Вопреки ожиданиям, местность по дороге из Челябинска в Кыштым была равнинной. Гор не было видно вовсе. В соседи по купе нам с дедом досталась весёлая компания молодых парней с гитарой. Загорелые и хорошо сложенные физически они от души выплёскивали накопившуюся за дорогу энергию, вели себя шумно и вызывающе. Макару Кузьмичу это крайне не нравилось, и он время от времени хмурил свои цыганские, мохнатые брови. Один из парней выделявшийся огненно-рыжим цветом волос тянул какую-то вульгарную песню.
- Что, дед, песен не любишь, - спросил самый шустрый из компании и вероятно самый главный. Все были одеты в одинаковые футболки и трико, а он носил борцовскую майку, позволявшую демонстрировать окружающим замысловатые татуировки, покрывающие его плечи.
-Это ты о чём? Песен я не слышал. Один лишь вой да кривлянье.
- Ну, это ты зря. Мы тебя не трогаем, не задеваем, так сказать, уважаем глубокие седины… - После этих слов вся компания смолкла и настороженно придвинулась к нам.
- Что думаю. То и говорю,- нажимая на каждое слово, произнёс дед,- а ну-ка дай сюда гитару?…
Это было сказано таким требовательным и уверенным тоном, что «рыжий» поспешил выполнить просьбу. Минут пять дед крутил колки взад-вперёд, перестраивал «шестиструнку»
, а затем, сделав небольшой замысловатый проигрыш, вдруг запел неожиданно молодым и чистым баритоном. Пел он не очень громко, но отчётливо был слышен каждый звук. Окружающие притихли, и, казалось, боялись дышать.
Прохаря, вы мои, прохаря.
Прохаря вы мои, кирзовые...
Когда дед закончил пение и поднял голову, то с удивлением увидел собравшихся вокруг себя людей чуть ли не со всего вагона.
- Сколько дед оттянул, - решил похохмить самый молодой из группы парней, но на него зашикали, и он поспешил замолчать. Люди просили Кузьмича спеть ещё, но он отказался, залез на вторую полку и до самого Кыштыма не проронил ни слова.
С Кыштыма до озера Увильды мы ехали на попутке с молодым неразговорчивым шофёром. Большая часть дороги пролегала через бор, и было приятно дышать здоровым смолянистым воздухом. Каолиновый, Тайгинка быстро остались позади и, наконец, перед нами предстало во всей своей красоте знаменитое озеро Увильды. Не зря его называли жемчужиной Южного Урала. Это было настоящее бескрайнее море. Гладь воды терялась в далёком горизонте. Песчаный берег был плотно усеян каменистыми валунами. Не торопясь, мы с дедом поставили палатку и забросили удочки в озеро. Клев был слабым, и я отправился собирать сушняк для костра, купаться.
Вода была чистой и прозрачной. Зайдя в озеро по горло, я через толщу воды мог отчётливо наблюдать пальцы своих ног. Макар Кузьмич наловил половину ведёрка карасей и, сварив уху, мы устроились в палатке на ночлег. Через открытый полог виднелись сочные высокие звёзды. В городе они были гораздо прозаичней.
Утром только мы успели позавтракать, как к нам со стороны озера пожаловали гости. Это были всё те же парни, наши попутчики по поезду. Они путешествовали на двух резиновых лодках. Вели они себя на этот раз гораздо дружелюбнее и были рады встрече.
- Ну и как улов? - спросил парень в татуировках.
- Нормально. - ответил дед.
-Хо-хо. А мы ночку не поспали и с фонариком поймали ведро раков.
- Экая невидаль, да я тебе за два часа днём без фонарика ведро наловлю.
- Отвечаешь за базар? - спросил рыжий.
- За базар отвечают на зоне, а я слава Богу ни разу там не был и надеюсь никогда не попадать, но слово держать умею. – сказал как отрезал Кузьмич.
- Значит, пари: ставишь палатку, а я свою лодку ставлю, - сказал рыжий, делая упор на слове «свою».
- Можно и пари, только как по волнам без лодки поплывёшь. Не передумаешь? – поинтересовался дед.
- Нет, моё слово кремень, братва не даст соврать…
- Хорошо, я пойду вон за тот островок. Только чтобы никто ко мне не приближался. Сверим часы.
Дед попросил у парней две булки хлеба, взял ведро, рюкзак и скрылся в зарослях. Меня он с собою не взял. Время тянулось утомительно долго и вот, наконец, ровно через два часа дед подошёл к нам размеренной походкой. В руке он держал ведро, заполненное раками на две трети. Рыжий был несказанно рад такому обороту дела.
- Признаюсь, удивил ты меня, но договор дороже денег. Будьте так любезны, заверните мне палатку. Вы проиграли сэр, ваша карта бита…
- Не торопись, любезный… - в такт ему сказал Кузьмич и снял с плеча мокрый тяжёлый рюкзак. Неспешно дёрнул тесёмку, и из жерла на горячий песок посыпалась серая шевелящаяся масса. Раков было больше чем ведро.
- Не отдам лодку, не отдам. - закричал рыжий, как раненый зверь.
Кузьмич выдержал паузу и назидательно произнёс:
- Да не переживай ты так. Не нужна она мне, а ты поклянись, что никогда больше не будешь играть в азартные игры.
- Да повезло тебе Малый с дедом,- сказал, обращаясь ко мне, татуированный, - а у меня из всех родственников одна мать, да и та пьянчужка.
Обратно до Челябинска мы ехали вместе с парнями. На самом деле они оказались не такими уж и плохими людьми. У всех на языке вертелся один и тот же вопрос, как деду удалось за два часа днём наловить ведро раков? Оказывается, он крошил хлеб в чистую воду озера и раки сползались со всех сторон, чтобы отведать неожиданного лакомства.