Свиток XI. Дождливый архипелаг.
Он летел, не разбирая дороги. Гнев полыхал в нём как лесной пожар, но ему удалось не попасться никому на глаза, и никто не узнал об этом гневе. И никто не должен узнать, особенно она. Корабль невелик, они вполне могут столкнуться лицом к лицу. Но, к счастью, пустая тёмная каюта, отведённая для случайных попутчиков, была на пути Чёрного Феникса и почему-то открыта. Зэрт ворвался в каюту, закрыл за собой дверь, и вдруг вспыхнул свет, хотя о заклятии он не успел даже подумать.
-- Кто здесь? -- холодно произнёс Зэрт, ещё не отдышавшись. Ответа не последовало. И тут он заметил её. Она сидела на пустых деревянных сундуках, согнувшись пополам, спрятав лицо у себя в коленях, обхватив голову руками. При звуке его удивлённого вздоха она быстро поднялась и выпрямилась, словно увидела дикого медведя. Несколько минут они стояли друг напротив друга, смятенные и яростные.
-- Ну что ж, - Арбалета вспыхнула, но абсурдность ситуации её рассмешила, -- начинайте торжествовать.
-- С чего бы?
-- Ну как же! -- Она скривилась. -- Нашли доказательство, что я эмоциональная дурочка, как все девушки. Идите, можете поговорить об этом на Вулиан, прокричите это в уши кому-нибудь, хоть Констэ, если он поверит, что вы тот самый Норидан. Что молчите?
Лицо её исказилось той гримасой, которая появляется всякий раз, когда вы тщетно стараетесь сдержаться. А Зэрт стоял как громом поражённый. Несмотря на все его слова о девушках, об их слабости - о сердце, Арбалету он считал существом совсем не женственным. Может, это и послужило предлогом для вчерашней ссоры: Чёрный Феникс желал убедиться, что она тоже бывает слабой. И вот, "доказательство найдено". Но почему-то он теперь не испытывал того удовлетворения, которого ждал.
-- Уйдите, -- несколько овладев собой, проговорила Арбалета. -- Не видите - я тут кровью истекаю, а вы мне мешаете.
-- Вы рождены не для позора, -- тихо проговорил Чёрный Феникс.
-- Да уходите уже.
-- Вы ведь знаете, что я никому не скажу, что видел ваши слёзы, -- заметил он, кивнув на двери, за которыми слышались шаги и голоса.
-- Какое великодушие! -- откликнулась она насмешливо. -- Прочь, сударь чёрного оперения. Вон из моего разума, из моей скорби. Мне не нужны ваши одолжения.
Пожав плечами, Чёрный Феникс покинул каюту. Поздний вечер был лунным, располагающим к раздумью. Отчего она могла плакать? Он видел, как она несколько дней подряд то хохочет и спорит с этим большим непослушным ребёнком Альтнарио, то шепчется с Рианой и дочерью Солвени, то долго говорит о чём-то Эрляном Ниангоном. Каждый мог чем-то её задеть, но что это такое должно быть, чтобы Арбалета Орлеонель...
Зэрт вспомнил, как впервые увидел её. Она только что прилетела на Вулиан из Ниала. На ней был потрепанный дорожный плащ, он был ей велик. Шляпы она тогда ещё не носила и не так походила на неспокойного мальчишку, на ней был обыкновенный капюшон. Она спросила: "Тёмные Времена наступили?" И он первым ответил ей: "Да!.."
Она этого, конечно, не помнит, и хорошо. Странно, что он сам ещё не забыл. Жаль, следует поменьше думать об этой своенравной мятежнице по жизни и по призванию. О, никто и не подозревал, как он её знает! Ведь он много слышал о ней ещё до того, как случился заговор в Бора, до того, как встретил. Замашки мятежа у неё с рождения...
Как он вообще оказался в каюте? Он на кого-то сердился. Да, Ирто прислал письмо. А что в нём? Чёрный Феникс почувствовал смущение. Как могла какая-то Арбалета занять его мысли настолько, что он забыл о собственном гневе, которому он и поддавался-то, к слову сказать, не слишком часто? Зэрт вынул письмо из внутреннего нагрудного кармана мантии и перечёл.
"Новое открытие Вальфлавиуса потрясёт свет..."
Уже есть, от чего выйти из себя. Зэрт знал эту дурацкую манеру за Ирто - говорить о себе в третьем лице, если речь касалась нового источника славы. Старику, видно, было приятно произносить своё имя наравне с именами великих людей прошлого. И что это за вступление для письма к другу, с которым не виделись больше года? Ни тебе "здрасте", ни тебе "жив ли ты или илиманты с мятежниками тебя уже прикончили?" Хорошо, если бы дальше он вспомнил… но Зэрт знал своего приятеля, было вполне в его духе прислать очередную энциклопедическую страницу.
"...а так всё складывается удачно, даже не пришлось изменять формулу смеси топлива для нового ряда машин. Веришь ли, идеально подходит к любой из них..."
Зэрт усмехнулся. Ещё бы не подошло, когда он сам в прошлый раз незаметно внёс поправку в, чуть было не отправившуюся в архив, формулу. Хотя нет, Ирто бы её не забросил. Рано или поздно всё равно сообразил бы, что можно добавить герг (особый металл). Странно, что профессор сразу не вспомнил о нём. Они давным-давно выяснили, что герг преобразовывает большинство топливных видов в аналогичную смесь, подходящую почти к любым механизмам. Гордиться-то здесь, конечно, нечем, так что и досаду нужно подавить, как и любое глупое чувство.
"...Дорогой Зэрт, я несказанно рад, что вскоре снова тебя увижу. Мы столько всего должны решить! Я так много хочу тебе показать!.."
Просто здорово! Ему, конечно, и в голову не пришло приписать хоть из приличия, что он "рад" или что он "скучал". Ирто всего лишь понадобился понятливый коллега, рядом с которым гениальный учёный вроде него может почувствовать собственное превосходство. Ну, или хоть подопытный кролик на худой конец. А что, разве не для этого на свете существуют друзья?
Друзья... Чёрный Феникс вспомнил хлопоты Арбалеты ради Эрляна. Что-то же заставляло её так поступать. Где-то дружба, разумеется, существует, помотал головой Зэрт, но не для него. А тот, кто имеет друзей, уж наверняка должен быть счастливейшим человеком на земле.
Но тогда почему же она плакала? И почему он не может ожесточиться против её нелепых слёз?
А всё было очень просто, хотя Зэрт этого знать, конечно, и не мог. Арбалета сидела с Магистром Линероном и говорила о том, как странно ведут себя влюблённые. Господин Созереми какое-то время старался слушать внимательно, но вскоре устал и спросил, как всё прошло на последнем уроке. А вот об этом безопаснее всего было бы как раз умолчать, потому что Арбалета ещё не забыла спора с учителем. Но она не сомневалась, что Линерон станет заступаться за Чёрного Феникса. И не ошиблась.
-- Ты думаешь, Голоса Орлангские, мои отец и мать, стали бы уподобляться этому головорезу Роанпу из преданий? Они пошли бы войной на государство, вообще постороннее в начавшихся распрях, ряди своей выгоды?
-- Я не о Роанпе сейчас говорю, а о Чёрном Фениксе, -- терпеливо твердил Линерон. -- Он прав в том, что ты это просто должна знать. И чужого мнения он тебе не навязывал.
-- Вот как?
Она хотела сказать ещё какую-нибудь колкость, но судорожно глотнув воздуха, как если бы кто-то душил её, опустилась перед Магистром на колени и поняла, что немедленно должна выпустить слёзы наружу. Она так мало знала о прошлом, которое кончилось для неё с приходом к власти Констэ! Она не знала, что сделали бы её родители. Возможно, политика не может иначе, когда чего-то нет, она отбирает, и это непонятно Арбалете, это неприемлимо для неё. А мысли о родителях, способных оказаться такими же, как негодяй Роанп, тотчас превращались в горячую яростную влагу, а ей было не место в глазах наследницы Орлеонелей. Выпрямившись, она гордо продемонстрировала другу порозовевшее, но совершенно сухое лицо, поспешно вышла из его каюты и почти бегом бросилась в ту, где темно. Там её никто не найдёт...
Но и сюда некто посмел сунуть длинный нос. И не просто случайный матрос или любопытный юнга. Нет, это обязательно должен был оказаться Чёрный Феникс. Девушка злобно схватила эфес и с размаху ткнула наугад в темноту. Шпага с мягким хрустом во что-то вошла. Поражённый предмет оказался вполне протыкаемым, хотя и достаточно жёстким. Арбалета зажгла свет. На клинке, как шашлык на шампуре, повисла увесистая книга. Заинтриговало, да и нужно же было её как-то починить. Изучила.
-- Пропасть, -- процедила Арбалета, осмотрев покорёженную обложку. Название было на неизвестном ей языке (очень похожем на наш французский). Ничего, успокоила она себя, Ранаэл Суэз и не такие шифры знает.
Ранаэл скептические посмотрел на "рану", мановением руки привёл книгу в порядок и глубокомысленно изрёк:
-- "Легенды". Ты что, специально целилась?
-- Ещё чего. Вы сможете прочесть?
-- Это язык Дождливого архипелага, называется "тириз". Я когда-то довольно часто использовал его, но теперь, боюсь, скажется нехватка практики. Сама понимаешь, в последнее время я как и все старался постичь Первое Наречие.
-- Попытайтесь, -- упорствовала девушка и указала на первую попавшуюся в оглавлении легенду.
-- А. -- Ранаэл, казалось, начинал проявлять любопытство или, вернее, азарт. -- Ты точно ничего не задумала? Это любимая легенда твоей матери, "Дерево Совершенного Отражения".
-- Я не знала, -- воскликнула Арбалета. -- Прошу вас, прочтите.
-- Ладно. Только не жди, что это читается быстро. И вообще, чем раньше написана история, тем сложнее её читать. Ты меня, конечно, извини, но уж слишком нудный слог.
Арбалета отомщённо улыбнулась. Об этом она неоднократно толковала Чёрному Фениксу (да и Магистру тоже), но её и слушать не стали. Что бы они теперь ответили? От Ранаэла-то так просто не отмахнёшься, он как-никак Верховный Чародей.
