан дышит.
Но всё вышло по-иному. Ни Клавдии, ни режиссёра на месте не оказалось. Семёна встретила миловидная девушка:
- Я узнала, что ты работаешь на Кордоне. Хочу попросить об одолжении. Нам для съёмок нужна большая коряга. Пень с корнями. Если ты доставишь её на место съёмки, моей благодарности не будет границ.
Сказав, поцеловала Семёна в щеку, обдав дурманящим запахом незнакомых духов.
Семёном овладели странные чувства. С Клавой он знаком много лет, она никогда на него не обращала внимания. Напротив, демонстрировала явное пренебрежение, вела себя надменно, насмехалась, отворачивалась. Вдруг – Сенечка, да ещё – дорогой. С чего бы это? И тут же сбежала с режиссёром. А заезжая актриса не скупится на обещания. В лицо смотрит без отвращения, с интересом. И это фамильярное «ты»…
- Так ты согласен? Мы можем заплатить за работу, но не в моих правилах рассчитываться с мужчинами деньгами.
На следующий день трактор притянул на берег озера пень обхватом в три метра, с двухметровыми корнями. Семён напрасно обобрал с корней землю. Пришлось обмазывать их глиной, «для реализма». Пень понравился и режиссёру, и Рите. По сюжету фильма, медведь нападёт на девушку, она будет прятаться за корягу. Остановка была за малым: кто её будет спасать? Клавдия уговаривала Семёна:
- Представь ситуацию. Девушка живёт в глухом лесу. Мечтает поступить в институт. По дороге в село встречается с медведем. Мужественный юноша спасает её, но становится калекой. Нужен артист на роль героя, который её спасёт, но при этом сильно пострадает. Ты создан для этой роли. Благодаря твоему поступку, девушка окончит институт, станет Народной артисткой, но до последних дней своей жизни будет помнить о своём спасителе, поддерживать с ним связь. Когда будешь спасать – лицо не покажут. А потом дадут крупный план, чтобы все видели, какой ценой ты её спас.
Семён, приревновавший Клавдию к режиссёру, отказался:
- Тебе-то это зачем?
- Если мы им поможем, меня возьмут в Москву.
- Мы, меня. А я тут причём?
В бой вступила главная героиня. Рита, поселившаяся вместе с режиссёром у Клавдии, стала открыто демонстрировать свою приязнь к Семёну. Но он продолжал сомневаться в своих артистических способностях. Сославшись на то, что съёмку надо начинать рано утром, Рита не отпустила его домой. Весь вечер репетировали приёмы спасения от медведя. При этом она неоднократно прижималась к Семёну, то грудью, то плечом. Обнимала его, теряя сознание, падала в обморок. Несколько раз целовала, однажды, даже в губы. Семён согласия не давал. Он понимал: его главное достоинство, как артиста – изуродованное лицо. От таких мыслей тошнило.
Утром, увидев выходящего из комнаты Клавдии режиссёра, заколебался. Чем он хуже его? Ему можно всё, а мне – ничего? Рита стала первой женщиной, с которой он был так близок. Влюбившись по уши, отказаться не мог. Не думая о том, что будет позже, дал согласие. Надеялся, что во время съёмок повторятся приятные ощущения от близкого общения с ней.
За столом Клавдия, Рита и режиссёр были столь убедительны, что возражать было бесполезно.
- Я долго думал, как назвать фильм, - сказал режиссёр. – Теперь знаю. Вы мне помогли. И я сделаю Вам подарок. Рабочее название фильма будет по первой фразе героя: «Я из лесу вышел».
Это заявление режиссёра утвердило Семёна в решении согласиться. Не зная, что такое рабочее название, спросил:
- А о чём Ваш фильм?
- Какая разница? О строителях, металлургах, шахтёрах, артистах! Вас это не должно волновать. Нам важно довести до людей главную идею: молодые парни и девушки, живущие в глухом лесу вместе с медведями, выйдя из леса, поступают в институты, строят дома, плавят металл, добывают уголь. Такое возможно только в стране Советов!
- А медведь у Вас есть?
- Есть. Завтра привезут вместе с дрессировщиком.
