Власовцы в Праге.
Как уже говорилось ранее, главе «лондонского правительства в изгнании» президенту Э. Бенешу в декабре 1943 года пришлось молча выслушать упрёки В.М. Молотова о слишком уж мирном сосуществовании Чехии и Германии, во время Второй мировой войны.
Демонстрация какого-нибудь «акта Сопротивления» требовалась Бенешу и его лондонскому правительству, как воздух. Иначе – вставал вопрос о его РЕАЛЬНОМ влиянии на ситуацию в оккупированной «Богемии и Моравии», да и будущее Чехословакии, в её довоенных границах, было под сомнением. Слишком уж активно сотрудничали угнетённые с оккупантами все 5, 5 лет Второй мировой войны.
В этой ситуации восстание в столице, даже в самом конце войны, позволяло «списать» многие грехи.
Да и встретить части Красной Армии в уже освобождённой от немцев Праге, со СВОЕЙ администрацией было очень заманчиво, с политической точки зрения.
Власовцам это восстание – тоже пришлось как нельзя кстати.
На последнем заседании власовского КОНР 28 марта 1945 года было решено стянуть все части РОА в одном пункте в районе Альп и там соединиться с 15-м Казачьим кавалерийским корпусом, формально тоже подчиненным Власову. Руководители власовских формирований надеялись таким образом продемонстрировать силу и мощь своей армии и вызвать политические симпатии западных держав, которые пока относились к власовской армии весьма прохладно...
Были у Власова и более смелые фантазии:
- предполагалось присоединиться к отрядам четников бывшего военного министра югославского королевского правительства в изгнании Драга Михайловича и продолжать борьбу в горах Балкан до изменения общей обстановки (желанного Власовым разрыва союзнических отношений СССР и Запада).
- Обсуждался в КОНР также и весьма авантюрный с виду план — пробиться к Украинской повстанческой армии (УПА), которая до сих пор представляла собой значительную силу в тылу у советской армии.
Эфемерность этих надежд, впрочем была понятна самым отъявленным оптимистам из власовской верхушки. Нужно было найти что-то более выполнимое и выгодное по политическим соображениям.
В это время 1-й дивизии Буняченко представилась возможность, не предусмотренная первоначальным планом, — присоединиться к «национальному чешскому восстанию», которое как раз разгоралось в той области, куда вступили власовские войска.
Вот что писал об этом Хофманн:
«Руководство 1-й дивизии далеко не сразу решилось на этот шаг, понимая, что чешское национальное восстание плохо организовано и плохо вооружено, а главное — внутри него нет политического единства. Только коммунистические группировки, в которых находились сброшенные на парашютах советские агенты, четко представляли себе свои цели: они стремились не просто к национальному освобождению, но и к радикальным социальным переменам. Именно поэтому Буняченко весьма осторожно отнесся к попыткам сближения, предпринятым представителями местных партизан...
Чехами была организована военная группа "Бартош", взявшая на себя фактически военное командование восстанием. Командиром "Бартоша" был генерал Кутлвашр, а начальником штаба — подполковник Бюргер. Когда делегация этой группы появилась в Козоедах, где стояла 1-я дивизия с предложением принять участие в предстоящем антинемецком восстании, многим показалось, что это выход из безнадежного положения. Подполковник Артемьев пишет:
Поздним вечером в дивизию прибыла делегация чешских офицеров, отрекомендовавшихся представителями штаба восстания. Делегаты заявили, что в Праге готовится восстание, которое нуждается в помощи и поддержке. Откладывать восстание нельзя, потому что немцы могут узнать о нем и тогда оно обречено на провал. Они надеются единственно на власовскую армию и безоговорочную поддержку "власовцев"...»
На совещании, созванном Буняченко, все командиры полков и прочие офицеры дивизии, в том числе и начальник штаба подполковник. Николаев, высказались за помощь восставшим и за союз с чехами. Исключение снова составил командир 1-го полка подполковник Архипов-Гордеев. Много лет спустя он писал полковнику Позднякову: "Еще раз напоминаю Вам, что я был против похода на Прагу и высказал это на военном совете незадолго до похода''
Участие дивизии в чешском восстании, за которое однозначно высказался Буняченко, означало открытый разрыв с немцами и нарушение решения КОНР от 28 марта 1945 года. Какую же позицию занял в этом вопросе Власов? Главнокомандующий, более всех в РОА ратовавший за союз с немцами, и на сей раз, похоже, не отступил от своей политической линии. За ним « присматривал» оберфюрер СС Крёгер, бывший последние полгода немецким представителем у Власова. Важную роль, вероятно, сыграло и неверие Власова в успех Пражского восстания».