Нацепив монокль, придававший ему столько солидности, Суэз начал чтение. И перед Арбалетой как на киноплёнке возник зелёный луг, настолько свежий и яркий, что можно было принять его за рисунок ребёнка. Посреди луга сверкала ложбинка, наполненная кристальной водой. А над ней - Дерево. Сразу было ясно, что оно необыкновенное. Во-первых, оно было единственным, что возвышалось над землёй. Во-вторых, оно почему-то было сухим и уродливым, хотя место, где оно умудрилось вырасти, было самым благотворным для растений. И всё-таки, даже если бы Арбалета шла мимо него в лесу, где полным-полно точь-в-точь таких же трухлявых брёвен, она не смогла бы не понять, что оно нечто большее, чем кажется. От Дерева исходило незримое сияние тайны, но внешний вид напоминал нищего оборванца. Под корой, конечно, не бурлили соки жизни. Ни одного молодого листочка не шелестело на лёгком ветру. Корни наполовину обнажены, в стволе зияло дупло, куда ни глянь, Дерево было изглодано червями и насекомыми. Правда, сейчас оно уже так высохло, что поживиться в нём было нечем.
Подул тревожный ветер, Дерево угрожающе затрещало, дрогнуло, собираясь накрениться к лощине с водой. Арбалета склонилась и увидела зрелище невероятной красоты. Там было второе Дерево, разительно отличавшееся от первого. Оно стояло идеально прямо, уверенно держась за землю корнями, в стволе не было ни единого лишнего изгиба, ветви как руки при молитве устремлялись к небу. Во всём дивном образе не было ни одного изъяна. Если бы вам пришло в голову рассмотреть каждый лист, чей радостный шелест напоминал лепет детей, вы увидели бы, что каждый из них прекрасен. Не все листья имели симметричный узор жилок, но все были точно и, несомненно, лучшим, что мог отыскать человек в своём несовершенном мире. Итак, нищий оборванец оказался переодетым ангелом.
Арбалета тяжело вздохнула. По-настоящему счастливый вздох всегда тяжел. Девушка доверчиво протянула руки к явленному чуду, но Дерево вдруг стало нечётким, ветер колыхнул спокойную гладь вод, и отражение пропало. Растерявшись, Арбалета подняла голову, но и оригинала больше не нашла. И тут оказалось, что она сидит в гамаке в каюте Ранаэла Суэза, подобрав под себя ноги, и рот её самым предательским образом сам собой открылся. Ранаэл смотрел на неё смеющимся взором.
-- Не может быть, чтобы ты никогда не читала этой легенды.
-- Да нет же, я понятия о ней не имела... -- И голос тоже изменился, стал звенящим от волнения. -- А она правда так нравилась маме?
-- Она предпочитала её всем прочим. А когда была ещё девочкой, мечтала собрать всех самых отпетых негодяев и каждого ввести в эту воду, где можно найти Совершенное Отражение. Она думала, что так сможет их исправить.
-- А разве это не так? -- порывисто спросила Арбалета.
-- Дерево - просто мечта, доброе моё дитя, -- мягко отвечал волшебник. -- Недаром же оно попало в "Легенды", а не в были или исторические источники.
-- Да? -- возмутилась девушка. -- А разве каждая легенда должна быть сказкой? Да и сказкам нельзя не верить до конца, в каждой из них своя доля правды.
-- Возможно. Но я никогда особо не доверял тому, что... что...
-- Чего вы не видели собственными глазами? -- подсказала Арбалета и осуждающе покачала головой. -- А вера для вас ничего не значит? К примеру, вы же не видели ни в каких "хрустальных глубинах шара предсказаний", как пишут во всех этих глупых книжонках, что мятежники свергнут Констэ, но ведь вы этому верите.
-- Я надеюсь на это, но не значит, что я в этом уверен.
-- Да уж, -- фыркнула она, -- ни в чём нельзя быть уверенным до конца. Но если бы перед вами стояла армия мятежа, а вы должны были бы сказать храбрецам что-нибудь вдохновляющее, вы бы признались, что всех рассудит судьба? Мол, вперёд, но чёрт его знает, на чьей стороне окажется провидение.
-- Нет, разумеется, я бы заверил их, что победа и поражение в наших руках, а над нами витают истина и правда, а это могучие союзники.
-- Вот видите! Вы видите, как много значит вера! Мятежники, конечно, победят. Так почему же Дерево Совершенного Отражения - непременно миф?
Старый колдун пожал плечами и задумался...
*
Нэрси подкараулил её ранним утром у дверей каюты. Это случилось впервые, впервые они были наедине (если не считать ушедших с головой в своё дело матросов). До сих пор Арбалета не решалась подойти и заговорить с самоотверженным градоправителем, а он не смел подойти к ней, потому что всё время она была в окружении друзей. А назревающий разговор был не для посторонних ушей.
-- Вы? -- произнесла Арбалета, застыв в дверном проёме. -- Что вы здесь делаете?
-- Если вы не слишком заняты… Так, небольшая дружеская прогулка. И воздух свеж... только наденьте тёплый плащ.
-- Благодарю, но… может, нам будет удобнее поговорить у меня?
-- Да, так будет лучше, -- облегчённо вздохнув, согласился молодой человек и вошёл.
Арбалета никогда особо не заморачивалась на порядок в комнате, поэтому теперь вела себя скованно. Неловко попыталась собрать грудой наваленные книги в стопку, водворила запасную шпагу на её законное место на стенном гвозде, аккуратно сложила небрежно брошенный на кровать плащ, а на его положила шляпу. Нэрси, казалось, смотрел на эти действия во все глаза, но ничего не видел.
-- Чай?
-- Что?
-- Чай, -- снова почувствовав себя глупо, повторила девушка.
-- Нет, благодарю. Арбалета, вы что-то хотели сказать... Да что я говорю? Ведь я сам пришёл, мне и начинать.
-- Нет, нет, погодите, я скажу первая. Я хочу, чтобы вы узнали как можно скорее, что я не имею ничего общего с неблагодарными. Когда я поняла в тот раз, что вы сделали для меня...
Это ей не всегда удавалось, говорить серьёзно и без обычного легкомыслия. Каждое слово она вытягивала из себя титаническими усилиями. Больше всего хотела, чтобы они перешли на непринуждённое "ты".
-- Вы напрасно посчитали меня героем, -- глубоко тронутый, проговорил Нэрси. -- Это самое небольшое, что я мог для вас сделать. Вы помните, мне ведь даже опасность не угрожала. Мне ещё только предстоит отвоевать ваше прощение за ту вольность, которую я позволил себе.
-- Я давным-давно забыла об этом, -- отрезала Арбалета. -- Я ваш друг. Если хотите, могу поклясться в этом на моём мече... Нет, давайте лучше на вашем.
-- Да вы что! Одному вашему слову я поверю охотнее, чем если бы тысяча святош поклялась на Книге.
-- Спасибо. Только я вижу, вы всё ещё в чём-то раскаиваетесь - у вас такой странный вид, я не могу спокойно на вас смотреть. Давайте прямо, как говорят друзья. Короче, -- вдруг легко воскликнула она, вскочив, -- к чертям чинопоклонения.
-- Спасибо. Только я вижу, вы всё ещё в чём-то раскаиваетесь - у вас такой странный вид, я не могу спокойно на вас смотреть. Давайте прямо, как говорят друзья. Короче, -- вдруг легко воскликнула она, вскочив, -- к чертям чинопоклонения.
-- Всё что угодно, -- растерявшись, пробормотал Дананжерс.
-- Нет, не так! Ты что, и с Альтнарио так говоришь, Нэрси? Тогда ты действительно герой. Не умеет твой адъютант быть чопорным. Вот уж достаётся тебе от него, а?
И она по-девичьи звонко рассмеялась. Нэрси смотрел несколько мгновений. И внезапно тоже начал хохотать, будто бросил тяжёлую ношу. Когда смех иссяк, молодые люди покинули каюту и всё же прогулялись по палубе.
С тех пор они часто дружески болтали, бродя по кораблю или сидя в каюте. Они то и дело вспоминали своё общее детство. Было удивительно, что они помнят так много. Они вспоминали о местах, где им обоим довелось побывать, вспоминали, кто что сказал или сделал. Единственное, чего Арбалета не пожелала вспоминать, - балов. Они казались ей чрезвычайно скучными. Нэрси совершенно преобразился.
-- Ты бывал когда-нибудь на озере Серебристой Божественности? – к примеру, спрашивала дорогая собеседница.
-- Да, и не однажды. Там живут мои друзья, главы поселений Светл…
Арбалета ещё что-то говорила, чему-то улыбалась, о чём-то задумывалась - он всё ловил с упоением. Когда она предоставляла говорить ему, он старался рассмешить или чем-нибудь её тронуть. Правда, он плохо знал, что ей нравится, и вскоре в этом убедился. Ему предстояло её изучить, а сударыня Орлеонель не поддавалась изучению. Слушая, как она хохочет над детскими потехами вроде поисков закопанного золота или охоты на драконов, Нэрси бормотал себе под нос: "Это ребёнок, настоящий ребёнок..." Ему удалось выяснить, что она любит лошадей и бойко судит об их породах. Это часто выручало градоправителя, когда разговор не клеился.
-- А как у вас с отцом? -- как-то осторожно спросила Арбалета.
-- Мы с ним оказались глупцами, раз не смогли друг друга найти. Или просто струсили и не посмели. Решать, что вернее, я не хочу, не люблю рыться в подсознании. Нет, нет, говорить об этом надо, я очень рад, что могу, наконец, сказать об этом тебе. Ты знаешь, почему столько лет отец ничего не говорил обо мне? Он и сам ничего не знал и страдал так, как может только такой отец. А я ничего не мог ему объяснить. Сначала я превратился в изгнанника и потерял всякую связь с мятежниками. Почти целый год я жил в домике старика Сайхи, рыбака на реке Общей. Понимаешь, если я хотел принести пользу, было бы не столько смело, сколько глупо сражаться с армией и открывать своё знаменитое имя. Я скрывался у Сайхи и буду благодарен ему всю жизнь. Ведь он знал, кто я, знал, какой опасности подвергается. Он научил меня бросать сети и управляться с удочками. Это интересно, если хочешь, я тебя как-нибудь научу...
Он украдкой посмотрел на неё: не смеётся ли? Арбалета слушала с живым интересом и увлечённо проговорила, что часто видела, как крестьяне ловят рыбу, но ни разу сама не рыбачила. Интересно попробовать. Если он правда научит её, получит большое человеческое спасибо. Товарищи рассмеялись, и Дананжерс продолжал.