Труднее всего было правильно установить тяжелую корягу. Семён не смог даже пошевелить её. Сдвинули с места только пять человек, под руководством Петьки-брехуна. Долго крутили туда-сюда, чтобы хорошо смотрелась в кадре. Потом подняли одну сторону, подставили под неё упор. К нему привязали верёвку. Объяснили: когда Семён возьмётся за корень, рабочий, стоящий за кадром, потянет верёвку. Коряга упадёт между медведем и девушкой. Семён вступит в борьбу с медведем, завалит его, выйдет победителем. Спасённая девушка отблагодарит поцелуем.
В предвкушении финальной сцены, Семён надеялся на несколько репетиций. Но репетировать не стали. Посоветовавшись с главной героиней, режиссёр объяснил:
- С таким трудом установили корягу. Пока установим во второй раз, солнце уйдёт за гору, придётся переносить съёмки на завтра.
Семён был не согласен, но режиссёр не стал его слушать.
Привезли медведя. Загримировали актёров. Дождались нужного солнца и начали снимать. Прирученный медведь подбежал к Рите за конфетами. Семён, стоя спиной к камере, преградил ему путь. Взялся за корягу. В это время потянули за верёвку. Коряга упала. Семён обнял медведя, повалил на землю. Когда встал, Рита чмокнула его в щеку. Всё.
Потом оператор возился с Семёном ещё часа два. Снял в разных позах: анфас, профиль, во весь рост, в полроста, лёжа, сидя:
- Пригодится для вставок, - пояснил он.
- На сегодня всё! – объявил режиссёр.
- А дубля не будет? – с надеждой спросил Семён.
- Я сказал, на сегодня всё!
Надеясь на продолжение съёмок завтра, Семён пошёл на Кордон. А на следующий день Петька-брехун сообщил ему печальную новость:
- Артисты сняли кино и уехали!
По инерции, Семён хотел ему не поверить. Но тишина насторожила. Пошёл в дом Клавдии. Мать расплакалась:
- Режиссёр забрал её с собой. Клавочку приглашали и в район, и в область. Хорошую работу предлагали, квартиру. А она в Москву подалась, в актрисы записалась. Я надеялась тебя зятем иметь. Видишь, как оно обернулось, это проклятое кино.
То ли назло Рите, то ли из уважения к Клавкиной матери, Семён, используя пилу, топор, клинья и кувалду, несколько дней разделывал отснятую корягу на дрова. Получилось полтора кубометра. Перенёс дрова в сарай. Клавкина мать сказала ему спасибо.
Злополучная коряга сгорела в печке, а память о Рите сохранилась. Ровно пять лет Семён гасил свою любовь одиночеством. Потом женился. Но и после этого, любовь к московской актрисе долго не выходила из головы. А запах духов запомнился на всю жизнь. Кроме Клавдии и Риты, знакомых женщин у него не было. А Ирина, продавщица магазина из посёлка, согласилась переехать жить на Кордон без длительных уговоров. Через год у них родился сын, которого, в честь деда, назвали Владимиром. Через пять лет умер отец, на следующий год – мать. И остался Семён полновластным хозяином Государственного заповедника.
Ни Семён, ни Ирина, особой любви друг к другу не испытывали. Рождение сына скрепило их дружбу. Жили мирно. Первый конфликт случился, когда Володьке исполнилось семь лет. Ирина, имея за плечами десять классов и торговый техникум, считала, что им надо перебраться в посёлок, отдать сына в школу. Семён не возражал, но на переезд не решался. Здесь он царь зверей и лесов. А кем будет в посёлке? Образования никакого. С людьми общаться не умеет. Рука травмирована. Одна физиономия чего стоит.
После длительных безрезультатных переговоров Ирина, взяв за руку сына, ушла. Вернувшийся из обхода Семён прочитал оставленную записку. «Тебя люблю, но сын мне дороже, чем ты. Не хочу, чтобы он вырос дикарём. Буду жить у родителей. Если хочешь – приходи, места хватит. Мы всё-таки, муж и жена. И у нас есть сын".
Семён решил остаться на Кордоне. Жену и сына посещал регулярно, раз, а то и дважды в месяц. Приносил деньги, овощи, фрукты, мясо дичи, сало, мёд, медвежий жир. Играл с Володькой. Интересовался успехами в школе. Но тут он помочь ничем не мог. Иногда оставался на ночь, спал с женой. Говорить о переезде в посёлок запретил.
Через год директор Заповедника предложил Семёну взять помощника, мужчину или женщину. От мужчины, во избежание конфликтов, Семён отказался. Согласился принять женщину:
- Какая захочет, та пусть и приезжает. Мне всё равно. Лишь бы готовить умела.
