Благословляйте преследующих вас,
ибо гонят они вас, не ведая сами,
к светлому будущему /Михаил Литвак/.
Как награда за холод и слякоть, наступило долгожданное лето. «Восьмой класс окончен. Буду ходить на озеро. Читать. Писать. Студия летом не работает. Жаль» - лениво текли мысли. Оля достала тетрадь с красной обложкой и записала.
* Бумагу пачкать – грустное занятье,
Ненужным строчкам форму придавать.
Писать лишь для себя заумные понятья,
Лишь для себя законы жизни открывать.
- Олюшка! Где ты? – позвал оживленный голос.
- Что принесла тебе, доченька! -уже в комнате, сидя на диване с продуктовой сумкой на коленях,загадочно говорила мама.
- Что? – Оля встала, заглянула в сумку.
- Вкусненькое ищешь? – засмеялась мама.- Есть. Купила, ради окончания школы. Но, я про это - оп-па, - и она ловко достала из сумки, и протянула Оле бумагу.
- Путевка в оздоровительный лагерь «Факел», - читала Оля. – Путевка? – недоуменно. И сердито добавила. - Зачем, ма? Не хочу я никакого лагеря!
- Рыжик мой, любимый, - мама спустила сумку на пол и, взяв дочку за руку, усадила рядом, но в глаза не смотрела. Оля понимала - тоже не может радоваться даже и недолгой разлуке.
- Вот послушай, - тихим настойчивым голосом продолжила мама. – Следующий год выпускной. Кстати, ты не передумала? В педучилище? – и уже прямо глянула в глаза.
- Нет, - ответила Оля все так же сердито.
- Эх, была бы жизнь полегче, закончила бы одиннадцать и в институт, – мама помолчала, как будто представила эту возможность, а затем махнула рукой и улыбнулась. – А! Что говорить. Все будет хорошо, доченька. Ты у меня умненькая, выучишься, – материнские руки, самые ласковые в мире гладили кудрявые, медного цвета волосы дочери. И уже торопливо, как будто стараясь убедить не только дочку, но и себя. – Очень удачно получилось. Путевка-то десятипроцентная и одна на весь цех. Знаешь, сколько желающих было? А профком мне выделил. Ну, как я могла отказаться? Ты послушай, послушай, - страдая от погрустневшего вида дочки, - Отдохнешь, развлечешься. Говорят там очень хорошо. Мероприятия всякие нтересные, - уже тише, как будто оправдываясь, говорила мама. – И потом, Оля. Ты будешь в лагере, а я тут поэкономлю. Это же тоже не маловажно для нас. Купим тебе куртку новую. А? Ну, не противься. Только польза от этой путевки. – И заранее предупреждая возражения, напористо и громко добавила. – Другая обрадовалась бы! Разве плохо? Чем сидеть в четырех стенах. Удача такая – будешь на воздухе целый день, там и речка, говорят, есть, и кормят хорошо. Не противься, дочка!
Оля отстранилась от рук мамы и молчала, опустив глаза. «Лучше бы оно не наступало это лето». Настроение было испорчено. Купить что-нибудь летнее, просить она не будет – знает, что денег нет. Значит, поедет в старом. И это беспокоило. Еще волосы, из-за цвета которых, ее частенько называли рыжей. В школе-то Оля сумела себя поставить и не ведется на всякие подковырки. Но как будет в лагере, где её никто не знает?
С утра зарядил дождь. И так же пасмурно было на душе у Оли, когда она простилась с мамой у ворот лагеря. Наблюдала, как девочки, радостно вскрикивая, обнимались, мальчики, по-взрослому сдержано пожимали руки, и чувствовала себя чужой и не нужной.
С хмурым лицом Оля зашла в палату, где маленькая девочка застилала кровать у окна.
- Это же первый отряд?
- Первый, - повернулась девочка. Маленькие глазки, близко посаженные к большому для лица носу, делали ее удивительно похожей на мышку.