-- Короче, долгое время я как и ты был в тени. Больше всего хотел встретиться с отцом, но не знал где он и жив ли вообще. Тем временем в голове у меня созревал дерзкий план. Дело в том, что Сайхи человек незаурядного мужества. Несмотря на прихотливый и опасный нрав Общей, рыбак имеет обыкновение плавать по ней в обе стороны в любое время года. О повадках реки он знает больше любого учёного исследователя. Когда же мы с ним в очередной раз спустились вниз по течению и прибыли на границу Мабелгера и Зарина, то есть максимально приблизились к Реальсту, я решился. Мы продали в Дальонесте рыбу, я с чувством попрощался со своим другом, а потом не вернулся с ним на его бедноё судёнышко. Сайхи уплыл обратно, в Каминор, его родину. А я из Дальонесты пришёл в Сиаверкен. Ещё года полтора я притворялся обыкновенным горожанином. Имел славу неплохого фехтовальщика для своего круга (вашего покорного слугу принимали за зажиточного буржуа). "Элита" столицы ежедневно меняла своё отношение ко мне. Стоило мне стать любимчиком толпы при помощи ловкого сражения, как ко мне проявляли интерес фавориты самого градоправителя. Когда же они добивались ссоры, которой им всегда так хотелось, а я в свою очередь украшал их физиономии порезами, меня проклинали и клялись однажды вздёрнуть как проворовавшегося слугу или пристрелить как шелудивого пса. Будьте уверены, всё это не трогало меня нимало. Меня не интересует мнение того, кто мне скучен и противен. Вот за одну вашу улыбку я был бы готов отдать жизнь...
Арбалета побледнела и поспешила отвернуться. Нэрси всполошился и вырулил вырвавшуюся щекотливую тему, о которой они до сих пор не смели вспомнить.
-- Одним словом, мои манёвры в Сиаверкене удались. Никто ничего не заподозрил, зато я имел возможность наблюдать, как бдительность илимантов слабеет с каждым годом. К тому же я получил новую личину, обзавёлся верными знакомствами. Мало-помалу меня произвели в дворянское сословие.
Было интересно слышать из уст наследника престола, как его произвели в дворяне, но на Арбалету это не произвело впечатления. Нэрси даже не представлял, кто был вынужден принять отказ от дворянства, слушая такое низменное существо, как Аомета!
-- А уж получив шпагу, плащ и право на относительно безнаказанное выпендривание при дворе, я больше ничего не ждал. Дал себя заметить, из кожи вон лез, чтоб только доказать пламенное рвение в констэрстве. Оценили, поощрили и представили Констэ. Тот меня сразу узнал, хотя сначала благоразумно не подавал виду, ждал, что я совершу какой-нибудь промах. А я сам скорчил из себя жуткого простака. "Моё самое большое желание - заслужить красную мантию", - сказал я эфроданиманту. "Что ж, попробуй, сын Лета II, - усмехнулся он. - Да, и не надо делать такой взгляд, будто ты не знал, что тебя узнают. Вот и молодец. Ты говоришь, - уже серьёзнее продолжал Чародей, - что стал совершенным радетелем моей политики. Вот и подкрепи слова делами, чтобы тебя не сочли заурядным хвастуном". "Чего же вы хотите? Я готов!" - вскричал я. И Констэ приказал изложить свои взгляды по поводу нынешнего правления Двумя Землями. Мы долго говорили, и я выдержал это испытание, чуть ли не самое тяжёлое из всех. Невыносимо лгать, когда он смотрит прямо на тебя. Он похож на противоположность Лунному Зеркалу. Тоже пронзительное, но не свет надежды, а мрак отчаяния... Но это ладно. Аомете ли рассказывать о нём! Я добился его доверия, на это тоже ушло чёрт знает сколько времени. Он стал поручать мне всякие мелкие неприятные поручения, вроде запугивания проявляющих недовольство крестьян. Я бросался на деревни с неба во главе кучки илимантов! О, только не подумай, что я ничего не делал! Я бы охотно разорвал своих подчинённых. Иногда, якобы промахнувшись, я попадал заклятьем кому-нибудь из них в глаз. Я не позволял этим стервятникам причинять большой вред. Они просто вились кровавыми призраками, орали до полуночи, посылая вспышки магии метаться по улицам деревень. Я кипел от бессилия, но прекратить это издевательство не мог. А ведь в тот самый момент в деревнях плакали перепуганные дети и женщины, старики молились, а мужчины хватались за оружие! Позднее это светопреставление вошло в мою обязанность.
Арбалета хмурилась всё сильней, но не потому что порицала своего собеседника.
-- Сложно бороться с врагами, -- наконец произнесла она, -- но гораздо сложнее противостоять себе для общего блага.
-- Так ты понимаешь... -- прошептал он и сжал кулаки, чтобы не обнять её. Светлая прядь упала ему на лицо, но он был так взволнован, что не заметил этого. Арбалета вздохнула. Они молча продолжали прогулку.
-- Ну и что, так ты добился чина градоправителя? -- спросила Арбалета.
-- Да. И прибыл в Селмивьяну вместе с Арфэлем. Чёрт, ты же и не знаешь, что эта скотина приставлена ко мне лакеем и постоянно шпионит за мной! Он меня преследует именем эфроданиманта.
-- Бедняга градоправитель!
-- Ещё какой! Но сейчас я счастлив. Мы уже придумали, как объясним моё отсутствие, и я совершенно счастлив. Ты рядом, я на тысячи вёрст от осточертелого города, которым вынужден помыкать... Впервые за столько лет я дышу свободно!
-- Да, а Констэ зато не дышит тебе в затылок!
Нэрси усмехнулся. И одновременно с его смешком вдали прозвучал глухой раскат, но это был не гром. Матросы вскинули головы. Дворяне невольно схватились за шпаги. Риана и Палория, гулявшие на другой стороне палубы, остановились. Капитан Очезор вынул подзорную трубу, за ним следом шли Ранаэл, Лет и Линерон.
-- Что это? -- посуровев, спросил Нэрси.
-- Похоже на выстрел из пушки, -- сквозь зубы просипел Очезор. -- Но я ничего не вижу, а у меня в руках лучший окуляр на корабле. Вперёдсмотрящий тоже не заметил ничего подозрительного. Мне этот звук не по нутру, похоже, что стреляли далеко, а сколько грохота!.. Всем быть настороже.
Отдав этот лаконичный приказ, капитан снова скрылся в недрах своего судна. Он хотел взглянуть через большую линзу. Если его и встревожило странное происшествие, то внешне он казался равнодушным к нему. Арбалета взглядом потребовала от Дананжерса объяснений, но тот тоже был в замешательстве. Только какой-то старый моряк с неровной седой бородой проскрипел: "Мы уже не в дельте, а всё равно что в море. Если флибустьерское отродье набросится на нас в ближайшее время, я не удивлюсь".
*
"Парящий" правда приближался к морю. Река становилась всё шире, всё быстрее. А в одно влажное утро Арбалета проснулась от холода, вышла на палубу и не нашла берегов. В открытом море она была всего дважды, и оба раза ещё долгое время после плавания не могла прийти в себя от восторга.
Последующие несколько ночей были спокойными и ясными, а дни - более тёплыми, чем ночи. Поэтому почти весь экипаж корабля мужественно пытался выспаться в светлое время суток и собирался на палубе в то время, когда солнце уже скрылось. Наследница Орлеонелей была рада перемене в режиме. Они с Альтнарио отчаянно бились в шахматы, "морской бой", карточные и прочие игры, требующие хоть какого-нибудь освещения. Луна ведь была не в счёт, а применение магии в самом, казалось бы, пустяковом деле придавало детской игре пикантность.
Иногда к "ребятам", как звал их Линерон, присоединялись другие молодые люди. В тот вечер они все, горячась и лукавя, мучили покер. Альтнарио ржал как осёл, когда у кого-нибудь была семёрка пик, а незадачливый игрок её и "не заметил". Сначала Риана с Палорией, которые приняли участие в веселье, вели себя сдержанно. Палория не знала, куда деваться, ей было стыдно и чрезмерно весёлого адъютанта, и взглядов Эрляна, как бы просящие прощения за смех, который было невозможно сдержать после очередной шутки "шута Вэн-Бэсторена". К тому же сударыня Солвени ужасалась, что Арбалета - наследница трона Орланги! - вела себя как обыкновенная девчонка без светских рамок. Как раз в этот момент Арбалета подмигнула ей и ловко отбила у Нэрси недостающую ей "взятку". (Эту партию Нэрси продул.) Риана же напротив была тверда и колка, шум и хохот находила вульгарными, но её отважные замечания, удары и парирования ни к чему не привели. Арбалета, чей голос был звонче и мелодичнее мужских голосов, смеясь, как ребёнок, и помогла девушкам включиться в происходящее, объяснив правила покера. Сначала дамы долго не могли уяснить, в чём соль, потом увлеклись и играли с охотой.
"Патриархи", как "ребята" звали Линерона, Лета и Ранаэла, стояли позади и посмеивались в усы. Они походили на могучих состарившихся львов, наблюдающих за резвящимися львятами. Шпаги их поблёскивали лунным блеском, глаза сияли.
И тут тихий, но пронзительный в морской тиши, знакомый отзвук коснулся их ушей. Все смолкли. На сей раз выстрел прозвучал явно ближе, теперь уже не возникало сомнений, что это именно пушка.
-- Тьфу ты, пропасть, -- буркнул Альтнарио, -- только-только фарт пошёл...
Никто его не слушал, все были настороже. Очезор приказал "смотреть во все глаза", предупредил, что, может быть, придётся вступить в сражение. Палория побледнела как луна, сияющая над кораблём.
-- Если будет бой, -- громко сказал Эрлян, -- мы готовы, не правда ли, друзья? Никто не ждал, что отправляется на увеселительную прогулку. Каждый из нас знал, на что идёт.
Нестройный хор поддержал его слова, но без особого рвения: сейчас было не до восторженных пламенных клятв - они были ни к чему. Разумеется, тот, кто мог держать в руках оружие, сражался бы до последней капли крови. Закавыка была не в мужестве. Страшнее всего была неизвестность: что это и откуда это ждать?
"Если нападут полчища, если будет ясно, что корабль потонет - беги к шлюпкам. Ты ведь знаешь, где они?" -- проговорил Магистр на ухо воспитаннице, глядя, как дюжий моряк с помощью магии и силы натягивает какой-то канат.
"Прекрасно, - ответила Арбалета. - Я пока погребу через полморя, а вы тут подерётесь, так и быть. Как покончите с пиратами, дайте мне знать, хорошо?" Линерон понял, что лучшее теперь - ничего не говорить: Арбалета вынимала меч.
Полночи ждали они нападения, но ничего не произошло. Зловещее спокойствие терзало ещё сильнее. Эрлян то и дело что-то говорил Палории и слегка пожимал ей руку. Альтнарио тоже не умолкал, но его дерзкие шутки предназначались всем, от капитана до пассажира. Юноша не дал спуску никому, в каждого выстрелил остротой. Только такой ловкач мог тягаться с напряжением, господствовавшим на корабле.
-- Ну, тысяча чертей и одна ведьма, -- выругался Альтнарио, когда они прождали в пустую несколько часов. -- Я пошёл спать.