Обратим внимание на следующее:
- предложение чехов об участии в восстании стало для власовцев настоящим «подарком судьбы». И чехи и власовцы знали, что германских боевых частей в Праге нет (там находились, в основном, госпитали, склады, тыловые учреждения и немногочисленные охранные подразделения).
Возможности перебросить крупные боевые части с фронта, на подавление восстания, у немцев В МАЕ 1945 года уже НЕ БЫЛО.
Это давало надежду на то, что удастся внезапно захватить столицу Чехии, провозгласить в ней создание правительства, подчинявшегося лондонскому эмигрантскому центру, и (в идеале) дождаться прихода в Прагу американской армии...
- отметим, что реальной силой и влиянием в Чехии (даже по словам власовского историографа) были КОММУНИСТИЧЕСКИЕ ГРУППИРОВКИ, которыми руководили советские офицеры-парашютисты ( с одним из таких руководителей, в ближайшем будущем, придётся «познакомиться» власовскому генералу Боярскому (о нём уже шла речь ранее).
- Власов был ПРОТИВ участия своего войска в этом выступлении, отчасти храня «верность» Гиммлеру, отчасти не слишком-то веря в успех этой затеи. Впрочем, в это время, Буняченко уже подчинялся Власову лишь номинально.
Хофманн отмечает:
«Буняченко рисовал Власову радужные перспективы: чешское национальное антикоммунистическое правительство предоставит дивизии политическое убежище и непременно добьется признания западных держав, у которых тогда просто не останется другого выхода, как терпеть Русское освободительное движение. Для Власова важней всего была позиция американцев, с которыми, по его мнению, следовало вступить в прямые переговоры, без всяких обходных путей. К тому же ему явно не хотелось наносить удар в спину немцам, и не потому, что он питал к ним симпатию, но скорее всего просто из нежелания взваливать на себя осложнения, связанные с переменой фронта. Очевидно, он до последней минуты рассчитывал на возможность совместного выступления западных союзников с немцами против наступающей советской армии.
Власов ушел с военного совета 1-й дивизии РОА со словами: "Если мои приказы больше не являются для вас обязательными, то мне здесь нечего делать".
Он был против пражской акции и, как свидетельствует немецкий адъютант генерала Ашенбреннера старший лейтенант Бушман, его угнетала перспектива военных действий против немцев. Тем не менее, не давая Буняченко официального согласия, он в конце концов предоставил командиру 1-й дивизии полную свободу действий. По мнению доктора Крёгера, в этой отчаянной ситуации генерал решил не вмешиваться, чтобы не мешать последней, пусть даже во многом иллюзорной, возможности спасения. Измученный болезнью, Власов поселился в небольшом замке западнее Праги и оттуда по донесениям следил за ходом событий...»
Говоря откровенно, когда Власов убедился что его приказы УЖЕ ничего не значит для его же подчинённых и что каждый будет умирать и спасаться поодиночке, он просто «умывает руки» и скрывается в небольшом замке, где просто ЖДЁТ результата от этой «акции». Его «командование» РОА в реальной боевой обстановке, окончилось, не начавшись...
«Во избежание конфликтов с мирным населением и местными властями Буняченко издал строгие приказы, еще когда дивизия находилась в Германии. Нарушения, связанные с воровством, и прочие мелкие проступки разбирались офицерами на месте, и потерпевшим щедро возмещались понесенные убытки. В более серьезных случаях полагались строгие наказания. Так, военный суд дивизии, приговорил к смертной казни за грабежи и мародерство по меньшей мере одного солдата, который сразу после вынесения приговора был расстрелян перед строем, чтобы, как заявил Буняченко, все видели в РОА высокодисциплинированную армию».
