(Траги-трагедия в одном, но длинном акте)
Уж скоро будет лет, гляди, с полтыщи,
Как – будь благословен Шекспир! –
Поток страстей людских на нас со сцены хлыщет…
А главное – все тот же духа пир!
Действующие лица:
Шекспир, он же автор.
Гамлет – принц, сын прежнего короля Отчизны Братской Гамлета-Старшего
и племянник нынешнего короля Клавдия.
Гертруда – королева, жена Гамлета-Старшего, а затем его брата – Клавдия.
Клавдий – нынешний король Отчизны Братской.
Полоний – канцлер Отчизны Братской.
Офелия – дочь Полония.
Лаэрт – сын Полония.
Горацио – друг Гамлета.
Розенкранц и Гильденстерн – бывшие одноклассники Гамлета.
Бернардо, он же Борис – часовой,
Франциско, он же Федул – часовой,
Марцелл, он же Маркел – начальник караула,
Могильщики (без комментариев).
Священник (без комментариев).
Призрак Отца принца Гамлета.
АКТ ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ
Сцена первая
Выходит Шекспир заунывно, нараспев, как это обычно делают поэты, начинает читать по бумажке:
Уж наступила ночь на город
Своею мрачною пятой...
Все погрузилось в мрак и холод,
Как под могильною плитой.
После этого он уходит со сцены. Открывается занавес.
Столица Братского царства. Старый Кремль, огороженный высоченной каменной стеной. У запертых ворот стоит на часах часовой Федул по прозвищу Франциско. Наступило время смены часовых. Подходит смена караула – Борис по прозвищу Бернардо.
Часовой:
- Стоять! Стреляю! Это кто идет!
Бернардо (приближаясь):
- Ты, что, Франциско – полный идиот?
Кто ж на часах стоит, часов не наблюдая?
Зачем, ты думаешь, пришел сюда я?
Я – Боря, сменщик твой, Франциско...
Мышиного и то страшишься писка!
Часовой Франциско:
-Ну, слава всем святым, черт подери...
Теперь скорей добраться б до двери,
А там с устатку водочки надраться
Да под бочок к жене!..
Подошедший сменщик – часовой Бернардо:
- Не приходил Горацио?
Часовой Франциско:
- Горацио?.. Ах, да, теперь зовут так Гриш... Так о Григории ты, верно, говоришь?
Бернардо:
Да, о Горацио. Зачем наврал ему ты,
Что будто призрак от тебя умчал во тьму-то?
Франциско:
Ну, малость самую... Не выдай, побожись!
Ты б знал, как мне постыла эта жисть:
Когда весь люд давно уж на печи,
Ходить с проклятой алебардой средь ночи!
А коль поверят мне – сойду за психа,
И с пограничников меня уволят тихо...
С тобою мы друзья, Бернардо... Тьфу! Борис,
Смотри Горацию про то не протрепись!
Бернардо:
Мне тошно самому служить
в Отчизне Братской...
Вон дочь моя – так правду в матку лепит:
«Эх, холосо нам зыть в Отцизьне Бьятской!»
Не истина ль ее картавый лепет?
Но подрастет – под то же встанет знамя,
Крича в ажиотаже: «Клавдий с нами!»
Что за народ, вернее, – за народец ...
И даже правит нами инородец!
Франциско:
Когда в стране бардак да передряги,
Всегда найдутся для правления варяги!
Бернардо:
А мода эта всех именовать,
Что не признает и родная мать:
Вот ты, Франциско, был всегда Федул,
Дразнили в школе: «Губы что надул!»
А мне, ты думаешь, не горько:
Бернардом стал обыкновенный Борька!
Франциско:
Вот у варягов в Королевстве Датском –
Ни дать, ни взять – вот там оно по-братски:
Они дают, дают, дают, дают...
А наша Братская Страна – от слова «брать»:
Берет добро народное в свои карманы знать...
Бернардо:
Ну, ладно, хватит! Стены здесь с ушами:
И не моргнешь – а загремишь к едрёной маме!
Франциско:
Что говорить, услышат – в сей момент,
Объявят всем, что Борька – диссидент...
Чу, чуешь? То они идут, браток –
Набрось-ка на роток скорей платок!
Подходят Горацио с Марцеллом. Горацио явно не в себе.
Марцелл:
Ну, как сегодня? Посетил ли дух?
Иль, может, сон приснился после двух?
Небось, кимарил, стерва, на посту,
А потому и Тень увидел ту.
Бернардо:
Погодь, Маркел, не торопись и сам
Ты поразишься вскоре чудесам:
Ни дать, ни взять – то вылитый Король!
Кому, зачем играть бы эту роль?
К тому же он бесплотен, словно тень...
Марцелл (со смешком):
- Не та ли, что наводят на плетень?
Король почил два месяца тому.
Я россказней твоих, ей богу, не пойму!
Бернардо:
- Окстись, Маркел! Да и не трогай Бога,
А заодно и черту хвост не дергай...
В тот же миг Бернардо замирает с разинутым ртом... Горацио оборачивается в ту сторону, куда смотрит Бернардо, отшатывается, натыкается на алебарду стоящего за ним Марцелла, вскрикивает: ему и впрямь видится призрак – ну, точь-в-точь Гамлет-Старший, отец принца Гамлета, но только, как бесплотная тень.
Горацио:
- Прости мя и помилуй, Богородица...
Марцелл:
- Что, правда что ли призрак колобродится?
Мне помнится, что с детства ты, Горацио,
Страдал от всяческих галлюцинаций!
Горацио приходит в себя и, пытаясь сохранить свое реноме, кричит вслед уходящему Призраку.
Горацио:
- Эй, стой! Ни с места, слышишь, наважденье!
А то сейчас – как алебардой звездану!
Горацио (про себя):
- А впрочем если и ударю эту тень я,
То, может, сам пойду тогда ко дну?