Согласилась тридцатилетняя бездетная женщина, сбежавшая от мужа-алкоголика, осуждённого за убийство. Жизнь Семёна вошла в привычное русло. Елизавета оказалась хорошей хозяйкой, с мягким характером. К первой жене ревности не проявляла. Помогать сыну не запрещала.
Узнав, что на Кордоне поселилась городская женщина, Ирина вышла замуж. Семён по-прежнему приходил к сыну каждый месяц, приносил продукты и деньги, но на ночь уже не оставался.
Прошло время. После школы Владимир поступил в Московский Инженерно-строительный институт. Теперь Семён высылал ему денежные переводы в Москву. Окончив институт, Владимир остался в аспирантуре. Постепенно, ступенька за ступенькой, поднялся до проректора института. Защитил докторскую диссертацию. Женился, завёл детей. Вырастил их и поженил. Появились внуки. Купил дом. От помощи отца давно отказался.
Отпуск Владимир часто проводил у матери, в посёлке Пихтовый. Сначала приезжал сам, потом с женой, затем с сыном и дочерью. После пыльной Москвы, дети не могли надышаться чистым горным воздухом Заповедника. От Кордона были в неописуемом восторге. От деда тоже. Им нравились его рассказы о зверюшках. Но дети подросли, пошли в школу, их интересы поменялись. С каждым годом поездки к родителям становились всё реже и реже.
Приехав на похороны матери, Владимир застал отца худым, небритым и больным. Лиза умерла, жил сам. Зрение ухудшилось, попал в поставленный на зверя капкан, с трудом высвободился, но поранил ногу. Рана загноилась, несколько дней не вставал с постели. Владимир нагрел воды, помыл отца, переодел в чистое бельё, побрил, обработал рану. Вызвал санавиацию, положил отца в районную больницу. Купил необходимые лекарства. Пригласил няню присмотреть за ним. Пообещал после выздоровления забрать к себе. Обещание выполнил через три недели. Из вещей, разрешил взять с собой только шкуру медведя:
- Усадишь правнуков, будешь им рассказывать о своих подвигах.
После восьмидесяти лет жизни на Кордоне, Москва Семёну не понравилась. Грязь, пыль, шум. Дышать нечем, зелени нет. Куда ни кинь взор, кругом каменные дома. Но приняли его хорошо. Дом огромный, со всеми удобствами. У каждой из трёх семей своя квартира с отдельным туалетом, ванной комнатой. Для внуков отдельная секция с душем, туалетом, игровой комнатой, тренажёрным залом и кинотеатром. Семёну тоже выделили отдельную спальню. Только столовая была общая. Именно здесь, вечерами, четыре поколения Семёновых наследников собирались для обсуждения насущных жизненных вопросов.
Семён легко вписался в интерьер дома. Он и раньше никому не мешал, и теперь старался никому не лезть в душу, не давать советов. Да и что он мог посоветовать городским жителям? Чему их научить? Как освежевать кабана? завалить медведя? поставить капкан? подстрелить утку? Но и у них он не мог ничему научиться. Слишком велика была разница в знаниях. Многое здесь он увидел впервые: телевизор, холодильник, мобильный телефон, газовую плиту, компьютер. Правнуки упрекали его за то, что не может отличить Покемона от Телепузика.
Не удивительно, что самые близкие отношения сложились у него с сыном, первые семнадцать лет своей жизни прожившим в Заповеднике. Но и с ним общих тем для разговора было мало. Хотя точка соприкосновения нашлась. Как-то, в откровенной беседе, Владимир задал вопрос:
- Всё недосуг было спросить, почему вы с мамой разошлись? Я знаю, она любила тебя. Не сказала о тебе ни одного плохого слова. Думаю, и ты любил. И её, и меня. Хорошо к нам относился. Помогал. Она замуж вышла только после того, как ты привёз на Кордон Лизу.
- Не знаю, что тебе сказать. Сложно всё. Официальная версия: не хотел я с изуродованным лицом жить среди людей.
- А неофициальная?
- Ирина для меня была хорошей женой, для тебя – заботливой матерью. У меня к ней не было претензий. И обиды на неё нет. Думаю, пора честно признаться. Мать твою я не любил. Женился назло другой девушке.
