Таня медленно шла по улице и плакала. Сегодня у ее подруги был день рождения, отмечала она праздник скромно, в семейном кругу,кроме Тани была только одна знакомая, которая пришла без приглашения.
Татьяна дружила с Валечкой больше двадцати лет, а знакомы они были еще дольше, часто встречались в общей компании, отмечали праздники, и постепенно сблизились. Оказалось, у них много общих интересов, у них даже сыновья родились с разницей в несколько дней. Правда, у Вали была еще старшая дочка, а у Тани сын был единственным ребенком.
Валя вышла замуж очень рано, в семнадцать лет, за военного летчика, помоталась с ним по гарнизонам, везде умела создать уют, не боялась никаких бытовых проблем, все делала сама – и шила и вязала и ремонтировала квартиру. Она стала бабушкой. когда ей еще не было и сорока лет, и старший внук называл ее мамой, потому что его воспитанием занималась, в основном, Валечка . К тому же она смогла заочно получить высшее образование, работала в институте, крутилась,как могла. Муж никогда особо семейными делами не интересовался, был замкнутым и эгоистичным человеком, и как только демобилизовался, сразу заявил, что хочет пожить отдельно, мол, устал от этой колготни ( к этому времени у них было уже четверо внуков). Вале было очень тяжело – и морально, и материально, пришлось разменивать квартиру с ним и с семьей дочери, которая тоже захотела жить отдельно. В результате, Валечке досталась однушка в старом доме, почти без удобств.
Таня, как могла, поддерживала подругу, помогала и материально, у нее тогда было все хорошо, муж прилично зарабатывал, сын тоже встал на ноги и начал работать.
Прошло несколько лет. Жизнь у Вали стала налаживаться, она отремонтировала квартиру, провела газ и отопление, создала уют, почувствовала себя самостоятельной и свободной женщиной. Дети и внуки постоянно крутились около нее, периодически оставались у ней ночевать, а то и вовсе жили у нее, когда возникали семейные и бытовые проблемы. Валя, как квочка, собирала их под своим крылом, выслушивала, сочувствовала, помогала. Она могла всю неделю жить впроголодь, экономя на всем, чтобы в выходные угостить своих близких вкусным обедом, делала это от всей души , радуясь, что могла им угодить.
А у Татьяны жизнь сломалась в один момент. Тяжело заболел и умер их единственный сын. Все потеряло смысл. Зачем и как жить дальше? Ответа нет. Но как-то ведь надо жить. Муж ушел на пенсию, перестал общаться с друзьями, потерял интерес к жизни. Таня пыталась общаться с прежней компанией, но скоро поняла, что она там лишняя, люди смотрят на нее сочувственно, перестают веселиться, как будто им неудобно быть веселыми и счастливыми в ее присутствии. Круг друзей стал понемногу сужаться.
Только Валя все время была рядом. С ней одной Таня могла говорить о своем горе, могла плакать на ее плече, зная, что она ее понимает и поддерживает. Они иногда гуляли, заходили в недорогое кафе выпить бокал вина и разговаривали, разговаривали без конца. Для Тани это было отдушиной в ее беспросветной жизни. Время шло. Боль не уменьшалась, но она постепенно научилась с этой болью жить.
И вот сегодня на дне рождения, она сидела за праздничным столом и видела, как Валю любят, как всем она нужна, все поздравления идут от чистого сердца. Таня тоже сказала тост, пожелала здоровья и счастья имениннице и ее близким, и вдруг почувствовала, как подкатился комок к горлу. Чтобы не заплакать при всех, она сделала вид, что идет покурить, вышла в коридор, схватила с вешалки пальто и сумку и выбежала на улицу. Там она перестала сдерживаться и дала волю слезам. Она шла, плакала и все думала – почему так все случилось, когда она совершила ошибку, может быть, когда не родила второго ребенка, послушалась запрета врачей, или когда не придала значения первым признакам болезни сына, может тогда еще его бы смогли спасти? Или не до конца боролась за его жизнь? Или слишком легко жила и много грешила и это ей за все расплата?
Немолодая, прилично одетая женщина в очках и модной шляпке шла , раскачиваясь, по заснеженной улице и то ли молилась, то ли причитала:
И не пишется,
Не читается
И душа моя
Что-то мается
Давит на сердце
Груз грехов моих
Не надеюсь я
Отмолить все их.
В полнолуние
Ночи светлые
А слова мои
Безответные.
Ах, завыть бы мне
Во весь голос,
Вырвать клочьями
Седой волос,
На могилку упасть
В темноте ночной,
Где сынок лежит
Во земле сырой.
Да не принято
Во весь голос выть.
Видно боль свою
Мне в душе носить.