Затем, одумавшись, обращается опять к призраку:
- Но если ты, король, – прости великодушно:
Я малость задурел, от страха душно...
Призрак открывает рот, но в тот же миг кричит петух, и призрак в панике исчезает.
Горацио (обращаясь к Марцеллу):
- Маркел, чтоб нам спокойно было жить,
Должны мы принцу все в деталях доложить.
Марцелл:
Ты друг его – тебе и карты в руки...
(в сторону):
А духи, призраки... Не верю в эти штуки!
* * * * *
Сцена вращается и открывается следующий ее сегмент.
Следующая ночь. На часах стоит Бернардо, переминаясь с ноги на ногу. Появляется Гамлет в сопровождении Горация. У Горация дрожат руки, он заикаясь, говорит Гамлету.
Горацио:
Вот этот видел Призрака два раза,
Вчерась мы видели его в четыре глаза:
И я, и он – почти одновременно...
Я доложить тебе решился непременно.
Мне показалось, призрак показал мне взглядом,
Что знает, кто ему в бокал подсыпал яду...
Гамлет:
Что ж, подождем, любезный друг, Горацио.
Хочу я с папенькиным духом повидаться.
Но если что не так, то этому Бернардо
Я отделю от тела бакенбарды!
А ежели тот Призрак скажет что не так,
Не верьте – он и раньше был большой чудак.
Бернардо, походкой, какой ходят перетерпевшие в туалет, незаметно скрывается за углом. Его тень появляется на городской стене. Раздаются звуки льющейся струи.
Горацио:
Чур! Чур меня! Ты слышишь эти звуки?
Такие слезы могут вызвать только муки!
А вот и Тень!...
Гамлет:
О милостивый Боже!
И впрямь на папенькину тень похоже...
Бежим, мой друг, бежим скорей отсюда!
Конечно же – виной всему Гертруда!
Гамлет тянет Горацио за руку. Оба почти бегом исчезают со сцены.
Бернардо:
О славен будь в веках – святой Борис!
Ведь это он мне подсказал: «Крепись! Борись!»
А справь пораньше я свои желания,
Горацио б не услыхал журчания...
И уличный фонарь... Тень на стене...
Тень лучшая из царства всех теней!
Сцена вторая
Шекспир (заунывно нараспев читает по бумажке):
Трагедий греческих герои
Глубоких чувств несли венец...
В наш гнусный век – от вас не скрою,
Герой – дурак или подлец...
После этого он уходит со сцены.
Открывается занавес.
Тронный зал. королева Гертруда с новым королем Клавдием, братом старого короля, умершего всего с месяц назад. Там же принц Гамлет – угрюм и зол. Канцлер Полоний с сыном Лаэртом и дочерью Офелией.
Клавдий:
Я известить хочу вас, господа и леди,
О предстоящем праздничном обеде...
Мы с королевой Братскою Гертрудой
(Прошу простить за каламбур смешной –
Она была ведь братовой женой!)
Решилися на шаг довольно трудный
Для блага нашей родины и нации
Решили мы, подумав, обвенчаться.
И вовсе не для смертного греха,
А пользы для... Что значат ваши «кха»?!
Не скрою, королеву я люблю,
Она мне – словно гавань кораблю.
Но ставлю золотой дукат за гвоздик ржавый:
Здесь главное – преуспевание державы!
Вы знаете, что это за напасть:
Вокруг – одни враги, готовые напасть.
Нам надо защитить Отчизну Братства
От этого лихого супостатства!
Принц Гамлет, к сожаленью, слишком млад,
При нем дела Отчизны не пойдут на лад.
А царством править – ведь не бабье дело!
Поворачивается к Гертруде:
Пардон, мадам, обидеть не хотелось!
Протягивает руку в направлении Гамлета:
Но чтобы знали все о нашем принце –
Он наш наследник. Это главный принцип.
Он мне теперь родней родного сына.
Как и жена – моя он половина...
Что ж получается? Три половинки? Ах!
Я с арифметикой всегда был не в ладах...
Простите, может я косноязычен,
Зато мой голос и силен, и зычен,
Как и положено быть гласу короля...
Сгуляем свадьбу, как сгуляли тризну!
Будь пухом праху прежнего царя земля!
Во веки здравствуй, наша Братская Отчизна!
* * * * *
Гамлет стоит с отрешенным видом в стороне ото всех.
Гамлет (про себя):
Ублюдок, гад, дождешься у меня!
Не пожалею я души огня,
Испепелю! Забрал мою корону...
Но буду я не я, коль не займу я трона!
Что ж зря я папеньку родного этим летом
Послал переплывать с Хароном Лету?
Не я ль под водочку ему дал на закуску
Грибок, что сердца останавливает мускул?
Тут не помог бы даже Эскулап,
А наш же лекаришка – просто слаб!
Я волю дал слезам, лежал в падучей,
И на все сто использовал тот случай:
Все думают, что место мне в психушке.
Ну, пусть себе развешивают ушки!
Вот жаль лишь, что не выдавить слезу мне...
А впрочем, так кажусь еще безумней.
А эта! Нет, чтобы оплакать мужа –
Уж замуж невтерпеж! И отдалась кому же?
Родному брату мужа-короля!
Вот бабы! Пробы негде ставить, бля!
А ведь прожди она еще с полгода –
Я б стал царем вот этого народа!
Конечно, не народец, а дерьмо,
Но лучше все ж, чем на глазу бельмо.
Ну, ладно, мать твою, родная мать...
Я научу тебя порядок понимать!
* * * * *
Полоний с дочкой Офелией, в стороне от других. Шепчет дочери на ухо.
Полоний:
О, свет моих очей! Дочурка дорогая,
Ты знаешь, вовсе я неприхотливый.