- Можно на любую? - кивнула Оля на кровати.
- Да. А как тебя зовут? – в свою очередь спросила девочка-мышка.
- Оля. А тебя?
- Катя. Я тебя не знаю. Ты первый раз в этом лагере?
- Первый, - вздохнула Оля, направляясь к кровати у второго окна. Она успела только постелить простынь и надеть наволочку на тощую подушку, как в палату смеясь и громко разговаривая, вошли две девочки.
- Ну вот! – сердито сказала та, что постарше - высокая, с черными до плеч волосами, челкой и карими большими глазами, - Говорила же - быстрее! Копуха! Видишь, лучшие места заняты, – повернулась она ко второй девочке с длинной косой. Та молчала, внимательно оглядывая Олю.
- А, крыска, - узнала старшая девочка Катю и как будто обрадовалась. - Быстрая моя. Все-то ты успеваешь, вот и постельку уже заправила. Можно спасибо сказать?! – ирония и пренебрежение звучало в словах. Она подошла, бросила большую спортивную сумку на пол и носком модной туфельки задвинула под кровать. Олю удивила реакция Кати, которая молча сняла халат со спинки кровати и перевесила на рядом стоящую.
- Вика! Чего стоишь?! - повернулась старшая девочка к своей подруге и показала рукой на кровать Оли. – Иди, пусть перейдет.
Оля не стала ожидать и сразу же ответила: - Это моя кровать, я первая заняла.
- Ты ж посмотри - первая она, - насмешливо произнесла девочка с челкой.
- Ладно, поспешила отозваться Вика, оглядывая другие кровати. – Нетка, - обратилась она к Кате. – Может, перейдешь? Я хочу рядом с Кариной.
- Перейду, - не возражала и в этот раз Катя.
Остальные две кровати в палате заняли подружки – Соня и Юля.
- Девчонки! На обед - в комнату быстро вошел коротко постриженный высокий парень. Белая футболка обтягивала спортивную накаченную фигуру, выгодно оттеняя загорелую мужскую шею и сильные руки.
- О, Дмитрий Юрьевич, вы у нас в этом году? - улыбаясь, подошла к нему Карина, - Справишься, товарищ воспитатель? – засмеялась.
- В угол буду ставить, - отшутился молодой человек, выпускник Пединститута, проходивший в лагере практику.
- Если с тобой, Дима, то я согласна – кокетничала Карина, в то время как он внимательно присматривался к Оле.
- Оля! Ты что, не узнала меня, - улыбаясь, обратился он к девочке.- Литературная студия! Вспомнила?
- Да, - улыбнулась и Оля. А ты вожатый, Дима?
- Для кого Дима, а здесь и для тебя - Дмитрий Юрьевич, - повернулась к ней Карина.
- Ладно тебе, - примирительно улыбнулся вожатый. – Девочки, в столовую, а потом встретимся в беседке. Будем знакомиться.
Уже выходя из комнаты, Оля услышала веселые голоса:
- Дима. Только не говори, что тебе нравятся рыжие мочалки.
- А чего тебя Неткой называют, ты же Катя? - интересовалась Оля, пока ребята рассаживались в беседке, сплошь увитой диким виноградом, который стремясь вверх, энергично пускал усики.
- По фамилии – Нетова. Я привыкла. С первого класса здесь. Мама, - девочка запнулась. – Уборщиком территории работает. Братья Вовка и Шурик в другом отряде, – и проследив взгляд Оли, сообщила. - Карина – племянница директора лагеря, она уже школу закончила. Думала, в этом году ее не будет. А Вика – дочь врача. Каждый год в лагере встречаемся.
- Ребята! – похлопала в ладоши воспитатель Полина Ивановна - женщина средних лет. - Тихо! Наговоритесь еще, а пока нужно выбрать название и речёвку для отряда. Сначала название. Предлагайте! - обвела она глазами ребят. Похоже, это мало кого интересовало. - Ну ладно, есть хорошее название для старшего отряда. «Позитив». Как вам? - предложила она, заранее приготовленное. - И речёвка хорошая:
Наш отряд – Позитив.