-- Ведьма тоже отправляется на боковую, -- проговорила Арбалета, а спустя минуту уже рухнула в свой гамак, зажгла всевозможный свет и принялась за книгу. Она надеялась, что, если начнётся драка, она её услышит и сможет присоединиться. Но очень скоро слышать, что происходит на палубе, уже было нельзя: шла первая ночь, когда шумел дождь. И последняя - в пути на архипелаг.
*
-- Да, это явно не столица, -- присвистнул один из солдат. Двое матросов улыбнулись.
В паре лье от "Парящего" блистал во всей своей провинциальности порт, видавший, наверное, ещё Первых Владык. Он не был вымощен булыжником, как любой, даже самый захудалый, городок ближе к центру, и дождь превратил его во вязкую коричневую кашу под ярко-зелёной, основательно притоптанной, но всё же высокой травой. Арбалета пожалела бедняг, которые приплывали сюда, не будучи в силах наколдовать себе какую-нибудь пригодную для ходьбы "дорожку". Себя же она к таким не относила: с ней был Верховный Чародей Андэллский, могущий наколдовать всё, что пожелает. Однако же сударыня Орлеонель осложняла задачу, всё оказалось гораздо незамысловатее. Пассажиры просто оседлали привезённых с собой пегасов, о которых Арбалета и не подозревала (да и странно было думать, что об этом позаботились на таком маленькой корабле). В порту почти никого не было, только шайки мальчишек да праздные гуляки в высоких сапогах и с окладистыми бородами. Илимантов среди них быть не могло, хотя все они, без сомнения, пассивные констэры, которым вообще всё равно, под чьим флагом стоять. Едва ли кто-то из них мог сражаться. Никто, кроме улюлюкающих мальчишек, даже не обратил внимания на летящих сквозь дождь всадников.
"Не столица, верно, - довольно подумала Арбалета, - в Сиаверкене уже такой шум подняли бы... Да ещё эта... как её... регистрация..."
То, что архипелаг Дождливый, стало ясно сразу. Дождь здесь шёл не сильный, но настойчивый, беспрерывный и рисковал вскоре превратиться в раздражающий бой молотка по виску. Благо, что странники не собирались надолго здесь оставаться. Арбалета поначалу не поняла, почему поселение, куда они прибыли, называется Луч. Здесь явно не доставало света. Тогда Линерон объяснил, что по сравнению с местностью ещё дальше на востоке здесь ещё довольно светло. "Бывают, - сказал он, - земли, где из-за туч и воды небо никогда не бывает синим, а день светлым".
Луч имел и свою прелесть, и Арбалете стало легче понять, почему Чёрный Феникс такой приверженец непогоды и противник "стандартного пейзажа стандартного счастья", как тот однажды выразился. Даже просто дышать здесь было приятно, будто раньше что-то мешало дыханию, а теперь лёгкие стали больше. Пока что сильного ветра не ощущалось, но Арбалета догадалась: они здесь не редкость. Недаром все дома такие прочные и тёплые, преимущественно из толстых брёвен и фундаментом выше, чем у обычных построек.
"Если Зэрт - друг доктора Вальфлавиуса, он должен хорошо знать эти места, - подумала Арбалета. – Это объясняет, зачем он сам такой дождливый, но если бы я прожила уйму времени в этой дыре, то больше всего любила бы солнце".
Они спустились к порогу большого двухэтажного дома, в котором, правда, не чувствовалось радушия и тепла. Казалось, этот особняк давным-давно пуст.
-- Нет, -- спокойно возразил на это Зэрт, -- я давно отсылал письмо Ирто, и он должен был всё приготовить к нашему приезду. Дом велик, а нам много места не нужно. То, что окна, которые мы видим, нежилые, не значит, что и остальные такие же.
Никто ему не ответил. Все привыкли к безжизненности Чёрного Феникса, но все и доверялись ему не раздумывая.
Первый этаж оказался совсем не таким негостеприимным, как казалось снаружи. Три комнаты годились. В двух было решено поселить мужчин (одна - "патриархам" (троице Линерон-Лет-Ранаэл), капитану и Орверу Солвени, вторая - молодым), а в третьей, поменьше, должны были жить девушки. Верхний этаж оказался даже обитаемым: в последнем по коридору крохотном и убогом кабинете сидел скрючившись человечек с растрепанной седой бородкой, и сам он казался каким-то съёженным из-за ограниченных размеров своей обители. Его обнаружил Альтнарио, в своей манере беззаботно врывавшийся в любую комнату, не стучась да и не ожидая кого-нибудь встретить. Старик смерил остолбеневшего адъютанта суровым взглядом потускневших от чтения глаз и осуждающе изрёк:
-- Стучаться бы вам, юноша, перед тем, как вламываться к серьёзному человеку и отрывать его от дел.
-- Ч... что? -- удивлённо выдохнул Альтнарио. -- Я ж не подозревал, что тут идёт изучение глубин Вселенной.
-- Вселенной? -- поморщился странный старикашка. -- Она меня не интересует. Как человек может заносчиво вникать во внеземные законы, когда не изучил даже самого себя? Это всё равно что войти в клетку ко льву при том, что поджилки трясутся от рычания шавки.
-- А вы... кто?
-- Кака-ая наглость! -- надменным голосом пробурчал Ирто Вальфлавиус.
Прошло немало времени, пока разобрались и уговорили доктора не строго судить Вэн-Бэсторена. Тот только и успевал, что корчить кислые рожи приятелям, когда Вальфлавиус отворачивался.
Зэрту предоставили говорить от лица всей компании. Как «переводчику», будто Вальфлавиус говорил на другом языке. Доктор был гораздо старше Чёрного Феникса, он был почти старик. В них не было ни одной черты, говорящей о схожести. Но взгляды словно принадлежали одному человеку.
-- Ладно, -- сказал Ирто Вальфлавиус, обращаясь наконец-то ко всем сразу. Он даже удостоил учтивого кивка Лета и Ранаэла. -- Живите здесь, сколько пожелаете. Дом никому не принадлежит, никто с вас ничего не затребует. Ко мне милости просим, но не все сразу, особенно шумные господа в просоленных одеждах (так он называл моряков). Приходите завтра, я буду ждать.
-- Да-а, гостиница! -- просвистел Альтнарио, оглядывая заросший паутиной потолок.
Понравиться здесь не могло. Это была угрюмая пещера, где совершенно нечем заняться. Никто не мог долго оставаться внутри. Остаток дня прошёл в беспокойных попытках сделать новое обиталище более уютным и не обращать внимания на дождь. Но это было сложно. Сегодня спать ушли рано.
-- Не слишком весело живётся нашему доктору, а? -- подмигнула Арбалета девушкам, когда уже погасили свет, но сон никак не шёл.
-- К несчастью, от него этим легко заразиться, -- откликнулась Палория.
-- А вы видели, как они с Нориданом вились? -- вставила Риана. -- Как пара змей, шипя на своём языке что-то зловещее. Я очень жалею, что уехала из Андэллы.
-- Да, ты плакала прошлой ночью... -- участливо добавила сударыня Солвени. -- А я...
-- Откуда ты знаешь? -- встрепенулась Риана, мгновенно поднявшись. Арбалета прищурилась.
-- У нас же каюты были совсем рядом, помнишь? -- удивлённо пояснила Палория. -- Мне вообще всё время казалось, что ты по ночам не спишь, а ходишь и что-то говоришь сама себе, а потом подумала: "Какая я глупая! На корабле не бывает тишины, кто-нибудь обязательно не спит и ходит, да и ветер с волнами стараются..." Но когда я услышала плач, я не могла не поверить.
Риана побледнела, это можно было увидеть даже при слабом свете луны. Разговор прервался, но спустя некоторое время Палория снова доверительно заговорила:
-- Иногда кажется, что он не человек, правда?
-- Кто? Вальфлавиус?
-- Нет, Феникс. Но только когда снова становится Нориданом. Я бы ему не доверяла.
-- Ещё бы! Кто ж ему доверяет? -- усмехнулась Арбалета и задумалась. Темнота располагала к лёгким беседам, но от скучного дня за плечами тянуло спать.
Риана вдруг снова зашевелилась в своём углу.
-- А я знаю человека, который видел Дерево, о котором тебе читал Ранаэл, -- сказала она. -- Помнишь, ты меня спрашивала, не знает ли о легенде кто-нибудь побольше? Это Селендра Суэз.
Арбалета поспешно приподнялась и приготовилась слушать, борясь с отчаянной зевотой. Но Риана замолчала, дав понять, что пытается снова уснуть. Палория уже дышала мерно и спокойно, что говорило о глубоком сне. Наследница Орлеонелей пыталась поверить, что не так уж и интересуется Деревом, но мысли были слишком бунтарскими, чтобы успокоиться. Вода, преображающая людей. Тогда и Констэ можно... Нет, детские глупости, а если ими поделиться, могут решить, что она сошла с ума.
Утром как назло проснулись рано. От сырого холода. "Лучше бы уж спать, чем отправляться в дыру к треклятому доктору", - проворчала Арбалета, а Риана оказалась проворнее - уже топила камин.
Вялыми боровами стекались все из своих комнат на первый этаж, чтобы вместе позавтракать. После завтрака почти вся команда корабля и солдаты изъявили желание вернуться на судно, и их не стали держать. Охрана пока что, вроде, не требовалась, да и те, кто навещал Вальфлавиуса, быстрее избегали опасности в одиночку. А с толпой вооружённых ребят достаточно сложно не привлечь внимания констэров. Таким образом пошли к доктору только Лет II, Ранаэл Суэз, Нэрси Дананжерс со своим адъютантом, Арбалета с Линероном и Риана. И, конечно, указывал дорогу Чёрный Феникс.
Никто не удивился, что дом Вальфлавиуса не слишком отличен от "гостиницы". Он был даже меньше, чем она, всего один этаж (если не считать нелепой башенки, вроде как для наблюдения за звёздным небом). Зато весь дом был утыкан странными приборами из металлов разного веса, цены и формы. Арбалета невольно разинула рот, заметив небольшую штуковину, похожую на воронку, вылитую из чистой платины.
Зэрт не обратил на внешний вид жилища никакого внимания, не дал никаких объяснений. Прямиком встав на крыльцо, он постучал особым хитрым ритмом. В глубине дома послышался голос, но слов было не разобрать. Ирто Вальфлавиус, такой же угрюмый, как вчера, приветствовал их кивком. Он провёл их по разным комнатам, много, но кратко объясняя об их предназначении. Странность заключалась в том, что о машинах он говорил гораздо человечнее, чем о настоящих людях. Каждый раз он будто знакомил гостей со своим приятелем.