Но чую, жизнь моя тихонько догорает,
А я хочу, чтоб ты была счастливой.
Я думаю, что даже тридцать лун
Не посетят вечерний небосклон,
Как Гамлет, кто для всех и слаб и юн,
Займет страны шатающийся трон.
Тогда его облепят словно мухи –
Девицы, женщины и бренные старухи.
Свой кладезь мудрости житейской отопру:
Зачем такому пропадать добру?
Ты хороша собой, не говорлива,
Ты гибкая, как ствол плакучей ивы,
Уста твои, как алой розы куст,
И, как у матери твоей, – завидный бюст.
Ты с принцем заведи девичьи шуры-муры
Заранее. Не то все эти дуры...
Офелия:
Готова, папенька, последовать совету,
Но где на Гамлете корону видишь эту?
Ведь Клавдий – нынешний король –
здоров, как бык!
С чего бы это он с катушек брык?
Полоний:
Тебе открою я, но под большим секретом,
Коль проболтаешься –
простимся с этим светом.
Ты помнишь, алкашом был царь наш старый?
Так вот сынок налил ему стакан водяры,
На закусь дал соленый огурец,
Вкусив который пал с копыт отец!
Видать огурчик был напитан густо ядом –
Царевый дог, что был с царем упавшим рядом,
Лизнул царя в открытые уста – и сам
Отправился к своим собачьим праотцам!
И Клавдию, поверь, туда ж дорога!
Офелия:
Но, папенька, слыву я недотрогой...
Полоний:
Попробуй – на кривой козе,
дорогою окольной...
Офелия:
Но принц, по-моему, какой-то малахольный...
Полоний:
Терпи дочурка – Бог терпел
И нам, как говорят, велел!
А коль не слюбится, то на худой конец
(хихикает)
И Гамлету найдется вкусный огурец!
Зато, когда ты станешь королева –
Гуляй направо хошь, а хошь налево!
* * * * *
Гертруда (обращается к Гамлету):
Ну, что же ты, сынок, совсем не весел
И голову, кручиняся, повесил?
Поди-ка лучше поцелуй отца...
Гамлет:
Того вон дурака и подлеца?
Мамаша, не отец он мне, а дядя,
Не говори о нем мне, Бога ради!
Как мог он, позабыв про стыд и честь,
На ложе братовой жены залезть?
Гертруда:
Во-первых, Клавдий просто без ума
От прелестей моих... И я сама...
Ты вспомни, было так и в старину:
Коль умер старший брат, его жену
Брал младший. Вспомни Библию, сынок.
Гамлет:
Ваш Бог, конечно, лучше выдумать не смог!
Он вечно потакал кровосмешенью,
Припомни: Лота сделал дочерей мишенью...
Гертруда:
Сынок, на Клавдия уж не копи ты зла:
Поверь – коли любовь, полюбишь и козла...
Гамлет:
«Любовь»! Поверь мне в сказки эти
И малые уже не верят дети!
Да будь ты хоть корова, хоть ворона!..
Не ты ему нужна – нужна корона!
Гертруда:
Одно мне радостно
в твоих сегодняшних речах:
Ты связно говоришь и мозгом не зачах!
Гамлет (про себя):
Вот черт, чего вошел я сдуру в раж?
Пора отыгрывать крутой вираж!
Обращаясь к матери:
Мадам, я с вами, право, незнаком...
Какой-то там козел женился... И на ком?
Как подобает, видно, на козе?
Ведь не на пучеглазой стрекозе?!
Всемилостивейше вы меня, миледи, извините:
Мой долг молчать, коль солнце не в зените...
Гертруда (про себя):
Опять несет бредятину бедняга...
Башка трещит... Пойду-ка я прилягу...
* * * * *
К Клавдию подходит Лаэрт, сын Полония.
Лаэрт:
Пролейте вашу благосклонность, как всегда:
Позвольте мне направиться туда,
Где в мире лучшая из школ – в Париж.
Клавдий:
Где школа лучшая, ты говоришь?
Давай забудем временно о деле...
Улыбается и наклоняется к Лаэрту, говоря шепотом:
В Париже знаю я прекрасно все бордели,
И как любой кабак там зазывает в гости...
А сколько денег в карты просадил и в кости!
Но коль отец твой в этом не перечит –
Езжай, сынок, судьбе своей навстречу.
Ох, гложет зависть белая меня...
Да стар уж: в жилах нет того огня!
Лаэрт возвращается к отцу и сестре.
Лаэрт:
Король позволил... Через час – в дорогу.
Отец, сестра! Присядемте немного...
Ну, вот обычаи соблюдены –
Пойду укладывать камзолы да штаны.
Не поминайте вы ни лихом и ни ляхом,
Хоть еду я с каким-то странным страхом.
* * * * *
В залу входят Розенкранц и Гильденстерн, бывшие однокашники Гамлета, вызванные Клавдием, опечаленным душевной болезнью принца.
Клавдий:
Привет, бродяги! Сколько лет и зим!
Вы слышали, небось, что Гамлет болен?
Так я просил приехать вас за сим.
И заплачу, чтоб каждый был доволен.
Придумайте для принца развлеченье.
Все говорят – то лучшее леченье.
Театр, кордебалет иль балаган...
Чтоб ожил наш с Гертрудой мальчуган...
Никто не знает принца лучше вас:
Вы ж с ним еще ходили в первый класс!
Розенкранц и Гильденстерн (хором):
Мы рады служить нашей Братской Стране
И вам, наш король всемогущий.
Мы выполним долг наш и даже вдвойне,
А вы – заплатите погуще.
Клавдий:
Ну, просьбу коль исполните мою,
То я уж за ценой не постою!
Розенкранц и Гильденстерн (хором):
Король, есть славная одна идея:
Приехала тут труппа лицедеев,
А с ними скоморохов группа –
Они способны оживить и трупа.
