Машина времени
Машина времени
Вместо предисловия
Люди давно мечтают создать машину времени. О ней пишут фантастические повести, создают кинокомедии, публикуют в новостях о неком пришельце из будущего или находят невероятные артефакты из древних пород земли, свидетельствующие о существовании сотни миллионов лет назад высокоразвитой цивилизации.
Заманчиво оказаться в прошлом, в те времена, когда жили наши предки
(прадеды, пра прадеды и т.д.), увидеть их быт, их традиции, окунуться в атмосферу их жизни.
Самое невероятное то, что такая машина уже создана и давно используется людьми, …только они этого не знают.
Название ей люди дали иное, не похожее на то, о чём мечтает человечество. Они даже не подозревают, что это настоящая машина Времени.
Путешествие в прошлое, мгновенное путешествие в другой мир, в другое время, в другое пространство..., как оно там, в прошлом и позапрошлом веках? Как жили люди в те времена, что их волновало, чему радовались, что огорчало...
Лучше всего это можно сделать через своих предков в силу биологического свойства клетки.
В памяти клетки сосредоточена вся информация о предыдущих поколениях. Совершая процесс деления и размножения, клетка передаёт всю информацию о себе и своих предшественниках . В результате такого деления и размножения, все они являют собой зародыш нового человека. При этом каждая его клетка несёт в себе информацию о предыдущих поколениях.
На определённом этапе жизни несколько миллионов клеток в возбуждённом состоянии попадают в другую среду, откуда они устремляются к временному жилищу с питательной средой. Каждая клетка стремится быть первой. Достигают своей цели единицы, а чаще всего только одна клетка, самая сильная и здоровая.
Она преодолевает всевозможные препятствия, чтобы встретиться со своей подругой и передать ей свою генетическую память. Та, получив эту память, начнёт свой длительный процесс развития, пока не появится новый организм, новое поколение.
Мне не довелось видеться со своим дедом и прадедом . Они жили в прошлом и позапрошлом веках, но благодаря генетической памяти, связи поколений и машины Времени, я получил возможность повидаться c ними.
Машина Времени устроена просто. Она имеет объём памяти, двигатель, программное обеспечение, пульт управления и окно, позволяющее иметь обзор пространства в различных ракурсах, как с высоты, так и из глубин моря. Включая ту или иную программу, машина переносит меня в любое, выбранное мной, пространство и время.
Пульт управления состоит из двух частей - пульт Большой – для введения кода и пульт Малый с тремя кнопками – для выбора пространства и времени.
При управлении машиной Времени, необходимо задействовать биологическое свойство присущее каждому человеку, когда включаются некоторые области человеческого мозга с памятью. Это помогает настроиться на необходимую волну с прошлым, настоящем или будущем временем.
ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ
Сажусь в кресло, включаю свою машину времени, ввожу необходимые данные, и мгновенно оказываюсь в другом мире. При желании, начинаю разговор с любым человеком, не зависимо от места его пребывания. Можно даже почувствовать его настроение. НО чаще всего, я обращаюсь к прошлым событиям и к историческим источникам.
Первое путешествие - в самое близкое прошлое.
2016год. Украина, г. Вознесенск. Лето. Ресторан.
За столами гости и виновники торжества - жених и невеста. Это мой внук Алёша со своей избранницей Алёной. Звучит музыка, слышны голоса гостей, произносятся тосты, пожелания счастливой семейной жизни. Вдруг, с подачи одного из гостей звучит хор с требованием немедленного показа вкуса поцелуя. Все пытаются сообщить, что пецелуй их горький. А когда жених с невестой пытаются доказать, что поцелуй сладкий, они впиваются друг в друга в сладком поцелуе, а гости продолжают свой хор и считают от единицы до десяти, одиннадцати,.. двенадцати…, до тех пор, пока гости не убедятся в искренности их чувств и пока не вспомнят о своих пустых бокалах. А затем зал занимают молодожёны Алёша с Алёной. Они под волшебные звуки танцуют вальс. Все гости зачарованно смотрят на них и тоже присоединяются к молодым. После нескольких кругов по залу, музыка замолкает и все снова занимают свои места за праздничным столом. Под непрекращающийся смех, разговоры и шутки вновь наполняются рюмки и вновь звучат тосты.
