Я ненавижу вас! И тебя, и Эмилию! Давно живу только одним: ненавистью!
Вы испортили мою жизнь и забавлялись этим. Я была для вас только игральной костью в этой мерзкой игре «человек-не-сердись». Многие годы вы не спрашивали меня о самочувствии – и теперь тоже не спрашиваете. Если бы это не попало в газету, и вам не надо было бояться за вашу честь, вам было бы всё безразлично.
Эмилия сняла, наконец, мокрое пальто и, бросив его на спинку стула, достала из шкафа полотенце и начала вытирать голову.
- Ты сошла с ума, - сухо сказала она. - Твоя мать и я всю жизнь о тебе заботились. Ты должна нас благодарить за это. Хотя бы за это.
- Пустые слова! – истерически выкрикнула Рената. - Обо мне никто не думал. С тех пор, как я себя помню в этой квартире, всё крутилось вокруг тебя, Эмилия. Со мной вообще не считались. Мне всё запрещалось, лишь бы не нарушать твой покой. Даже на каникулы я не могла ни разу поехать, чтобы вы не лишились третьего игрока!
Рената отпустила край стола, подошла к печке и прислонилась к ней головой и спиной.
Мать, безуспешно пытаясь справиться с сухостью во рту, прижала руку к груди:
- Я этого не знала,- пробормотала она. - Ты никогда ничего не говорила.
- Просто ты никогда не слушала, - крикнула Рената,- ты была околдована этой неряхой, а я была тебе нужна только для поддержки, когда Эмилия тебя разозлит.
- Неправда, - пыталась защищаться мать.
- Правда! И отец тебя давно раскусил: ты холодна и не умеешь любить.
Мать нагнула голову, словно от тяжёлого удара; горькая складка у рта стала еще глубже.
Но Рената не дала ей перевести дух:
- Отец хотел уйти со мной, но потом случилась авария, и в четыре года я осталась с тобой – чтобы страдать всю жизнь. Вы с Эмилией приковали меня к себе пожизненно. Но почему дети должны расплачиваться за грехи матерей?
Мать, как от удара, съёжилась от этой ненависти дочери, а Эмилия, не вмешиваясь, продолжала сушить волосы.
- Это так похоже на тебя – свалить свою вину на других, - наконец, произнесла Эмилия. - Мы ни в чём не виноваты.
- Я убивала,- говорит Рената торжественно, - я убивала тебя мысленно снова и снова, но никак не могла от тебя освободиться. От пуповины невозможно освободиться. Остаёшься матерью и дочерью. Мысленно я сжигала тебя, сталкивала с лестницы, пугала до смерти, выдёргивала дорожку из-под ног. А когда возвращалась домой, находила вас за игрой «человек-не-сердись». И я чувствовала – однажды я начну это всё всерьёз. Настоящие убийцы – это вы.
Вас надо посадить. Я – ваша жертва. Я невиновна.
- Ты гадкое, трусливое создание, - задыхаясь, Эмилия набросилась на Ренату, беспорядочно нанося удары.
- Помнишь ли ты ещё Зигфрида? – оттолкнув обессиленную Эмилию, спросила она у матери. - Мы собирались пожениться, квартиру уже сняли.
- Эмилия, моё лекарство, - слабо прохрипела мать.
– Ты всё расстроила с твоим вечным страхом, что я прежде времени рожу ребёнка. Ты нашептала ему, что я ему неверна. И он тебе поверил. Ты не оставила мне ни одного шанса в жизни. Ты не допускала, что я стану взрослой. Я просто старела, и за это я ненавижу тебя! И ненавижу себя, ибо я становлюсь всё более похожей на тебя! Мы с отцом тосковали о твоей любви и нежности. Я хорошо помню, как мы сидели на кровати и плакали от твоей чёрствости. На следующий день после вашей крупной ссоры он разбился насмерть. То, что я сегодня не способна любить – это твоя работа, можешь этим гордиться.
- Мы можем всё исправить, - прошептала мать, протягивая к дочери руки. – Эмилия... лекарство...
Пальцы матери судорожно сжались, она захрипела и уронила голову на бок.
Рената зарыдала от ярости и отчаяния и упала перед матерью на колени.
Фото: Верочка с папой.
http://www.proza.ru/2012/02/12/843