Клавдий:
Я знал, что вы способные ребятки!
Ну, марш! Чтобы мелькали только пятки!
Гамлет:
Быть иль не быть? Вот в чем вопрос...
А до ответа кто дорос?
О эта вечная дилемма!
Ведь с детства с нами эта тема:
«...Черный с белым не берите,
«Да» и «нет» не говорите...»
Подростку в ссоре надобно решить:
Бить иль не бить?
Потом в кабак идешь тоску топить:
Пить иль не пить?
Потом пошлют солдатом на войну служить:
Убить иль не убить?
И колебания сии понятны,
Хотя и выразить их не удастся внятно:
Мы миримся с знакомым злом:
Уж лучше жизнь прожить с душным козлом,
Чем с риском средь чащоб искать в лесу оленя...
Но впрочем чаще мы колеблемся из лени,
А вовсе не из страха пред судьбой...
Но главное, что мы всегда горды собой!
Сцена третья
Шекспир заунывно нараспев читает по бумажке:
В театре – выдумки да ложь,
Мораль да смутные идеи.
Но правду все же хоть на грош
Со сцен доносят лицедеи.
После этого он уходит со сцены.
Открывается занавес.
Сцена придворного театра. В первых рядах. Гертруда с Клавдием. Рядом на полу, прямо перед сценой развалился Гамлет. Присутствует также Полоний с Офелией и другие вельможи.
Перед спектаклем Гамлет несколько изменил роли актерам и добавил несколько реплик. Получился спектакль про убийство короля и про преступную любовь брата убитого короля к его жене. Выходят актеры: Король, Королева и Брат Короля.
Король на сцене:
О милая, души в тебе не чаю,
Ты – как конфетка к полдничному чаю.
Но силы тают, скоро я уйду...
Королева на сцене:
Не надо, милый, не накличь беду!
Верна тебя я буду аж до гроба...
Пред небесами мы едины оба.
А новый брак – такому не бывать!
Никто твою не осквернит кровать.
Гамлет достаточно громко вставляет реплику:
Ой ли, ой лю-ли,
Умирают короли,
Месяц лишь пройдет едва –
Уж королева не вдова...
Действие пиесы разворачивается далее: Брат Короля, он же любовник Королевы, закалывает отравленным кинжалом Короля. После чего Брат Короля и Королева скрываются за дверью спальни.
Гамлет опять вставляет реплику:
Посмотри направо –
Кинжал да отрава...
Посмотри на лево –
В спальне королева!
Клавдий порывисто встает и уходит из зала. Гамлет уже нагло встает и обращается в зал.
Гамлет:
Дамы и господа!
Тихо капает вода.
Господа и дамы,
Это факт упрямый:
Любовь, увы, не вечна
И к тому ж еще увечна...
* * * * *
Спектакль сорван, публика расходится. В опустевшем зале, где остался один Гамлет, лежащий на полу, подперевши голову рукой. Входят Розенкранц и Гиндельстерн.
Розенкранц и Гиндельстерн (хором):
Приветствуем тебя, наш друг!
Мы обыскали все вокруг.
Гамлет:
Привет... Свалились, как с Луны.
С заданием от Сатаны?
Скажите лучше мне по правде:
Вас на меня науськал Клавдий?
Розенкранц и Гиндельстерн (как всегда хором):
Нет, нет, клянемся! Мы проездом.
Мы едем к родственникам в Дрезден.
* * * * *
После спектакля Полоний беседует с дочерью.
Полоний:
Скажи, моё дитя, смогла увлечь
Ты принца, ну хотя б чуть-чуть, чуть-чуть?
Офелия:
Ах, папенька, о чем быть может речь!
По-моему, о принце позабудь!
А вот во мне любовь к нему проснулась:
Все мило в нем – и плеч его сутулость,
И грусть улыбки, и усталость глаз...
Полоний:
Влюбилась?! Ну, Офелька, вот те раз!
Не забывай, что у него под крышей
Летучие роятся мыши!
Ты – слабый пол, он – слабый потолок...
Я б воду в ступе долго не толок.
Вперед, дитя! Продли свою охоту:
Неужто быть царицей не охота?
Офелия:
Нет, папа, он совсем-совсем нормален,
Хоть и не тянет в полусумрак спален...
Не зря сказал, кажись, Гомер-поэт,
Открыв мужчинам действенный совет:
Чем любим женщину мы менее,
Тем легче ей нас полюбить.
Да, на меня нашло затмение:
Мне без него уже не быть!
Клянусь, он вовсе не шиза!
Ты посмотри в его глаза.
Сцена четвертая
Шекспир заунывно нараспев читает:
Что правит миром? Лишь нажива
Да чувства похоти и мести.
А честные тогда лишь живы,
Когда сидят на скромном месте.
После этого он уходит со сцены.
Открывается занавес.
Покои Гертруды. Она сидит в кресле, рядом с ней на коленях стоит Клавдий, обняв ее руками.
Клавдий:
Не понимаю, что творится с принцем?
Не у него ль в пушку за папу рыльце?
Тот, кто винит другого в исступленье,
Нет тот ли сам вершитель преступленья?
Он тщится навести сомнение и смуту,
Что я убийца мужа твоего как будто.
Но ты же помнишь, был я на охоте
В тот день с утра и до зари вечерней.
И вот, въезжая в главные ворота,
На улице услышал плач фальшивый черни...
Я сразу понял, что случилось горе.
И правду скорбную поведали мне вскоре...
Зачем оставил брата одного в тот день?
Гертруда:
От выстрела не защищен олень,
Когда кругом его охотники одни.
Иди к себе, немного отдохни.
А Гамлет впрямь, искусственно скорбя,
Напраслину наводит на тебя.
Клавдий:
Давай, Гертруда, маханем в деревню!
