Шляпа

Владимир Степанищев
- Я согласен с тобой, Галка, любовь есть глупость, но…, прости меня, только для мужчин. Ты слишком, м-да,  непростительно мало читаешь. Японцы теперь доказали, но правда пока только на крысах, что от секса мужская особь утрачивает нейронные связи своих разветвлений в головном мозгу, а вот женская, напротив, увеличивает в разы. Можно сказать, женщина высасывает мужской интеллект в свою пользу.
- Тебя послушать, так все шлюхи – Эйнштейны, - усмехнулась Галка.
- Ты не только читать, малыш, ты и слушать не умеешь. Я говорил о любви, а не о сексе. Шлюха, вообще, не знает такого понятия, как любовь, отчего тупа, как пробка. К тому же, спит с таким, м-м, контингентом, что, так сказать, высасывать там нечего.
- Ты говорил о сексе, а не о любви, - возразила оппонентка.
- Я говорил о сексе с целью продления рода, следовательно, о любви. Никто не трахается (прости за слово), если не любит с идеей зачать. Такой использует презервативы, или она истово подмывается, или закрывается всякими там колпачками, или что там у вас еще в арсенале. К том же, чтобы зачать, нужно, чтобы кончили двое, да еще и вместе. Любовь, лишь истинная любовь – условие здорового плода и даже просто зарождения его. Шопенгауэр считал, что интеллект передается ребенку исключительно от матери, но не краденный ли он, я об интеллекте?
- Что означает, что два моих выкидыша - результат моей неискренности? – возмутилась Галка.
- Все, к сожалению, так, подружка. Ты, именно ты, а вовсе не я, называешь любовь глупостью. И еще. Добавь к своим двум выкидышам твои шесть абортов.


     Галка медленно спускалась по лестнице, чертя ухоженным своим ногтем большого пальца по грязно-зеленой краске стен подъезда. Володя был ее другом. Такое (наверное) бывает между мужчиной и женщиной. Никакого сексуального внимания и, притом, полное единение душ. Началось это еще со школы. Володя уже тогда был по уши влюблен в Ольгу, теперешнюю его жену. Любовь была настолько очевидно-искренна, что никто на нее и не подумал бы покуситься. Кроме… Кроме Галки. Она влюбилась сразу, как только ее перевели в эту школу. Но, спустя время, ей быстро объяснили, что, во-первых, она не первая, и даже не двадцатая, а потом – все это бесперспективно. Теперь, вчера ей уже случилось тридцать, у Володи были две девочки-погодки, а она все еще на что-то надеялась. Надеялась, играя искреннюю дружбу с ним. Она думала, что рассказывая ему о себе абсолютно все, включая дружков и аборты, она станет с ним настолько близка, что это плавно, пускай и не сразу, перерастет в привычку, что, в ее понимании, и есть любовь. Дружба? да, случилась, но любовь… Думала ли она об Ольге?.. О, да! Еще как думала. Думала. Всерьез думала убить ее. Случайным ли нападением в переулке, наездом ли неизвестной машины, подсыпанным ли ядом… Беда в том, что люди, неспособные на любовь, неспособны и на убийство. Она это поняла и… начала вести жизнь такую…, о которой не предмет рассказывать. Галка решила убедить, доказать себе, что любви и вовсе нет, чем разбила немало несчастных сердец, но шлюхой таки не стала. Теперь, когда она спускалась с третьего на первый этаж, ей впервые пришла страшная, действительно страшная мысль, что беда ее не в Ольге. Ее беда в этих двух херувимчиках, в Сонечке и Светочке, что любили и ее, как родную тетю. Господь всемилостивейший! Ужели затем ты одарил человека любовью, чтобы…

     Галка рубанула ногтем по стене так резко, что из нее вывалился целый кусок штукатурки. Она вышла из подъезда, села на лавку, положила большой палец левой руки в рот, наконец ощутив боль от сломанного ногтя, и воздела очи к окнам его квартиры. Очи эти сейчас были безумны. Усталость. Усталость может уложить вас и в могилу, а может сделать вас всесильной и способной на все.