И тут вступают в свои права мои внучки Оля с Викторией. Они помогают организовывать увлекательные мероприятия с весёлыми играми, танцами и песнями. Но вот зазвучала громкая музыка в невероятно быстром темпе, она всех гостей срывает со своих мест и уводит в бешеный танец. А я тем временем взялся за пульт управления моей машины Времени. Она уносит меня в другое пространство, на несколько дней дальше в прошлое. С одной стороны - Чёрное море, с другой - тенистые деревья и кустарники с участками пляжа. Я оказался среди своих детей . Тут же присутствуют ещё не женатые внук Алёша и его девушка Алёна, а так же мои внучки Оля и Виктория со своими друзьями. Тут же моя дочь Алёна и сын Женя со своей шестилетней дочерью Лерочкой.
Внучка Виктория ещё не знает, что её ожидает сюрприз. Она участвует в игре, где нужно найти какой-то предмет. Он где-то здесь. Может быть он в дупле дерева, а может под камнем, в кустарнике или в бутылке… Поиски приводят её к морской раковине. Она лежит едва заметная среди других предметов, случайно выкинутых волнами на берег моря. В ней записка. Края записки обгоревшие, надпись старинным славянским почерком. В записке просьба к девушке от её друга - стать его женой. Свидетелями предложения становятся все, кто присутствовал в этот момент на песчаном берегу. Начинается главное представление.
Из айфона звучит музыка. Виктория видит, как её друг Рома стоит перед ней на одном колене и предлагает ей свою руку и сердце. Он просит её согласия стать его женой. Она в растерянности, ничего не может понять, словно оказалась в нереальном мире. Роман преподносит ей коробочку с кольцом и огромный букет цветов. У Вики от неожиданности кровь хлынула к лицу, ей стало жарко, она прикрыла ладонями своё лицо, едва сдерживая слёзы, а нахлынувшие эмоции увели её в нереальное пространство и время. Время остановилось и возникла звенящая тишина. Друзья и близкие нарушили тишину пустынного берега и громкими аплодисментами, с криками «ура» вернули её в реальность. Получив согласие Виктории, Роман прижал её к себе в продолжительном поцелуе.
А машина Времени продолжает уносить меня всё дальше и дальше в прошлое.
1981год. Машина уносит меня с женой и трёхлетним сыном на мою родину в Мерке. Я почти физически ощущаю своё присутствие в гостях у сестры Веры. Она с утра хлопочет у плиты, готовит угощение для гостей из Украины. Мы с зятем Михаилом договариваемся поехать всей семьёй в ущелье Меркенских гор.
На следующий день семьёй едем на автобусе в центр, к старшему брату Лёни и Лизе. Проезжаем мимо Дома Пионеров. Из окна автобуса возле Дома пионеров увидели настоящий самолёт ТУ-114. Здесь нет аэродрома, но зато есть свой самолёт. Это Меркенская достопримечательность. Как же это не показать ребёнку, побывать в салоне самолёта, ощутить себя в полёте , почувствовать себя лётчиком... Мы все трое подходим к этой огромной металлической птице, и нашим глазам не верится, что такая махина может летать. Когда сын наблюдал за его полётом с земли, он казался маленьким, не больше детской книжки, а сейчас он увидели что-то такое, не поддающееся представлению. Самолёт был огромный, величиной с настоящий двухэтажный дом, только с хвостом и крыльями.
Мы поднимаемся по трапу и входим в салон. Там много сидений для пассажиров. Заглянули в кабину пилотов, увидели множество приборов, посидели на сидениях, посмотрели в иллюминаторы. Поделились впечатлениями, узнали ощущения сына, и стали собираться к выходу.