И будем жить, как жил народ наш древний:
Я – землю перепахивать в краю суровом,
Ты – титьки дергать козам да коровам...
Гертруда:
Похоже все на бегство очень будет.
И без того во всю судачат люди.
Да-а... Гамлет хоть во всю косит на психа,
Смешал тебя с дерьмом довольно лихо!
Гертруда звонит колокольчиком, стоявшим на ее трюмо. Вбегает слуга.
Гертруда:
Мне Розенкранца с этим... Как его?
Ну, с этим – Гильден-Гульден ... Ну, обоих.
Пускай они разыщут сына моего
И скажут, что я жду его в покоях.
* * * * *
По двору перед дворцом, молча, прогуливается Гамлет.
Гамлет (про себя):
А впрямь Офелия совсем и не дурна!
И кровь ее не в папеньку бурна:
Она совсем растаяла, как воск,
И, видимо, уж ей не правит мозг!
Пожалуй, остается убедиться,
Что непорочна милая девица!
По двору навстречу Гамлету идет погруженная в книгу Офелия. Гамлет идет ей навстречу, нарочно не сворачивая. Они сталкиваются.
Офелия:
Ой, Гамлет, неожиданная встреча...
Гамлет:
А разве не нарочно вышла ты навстречу?
Не подпустил ли мне тебя Полоний?
Не он ли притаился за колонной?
Офелия (Зардевшая и смущенная):
Ну, что ты, право, ведь в мои года
Решают сами люди иногда...
Гамлет:
Офелия, нашла бы дурака
Да замуж за него, красивая пока,
А может, лучше поступай в монашки,
Там все красивы – даже замарашки...
Офелия (еще больше смущаясь):
Принц, мне не удержать в душе огня:
Скажи мне, Гамлет, любишь ли меня?
Тебе я буду верною женой...
За мной ты будешь, как за каменной стеной!
Гамлет (про себя):
Да-а... Принимает дело оборот!..
И без нее забот – аж полон рот.
Видать, всерьез охотится за мной ее отец:
Не меньше и не больше – под венец!
Так и Полоний на моем пути?
И с ним придется... Как тут ни крути!
Офелия:
Чтоб сердце мне немного успокоить,
Пойдем поговорим в мои покои...
Я, правда, Гамлет, влюблена по уши,
По руки, плечи... Ах, меня не слушай!
Сегодня я твоя – а завтра свадьба,
Чтоб имя честное мое не запятнать бы...
Раскрасневшаяся Офелия ведет Гамлета за собой. Они скрываются за дверью опочивальни Офелии.
* * * * *
Появляется Гамлет из дверей Офелии, навстречу ему Розенкранц и Гиндельстерн.
Розенкранц и Гиндельстерн (хором):
Тебя мамаша ищет, сбилась с ног:
«Не видели, где Гамлет, мой сынок?»
Тебя найти просила очень спешно,
Мы с час, наверное, искали безуспешно!
Где был?
Гамлет:
И вам настало время удивиться:
Провел часочек я с недурненькой девицей.
Розенкранц и Гиндельстерн (хором):
С Офелией? Да ты совсем не глуп!
А коли забеременеет вдруг –
С Полонием так просто все не сходит с рук.
Ты знаешь, он порой бывает крут.
К тому ж любимец королей и страшный плут.
Ну, ладно, Гамлет, поспешай к мамаше,
А то она повыдирает пейсы наши...
* * * * *
Гамлет идет по вращающейся сцене. Открываются покои Гертруды. Гамлет стучит в дверь. Находившийся в покоях королевы с докладом Полоний в панике прячется за тяжелую портьеру. Гамлет открывает дверь.
Гамлет (смиренно):
Меня изволили вы звать...
Гертруда:
Садись послушай.
Зачем терзаешь королю ты душу?
Тебя он любит, как родного сына...
Гамлет:
Как любит кость изголодавшаяся псина!
Гертруда:
Сынок, как ты к нему несправедлив!
Зачем, в душе гнездо для змиев свив,
Его в грехах ты тяжких обвиняешь...
Ведь правду ты и сам прекрасно знаешь!
Гамлет:
Я правду? Ту, что нет и выше?
Гертруда (про себя):
А может, правда, у сыночка едет крыша?
Гамлет:
Смотри, смотри! Вот тень отца явилась!
С дороги, но совсем не запылилась:
Ведь на бесплотном пыль осесть не может.
Гертруда:
Помилуй сына моего, о Боже!..
Зачем ты напустил на принца порчу?
Гамлет:
Смотри, смотри! Тебе он рожу корчит!
И что-то говорит... Не услыхать.
Послушай! Что за звуки? Слышишь, мать?
Гамлет резко оборачивается к портьере, за которой стоит Полоний.
Гамлет:
Ты слышишь шорох?
Гертруда:
За окном какой-то шум и гам...
Гамлет:
Неужто шорохи так и не слышны вам?
Гамлет, обнажив шпагу, молниеносно вонзает ее в портьеру. Раздается стон и грузное тело Полония вываливается из-за портьеры.
Гертруда (громко восклицает):
Что ты наделал этим смертоносным жалом!
Гамлет:
Что ж крысе крысья смерть! Хотя, пожалуй,
И жалко старика...
На крик Гертруды в покои врывается взволнованный Клавдий.
Клавдий:
Что здесь произошло?!
Гамлет:
Разбилось жизни хрупкое стекло...
Пардон мой вам, месье, мадам.
А я, пожалуй, ноги дам!
Гертруда:
Оставил нас он с им же убиенным!
На нас проклятье огненной геенны.
Он – кровь родная, но творит такое...
Клавдий:
Оставь на время сына своего в покое.
Нам надо действовать. Давай сейчас во мраке
Отволочем труп в пруд, где проживают раки,
И сбросим с берега того, что крут:
За зиму раки труп Полония сожрут.