Собственно говоря, это ЕДИНСТВЕННЫЙ поступок Буняченко, за который его можно похвалить. В боевой обстановке, уважающая себя армия ОБЯЗАНА пресекать грабежи, мародёрства и дезертирство (да и многие другие нарушения дисциплины в своих рядах), НЕМЕДЛЕННО и ПО ЗАКОНАМ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ. Когда это правило забывают, то армия очень быстро начинает разлагаться. (Примеры нашей недавней истории это подтверждают).
Однако и драконовские меры Буняченко, уже помогали слабо. Его войско стремительно разлагалось. Даже Хофманн вынужден был отмечать:
«Случаи нарушения дисциплины участились: русские начали мешать военным передвижениям, доходило даже до столкновений солдат РОА с немецкими органами инспекции и служащими вермахта.
Есть сведения о разграблении военных складов. В одном месте солдаты наткнулись на запас метилового спирта для двигателей реактивных самолетов: в результате многие умерли или тяжело заболели.
Серьезное столкновение между русскими и немцами случилось 2 мая 1945 года, когда штаб-квартира дивизии находилась еще в Козоедах. В соседнем городке Лоуни два офицера — лейтенант Семенов, недавний адъютант командира дивизии, сын советского генерала, и старший лейтенант Высоцкий — в поисках бензина на вокзале начали по собственному почину проверять документы солдат в эшелоне и отбирать у них оружие. В результате завязалась беспорядочная перестрелка, погибло шесть русских, в том числе и Семенов, и четыре немца, многие были ранены. Русские и немецкие участники инцидента были доставлены в штаб дивизии, и Власов немедленно приказал провести расследование, в ходе которого была неопровержимо доказана вина русских, в первую очередь — Семенова. Власов, по сведениям многих источников, был крайне возмущен поведением своих солдат.
Высоцкого спасло от ареста лишь то, что генерал знал его еще со времен его службы в личной охране Власова, да еще то, что Высоцкий отличился при наступлении в феврале 1945 года у Ней-Левина. Немцев, среди которых было несколько офицеров, по приказу Власова тут же отпустили, дав им надежную охрану. Но этим конфликт не кончился: власовцы, решив отомстить, застрелили позднее несколько солдат и офицера из этой части, никак не связанных с эпизодом на вокзале...”
Вот такие отношения были среди «союзников» в мае 1945 года. Как видим, Власов уже никак не влиял на бандитизм в своём войске: Высоцкого даже не арестовали (несмотря на «неопровержимые доказательства» его вины), а власовцы, позднее подло пристрелили несколько ни в чём не виновных немцев. Просто так: отомстили непричастным…
Тем временем в Праге наконец-то началось восстание. Вот что пишет Хофманн:
«Утром 5 мая, когда русско-чешские переговоры успешно завершились, в Праге спонтанно началось восстание против немецких оккупационных властей. Хотя в тот момент немцы уже сами решили отказаться от власти в протекторатах Богемия и Моравия, восстание могло, в случае успеха, отрезать путь к отступлению на запад расположенных восточнее Праги сил группы армий " Центр". Уже в первый час повстанцам, среди которых было немало сброда, удалось овладеть половиной города, и они жестоко расправлялись с мирным населением и пленными. Но стоящие в окрестностях Праги хорошо вооруженные немецкие части утром б мая перешли в наступление и в течение дня сильно потеснили повстанцев. 5 мая 1-я дивизия РОА вышла из района Бероун — Сухомасти несколькими колоннами к Праге. Им предстояло пройти 50 километров…
Вечером 5 мая русские войска вошли в город. С запада в Прагу ворвался колесный взвод 2-го полка под командованием лейтенанта Золина разведотряд с юго-запада достиг Радотина и двигался дальше по берегу Влтавы к Збраславу (Кенигзаал)... В ночь на б мая дивизионный штаб и представители группы "Бартош" распределили цели атаки в Праге. Поскольку солдаты 1-й дивизии были в немецкой форме, их решили снабдить трехцветными — бело-сине-красными — флагами.