-- Ого! -- пробормотал Альтнарио, когда они вошли в неожиданно большое помещение с крохотной дверцей. Правда, почти всё пространство её занимал какой-то аппарат, смахивающий на котёл.
-- Это Печь, -- начал новое знакомство Вальфлавиус. -- Она заставляет действовать приборы, работающие на тепле.
-- Те, которые мы видели снаружи? -- полюбопытствовала Арбалета.
-- То, что вы видели на стенах моего дома, - комплекс, потребляющий энергию разных видов, -- важно уточнил учёный и вдруг спросил голосом, каким обычно силящийся бросить курить спрашивает стоявшего рядом незнакомого человека: "Изволите закурить?" Вроде и с неодобрением, и с завистью, и свысока: -- Вы желаете колдовать?
Дело в том, что Лет зажёг магический огонь, чтоб лучше рассмотреть странный механизм, именуемый Печью.
-- Мне нужен только свет, -- не понимая внимания к такой мелочи, пояснил Лет.
-- Возьмите. -- Вальфлавиус тотчас извлёк из шкафа керосиновую лампу, ловко поджёг её сальный фитиль - примитивно поджёг, огнивом. Подал Лету. Тот поблагодарил; он только что вспомнил о несчастье, постигшем этого изобретательного, гениального человека. Следует аккуратно обращаться с Ирто Вальфлавиусом, ибо он лишён дара творить волшебство, и его изобретения заменили ему магию.
-- Я смею просить вас не применять глупос... прошу прощенья, не применять чародейства в моём доме, господа.
Все молча кивнули. Человек, не способный создать искру для лампы, или самые простые "фокусы", как говорил Альтнарио, вызывал сочувствие, как если бы доктор был бы лишён руки или ноги.
Зэрт нахмурился, но снова ничего не сказал. Но вообще чувствовал он себя, как ни парадоксально это звучало, чуть ли не раскрепощённее всех. Ничто не трогало его. Он бродил из комнаты в комнату, брал в руки поломки (была целая комната, забитая ими, и изобретатель отдавал на их починку не менее двух часов ежедневно), пристально рассматривал всевозможные склянки и посудины с написанными на них формулами, непонятными названиями и пространными изречениями.
Арбалета, проходя мимо кабинета Вальфлавиуса, услышала, как Феникс говорит своему другу: "Так нельзя, понимаешь ты? Осточертело смотреть, как другие колдуют перед самым твоим носом? Терпи! Терплю же я их пошлые нравы. Требуя не чародействовать в доме, ты только позоришь себя, вызывая их сострадание. Сильных жалость унижает. Будь сдержанней, и даже страдая, ты будешь знать свои силы".
Вдруг Зэрт открыл дверь, Арбалета едва успела отскочить и сделать вид, что только что пришла. Феникс быстро куда-то направился и, достигнув комнаты, похожей на чулан под лестницей, уселся там за грубо сколоченный стол и с ненасытностью, которой в нём нельзя было предположить, ринулся навстречу решениям сложнейших уравнений, задач, чертежей... Ничего страшнее цифр Арбалета представить не могла, поэтому сочла за лучшее не вникать.
В доме было пыльно, темно, иногда пахло сыростью. Арбалета скучала. Единственным её шансом выжить было всё время ходить следом за Альтнарио, единственным, кто даже в этом тенистом царстве вычислений и нерадушия оставался живым и болтливым.
-- Если наш Феникс, будучи птенцом, жил здесь, неудивительно, что он стал таким Чёрным.
-- Он вообще солнце не выносит, -- заметила Арбалета.
-- Чего не скажешь о Нэрси. Посмотри на несчастного градоправителя!
Дананжерс младший как раз секунду назад бросил тоскливый взгляд в маленькое окно, больше подходившее темнице, чем дому. Арбалета хорошо понимала Нэрси, к тому же раны его ещё могли снова стать опасными.
-- Он что, из-за отца пришёл сюда? -- пробормотала наследница трона Орланги. -- Сидел бы в "гостинице".
-- Из-за отца, -- серьёзно подтвердил Альтнарио. -- И ещё кое-из-за-кого...
Двусмысленный ответ рассердил её, но и вывел из мрачного оцепенения. Она ответила адъютанту резкой колкостью, а он чуть было не сказал самую настоящую грубость, но мелкая ссора не разгорелась: в коридоре послышались быстрые шаги нескольких пар ног. Оба приятеля поспешили на звук.
-- Господа! -- раздавался испуганный голос в дверях. Все выжидающе смотрели на юнгу, он тяжело дышал и сжимал в руке распечатанный свёрток. -- Господа, на судне измена!
-- В чём дело? -- спросил Лет II. Вальфлавиус раздражённо косился на не званного юнца.
-- Кто-то выкрал чертежи, присланные с Вулиан!
Ирто хмыкнул. Все остальные тревожно посмотрели друг на друга, на пустой свёрток в руках мальчика. Альтнарио, Нэрси, а после того, как извинился и поблагодарил хозяина дома, и Лет II, вышли вон. Остальные шумно заговорили. Арбалета предпочла всё же сказаться, прежде чем присоединиться к действительно действующим людям.
-- Я думаю, что это Файлаксар, -- громко сказала она. Никто её не услышал, и она, сердито фыркнув (хотя этого она и ждала), выбежала вон.
Линерон покачал головой. Он помнил недавний разговор про Файлаксара. Арбалета спросила, почему этот человек такой "дёрганый и недоверчивый".
-- Это не тот, кому можно верить, -- предупредил он воспитанницу.
-- Почему, если он на нашей стороне? -- нахмурилась она, хотя тоже была не в восторге от землистой физиономии Файлаксара. -- И ведь зачем-то его взяли с собой. Чья это идея? Ты что-то знаешь?
-- Точно утверждать никто не возьмется, но говорят, что он "двойник".
-- Чей? -- поразилась Арбалета.
-- Ничей! Он мечется между лагерями, работая то на того, то на другого.
-- То есть нас он предаёт Констэ, а Констэ - нам? Но ведь это ещё сложнее, для этого нужно быть хитрецом, уметь не попасться, а если уж попался - не струсить.
-- Крысы эти "двойники", двуличные трусливые серые хвосты. Они не храбры и не хитры, а просто стервятники, которым всё равно от чьей падали урвать кусочек. Им никто не верит, их используют, а они этим живут.
Она недоверчиво усмехнулась в тот раз. Наверное, не могла поверить в такую беспечность со стороны Лета II: как это - принять на корабль, плывущий на Дождливый архипелаг, заведомого предателя? Но сейчас почему-то он первый пришёл ей на ум. И что же, чертежи пропали, Ирто не сможет над ними поработать, очередной план мятежников провалится?
...Арбалета потратила немало нервов, пытаясь попасть на корабль. Чтобы пройти сквозь магический барьер, нужен был пароль, а она его не знала. Так продолжалось, пока на палубу не выскочил Альтнарио и не снял чары. Она уже не надеялась найти Файлаксара на судне, но к её торжеству и недоумению он нашёлся у бочонка с вином. Матросы подбадривали его, сможешь мол ты перепить нас или нет. Им предстало занятное зрелище, когда сударыня Орлеонель (которая была выше Файлаксара на две головы) обеими руками вцепилась ему в ворот, поставила перед собой и рявкнула:
-- Ты выкрал почту с Вулиан?
-- Пусти глотку... -- прохрипел перепуганный толстяк.
-- Ты? Признавайся, ты?
-- Да что на тебя...
-- Вот что, если не скажешь правды, я сейчас вытащу вот этот кинжал и...
-- Это не я! Я видел кое-кого, кто вёл себя подозрительно, но это не я! Я всё скажу! Только пусти глотку!
-- Кое-кого? -- фыркнула Арбалета, но хватку ослабила. -- И кто это?
Файлаксар хлебнул воздуха и несколько пришёл в себя. И ничего не ответил. Арбалета ещё раз хорошенько его встряхнула, а потом резко вынула кинжал из ножен и сделала длинную царапину на камзоле своей жертвы.
-- Чертежи украдены минуту назад! Ты не можешь вспомнить, кто был с тобой минуту назад? Ну, тогда - сам знаешь.
Файлаксар испуганно прятал глаза, но кроме страха перед ней в нём не было ничего: ни сожаления, ни сочувствия. И Арбалета совсем запуталась.
-- Так это был всё-таки ты? -- вскричала она и направила на него всполохи магии. – Не ты взял чертежи, предатель? Что ты с ними сделал? Что ты с ними сделал?
-- Это не я, добрая сударыня... -- жалкий человек неловко попятился к оторопевший матросам, но Арбалета была быстрей и успела преградить ему эту лазейку.
-- Не ты, мерзавец? Не ты?! Говори, где бумаги!
Жар, исходящий от волшебного шара в её руке, сводил его с ума, но на самом деле Арбалета и не думала применять насилие, она прекрасно знала, что это излишне, когда речь идёт о трусе.
-- Если не ты, то кто? -- допытывалась она, чуть сжав шар, от чего тот угрожающе полыхнул. А Файлаксару показалось, что горящая сфера уже совсем прожгла ему воротник и подбирается к шее.
-- Не знаю! Я тут не при чём! -- пискнул он.
-- За кого ты меня принимаешь? Кто теперь станет верить тебе? Говори!
-- Я... я мог ошибаться... это не она...
-- Кто?
А шар всё ближе...
-- Это была женщина... Но я не имею к ней никакого отношения...
-- Кто она?
-- Не знаю!
-- Файлаксар!
-- Хорошо, я... я вспомнил... Она была очень похожа на сударыню Риану...
-- Это была Риана? -- пролепетала Арбалета, отшатнувшись.
-- Не знаю... не уверен... Ну, да!
-- И где она? Слышишь? Где?
-- Откуда мне знать? Оставьте, оставьте меня!
"Так вот, зачем Файлаксар был нужен Лету, - сообразила Арбалета. - Если бы нас предали, этот пройдоха точно предал бы предателя нам. Но Риана... Или он снова лжёт?"
Волшебство померкло, кинжал скрылся в ножнах. Девушка снова стала девушкой, невинно улыбнулась оторопевшим матросам, холодно смерила Файлаксара взглядом и взяла Альтнарио за руку, чтобы обо всём поговорить.
-- Веришь ты ему? -- проговорил юноша, всё ещё оглядывающийся на "двойника".
-- Чёрта с два, -- сплюнула Арбалета. -- Ты уж прости, но я вообще веду себя отвратительно. Сначала сбежала, ничего не сказав Линерону, потом рассердилась на то, что не могла попасть на корабль. Теперь вот ещё на Файлаксара с кинжалом бросилась, хотя против него ничего не имела кроме догадок. Альтнарио, по-моему, я чокнутая.