А то опять с тобой мы будем виноваты
В глазах у этой черни вороватой!
А сына твоего отправлю под конвоем –
Гостят его друзья – ну, как их? – эти двое:
Какой-то Кранц и с ним какой-то Штерн,
Любители борделей и таверн.
Они конвоем будут незаметным,
А я их окачу дождем монетным.
Снабжу письмом к знакомому курфюрсту:
Он мастер отделенья головы от бюста!
Нет, я убийства не имею на уме!
Он просто Гамлета запрет в своей тюрьме.
* * * * *
Идя к себе, Гамлет встречает Офелию, которая, по всей видимости, поджидала его.
Офелия:
Ну, как себя ты чувствуешь, дружок?
Не думаешь, что за тобой должок?
Надеюсь, что у принца совесть есть –
Я ж отдала тебе свою девичью честь!
Гамлет:
Да, в Королевстве Датском – там дают,
А в Братском – то, что дадено берут.
Не ты ли цвета розовой пастели
Нагой скакала на своей постели?
Такое и у мертвого подымет интерес:
Не утерпел и я – и на кровать залез...
Офелия:
О принц, но, правда ж, ты моя судьба!
Ну, а тебе я разве не люба?
К тому же – что за сказочный конец! –
С кровати довенечной – под венец...
Гамлет:
Офелия, признаюсь, Гименея узы
По мне страшнейшая из всех обуза
Готов любить тебя как сорок тысяч братьев
Офелия:
На кой они? Ты обманул меня... Проклятье!
Я папеньке нажалуюсь: уж он
Как сорок тыщ чертей окажется взбешён!
Гамлет (про себя):
Мели, Офеля,
Твоя неделя!
Мне жаль, но только твой отец Полоний
Уж почивает на небесном лоне!
Сцена пятая
Шекспир заунывно нараспев читает:
Об этом знает и Восток, и Запад:
Нет ничего страшней людской молвы...
Для черни злой дерьма чужого запах
Пьяней вина и сладостней халвы.
После этого он уходит со сцены.
Открывается занавес.
Покои Гертруды. Вбегает Горацио.
Горацио:
Все в панике, все сбились с ног...
Пропал Полоний.
И слух растет, всё громче, неуклонней,
Что будто бы его король убил из мести,
Что тот у прежнего царя
большой добился чести.
Гертруда:
Горацио, ты знаешь – это бред!
Кто гнусный этот выдумал навет?
Об этом и подумать даже грех –
Ведь нам Полоний был дороже всех.
Горацио:
И Гамлета сыскать никто не может.
И весь народ опять сомненье гложет:
Не убежал ли он от мести короля?
Такими слухами полна земля...
Гертруда:
С друзьями Розенстерном-Гинделькранцем
Поехал Гамлет то ли в Дрезден, то ли в Данциг.
Горацио:
Ах, с теми, что всегда везде вдвоем?
Делает паузу. Офелия к вам рвется на прием...
Гертруда:
Скажите ей: ее всегда мы ждем.
Горацио:
Лишь пару слов, чтоб вам было ясней:
А после сами побеседуете с ней.
Она распространяет слухи меж народом,
Что мол, отец, как будто канул в воду,
Что нет от брата из Парижа вести,
Что сын ваш давеча ее, девицу, обесчестил
И убежал на Запад, гнусный трус...
Гертруда:
Впусти ее, сама я разберусь.
Входит Офелия.
Офелия:
Говорят, что мой отец...
Но конечно это враки!
Убежал... И молодец,
Там он, где зимуют раки.
Ох, холодная вода!
Да и Гамлет без стыда:
Я его впустила в дом –
Не стала девушкой потом.
Он, конечно, мне соврал,
Все розы белые сорвал,
Затоптал мне грядки,
Нарушив все порядки.
Не прощаясь, убежал
И исчез... Какой нахал!
В паутине бьется муха...
Соловей поет без слуха...
Птенчик бегает без пуха...
И Ван Гог идет без уха,
Следом ухо, но без слуха...
Было море – стало сухо...
Вместо девственниц – порнуха...
Что грустишь, моя старуха,
Что, нашла тебя проруха?
Ну, а мне зато везуха!
Мне теперь одно веселие
Веселюсь совсем одна...
Гертруда (про себя):
О бедная, безумная моя Офелия!
Испить такую чашу и до дна...
Входит Клавдий. Гертруда обращается к Клавдию.
Гертруда:
Поверишь ли, сошла с ума бедняжка...
Оказывается, Гамлет согрешил,
И согрешил, как понимаешь, очень тяжко –
Он девственности девушку лишил...
Клавдий:
Ах, девственности девушку лишили!
Мужчины с мужеством навеки порешили,
А женщины про женственность забыли!
Осталось только хвост пришить кобыле...
Да и у нас с тобой одни напасти:
Лаэрт вернулся полный ярой страсти
Отмстить за убиенного отца...
Скрывать ли долго будем подлеца?
Я твоего в виду имею сына...
Что натворила, подлая скотина!
И от Лаэрта я не скрою правды!
Гертруда:
Мне трудно возразить... Пожалуй прав ты...
В это время во дворец врывается разгневанный Лаэрт.
Лаэрт:
Убийцы! Кровопийцы! Вы – исчадья ада!
Клавдий:
Уймись, Лаэрт! К чему вся эта канонада?
Ты знаешь, твой отец был мне, как брат, но
Ведь криком не вернешь его обратно.
С тобою вместе мы накажем зло.
Но надо быть спокойным, чтобы повезло:
Чтоб мстить, но сохранить престиж
Отчизны Братской,
Во всем без крика надо разобраться.
Не верь, прошу, в людские пересуды:
Не я виновник – Гамлет, сын Гертруды.
Он шпагою пронзил папашу твоего –
С Гертрудой мы свидетели того,
Как твой отец, Полоний был убит.