- А подробнее, можно?
- Ты хочешь, чтобы я свою жизнь прожил заново?
- Проживать не надо, но рассказать можно?
- Я родился на Кордоне, в двадцати двух километрах от посёлка Пихтового. В школу не ходил, всему научился у отца. Но, не столько грамоте, сколько лесной мудрости. В семнадцать лет встретился с медведем-шатуном. В неравной борьбе вышел победителем, но остался инвалидом. Руку он мне пожевал, и лицо изуродовал.
- Ну, про этот поступок я знаю, и детям, и внукам не раз рассказывал. Что было дальше?
- А дальше… Когда в семи километрах от Кордона, на озере, начали разрабатывать руду, заложили посёлок Озёрный. Приехало много людей. Я там бывал редко, обходил его стороной, стеснялся показываться на глаза людям. Вскоре все разъехались. Осталось несколько стариков, да красавица Клавдия. До неё у меня не было ни одной знакомой девушки. Говорить с ней стеснялся, любовался издалека. Естественно, она на меня ноль внимания. Более того, была гордая, самолюбивая, надменная. Знал: такую любить нельзя, а жениться – глупо. Я и не любил. Но надежда теплилась. Других девушек не было. Она присматривала за больной матерью. Иногда помогал им. Думал, вдруг захочет замуж? Я сильно хотел иметь детей. Много детей. На Кордоне всего вдоволь, жили хорошо.
- Я помню, ты и нас кормил.
- А как иначе? Ты мой единственный сын. Если бы Ирина не ушла, у тебя были бы братья и сёстры. Но тогда ты не был бы в Москве, вырос неучем.
- Что было дальше?
- Приехали к нам артисты, снимать кино. Для борьбы с медведем выбрали меня. Потом понял: Клавка их навела. Рожа моя покалеченная им очень понравилась. Режиссёру отказал. Увидев, что Клавдия льнёт к нему, на её уговоры тоже не поддался. Но тут главная героиня, Рита, начала меня обхаживать, ластиться ко мне. Обнимала, целовала. Наивный! Решил: если Клавдия крутит роман с режиссёром, то у меня есть шанс с Ритой. Согласился. Эпизод со мной, Ритой и медведем сняли за пару часов. Наутро узнал, что киношники в тот же вечер уехали. А рана в сердце осталась на всю жизнь. И запах духов до сих пор помню… Через пять лет женился на Ирине. Назло Рите. Хотелось иметь детей. Вот, ты родился. Когда пришла пора отдавать тебя в школу, я не захотел покидать кордон. Ирина ушла с тобой. Оставила записку. Дескать, меня любит, но сына любит сильнее. Вначале гордился своим поступком. Потом стал стыдиться. Когда понял, что она была права. Ты не повторил мою судьбу, выучился. О Клавдии и Рите больше ничего не слышал.
- Ясно. Фамилии их знаешь?
- Клавдия была Кулешова. А Рита… Нет, не знаю.
- А название фильма?
- Когда режиссёр уговаривал, сказал, что название будет «Я из лесу вышел». Дескать, завалил парень медведя, вышел из лесу, поступил в институт и стал знаменитым.
- Это почти про меня. Только медведя не я завалил, а ты.
Владимир включил компьютер, набрал: «фильм я из лесу вышел». Сначала Гугль сообщил, что это строчка из стихотворения Некрасова.
- Странно, я думал, что моя, - сказал Семён.
- Ты что, Некрасова не читал?
- Я и читать-то толком не умею. В детстве прочитал «Муму», и перелистал Анну Каренину. Сейчас уже и не помню, то ли собака попала под поезд, то ли Анна утопилась.
- Ладно, проехали.
Следующая строчка была: «Я из лесу вышел, и снова зашёл». Убедившись, что это не то, начали искать: «мы вышли из лесу». Опять не то!
Дальше шли: «Я вышел ростом и лицом» Высоцкого, «Я вышел родом из еврейского квартала» Новикова, и непристойная песня «Я вышел на сцену шаткой походкой».
Пришлось менять варианты названия фильма. «Он вышел из лесу» - о подростке, прожившем в лесу пять лет. «Мы вышли из лесу» - вообще не фильм.
Владимир компьютером владел в совершенстве. Знал все нюансы поисковиков. Спросил отца:
- Как, ты говоришь, звали актрису?
- Рита.