Бои 1-й дивизии в Праге начались днем 6 мая атакой на аэродром Рузине, находившийся к северо-западу от города. На этом самом крупном из пражских аэродромов в то время располагалась б-я боевая эскадрилья, боевое формирование под названием Хогебак, усиленное звеньями нескольких истребительных эскадрилий с реактивными истребителями типа Ме-262. Немецкое командование пока еще рассчитывало удержать за собой аэродром и прилегающую территорию с казармами, а группа "Бартош" придавала захвату Рузине особое значение — во-первых, чтобы исключить возможность использования аэродрома немцами для операций Люфтваффе, а во-вторых, чтобы дать возможность для посадки самолетам западных держав, на помощь которых все еще рассчитывали повстанцы...»
Как видим, особых боёв в Праге не было. Власовцы (одетые в форму гитлеровского вермахта, ибо другой у них никогда не имелось) заняли несколько районов города и попытались захватить стратегически важный аэродром Рузине.
Причём применили для этого ТИПИЧНО ВЛАСОВСКИЙ, ПРЕДАТЕЛЬСКИЙ ПРИЁМ:
«1-й полк вступил через парламентера в контакт со штабом эскадрильи: по немецким источникам — с целью договориться о перемирии, по русским — чтобы добиться немедленной сдачи аэродрома. После безуспешных переговоров только что приземлившийся в Рузине начальник штаба 8-го авиакорпуса полковник Зорге, бывший начальник штаба при генерал-лейтенанте Ашенбреннере, вызвался лично отправиться к власовским войскам, по-видимому, полагая, что вчерашние союзники стали врагами в силу недоразумения, тем более что, как ему было известно, все войска РОА должны были соединиться у Будвайса. Заявив, что Власов — его лучший друг и что он уладит все дело за несколько минут, Зорге распорядился предоставить ему машину.
Однако вскоре после отъезда Зорге его адъютант капитан Кольхунд вернулся один с ультиматумом: если аэродром не капитулирует в ближайшее время — власовцы расстреляют полковника. И солдаты РОА выполнили свое обещание: Зорге, немало сделавший для создания ВВС РОА и достижения взаимопонимания между русскими и немцами, был расстрелян. Этот эпизод можно сравнить с не менее трагической историей убийства капитана Гавринского немецкими солдатами на вокзале в Нюрнберге. Однако детали этого дела остались невыясненными».
Подчеркнём, ЭТО – пишет апологет власовского движения и его войска…
Шлёпнули власовские «патриоты» парламентёра (полковника и своего союзника!!!) без суда и всякой его вины. Этот эпизод надо давать почитать для ознакомления нашим новомодным доморощенным власовским адвокатам и заступничкам…
«Когда попытки переговоров провалились и передовые отряды "прекрасно вооруженных и оснащенных власовских частей" уже вели бои с немцами, штаб эскадрильи принял решение неожиданно напасть на русские колонны всеми имевшимися в распоряжении самолетами Ме-262 и расстрелять их с бреющего полета. Эта атака остановила батальоны 3-го полка, танки которых безуспешно пытались прорваться на взлетно-посадочную полосу и которые затем начали обстрел аэродрома из гранатометов и тяжелых пехотных орудий, не решаясь двигаться дальше. Но к тому моменту аэродром утратил свое значение для немцев. Боеспособные немецкие машины были переведены в Заац, а немецкие экипажи на следующее утро прорвались через русское кольцо окружения. Однако аэродромом 3-й полк РОА овладел лишь после многочасовой перестрелки с опытным арьергардом Ваффен-СС.»
Тоже очень интересный эпизод, показывающий степень РЕАЛЬНОЙ боеспособности власовского войска: их пехота и танки (!) пытаются захватить аэродром. И немцы решают «штурмануть» их на… реактивных истребителях Ме-262.
Это был отличный самолёт для перехвата высотных бомбардировщиков, но никудышный штурмовик: высокоскоростной, маломанёвренный, с огромной посадочной скоростью и малым временем нахождения в воздухе. Он не шёл ни в какое сравнение с тем же Ю-87, из которого немецкие лётчики попадали бомбой в танк или одиночный окоп. Тем не менее эта импровизированная штурмовка охладили пыл атакующих и они смогли занять аэродром только когда его немцы покинули сами.
Продолжим рассказ об истории Пражского востания.