Наш девиз – Позитив.
Наш веселый коллектив
Излучает позитив!
- А я предлагаю название отряда - «Сосисочная», - вскочила и громко с нарочито серьезным лицом высказалась Карина, - а речёвку такую:
Кто вдруг полезет на сосиску,
Тому в штаны засунем крыску! - и громко, закинув голову, засмеялась. Ребята оживились, толкали друг друга и заливались смехом, понимая о какой крыске идет речь. Катя сидела, опустив глаза.
- Ребята! Давайте серьезнее – утихомиривала воспитательница. – Так что, принимаем название и речёвку?
- Кто за название «Сосисочная»? - подняла руку Карина. - Вика? – и та, улыбаясь, проголосовала. – Герка, Дима, Таня, Юля, Сонька, – перечисляла она имена.- Классное название! - Ребята с удовольствием развлекались.
- Карина! Перестань. Ребята! Что за цирк! Сядьте! Старший отряд, называется, – успокаивал Дима.
– Значит, название отряда «Позитив», а текст речёвки я повешу, - показала на доску объявлений перед беседкой и поспешила закончить беседу Полина Ивановна. – Сейчас все свободны, а после ужина – дискотека в честь открытия смены.
Ребята заспешили к выходу.
- Ура! Что ты оденешь? А ди-джеем – Олег, ты знаешь? Ну, тот, что в прошлом году. Что покраснела? До сих пор страдаешь? – тараторила Карина.
- Оля. Подожди. Ты пишешь? Есть новое? – остановил девочку Дима.
- Немного. А ты?
- Есть. Хочешь дам почитать? – как все поэты, он любил поговорить о своих стихах, но шедшие впереди Карина с Викой вернулись и, взяв его с обеих сторон под руки, подшучивая и перебивая друг друга, устремились вперед.
Это было нелегко - находить уединенное место, но все-таки Оля записывала в дневнике:
«Не нравится мне здесь. Дружить не с кем. С Катей-мышкой не хочу. Забитая и мне неприятная. Хотя, мне и жалко ее. Ну, разве можно быть такой? Многие, особенно Карина с Викой насмехаются, называют её крыской и нагружают – принеси, пойди узнай, пойди скажи. Если это не первый год, то как она терпит? Я бы сопротивлялась, а она молчит, часто уходит из отряда, как будто боится. Мне тоже пытались приказы отдавать. Еще чего! Я им не служанка. Хочу домой».
«Когда мама приедет проведать - буду проситься домой. Сегодня на доске объявлений появился рисунок. Девочка с красными, распатланными волосами, в длинной юбке, в огромных кроссовках, пишет, сгорбившись гусиным пером в толстой тетради. И надпись: - «Я поэт, зовусь я Олька, недоразвитая только». Конечно, это работа Карины. Я слышала, она хвасталась, что окончила художественную школу. И какие злые все. Хохочут, заливаются. Хорошо подошел Дима и снял рисунок»
«Суббота через два дня. Не дождусь! Надоело! Шуточки Карины, Вики, да и остальные им поддакивают, над моей одеждой уже достали меня. «О, какой сарафанчик веселенький. В каком сэконде покупала? Дашь поносить?» Стараюсь не показывать, что мне неприятно. На дискотеки не хожу. Не хочу быть хуже всех».
«На дневном сне, Карина вылила мне воду в постель. Правда, я не видела, кто плеснул. Проснулась, а простынь мокрая. Думаю, что она. Еще смеется: - Тебе, деточка, нельзя ездить по лагерям. Надо будет воспитателям сказать.- Гадина! Димка разговаривает со мной, а она злится. Не жаловалась, не хватало, чтоб еще и ябедой дразнили. Пропала зубная паста. Теперь и зубы чистить нечем. Просить не хочу. Приедет мама и заберет меня. Наверно завтра».
