Внимательный читатель, рыба моя, конечно же, давно или недавно начал догадываться, что на самом деле происходило в клинике доктора Чижевского. Оставим его при своих догадках, так как дальнейшее развитие событий ему (интриги-то нет!) будет неинтересно, а с остальными последуем дальше.
Я, в общем-то, с самого начала не скрывал, что Илья Константинович никого не режет, не полосует острыми хирургическими предметами, а, следовательно, и не оставляет никаких видимых следов на теле пациентов.
Значит, метод его заключается совсем в другом. Ну что ж, не буду больше мучить оставшихся у мониторов или нервно листающих по привычке электронную книжку.
Посмотрим, что происходит в кабинете у доктора в тот момент, когда Пётр Сергеевич должен предстать во всей вновь обретённой красе перед своей супругой, Ириной Григорьевной.
Пока Инна в палате подготавливает пациента, снимая бинты, наполняя ему ванну с хвойным экстрактом и параллельно рассказывая о погоде в мегаполисе, Илья Константинович уже встречает волнующуюся женщину у входа в клинику и проводит с ней общеукрепляющую беседу.
***
– Дорогая моя, – явно волнуясь или делая честный вид, вздохнул Чижевский, держа руку Ирины Григорьевны в обеих своих руках бережно и нежно, как единственный подснежник, выкопанный им посреди зимы. – Мужественная вы моя женщина!
– Не пугайте меня, – прошептала дама.
– Я горжусь вами, – покачал головой Илья. – Да, да, не спорьте. Это ваша заслуга в том, что Петя, позвольте мне так его называть, после того, что мы вдвоем с ним пережили, решился на такую жертву.
– Ну что вы, – смутилась женщина. – Тогда уж и я для вас – просто Ира.
– Очень приятно, Илья, – улыбнулся Чижевский. – Так я продолжу? Готова ли ты, Ира, увидеть совершенно другого Петю? Нет, не так! Готова ли ты, Ирочка, увидеть того Петюню, которого знала двадцать лет назад?
– Что? – вспыхнула дама. – И что ему теперь делать с такой старухой, как я?
– Как тебе не стыдно, Ира? – возмутился Чижевский. – Да ты выглядишь как раз настолько, насколько я его омолодил. Вот теперь вы с ним, наконец-то, в равных категориях. И весовых, и возрастных!
– Вы, то есть ты, мне льстишь, – покраснела Ирина.
– Делать мне нечего, – фыркнул Чижевский. – Так готова ли ты?
– Ой, мне плохо, можно, я присяду? – прошептала Ирина.
– Конечно, – разрешил доктор. – Нельзя же мужа лёжа встречать.
– Да? – Ирина Григорьевна оглянулась. – Боже! Что это со мной? Какой кошмар! Разлеглась, как у себя дома!
– Ничего, ничего, – мягко пробормотал Чижевский. – Подумаешь, чуточку отдохнула. Я никому не скажу.
В дверь постучали.
– Можно, папа? – спросила Инна.
– Входите! – торжественно произнес доктор.
Первым вошёл, явно стесняясь своего вида, Пётр Сергеевич. Одет пациент был в свой костюм, в котором приехал в клинику три недели назад. Брюки он еще кое-как стянул ремнем, а пиджак висел на нем, как безразмерная пижама.
– Кто это? – поинтересовалась Ирина Григорьевна.
– Я, пусенька, – застеснялся пациент.
– Точно он, – подтвердил Чижевский.
– Пётр Сергеевич, – кивнула Инна. – Кого сдавали, того и получайте.
– Волшебник, – прошептала дама, подойдя к супругу, изучая в интимной близости цвет его лица, ощупывая руками тело в районе почти отсутствующего живота и боков. – Кудесник.
– Это всё доктор, – смутился Петя.
– А я о ком? – хмыкнула Ира. – Ты-то здесь при чём? Лежал себе, отдыхал, пока я там вся изводилась в неведении. Илья, вы гений! У меня только один вопрос. Как сохранить эту красоту для длительного использования?
– Да, – кивнул Чижевский. – Вот тут брошюрка с моими рекомендациями. И еще, Инночка, принеси.
Дочь сбегала куда-то и вернулась с вакуумным контейнером.
– Здесь кое-что на пару дней, – сказал доктор. – Немного супа-пюре из шпината, несколько морковных котлеток по моему рецепту. Можете и сами, Ирочка, попробовать. Не помешает. Хотя вы и так выглядите на пять баллов, милочка.
Услышав про шпинат и морковку, Пётр слегка вздрогнул, но тут же встрепенулся и бодро произнес:
– Пусенька, это такая прелесть! А как перистальтика работает, просто чудо!
– Мы пойдём, доктор? – спросила Ирина, влюбленно глядя на Чижевского. – У нас дома собрались друзья, ждут, не дождутся приезда Петюни, полюбоваться на него хотят.
– Пётр Сергеевич, – строго произнес Илья. – Я вас прошу – никаких излишеств. Иначе все было напрасно.
– Я прослежу, – пообещала Ирина. – Я ему дам – излишества. Выходи, одевайся, а мне ещё два слова доктору нужно сказать.
Она подождала, когда муж и Инна вышли из кабинета, и шепотом спросила:
– Ильюша, а секс ему не противопоказан?
– Что ты! – воскликнул доктор. – Наоборот, показан! Ещё как показан. Только осторожно увеличивай нагрузки. Он ещё такой слабенький. И по поводу гостей. Может, не стоит сегодня устраивать этот показ? Для Пети стресс. Ему ни поесть толком, ни выпить. Перенеси мероприятие.
– Правильно, Илья! – воскликнула Ирина. – Думаю ведь только о себе, а Петины чувства не щажу. Сейчас же позвоню, разгоню всю шайку-лейку.
***
Довольные супруги, ещё раз распрощавшись, ушли и сели в поджидавшее их у входа такси. Когда они через час вышли у дома, на заднем сиденье остался лежать, будто случайно забытый, контейнер с овощным супом и котлетами.
***
– Веню позови, – сказал дочери доктор.
Да, Вениамин, чтобы исключить всякого рода случайности и катаклизмы, был оставлен дежурным на рецепшн. Он сидел с обиженным видом, как врач, незаслуженно лишенный практики.
На призыв войти в кабинет племянник тут же вскочил и вбежал в святая святых, с любопытством оглядываясь.
– Тело уже предано земле, – виновато улыбнулся доктор. – Если это тебя, конечно, интересует. Сам виноват, что пропустил очередное событие. Если во время операции я ещё могу допустить лежащие там и сям бездыханные тела, то во время встречи с родственниками – не обессудь. Женщина пришла со стороны, тут каждая деталь важна. И тон, и слова подбирать нужно, и порядок действий должен быть до жеста, до поворота головы, до улыбки рассчитан. А представь, ты бы вдруг в самый интимный момент изобразил закрывающийся шлагбаум? Всё, типа, ваш поезд ушёл? Нет, Венечка, никак нельзя. Согласен?
– Спасибо, – сказал Веня.
А что? Многообразное слово. Главное, правильную интонацию подобрать. Вон, американцы на всё о’кеем своим отвечают. И ничего, все понимают, о чём речь.
– Вот и ладно, – сказал Илья. – Устал я что-то. Хочу попросить, чтобы ты подежурил сегодня. Справишься?
– Спасибо! – радостно подскочил Веня.
Вот, опять спасибо это. Но смысл, как видите, совсем другой.
(продолжение следует)