Хофманн старается доказать, что власовцы вмешались в бои по просьбе ЧАСТИ чешских офицеров группы «Бартош». Наверное, была и эта просьба:
«После захвата Праги советскими войсками, чешская группа "Бартош", заключившая соглашение с Буняченко, ухитрилась исказить этот очевидный факт. 11 мая 1945 г. генерал Кутлвашр письменно заявил "командованию Красной армии в Праге", что РОА вмешалась в восстание "по собственной инициативе" и по наущению чешских офицеров, находившихся в районе дислокации дивизии, но отнюдь не на основании решения группы "Бартош". Имеются, однако, неопровержимые доказательства тесного сотрудничества чешской группы с командованием русской дивизии.
Так, 6 мая в 5.30 часов "Бартош" приказал генералу Фишеру, находившемуся в Кладно, немедленно "вместе с власовцами" пробиться с запада на Прагу и прежде всего в ускоренном темпе занять район Рузине с аэродромом. Через двадцать минут, в 5.50, пражское радио, которым овладели повстанцы, впервые обратилось к "офицерам и солдатам власовской армии" с просьбой о помощи. Потом эти обращения повторялись несколько раз. Капитан Рендль, комендант летней резиденции президента в Лани, который просил Буняченко оказать помощь восставшим, б мая в 13 часов получил от генерального инспектора правительственных войск полномочия присоединиться к русскому дивизионному штабу в качестве офицера связи...
Чешские военные круги, — а они были ведущей силой на первой стадии Пражского восстания, не видели ничего предосудительного в сотрудничестве с армией генерала Власова.
Против идеи русско-чешского сотрудничества возражали не вооруженные силы, а Чешский национальный совет (ЧНС), постепенно захвативший политическое руководство восстанием и сумевший подчинить себе военное командование Праги. До прибытия в город правительства Бенеша, которое находилось в Кошице, Совет представлял правительственную власть. Значительную роль в нем играли коммунисты, и он стремился с самого начала установить добрые отношения с Советским Союзом...»
Ну и что в этом плохого? Именно коммунисты во всех странах Европы были ВО ГЛАВЕ Сопротивления гитлеровской Германии в годы Второй мировой. Во Франции компартию тогда называли «партией расстрелянных»…
А вот для НЕМЦЕВ подлое предательство их власовских союзников, в самый трагический момент войны, был ошеломителен.
Хофманн не может скрыть своего разочарования:
«…все события тех дней — неожиданный поворот 5 мая 1-й дивизии из района Бероун — Сухомасти в пражском направлении, начало военных действий 6 мая на аэродроме Рузине и к юго-западу от Хухле и, наконец, наступление 7 мая на центр Праги по трем основным направлениям, а также неоднократные требования о капитуляции, выдвигавшиеся представителями РОА, в том числе полковником Сахаровым, — были для немецкого командования большой неожиданностью, и немцы никак не могли понять, что происходит. Ведь всего полгода назад, 14 ноября 1944 года, в Рудольфовой галерее в Пражском Бурге торжественный государственный акт провозгласил создание КОНР. Государственный министр Богемии и Моравии Франк принимал Власова в своем дворце согласно протоколу, произносил вступительную речь в Рудольфовой галерее и вместе с представителем вермахта генералом Туссеном сидел как почетный гость в первом ряду, рядом с Власовым. А теперь вдруг РОА в мгновение ока оказалась во вражеском лагере! Генерал Туссен, государственный министр Франк и группенфюрер СС, генерал-лейтенант Ваффен-СС граф Пюклер, так же как генерал Зейдеман и полковник Зорге, сочли внезапную враждебность вчерашних союзников "недоразумением, порожденным неудачным стечением обстоятельств". Исходя из этой ложной посылки, немцы предприняли несколько попыток договориться с войсками Власова о перемирии как на аэродроме в Рузине, так и в самой Праге.
7 мая в 10 часов в передовых частях 1-го полка в окрестностях Виногради появился немецкий парламентер с требованием генерала Туссена прекратить военные действия — что в тот момент было совершенно нереально.