Какими же долгожданными были слова, прозвучавшие по лагерному радио: - Оля Ващук. Первый отряд. Подойди к воротам. Тебя ожидают. - И уже полчаса спустя, она вихрем мчалась забрать уже давно сложенные вещи. Вдогонку, как насмешка, неслись из беседки ребячьи голоса:
Наш солнечный лагерь – он лучший на свете.
Сюда приезжают, знакомятся дети.
И мы никогда не забудем об этом,
С друзьями мы встретимся следующим летом.
Из палаты слышался шум, смех. Она вбежала. В глаза бросилась красная обложка тетради. «Ах, как же я оставила, всегда ведь носила с собой» - промелькнуло. Карина возмущено размахивала руками. Вика смеялась. Соня и Юля с интересом слушали.
- Отдай! Кто разрешил?! Дай сюда! – потребовала девочка.
- А кто тебе разрешал гадости про нас писать, – повернулась к ней Карина.
- Вот именно – поддержала Вика. - Поэтка!
- Я Полину Ивановну позову, - пыталась забрать тетрадь Оля.
- Забирай, - тетрадь полетела на пол. - Все равно ответишь. Уже этой ночью получишь, рыжая!- Угрожала Карина.
- Да, рыжая. Что, нравится цвет? Тогда в парикмахерскую иди, - старалась держаться девочка, собирая тетрадочные листы. – Ничего у вас не получится. Я уезжаю, - она достала сумку, заглянула в тумбочку, под подушку, засунула в кулек кроссовки, растрепанную тетрадь и устремилась к выходу. У двери услышала окрик Кати, которая все это время молчала.
- Оля! Подожди. Я провожу тебя, – она догнала и пошла рядом. – Давай понесу, - дернула за кулек, тот треснул, из него выпала тетрадь и рассыпалась.
- Ну вот!- сердито воскликнула Оля.
– Ой, прости. Я соберу, – они наклонились за листами. – Оля, - взволнованно говорила Катя, сидя на корточках и заглядывая ей в лицо.- Я хочу попросить у тебя прощения.
– Чего это? – продолжала сердиться девочка.
– Что не защищала тебя. Я вдруг поняла, что это еще хуже – не вмешиваться. Еще хуже! Понимаешь?
- Ладно. Давай, - Оля забрала листы. Сбоку раздавался хор ребячьих голосов «Наш солнечный лагерь – он лучший на свете. Сюда приезжают, знакомятся дети…» - глаза девочек встретились.
Они подошли к воротам и постояли немного, уже не смотря друг на друга. Оля медленно вышла, отошла немного и оглянулась. Катя стояла, крепко ухватившись за решетку. Стало неспокойно, как будто она должна была что-то сделать и не сделала. Девочка переложила кулек и махнула рукой: – Пока.
- Пока! – еле слышно прошептала Катя.
Мама уже сходила к начальнику лагеря и ожидала дочку.
- Я написала, что мне дали отпуск, и мы уезжаем. Давай сумку, - весело говорила она. – Пошли.
Оля не слушала. Это было уже не важно. Важно было там и это заставляло оглядываться на ворота и искать глазами неподвижную маленькую фигурку. Если она уедет, то будет все время думать о Кате – каково ей одной без поддержки, и она стояла, раздумывая. В голове крутилось «Это еще хуже – не вмешиваться». И хотелось вмешаться, и не дать в обиду, и не только Катю, а вообще всех и всегда.
- Доченька. Что ты? Иль забыла что? – мама тронула ее за руку.
- Забыла, - машинально повторила Оля, а потом решительно – Мам, я не поеду. Останусь. Передумала, – а глаза по-прежнему искали Катю.
- Ничего не понимаю, - растерялась мама.
- Я потом тебе расскажу, - забирая сумку и стремясь назад, быстро говорила дочь. - Обязательно расскажу! - крикнула, входя в ворота лагеря.
------------------
* слова Д.Афанасьева.