-- И ты думаешь, я так легко уступлю тебе титул первого психа в Двух Землях? -- усмехнулся адъютант. -- Между прочим, хорошо, что ты его припугнула. Да и ребята, которые это видели, теперь не спустят с него глаз. Но это всё глупости, Файлаксар слишком мелкая фигурка, чтобы причинить нам вред (иначе разве взяли бы его с собой?). А вот Риана...
-- Риана? Вы сказали "Риана"?
С разных сторон к ним стали подходить члены экипажа, и у всех на устах звенел один и тот же вопрос: где та красивая девушка? Каждый спрашивал, не ожидая ответа. Они только тревожно переговаривались, разыскивали Риану, бегая по кораблю, и никого не находили. Чем больше Арбалета думала об этом, тем меньше понимала. Поверить в предательство Рианы невозможно: они всегда были вместе, констэры близко не приближались к "Парящему". До плавания Риана тоже не оставалась одна, куча мятежников вились вокруг её особы. Да и вела она себя непринуждённо, не с чего было заподозрить её. И тут на ум пришли слова Палории: "ты плакала по ночам", "мне казалось, что кто-то ходит по каюте". Неужели человек в красной мантии мог проникнуть в каюту... Но часовые, они должны были что-то заметить!
-- Нужно допросить часо...
-- Нужно допросить часо...
-- Лет II уже занимается этим, -- остановил её Альтнарио. -- Да ладно, Рианы нет, чертежей тоже, в погоню посланы солдаты. Что мы-то можем?
-- Мы, разумеется, ничего, -- огрызнулась Арбалета, -- зато ты, я смотрю, можешь быть невыносимым, даже если небо упадёт.
-- Небо - пустяки. Ты попробуй вывести себя из себя во время кражи...
Она быстро отвернулась, чтоб скрыть улыбку, тут же обернулась и серьёзно посмотрела ему в лицо. Лицо юноши хранило холодное бесстрастие, но он был прирождённый комик.
Ирто Вальфлавиус отнёсся к краже бесстрастно. "Хорошо, хоть не поощряет", - буркнул Альтнарио. Зэрт тоже напоминал восковую фигуру. "Патриархи" были, видимо, единственными, кто действовал. На Вулиан был отослан гонец, чтобы привезти копию утерянных бумаг, по всему архипелагу рассыпались люди из отряда Руха Олфера, обшаривавшие каждый дом, каждое дерево, каждую речушку.
Что же касается Нэрси, то он, как и Арбалета, всё ломал голову о похитителе, но был также не способен долго думать о проблемах, которых и решить не представлялось возможности. Их с адъютантом и наследницей Орлеонелей заняло другое. Они наконец нашли на тусклых островах что-то, что не дало зевать в ожидании возвращения гонца.
Это придумал Альтнарио. Как-то он примчался и, запыхавшись, велел: "Берите пегасов, и живей".
-- Что...
-- Берите, скорей, не болтайте.
Если бы они не знали дурашливого нрава своего приятеля, решили бы, что это переодетый констэр. Но кому, кроме адъютанта Вэн-Бэсторена могло в голову прийти без объяснений усадить обоих наследников Двух Земель верхом, не соблаговолив пояснить, куда они направляются...
Арбалета сначала даже подумала, что прилетит в какую-нибудь обугленную деревню после нашествия илимантов. Но с этим даже Альтнарио шутить бы не стал...
В тумане всадники продрогли так, что зуб на зуб не попадал. Пегасы вынырнули из мглы, взмокшие, но горячие от могучих взмахов крыльев. И вдруг Арбалета увидела то, ради чего стоило терпеть неизвестность. Высокие, почти отвесные, скалы, глубокие ущелья, жуткие птицы с острыми крыльями и когтями. Это были знаменитые каньоны, о которых Арбалете приходилось слышать немало небылиц, но она никогда раньше их не видела. И Альтнарио смело ринулся петлять между каменными пиками, уверенно направляясь всё глубже и дальше. Нэрси и Арбалета не отставали, им совсем не улыбалось сразу же потерять друг друга. Зато теперь уже никто не сомневался, что на архипелаг они приплыли не зря.
Альтнарио что-то прокричал, но ветер унёс его крик в сторону. Тогда адъютант жестом дал понять, чтобы они снижались, но точно за ним попятам. Его спутники поспешно закивали. Три пегаса пошли на снижение. Это было сложно оттого, что расправленные крылья того и гляди могли поломаться об острые камни как картон о заточенный клинок. Но Альтнарио знал, что делает, он явно уже разведал наиболее безопасный маршрут. В конце концов все благополучно спустились на десятки ярдов, отделавшись моральным напряжением. Они ещё не достигли земли, но стало куда теплее и дышалось легче. Альтнарио привёл их на относительно гладкую площадку, годившуюся для посадки. Теперь стало ясно, где он пропадал целый день.
-- Потрясно, -- изрекла Арбалета, с любопытством оглядываясь кругом. -- Сейчас хотя бы облака на месте, а не под ногами.
-- Не зарекайся, -- возразил Альтнарио и, склонившись, посмотрел вниз. -- По-моему, они заполонили всё от земли до неба. И это здорово, верно?
-- Чего хорошего в холоде и сырости, -- хмыкнул Нэрси.
И участливо посмотрел на чёрный плащ, который Арбалета надела поверх лёгкой одежды. Девушка дрожала как осиновый лист, но мужественно молчала. Да и что бы они сделали, если б начали ныть? Арбалета как раз думала, что нужно спросить, дай Бог памяти, у Линерона, как при помощи магии быстро сушить и согревать предметы. А то так недолго и простыть как всегда в самый «подходящий» момент.
-- Интересно другое, -- после паузы произнёс Дананжерс, -- что здесь делать?
-- Ты что, обалдел? -- воскликнул Альтнарио, по-детски обиженно тряхнув белокурыми прядями. -- Кто ещё вчера психовал от скуки, доставая меня своими причитаниями? А вообще жалобы на скуку по моей части, я ведь шут, а шут - самый находчивый человек. Вот и добыл вам, господин градоправитель, развлечение с подобающим размахом.
Арбалета мелко содрогалась от вселившегося в неё смеха, но чтобы высмеяться как следует сейчас было слишком холодно. Над ними пронеслась острокрылая стая, а откуда-то снизу донёсся протяжный и тоскливый вой. Ветер или дикий зверь - понять было сложно.
-- Вот что, -- вдруг решительно выпалил Нэрси, и даже бледные щёки его порозовели, -- если там волк, я принесу вам его шкуру. Будет тепло, а вы пока разожгите костёр, ясно?
Оба бросились его останавливать, но не успели: молодой человек уже скрылся, почти упав со скалы, а крылья пегаса казались его крыльями.
-- Чёрт, он же не знает, куда лететь, -- простонал Альтнарио. -- Даже я не знаю!
-- Надо лететь за ним. -- Арбалета нерешительно переминалась с ноги на ногу, глядя на оставшихся крылатых животных. -- Что стоишь, пошли...
-- Нет. Он знает, где мы, а мы не знаем, где он. Заблудимся, загоним пегасов и в конце концов разобьёмся.
Несколько мгновений они молчали. Арбалета робко пробормотала, что ей жаль ни в чём не повинного волка, которого Нэрси собирался убить. С другом стороны не было почти никакой надежды на то, что ему это удастся. Надеяться сейчас можно было только, что Дананжерс хотя бы сам вернётся целым и невредимым.
Мало-помалу Альтнарио расшевелился и отвлёк девушку от мрачных мыслей. Костёр на их удивление разгорелся быстро, значит, они сидели не так высоко, кислорода было достаточно. К тому же туман внизу время от времени рассеивался, обнажая далёкий лес, буро-зелёную массу из переплетённых растений. Предусмотрительный адъютант вдруг вспомнил, что захватил еду и некрепкое молодое вино. Арбалета хлебнула пару глотков, не потому что хотела пить, просто было очень холодно. Пегасы тоже успели "остыть" от полёта и нетерпеливо ржали. Корм принимать ещё соглашались, но было ясно, что трапеза эта совершается с великим одолжением.
-- А правда, чего сидеть на одном месте, когда в нашем распоряжении целый каньон? -- что-то отчаянно пережёвывая, пробормотал юноша.
-- Считай, что Нэрси занял этот каньон. Где он станет нас искать, если мы уйдём?
-- Не обязательно смываться на тысячи миль. Достаточно опуститься на пару ярусов. Я видел там ещё один козырёк для приземления. Не уверен только, что он надёжный...
Арбалете идея понравилась: ожидание приелось. Пегасы радостно зашептали что-то мягкими губами и встряхнулись, красиво приподняв крылья. Всё случилось, как и сказал Альтнарио. Козырёк там был, и он и впрямь не внушал доверия. Пегасы на нём не поместились бы, но пара людей...
-- Куда! -- крикнул каждый из них второму.
Но оба одновременно спрыгнули с животных, не подозревая, что проделает это и другой. В тот же момент пегасы взметнулись вверх, закружились и на несколько мгновений совсем исчезли. Молодые люди заголосили, засвистели, но животные не спешили возвращаться. В какой-то миг они вынырнули из тумана и скрылись опять. Ужас сковал сударыню Орлеонель по рукам и ногам, и хорошо, иначе она посмотрела бы вниз и... К счастью, Альтнарио судорожно схватил её за руку. Тепло, исходящее от него, вернуло ей способность членораздельно разговаривать.
-- Да-а уж, -- протянула Арбалета, плотней опираясь на плечо друга. -- Интересно, как долго мы ещё протянем?
-- Не-ет уж, -- буркнул он, глядя в пропасть с их маленького козырька, не позволившего им разбиться. -- Мне это совсем неинтересно.
Они постояли ещё немного.
-- Я бы предпочла лучше оказаться в битве Геафорского леса.
-- Какая битва? Я о ней не слышал.
-- Это давнишняя. Та, о которой рассказывал Нетрой, когда мне было одиннадцать лет.
-- Верь ему больше! Сама знаешь, какой гадёныш он иногда бывает, а негодяй, он - всегда негодяй. Он выдумал все свои истории.
-- А как же исторические лица, которые он там описал?
-- Он умеет вплетать настоящее в выдумки.
"Какую чушь мы несём..." - мелькнуло у Арбалеты в голове, но осознание, что они продолжают беспечно шутить, стоя на краю, вдохновило её, и разум прояснился как от глотка воздуха после долгого пребывания под водой.
Над головами что-то пронеслось, но это не пегасы. Нечто большое, да, но не то, что машет крыльями. Дуновение коснулось их волос. Арбалета поёжилась. Страшней всего, когда не знаешь, что послужит твоему падению.
-- Итак... вместе до конца, а? -- пробормотала девушка.