Набрал «рита». Сначала Гугль сообщил, что Рита – порядок вещей. Потом поведал о том, что Рита – фильм с Сергеем Жигуновым. Набрал «маргарита». Маргарита Борисовна Терехова на роль Риты не подходила, Маргарита Ульяновна Лифанова – тоже, а Маргарита Королёва – не актриса.
Приступили к поискам Клавдии. Фильм «Клава, давай» был американского происхождения. Клавдия Шульженко отпала сразу. Клавдия Гладких родилась в 1984 году, а Клавдия Коршунова оказалась её одногодка.
Семён решил прекратить поиски, но сын очень хотел угодить отцу, раскрыть его тайну, заодно показать свои способности:
- А в каком году это было?
- Не помню. Но точно – после войны. В сорок седьмом, или в сорок восьмом. Вскоре после получения паспорта, через год, или два. Родился в тридцать первом, паспорт дают в шестнадцать.
- Да, примерно так. Если ты женился на маме спустя пять лет после фильма, я родился через год, то надо искать фильмы первых послевоенных лет.
Зашли на сайт RUSKINO.RU. В сорок шестом прокат выпустил 21 фильм. Ни один из них по названию не подходил. В перечне исполнителей не оказалось ни Маргариты, ни Кулешовой Клавдии. Фамилию режиссёра Семён не знал, её не искали. В 48-51 годах выпущено почти сто фильмов. Но ни один из них не подходил, ни по теме отснятого эпизода, ни по составу актёров. С середины пятидесятых годов ежегодно в прокат выходило более восьмидесяти фильмов. Разобраться в таком количестве было невозможно. Да и не верилось, что отснятый в первые послевоенные годы фильм мог выйти в прокат через десять лет. Не те тогда были порядки. Оставался один выход: внимательно смотреть подряд все фильмы послевоенного выпуска, пока не попадётся эпизод с Ритой и медведем.
Владимир скачивал пять-шесть фильмов, а Семён, обученный хитрому делу управления компьютером, с утра до вечера, с небольшим перерывом на обед и отдых, один за другим, смотрел советские фильмы: двадцать один за сорок шестой год, двадцать три за сорок седьмой, тринадцать за сорок восьмой. В сорок девятом ему повезло, не пришлось даже просматривать все пятнадцать фильмов.
Через две недели непрерывной культурно-просветительной работы, Семён не поверил своим глазам. Сначала увидел до боли знакомые, покрытые вечным снегом, пики родных гор. Потом камера, соскользнув по лесистому склону, замерла на небольшом живописном озере. На его лазурной глади покоилась лодка. Сидящие в ней парень и девушка, брызгаясь кристально чистой водой, наперебой сообщали друг другу радостные вести: девушка поступила в институт кинематографии, а парень – в металлургический институт. Надо ли говорить, что в девушке Семён признал Риту? А когда лодка причалила к берегу, счастливчиков встретила… Клавдия.
Запечатлев несколько хилых бараков и стоящих возле них стариков, камера остановилась на петляющей между высоких скалистых гор дороге, ведущей двух молодых людей в светлое будущее.
Фильм этот Семён посмотрел три раза, но ни медведя, ни коряги, ни, тем более, себя не увидел. Весь эпизод тянул максимум на полторы минуты. Возникло подозрение, что кадры эти сняты в другом месте, в другое время и для другого фильма. Но Семён знал, что второго приезда киношников не было, да и Клавка была в своём лучшем платье.
Владимир рассеял его сомнения:
- Не переживай. Обычно так и бывает. Снимут фильм на два-три часа, а надо вложиться в полтора. Начинают монтаж, половину выбрасывают в корзину.
Когда просмотрели состав актёров, в титрах не оказалось ни Риты, ни Маргариты, ни Кулешовой. Сопоставив роли с исполнителями, Владимир сказал:
- Вынужден тебя разочаровать. Главная героиня фильма вовсе не Рита, а Феклистова Лариса. Ритой она ради тебя назвалась, чтобы, если надумаешь искать, не нашёл. Да и Клавдия не Кулешова. Вот, смотри: Кузьменко Клавдия.
- Наверно, по мужу?
- Не наверно, а точно. Фамилия режиссёра тоже Кузьменко. Поздно уже. Ложись спать. Завтра мы их найдём.