Подполковник Архипов не только не собирался выполнять это требование, но, напротив, сам настаивал на капитуляции немцев. В полдень немецкий лейтенант вторично пересек линию фронта с письмом от генерала Туссена, в котором тот чуть ли не умолял о перемирии. Он писал:
В этот трудный час, когда вы, власовцы, и мы, немцы, должны объединиться в борьбе против нашего общего врага — большевизма, вы подняли против нас оружие. Считая это недоразумением, я прошу вас прекратить боевые действия против нас. Утром 8 мая Прага будет очищена от чешских повстанцев. Генерал Туссен.
Но и этот призыв, который подполковник Архипов " незамедлительно" передал командиру дивизии, не произвел никакого впечатления…»
А чего ещё рассчитывали получить немцы от власовцев?!
Благодарность и «самопожертвование в совместной борьбе с большевизмом»?! Эти слова хороши для тостов на банкетах. На войне – предатель останется предателем
К вечеру 7 мая РОА овладела основными районами города, за исключением центров немецкого сопротивления в Градчани, у стадиона Страгов и в Дейвице. Кроме того, 1-я дивизия рассекла Прагу на две части, помешав тем самым соединению немецких запасных частей, продвигавшихся с севера и юга…
Политические цели участия РОА в восстании были сведены на нет еще до начала операции. 6 мая главнокомандующий союзными войсками генерал Эйзенхауэр, идя навстречу просьбе начальника генерального штаба Красной армии генерала армии А. И. Антонова от 5 мая, отклонил предложение командующего американской 3-й армией (12-я группа армий) генерала Паттона о наступлении восточнее линии Карлсбад — Пльзень — Будвайс и взятии Праги.
Таким образом, к огорчению чешских националистов, расчеты на взятие Праги американскими войсками не оправдались, и это не могло не сказаться на настроении тех, кто сражался в Праге. Надежды власовцев и чешских националистов на то, что в столице возьмут верх "некоммунистические и антикоммунистические силы", рушились...
Вечером 7 мая на участке полковника Сахарова появились американские бронированные машины с журналистами, которые в своей святой простоте считали солдат РОА "союзниками Красной армии", а узнав, в чем дело, не нашли ничего лучше, как заявить, что бои русских в Праге помогут им "искупить вину перед советским правительством за сотрудничество с немцами". Эта первая встреча с американцами и их поразительная политическая наивность произвели на офицеров РОА удручающее впечатление».
Власовцы, по простоте душевной, до последнего рассчитывали НА ВОЙНУ между СССР и Западом и ТОЛЬКО В ЭТОМ видели спасение своей шкуры:
«Вечером 7 мая в дивизионном штабе никто уже не сомневался в том, что Прагу займут советские, а не американские войска. В 23 часа Буняченко с тяжелым сердцем отдал приказ о прекращении боевых действий и отходе из города. По словам Швеннингера, при прощании с чешскими офицерами, пришедшими в штаб сообщить о положении дел, в глазах генерала стояли слезы, а на лицах всех присутствовавших застыло выражение "глубокой безнадежности".
На этом ВСЁ реальное участие власовцев в «освобождении Праги» и завершилось. Дальше – они спасали только себя. Кто как мог и кому как повезло.
Хофманн не скрывает своих эмоций:
«Советские симпатии оказались при этом на стороне так называемых "патриотических народных сил", представлявших собой, по определению немецкого очевидца событий, по большей части "вооруженных подонков", которые, невзирая на соглашение о капитуляции, 8 мая продолжали стрельбу. Это местами задерживало продвижение немецких войск, но боевых действий все же не вызвало. 9 мая в 4.40 в Прагу вошли танки 1-го Украинского фронта. Назначенный комендантом города генерал-майор Зиберов, передовой отряд которого на рассвете прорвался в центр и захватил мосты через Влтаву, не обнаружил "организованного сопротивления", а к 10.00 с последними очагами сопротивления в Праге было покончено».
Да, чуть не забыл рассказать о знаменательной встрече власовского генерала СС Боярского и советского капитана. Он произошла 5 мая 1945 года.
О ней и о некоторых других интересных моментах окончании этой истории и пойдет речь в следующей главе.
На фото: Геббельс - ещё один покровитель власовцев
Продолжение:http://www.proza.ru/2012/02/09/517