Он вздрогнул. Он никогда раньше не слышал такого смирения в её голосе. Было ей страшно? Как и любому нормальному человеку. Только падения Арбалета ждала ужасно спокойно. Альтнарио молчал и с большим желанием продолжал бы в том же духе, если бы не эти молящие бирюзовые глаза.
-- Ну, вместе так вместе. Но я думаю, что...
-- Ну, вместе так вместе. Но я думаю, что...
Он ещё не успел придумать, что именно он думает, как вдруг наверху снова послышался грозный шорох, удар, со скалы посыпались камни. В тот же миг они сшибли адъютанта Вэн-Бэсторена с ног, и он скрылся на фоне далёкого леса внизу. Арбалета почувствовала, что тоже начинает падать, голова откинулась назад, небо и земля несколько раз поменялись местами, лёгкость воздуха обратилась в режущие кинжалы. Внезапно (гораздо быстрей, чем она ждала) девушка ощутила удар, мягкий. Что, это всегда так бывает, когда разбиваешься? Или она угодила в листву? Тогда и Альтнарио мог... Но нет, она всё ещё движется: её обдувал ветер. Но при этом она не двигалась сама. Или ветер в ушах от удивления, что всё-таки рухнула? Да нет же, она... летит. И с этим осознанием Арбалета лишилась чувств.
Альтнарио не долетел до земли. У самых верхушек деревьев что-то мягкое прикоснулось к его голове, и он встал прямо, почувствовав твёрдую опору.
-- Сядь, сядь, или сапоги сними, -- глухо проворчал голос снизу.
Адъютант поспешил выполнить и то, и другое. Обувь сразу скрылась далеко внизу. Руки адъютанта потонули глубоко в пушистом меху, сразу согрелись и даже вспотели, несмотря на отвратительный промозглый ветер.
-- Кто ты? -- прохрипел юноша и даже сам себя не услышал, поэтому ответа ждать не стал. Но к его удивлению странное существо, на чьей спине ему довелось оказаться, его услышало превосходно.
-- Слышал о страшных летучих зверях, разрывающих заблудившихся человечков на куски? Так вот, я один из них.
И тут до адъютанта дошло. Слышал ли он? Разумеется. "Звери поднебесья" или "свирепые небожители", как их называли. И о них правда мало говорилось хорошего. С другой стороны сейчас был не самых подходящий момент думать о кровожадности летучих зверей, ибо один только что спас ему жизнь. Было изумительно, что при своём огромном размере летун двигался ловко, как невесомая пичужка. Даже Мгла Арбалеты так не умела. Альтнарио не постигал, как можно так быстро и умело лететь меж камней и оставаться целым. Так летели они часа полтора, а юноша чувствовал только тепло и напряжение в руках и ногах, силясь удержаться за густую шкуру. Но тут летучее существо стало опускаться. Они приземлились на площадку, некогда бывшую обыкновенным обломком скалы, а теперь выстланную валунами. Булыжники были подобраны явно с наметанным глазом. Альтнарио не сразу смог разжать свою хватку, а, едва ему это удалось, упал навзничь. Над ним нависла тень, холод вновь вернулся.
-- Если ты сможешь жить здесь, тебе ничто не грозит, -- пророкотал огрубевший от ледяного воздуха голос летуна.
Адъютант взглянул на своего спасителя. Перед ним стоял и, внешне неуклюже, покачивался бурый медведь чудовищных размеров. На таком звере поместилось бы ещё двое таких, как Альтнарио. У медведя были кинжалоподобные когти, лохматые жёсткие космы и небольшие и чёрные глаза, но удивительно смышленый взгляд. Господин Вэн-Бэсторен обомлел и не смог ответить.
-- Вижу, не сможешь, -- по-медвежьи усмехнулся удивительный летун. -- Люди слишком изнеженные существа. Но я знаю, что делаю. Жди меня, не умирай.
В тот же момент медведь бойко оттолкнулся задними лапами от камней и взмыл над головой ошеломлённого юноши, быстро растворяясь в сметане тумана. Альтнарио долго смотрел ему вслед, потеряв способность чувствовать. Им владело лишь бескрайнее изумление. Из зомбированного состояния его вывел новый голос, тоже хриплый, но с другими интонациями. Альтнарио обернулся. Оказывается, позади него была пещера. И из неё на него смотрели большие жёлтые глаза.
-- Ты человек? Ты правда человек?
-- Да. А ты кто?
-- Ты в моей берлоге, человек.
-- Прошу прощенья, сударыня, я не хотел обиде...
-- "Сударыня"! Прибереги свои обзывательства для человеческих женщин, человек, а к нам не смей так обращаться.
Пока голос говорил это, Альтнарио всё ближе подходил к чёрному проёму пещеры. Когда же голос стих, юноша внезапно понял, куда попал, и вскрик невольно вырвался из его груди. Пещера была полна медвежат, а в центре лежала большая и грозная медведица.
-- Простите... я правда не хотел обижать вас... -- Теперь он уже боялся говорить, любое слово могло показаться непристойным. -- Я только хочу знать, убьёте вы меня или...
-- Ты будешь жить, человек, будешь. Он не убил тебя, значит, и мы не посмеем. Ты нужен ему для чего-то другого.
-- Он? То есть... а, ясно, ваш супруг, медведь... Прошу прощенья, если опять болтаю невпопад. Но вы абсолютно точно уверены, что мне ничто не грозит?
-- Смотрите, -- обратилась медведица к своему потомству, снисходительно мотнув косматой головой в сторону гостя, -- как много суеты в любом человеке. Они сомневаются, не доверяют, боятся за свою жизнь. Никогда не будьте похожими на них.
Медвежата быстро посмотрели на нелепое двуногое существо, огромными глазищами пялившегося на них как на какую-то невидаль. И продолжали свою бурную игру, ворча, легко царапая и покусывая друг другу лапы.
-- Простите, -- ещё раз пробормотал Альтнарио. -- Мне никогда не приходилось говорить с... с нелюдьми.
-- Не бойся говорить слово "медведи". Ты же не стыдишься называться человеком.
-- Д-да как-к сказат-ть...
Тут медведица, видимо, сообразила, что человек как правило не носит густой шерсти и наверняка должен умирать от холода в горах, в пещере. Поэтому милосердно предложила подойти ближе, ничего не бояться и зарыться глубже в лохматый бурый клубок детёнышей, источающий живое тепло. Так он и сделал. Но вдруг содрогнулся всем телом, поднял отяжелевшую голову и пробормотал:
-- Арбалета... Арбалета стоит на скале или... Скорее, скорее, кто-нибудь... или хоть меня пустите... Её нужно выручать...
-- Человеческая дочка, которая упала со скалы? -- низким густым голосом спросила медведица, сонно посапывая и засовывая лапу в пасть. -- Она чуть не проломила хребет моему старшему сыну.
Один из засыпающих медвежат, услышав своё имя, недовольно приоткрыл один глаз и сразу уснул. Но Альтнарио не мог последовать его примеру.
-- Так она всё-таки упала? И выжила? И она тоже... здесь?
-- Не здесь, в безопасности. Нельзя, чтобы двое людей были вместе. Иначе они могут стать убийцами.
После таких замечаний адъютант долго не мог прийти в себя, но мало-помалу мысль о том, что они с Арбалетой спасены, убаюкала его. Альтнарио уснул.
...Нэрси Дананжерс спустился почти к самой земле, ожидая найти в далёком лесу завывающих животных. Искал, петлял между деревьями, вынимал из колчана стрелы, но никого не встретил. Хотя голоса и хруст веток от шагов окружали его, не было того, кому они могли бы принадлежать.
-- Что ж, можно хоть по земле пройтись.
Градоправитель обнял могучую шею пегаса, и они вдвоём побрели по лесной тропе. Лучший собеседник тот, кто умеет молчать и слушать. И не потому, что слишком глуп или сказать ему нечего. Нэрси любил смотреть в глаза пегасам, любил вслушиваться в их тихий шёпот. Вот и сейчас он не спешил прерывать это славное молчание.
Позади мягко пригнулась ветвь. Нэрси обернулся. Ветви тряслись, на мху остался отпечаток странной лапы. Это был, наверное, волк, но каких же размеров он должен был оказаться! Если он один, есть шанс остаться победителем. А если нет?
-- Привет. Меня зовут Норанду, а тебя?
-- Я тебя не вижу, -- удивился Нэрси. -- А зовут меня Путешественник.
-- Думаешь, инкогнито убережёт тебя, если я враг? -- засмеялся невидимый собеседник.
-- Я думаю, не много ли для того, чьего лица я не видел, знать моё имя.
-- Веришь ты в лесных людей? -- Прямо из древесного ствола вышел человек с густыми бровями каштаново-красного цвета, он был уже зрелых лет.
-- Верю, раз ты передо мной. -- Дананжерс обменялся с пришельцем рукопожатием, на которое тот бодро ответил. -- Я смотрю, не такой уж ты лесной. Бываешь в городах?
-- Скорее, это я гостеприимен.
-- Значит, сюда приходят люди? В этом лесу есть торговая дорога?
-- Тебе видней – а зачем ты сам сюда пришёл?
-- Если честно, я хотел поохотиться. Но тут такая странная дичь... -- Дананжерс поёжился. Из чащи снова донеслось завывание.
-- Понятно, -- улыбнулся Норанду и вынул маленький серебряный свисток. -- Смотри, как надо.
Высокая чистая трель порхнула у них над головами. Нэрси вздрогнул от неожиданности, но не успел ничего сказать: из-за деревьев к ним выходили четверо оленей. Они шли медленно, высоко подняв коронованные головы. Это было необычное и прекрасное зрелище. "Как это у него получилось?" - подумал Нэрси.
-- Господа, -- тем временем обратился Норанду к прибывшим, -- этот Путешественник спустился с поднебесья, ища встречи с вами. Рекомендую, очень приветливый и осторожный человек.
-- Посмотрим, что он сможет нам сказать, -- отозвался один из оленей, миролюбиво и гордо взглянув Дананжерсу в лицо.
-- Если честно, то больше всего я хочу убежать, -- прошептал Нэрси. -- Я много слышал, но никогда не встречался с говорящими животными.
-- Да, -- промолвил олень, -- бессловесных куда больше. Но для того, кто осторожен, вы слишком честны. Что, если бы мы не оценили вашей искренности и оказались такими же вспыльчивыми, как неотёсанные медведи?
-- Мне почему-то и в голову такое не пришло. У вас благородная стать. Вы дворяне. А медведи - добрые, но бестактные буржуа.
-- Вот как вы считаете! Ну, если вам так легче... -- снисходительно кивнул олень.
Норанду до сих пор слушал диалог, не вмешиваясь, но сейчас добродушно рассмеялся, и все охотно его поддержали.