Лаэрт:
Труба отмщения во мне во всю трубит!
Клавдий:
А нашего врага послал я в Дрезден.
Где схвачен будет сразу по приезде.
Приятель тамошний – он мне почти как брат,
Его пожизненно запрячет в каземат.
Вбегает взволнованный Горацио.
Горацио:
Видали Гамлета у городских ворот!
Клавдий:
Да, дело обретает новый оборот...
Сцена шестая
Шекспир заунывно нараспев читает:
Мы начинаем жизнь наги и без зубов во рту
Потом нас жизнь роняет иль возносит в высоту.
А завершаем путь - хоть богатей, хоть нищий,
Наги и без зубов – все на большом кладбище.
После этого он уходит со сцены.
Открывается занавес.
Гамлет с Горацио идут по улице, беседуя, и случайно оказываются у ворот на кладбище.
Горацио:
Скажи мне, Гамлет, как ты это вдруг
Вновь оказался на Отчизне Братской?
Гамлет:
Горацио, мой самый верный друг!
Хочу тебе я искренне признаться.
Зайдем на кладбище, пристанище отцов:
Там нет ушей... Лишь уши мертвецов!
Прости, Горацио, за эти каламбуры...
Так вот, Офелия вдруг завела со мной амуры–
Подозреваю, что с недавних пор
Отец ей правил, как оркестром дирижер.
И вот сия невиннейшая тёлка
Однажды привела меня в свою светёлку...
Ну, дальше было то, что было...
Она мне отдалась с каким-то диким пылом.
Когда ж все завершилось, наконец,
Вдруг заявляет: «Завтра – под венец!»
Я был ошеломлен, как мышка в мышеловке:
Однако ж для девицы ход довольно ловкий!
Поэтому, когда король на следующий день
Мне съездить предложил то ль в Дрезден,
то ли в Пльзень
Я с радостью умчал – так было скверно
С дружками – Розенкранцем с Гиндельстерном.
Конечно, я позабыл про честь и совесть –
А уж про ум забыл, совсем не беспокоясь.
Но показалось что-то тут не так:
Как будто я попал к ребятам под колпак.
Заметил я у них письмо с сургучною печатью
И любопытства своего не смог тут удержать я.
Печать открыв, узнал я содержание письма,
И был разгневан содержанием весьма:
В нем Клавдий пишет другу своему,
Чтоб тот меня навек упрятал бы в тюрьму!
Я тут же заколол обоих сих засранцев –
И Гиндельстерна, и, конечно, Розенкранца.
Не дал я им исполнить гнусный шанс –
И, развернувши тот же дилижанс,
Обратно повернул. И вот я здесь!
Во мне кипит, не остывая, месть!
Горацио: Я многого не понимаю, друг,
Но скоро, чувствую, замкнется этот круг...
* * * * *
В глубине кладбища два могильщика роют могилу. Первый, что помоложе, шустро копает, напевая песенку, а второй, что постарше, стоит рядом с могилой, опершись на лопату.
Первый могильщик поёт:
Эх, как девицу я любил,
Ей цветочки подносил,
Но бедняга в ноябре
От болезни вдруг помре...
На могилку я ходил,
Всю слезами окропил,
Выросли листочки,
Промеж них цветочки...
Прерывает пение и обращается ко второму могильщику:
А верно ль предавать земле самоубийцу
С попом, молитвою, кадилом и крестом?
Второй могильщик:
Ну, все зависит... Коль ответственные лица,
То и положено... Да ты забудь о том!
К тому же, говорят, она упала в воду
Нечаянно: а там, в воде – нет броду.
Там темный и весьма глубоки омут:
Не пожелал бы я в него упасть другому!
Первый могильщик:
Решать, как хоронить – то не смердское дело!
Могилку выроем – зароют тело,
чтобы не смердело!
Чтоб не накликать на людей чуму да мор...
Второй могильщик:
А ты, смотрю, копать горазд и скор!
Первый могильщик:
Да, с песнею идет работа споро!
К тому же ты меня заменишь скоро...
Продолжает петь:
Я влюбился по весне
В новую девицу.
И она нашла во мне,
Что ей пригодится.
Я нарвал цветов с могилы
Подарил их милой.
Жили мы в душе душа –
Жисть такая хороша!
Но бедняга в ноябре
От болезни вдруг помре...
Второй могильщик:
Что-то песенка твоя слишком не смешная!
Цвет с могилы подарить – мысль и то грешная...
Первый могильщик продолжает петь. В это время подходит Гамлет с Горацио.
Первый могильщик (продолжает петь):
Вот и новая весна
И новая девица.
Так мне нравилась она,
Что решил жениться.
Я нарвал тогда букет
Там же, где и ранее....
Только в жизни счастья нет
Мне, видать, заранее:
Ведь бедняга в ноябре
От болезни вдруг помре...
Гамлет, обращаясь к Горацио:
В Отчизне Братской так мне все обрыдло...
И коль не трон – я б бросил это быдло!
Могилу роет, а ему – хоть тресни! –
Горланит препохабнейшие песни!
Гамлет обращается к Первому могильщику:
Скажи, любезный, мне, могила эта чья?
Первый могильщик:
Как чья? Покудова моя!
Гамлет:
Твоя?!
Первый могильщик:
Конечно, барин, чья же? Не твоя же!
Гамлет:
Да, роешь ты. Но кто в могилу ляжет?
Первый могильщик:
Да говорят какая-то девица,
Решившая намедни утопиться.
И удалось ей это без труда –
Там, в омуте глубокого пруда.
Показывает рукой в каком-то направлении. Продолжает копать. С очередным броском лопаты выбрасывает на поверхность чей-то истлевший череп.
Гамлет обращается ко Второму могильщику.