На следующий день Владимир своё обещание выполнил. Увы, Феклистова Лариса Дмитриевна, Народная артистка Советского Союза, умерла в 2008 году, в возрасте восьмидесяти трёх лет. Семён долго шевелил губами, пока высчитал:
- Так это получается, что когда она влюбила меня в себя, ей было двадцать пять лет? А выглядела маленькой девочкой…
- На то она и актриса. Успокойся. Сколько лет прошло!
Дней десять Семён ходил, как в воду опущенный. Потом попросил сына скачать все фильмы с участием Риты.
- Ларисы? – уточнил сын.
- Для меня она навсегда останется Ритой.
Чтобы порадовать отца, Владимир, недолго думая, заказал флакон духов «Красная Москва». Нутром чуял, что иных после войны быть не могло. Попал в точку. Открыв флакон, Семён вскочил от восхищения:
- Да, это именно тот запах. Как ты его вычислил?
- Гугль всё может.
Целый месяц Семён, не отходя от компьютера, вдыхая знакомый аромат, просматривал фильмографию Феклистовой. И с каждым фильмом влюблялся в неё всё больше и больше. Сын уже был не рад, что так растревожил старика. Но Семён не успокаивался. Ему хотелось узнать, почему Рита, после всего, что между ними было, уехала, не простившись:
- Как ты там говорил, фамилия Клавдии?
- Кузьменко.
- А её, можешь найти?
- Я же тебе говорил, Гугль всё может.
Через несколько минут Семён имел адрес и номер телефона артистки Кузьменко Клавдии Архиповны:
- Если это она, если не поменяла квартиру, если жива, - сказал Владимир.
- Что, в Москве много Кузьменковых?
- Кузьменко – не знаю, а Ивановых Иванов Ивановичей – одиннадцать тысяч. Позвоним, удостоверимся, потом навестим.
- Нет, звонить не будем. Кошка знает, чьё сало съела. Она во всём виновата. Меня обманула, и Риту отговорила. Теперь не захочет встречаться. Надо появиться внезапно!
- Ей сколько лет?
- Думаю, 77. Она моложе меня на два года.
- Не боишься, что получит разрыв сердца?
- Поделом будет!
Ранним воскресным утром в квартире на Кутузовском проспекте раздался звонок. Открыла Клавдия, вопреки предсказаниям Владимира, хорошо сохранившаяся, ухоженная, накрашенная. Семёна узнала, но не удивилась:
- Я верила, что ты когда-нибудь появишься.
- С чего бы это?
- Ну, с твоим воспитанием, с твоим характером.
- Сын забрал меня к себе, вот я и оказался в Москве.
- Я об этом знала.
- Разумеется, не от матери? Ты её одну бросила, ни разу не появилась.
- Я и о ней всё знала. И о тебе тоже. Ты пень порубил на дрова.
- Те щепки до сих пор в сердце сидят, как заноза.
Клавдия не хотела его слушать. Она хотела говорить. Казалось, все прошедшие десятилетия ждала Семёна, мечтала только о том, чтобы рассказать ему о своих достижениях:
- Я с режиссёром познакомилась случайно. Понравилась ему. Он рассказал о фильме, пообещал жениться, меня снимать в кино. Увидел тебя, поручил уговорить. Когда ты отказался, Лариска за тебя взялась. Уговорить – уговорила, а любовь сыграть не смогла, даже для кино. Говорила, когда ночью с тобой поцеловалась, её стошнило. После первого дубля отказалась сниматься, не захотела целоваться с уродом. Настояла на срочном отъезде. Так, те кадры и пропали.
- Какая была, такая осталась. Нисколько не изменилась. Зачем ты мне это говоришь?
- Знала, что ты ничего не понял тогда. Думала, тебе интересно знать.
- А о моей душе вы не подумали?
- Я очень хотела сниматься в кино. А Лариса… Она уже была актрисой. После приезда в Москву расписались. Меня устроили на Мосфильм…
- Спасибо. Мне это не интересно.
- Я снялась в шестнадцати фильмах…
Семён пошёл к выходу. Он уже пожалел, что затеял это нелепое расследование. Узнал подробности. И что? Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь. (Еккл.1:18)
Теперь ему и в самом деле было не интересно.
Слушать, знать, жить.
PS.
Поскольку Клавдия жива и здорова, все имена и фамилии в рассказе изменены.
Алаверды себе http://www.proza.ru/2012/04/05/1132