-- Право, я от души рад, что вас познакомил. Что скажете, господин Путешественник, не зря спустились на нашу бренную землю?
-- Пожалуй, рады и мы, -- проговорил олень, после того, как Дананжерс кивнул. -- Вы забавный Путешественник, никто ещё не равнял буржуа и медведей. Последним будет любопытно это услышать.
-- Как и первым, -- улыбнулся Нэрси.
Норанду снова пожа ему руку, и тут градоправитель заметил, что рука у нечаянного знакомца уж слишком обильна растительностью, а ногти будто нарочно заточены уголком вперёд. В какой-то момент могло показаться, что он держит за лапу дикое животное. Нэрси поспешно поднял голову и увидел ласковые коричневые глаза "лесного человека". Норанду проницательно улыбался, глядя на высвобожденную из рукопожатия руку.
-- Понимаете теперь, кто я, а, Путешественник?
-- Лесной человек, -- хладнокровно ответил Нэрси.
-- Отлично. Господа! Скажите ему, кого обычно называют лесными людьми.
-- Нет, благодарю, -- остановил оленей Дананжерс. – Мне уже пора, к несчастью. Прощайте, коронованные господа.
Олени кивнули ему и покинули поляну. Нэрси серьёзно посмотрел Норанду в лицо.
-- Меня ждут, но я буду рад поболтать снова. Только не в ночь полнолуния.
Норанду расхохотался.
-- Вы смешной юноша. Но не нужно сглаживать того, что есть на самом деле. Мне даже лестно, что я напугал вас. Скажите… вас ждут девушка и молодой человек?
-- Откуда вы…
-- На вашем месте я бы спешил. И как можно было оставить их в таком опасном месте?
-- Что вам известно?! Где они? – Его рука мгновенно схватилась за рукоять меча.
-- Они поблизости, всего на несколько ярусов выше нас. Понимаете, моя сущность позволяет мне чувствовать… кровь.
-- Допустим. Но я не понимаю, о чём вы.
-- Та особа, чью жизнь вы доверили оставшемуся с ней юнцу… Она вам не сестра, но вам не всё равно, что с ней будет. Я бы опасался соперничества.
-- Да что вы знаете? – ошеломлённо проговорил Дананжерс. – Мне казалось, что оборотни отравляют только тело, а вы решили отравить доброе имя моих друзей?
-- Друзей ли, господин градоправитель?.. Да не хватайтесь вы за оружие, вы послушайте. Я ж сказал, что чую кровь. Вот по ней-то я и понял, кто вы.
-- Но вы…
-- Нет, я не констэр. И не мятежник. Я сам по себе.
-- А с чего вы взяли, что Альтнарио – мой соперник?
-- Не берусь утверждать, но сейчас они чему-то радуются. Кровь их стала теплей. Минуту назад они были ближе, а сейчас уже отдаляются… Нет, я на вашем месте хоть попытался бы их догнать… До встречи.
Последние слова были брошены вслед исчезающему всаднику.
Нэрси вымученно улыбался, стыдясь своей робости, вскочил на пегаса и помчался к друзьям. Он не верил Норанду, не желал поверить. Но гнал Бронзу, не жалея ни себя, ни её. Поверить оборотню? Никогда. Но друзья могли оказаться в опасности… Вот именно, поэтому он и спешит. Только поэтому.
Нэрси верно отыскал дорогу, не заплутал в каньонах, опустился на нужную платформу. Но это была права: Альтнарио и Арбалета исчезли. Он облетел ближайшие площадки, но таких же ровных не нашёл. Заблудился? Нет, пегас упорно не собирался лететь дальше, он знал, что те, кого они ищут, где-то поблизости. И Нэрси пришёл в ужас. Тщетно пытался он успокоиться, твердя, что они просто не стали его ждать и вернулись в Луч. И всё равно не верил, метался меж скал, выкрикивая их имена. Никого, только острокрылые птицы стаей налетали, раздражая Бронзу (имевшую очень гордый нрав) мельтишнёй и пронзительным свистом. Тонкие перья сверкали на солнце, широкие взмахи крыльев трепали волосы градоправителя, холод проникал ему в сердце...
...Вальфлавиус устало двинул ладью одним пальцем и изрёк:
-- Мат.
-- Как это? Как? -- подскочил Линерон. -- Как вы это провернули?
-- Ну вот же, сударь, вот.
Он стал объяснять свою махинацию мудрёными словами, в которых Магистр Бора быстро запутался и уже с тоской начал оглядываться, не вмешается ли кто-нибудь и не освободит ли его от долга воспитанного человека не перебивать. Увы, Лет слишком занят разбором недавних военных действий в Мабелгере; Ранаэл во дворе практикуется в магии для дождливой погоды (в окно барабанили крупные капли); Палория музицирует для отца на фортепиано; и даже Зэрт с головой ушёл в чтение какого-то стотонного тома в плотном чёрном переплёте. "Гостиница", правда, как-то непривычно тиха: нет самой шумной троицы. Было бы странно, если бы Арбалета ни с того ни с сего стала осведомлять его, куда отправляется. Но всё-таки их нет - и уже как-то пусто. Уже нужно слышать их смех...
-- Они вернулись?
На пороге стоял Нэрси Дананжерс. Магистр, довольный появившейся возможностью отвязаться от многоумного профессора, ответил первым:
-- Кто? Арбалета и Альтнарио? Нет.
Нэрси издал тихий возглас, похожий на стон. Но Линерон не успел встревожиться, потому что двери снова распахнулись.
-- Эй, кто дома?
Арбалета и Альтнарио, взмыленные и раскрасневшиеся, ворвались в комнату, с разбега налетев на копья, которые за несколько минут до этого усталые солдаты воткнули в специальные ячейки у стены.
-- Что, летали? Каньоны? -- понимающе спросил Магистр. Альтнарио тряхнул взлохмаченной гривой, Арбалета только молча кивнула. Нэрси смотрел на них как на привидение, нервно теребя край своего плаща.
-- А вы встречали там говорящих животных? -- не поворачивая головы, спросил Ранаэл.
-- Мы... Как вы догадались?..
-- Когда я сам впервые встретился с ними, у меня были точь-в-точь такие же квадратные глаза. Но я не поверю, что вы ничего не знали, когда лезли на скалы.
-- Ну, я ждал, что на нас могут налететь тамошние пичужки, -- смущённо проговорил Альтнарио. -- Моя неосведомлённость чуть не стоила нам жизни.
-- Что? -- привстал Линерон.
-- Да он тут не при чём, -- встряла Арбалета. -- Пегасы смылись, когда мы стояли на уступе скалы. Долго не простояли, рухнули, а летучие медведи нас поймали...
Все, кто были в комнате, уставились на вернувшихся молодых людей. Лица "патриархов" медленно вытянулись параллельно воткнутым в пол копьям.
-- Да, они дали нам отдохнуть в отдельных пещерах (они боялись, что мы их прикончим). Потом спустили в лес, накормили мёдом и привели наших пегасов. Нет, они их не приводили, они их просто позвали, и крылатые пройдохи вернулись сами.
-- Короче, эти медведи реальные ребята, -- подвёл итог Альтнарио. -- Ну, вы как хотите, а я умываться и обедать. Есть у нас горячая вода или опять колдовать бедному измученному адъютанту?..
Последние слова он говорил, уже поднимаясь по лестнице. Арбалета его окликнула. Юноша обернулся. Все стояли друг напротив друга и обменивались странными взглядами. Доктор Ирто Вальфлавиус как нарочно оказался в центре, мрачно пожевал губы и заговорил:
-- Я не знал, что эликсир подействует так быстро. Понимаете, пару дней назад я решился провести эксперимент, о котором все мы говорили ещё в первый день вашего приезда. Помните? О том, что леопардам вроде Симиляра, любимцам господина Ронно, для совершенства не достаёт только таланта летать.
-- Да, но это же только так говорилось, этого не могло быть...
-- Отчего же? Или вам не известно, как я добился, что моя подопытная собака обратилась ко мне на вы и по имени?
-- Формула слизистой жидкости, обволакивающей горло большинства говорящих птиц и некоторых зверей вроде грифонов. Благодаря ей они и могут разговаривать подобно людям. Разумеется, я знаю, что вы давно использовали её в некоторых опытах. Вы кое-что изменили, вывели новую формулу, впрыснули получившееся газообразное вещество в куски мяса, которыми местные жители часто подкармливают летучих зверей. Но при чём здесь полёт? Как медведи могли преодолеть гравитацию, если только вы не пришили им крылья?
-- Да всё при помощи той же химии, -- саркастически бросил Вальфлавиус.
-- Может быть, алхимии? -- взволнованно поправил его Линерон. -- Во всём мире знают, что химия занимается изучением несколько иных, менее высоких, целей. Вечный двигатель, философский камень, эликсир молодости, снотворец - вот примеры, которые первыми приходят на ум, в то время как истинных чудес, которых достигли, достигают и ещё будут достигать, превеликое множество. Вот что значит алхимия. А её младшая сестра призвана не для этого...
-- А, вот как вы думаете! Не для красоты гения живёт химия!
Впервые Арбалета видела его таким живым, доктор никогда раньше не краснел от злости или обиды, а сейчас был похож на Нетроя после выговора Чёрного Феникса.
-- Химия, значит, годится только для того, чтобы кипятить воду и варить кушанья?
-- Не бросайтесь в крайности, господин Вальфлавиус, -- спокойно возразил Ранаэл. -- Созереми всего лишь имел ввиду, что без алхимии нельзя заставить медведя взлететь. Будьте добры, объясните нам, что вы сделали.
-- Я уже сказал: химическим путём вывел формулу и подмешал микстуру в водопой. Медвежье семейство ходит туда ежедневно, чтоб утолить жажду и выкупаться.
-- Но каким образом они смогли взлететь?! -- закричал Линерон. -- Это невозможно!
-- Успокойтесь, господин Созереми, -- высокомерно проскрипел доктор. -- Я объясню, если вы сможете слушать. Вычисление было сложно, но цель того стоила...
-- Простите, -- перебила его Арбалета, страшно волнуясь, -- простите, что перебиваю. Но если вы проделали это с медведями, то летать могут и люди?
-- Люди - нет, микстура может пагубно повлиять на головной мозг, может развиться заболевание. И, ради Бога, не прерывайте меня, сударыня Орлеонель.
Представив, как этот сухой монотонный голос будет вещать о гении изобретённой формулы, Арбалета решила, что Альтнарио - всё-таки самый мудрый человек на свете. И последовала его примеру – отправилась на поиски обеда.
Нэрси встряхнулся, вздохнул и непонятно зачем пробормотал: «Слава Богу».