- Больно? - осведомился мягкий баритон за ее спиной.
Галка вздрогнула, будто кто подслушал ее мысли, и обернулась.
- Больно что? – вместо, чтобы послать подальше (такое ведь и было ее настроение), удивилась она.
- Любить без ответа, - ухмыльнулся незнакомец и, не спросясь, присел рядом.
Был он в широкополой, что теперь и не носят, мягкой фетровой шляпе, черном плаще с поднятым воротником и с огромным серебряным перстнем черного камня на почему-то указательном пальце правой руки. Он поднял глаза к окну третьего этажа, Его окну, и тихо произнес:
- Не стоит убивать ради любви. Особенно тех, кто перед вами вовсе ни в чем не виноват. Детей, вообще, убивать грешно, чего не скажешь об убийстве в целом.
Непонятно почему, Галка вдруг прониклась к этому странному незнакомцу каким-то необъяснимым доверием. Боль и тяжкие, сильнее чем боль, мысли могут притуплять рассудок, а могут и…
- Не знаю, кто вы, - ответила она дрожащим голосом, - как и почему видите, что со мною, но я…, мне почему-то в голову приходят такие мысли, что от них нужно скорее кинуться в воду, дабы не натворить непоправимого.
- Кинуться в воду? - спокойно отвечала черная Шляпа. - Вот это как раз и непоправимо. Все остальное решаемо. Вы знаете, Галина, что Петр Ильич Чайковский, когда публика не приняла его божественного, тут уж вы не осмелитесь со мною спорить, Щелкунчика (или седьмую симфонию, си-бемоль мажор, кажется, уж забываю), вошел, прямо в одежде, в стылую воду Невы по грудь, с прямою целью получить воспаление легких и умереть, то он, представьте, не только не помер, но даже и насморка не подхватил. Я это к тому, что человеку неподвластно решать окончание земного пути не только своего, но и чужого. Если один и убивает другого, то вовсе не потому, что так вот ему приспичило, а только потому, что это решаю… я.

     Галя всерьез испугалась. Мысли, имя, все ему известно… Эти подробности о композиторе…
- Вы кто?.., - молитвенно сложила она руки на груди. В голосе ее, помимо животного страха, прозвучала и человеческая надежда.
- Часть силы той, что без числа творит добро… Впрочем, вы, я знаю, хоть в школе и невнимательно, но таки коснулись Фауста, во внеклассном чтении.  Это уму непостижимо! Как можно Гете изучать факультативно?!
- Это невозможно! – всерьез испугалась Галка. – Я лишь подумала, я вовсе не собиралась ничего делать!
- Собиралась…, - снисходительно похлопала ее Шляпа по колену, перейдя на «ты». – Это, кстати, совсем нестрашно…, убивать. Другое дело, что убийство требует… не столько, что моральной подготовки, оно требует, некоторым образом…, любви. Твоя уверенность в том, что ты всю жизнь любила Володю, это, как бы сказать…, иллюзия, что ли. Твое чрево нуждается в оплодотворении, вынашивании, родах, кормлении… Так устроил мой давний приятель. Если жизнь мужчины бессмысленна изначально, ну, кроме осеменения, конечно, то жизнь женщины извиняется хотя бы этим, страданиями беременности, родов, последующего воспитания… Но, поверь мне, не стоит убивать двоих, а то и троих, чтобы родить одного, даже если это из-за любви. Любовь, доложу я тебе, химера та еще. Когда цель достигнута, цель исчезает. Ну просто за ненужностью. Не станешь же ты утверждать, что будешь любить Володю ровно столь же после зачатия, как и до? А вот убийство детей… С этим грузом придется ложиться и в гроб, который вам, людям, поздно или рано, всегда уготован. Жизнь, равно как и удовольствия ее, очень, очень условны, а вот смерть… Смерть может быть чиста и невинна, и тогда прекрасна, либо же… Ну ладно. Что-то я заболтался с тобой. Ты вот что. Оля сегодня заночует у подруги, потому…, потому, что так я решил, а ты возвращайся-ка наверх, расскажи ему о своей любви, ты же ведь столько лет молчала, и, как знать, как знать, как знать…
Шляпа, будто и не было ее вовсе, растворилась в воздухе. Галка медленно поднялась со скамейки, и столь же медленно, будто под гипнозом, направилась обратно к подъезду.

- Галя? – немало удивился Володя. – Ты что-то забыла?
- Да, милый, я забыла тебя, - будто во сне отвечала Галка.
Она сбросила на пол плащ, скинула туфли, расстегнула блузку и юбку, колготки сняла вместе с трусиками, бюстгальтера, за малостью груди, она и вовсе не носила. Она делала все очень медленно, но Володе показалось, что все это немыслимое действо произошло в мгновенья.
- Галка, ты в себе? Там же дети, - испуганно оглянулся он на детскую. – И Оля скоро…
- Оля сегодня ночует у Кати (жена действительно только что звонила ему), а Сонька со Светкой видят десятый сон, - подошла она к нему так близко, что… Обнаженная, горячая, трепетная, пахнущая желанием…, пускай и только, как он до сих пор думал, друг…


     Это вам в кино, прости их господь, пусть рассказывают про мужскую верность. Была ли Шляпа в реальности? Этого я вам не могу сообщить. По неведению. Ну, то есть, сам я не видал. Мужчинам, я понимаю, такие Шляпы вовсе никогда не являются. Разве Фаусту? Да и то из-за глупого спора, да в темном веке. Но вот женщинам…

     Женщинам – чуть ни кажный день.




     08 февраля 2012 года