Гамлет:
Браток, смотрю, наверное,
давно ты на кладбище
Обслуживаешь тех, кто здесь покоя ищет?
Второй могильщик:
Какой же, барин, я тебе браток?
Аль панталоны ты не отличаешь от порток?
А про работу я тебе могу сказать:
Да хороню давно здесь всяческую знать...
Гамлет:
Чья здесь была могила? Череп чей?
Второй могильщик:
Тот, чья позиция была крепчей
Сановных высочайших лизоблюдов,
А может, блюдолизов – уточнять не буду...
При каждом новом короле, считай подряд,
У старой знати головы летят.
А чтоб спастись – ведь вариант знаком:
Прикидывайся глупым дураком!
Гамлет:
Загадками и шутками не утомляй, прошу...
Второй могильщик:
А с шутками ты прав – то был придворный шут!
Гамлет:
Неужто? Бедный Ёрик... Бедный Ёрик!
Второй могильщик:
Ну да, промеж себя его мы звали Ёрник...
А «бедный»?.. Ха-ха-ха! Да «мне б так жить»!
Ведь рожи корчить – не на кладбище служить.
Кто веселит вельмож, тот не бывает бедный,
Хоть, правда, помер –
по нему не справили обедни.
На кладбище появляются королева Гертруда и король Клавдий в сопровождении священника и Лаэрта. За ними несут уже заколоченный гроб. Гамлет с Горацио отступают в сторону, оставшись незамеченными.
Священник:
Несите гроб сюда.
Лаэрт:
А реквием прощальный?
Священник:
Самоубийцам не положен знак сей ритуальный...
Лаэрт:
Но ведь ее убили... Не сама она!
Я принцу-лиходею отомщу сполна!
Из своего прикрытия выступает Гамлет.
Гамлет:
Ты за свои слова заплатишь мне сторицей!
Я просто в дружбе был с твоей сестрицей:
Любил ее, как сорок тысяч братьев
И вовсе избегал ее объятьев!
А то чего сама она хотела...
Она ж хозяйка собственного тела!
Лаэрт:
Прощальную она оставила записку, лжец:
Ты ею овладел, пообещав венец!
В толпе замешательство. Стараясь спасти положение выступает Клавдий.
Клавдий:
Что за скандал, как среди баб-простолюдинок?
Себя перед людьми позорите, какого хрена?
Жду завтра вас на честный поединок
На главную дворцовую арену!
* * * * *
Клавдий с Лаэртом в покоях короля.
Клавдий:
Лаэрт, по принятым условиям турнира
У каждого – клинок и острая рапира.
Возьми с собой отравленный клинок:
Чтоб в поединке он тебе помог.
Я острие его помазал ядом...
Лаэрт:
О что вы, сир, нет не надо, нет не надо!
Клавдий:
Когда в бою сойдетесь телом к телу
Пусти отравленный клинок свой в дело.
А чтоб сработала моя затея лучше,
Я и рапиру отравил на всякий случай.
Пойми, коль будешь Гамлетом убит,
За смерть Полония тогда, кто отомстит?
А так слегка его заденешь – и конец:
Минута-две – и он уже мертвец!
А кстати, я клянусь тебе – чес-слово! –
Тем ядом Гамлет отравил отца родного.
Лаэрт:
Быть может, Вы и правы, государь,
Но как-то все, мне кажется, нечестно...
Клавдий:
О чести ты мне лучше не гутарь:
Что честно – лучше королю известно!
* * * * *
Дворцовая арена. Публика в полном сборе. Король и королева в первом ряду. Перед ними – сервировочный столик, на стороне короля стоит бокал вина. На арену с двух противоположных сторон выходят Лаэрт и Гамлет. Оба подходят к королевской ложе и низко кланяются. Гамлет при этом незаметно роняет таблетку с ядом в бокал Клавдия.
Клавдий:
Благословляю то, что вам предписано судьбой.
На девять раундов рассчитан этот бой.
Сходиться можете, как кончу до пяти считать:
Раз... Два.... И три...
(О Господи!) Четыре... Пять!
При первом же сближеньи Лаэрт слегка чиркает по телу Гамлета отравленной рапирой, у того на белой рубахе проступает маленькое пятнышко крови.
Гертруда, в коей проснулось материнское сердце, ахает, и судорожно выпивает глоток вина из бокала Клавдия. Она вскрикивает и падает на землю. Гамлет глядя на нее, осознает, что произошло.
Лаэрт, воспользовавшись моментом, для большей верности пытается пронзить Гамлета отравленным клинком. Тот, видя занесенный клинок, перехватывает его и вонзает в самого Лаэрта. После этого Гамлет бросается к Клавдию.
Гамлет:
Умри и ты, презреннейшая крыса!
Судьба – не балаганная актриса:
Гертруда выпила с отравою вино,
Но и тебе погибнуть суждено!
Но Гамлет уже едва держится на ногах, в его глазах уже мелькают предсмертные мошки, он неуверенной походкой пьяного подходит к Клавдию, тот встает навстречу. Гамлет неуверенной рукой тычет в Клавдия рапирой. Клавдий падает на сцену у самой рампы.
ЗАНАВЕС
Клавдий остается лежать на сцене перед рампой. Вдруг он приподнимается на локте.
Клавдий:
Не понимаю, что со мной случилось?
О Господи, скажите мне на милость!
Так, значит, Гамлет не убил меня?
Коня! Коня! Полцарства за коня!
Мне это царство задарма не нужно –
Ведь это не страна, а нужник!
Не зря ведь люди, разумом ведомы,
Уходят в пахари, портные, управдомы...
Скорей отсюда прочь! Прочь! Прочь! Прочь!
Прочь! Пока не наступила эта ночь
Своим тяжелым мертвенным копытом...
В деревню! Все забыть и быть забытым...
Март 2007
Сан-Диего.
;