Пропускаю всех вперёд, чтоб идти за ними сзади, но Женя не хочет идти впереди. Он заставляет меня идти вперёд, боится, что я останусь в самолёте и один улечу без него.
Машина времени уносит меня дальше, в прошлое. 1965 год. Кировская область. Необозримая тайга. Я - рядовой советской армии. Подходит к концу третий (последний) год службы. Всё это время меня не покидают мысли о поступлении в ВУЗ. Иногда открывал учебники для 10 класса. Но дембель будет только в ноябре месяце, а вступительные экзамены в июле. От своего замполита узнал, что мне необходимо сдать экзамены сначала в местной школе, по месту службы
Еду в местную школу и к удивлению узнаю, что многие солдатики в данный момент уже пишут сочинение по литературе, а у меня нет с собой ни ручки, ни бумаги, да и в учебник по литературе давно не заглядывал. Как и о чём писать, не представляю. Заглядываю в аудиторию, там нет ни одного свободного места. Заношу стол из соседней аудитории. В учительской комнате мне предложили авторучку, листы бумаги и я сажусь за свой стол. На классной доске читаю тему: «Героизм строителей новой жизни по роману Николая Островского "Как закалялась сталь". Этот роман раньше я не читал. В школе его проходили коротко, с пятого - на десятое. В голове ничего не осталось. Тем более прошло уже пять лет после выпуска из школы. Многое забылось.
"Всё, приехали, отучился" - подумал про себя...
Стоп! Вспоминаю, как недавно по телевизору показывали фильм про Павку Корчагина по мотивам этого романа. Включаю память, настраиваюсь на нужную волну, и машина Времени уносит меня в то смутное и нестабильное время..
1920 год. Революция, гражданская война, разруха, голод, холод. В городе отсутствует топливо. Заканчиваются продукты. Спасение населения - в привозном топливе и продуктах питания, но железные дороги разрушены, мосты взорваны отступающими войсками белогвардейцев. Революционная молодёжь по зову сердца строят узкоколейку, что бы привезти дрова из других регионов. Болезни, сырость, голод, холод, обувь просит «кушать», но узкоколейка строится без задержек. Некоторые участники событий не уходят отдыхать сутками... Работа идёт через "силу" и «не могу».
Машина вновь меня возвращает в 1965 год, в школьную аудиторию, где я должен написать сочинение. Начинаю писать. Составляю план, придаю пафоса, немного фантазии, раскрываю образ героя через события тех лет. Сочинение готово, получаю "хорошо".
В тот же день сдаю математику, и машина Времени уносит меня в город корабелов – Николаев, в кораблестроительный институт.
Общежитие. На экзамены хожу в солдатской форме. Два дня назад сдал первый вступительный экзамен, написал сочинение. Завтра предстоит сдавать математику. А сегодня я окунулся в мир школьных математических формул. В голове – полная каша. Решил прогуляться по городу. Выхожу в коридор, а из соседней комнаты выходит незнакомка абитуриентка. Она оценивающим взглядом окинула мою солдатскую форму и спрашивает:
- Ну как, к математике подготовились?
- Не очень, – отвечаю ей для поддержания разговора, - Имеются непонятные вопросы.
- А что именно? Давайте я помогу, - участливо предложила незнакомка.
Моя прогулка по городу, похоже, отменяется, но я с готовностью соглашаюсь и я приглашаю её в свою комнату. Чтоб придать больше реальности своим «проблемам», открываю первую попавшуюся страницу посередине учебника. На странице тема: «Теорема косинусов». Незнакомка так мне её объяснила, что эта теорема и её доказательство запомнились мне надолго. Но самое интересное на другой день. Идёт экзамен по математике. Беру экзаменационный билет, первый вопрос: «Теорема косинусов». И тут мне пришлось задуматься, ведь говорят же - «дуракам везёт».
Студенческая пора – лучшее время молодости. Общежитие и друзья, учебные пары и сессии, лабораторные работы и курсовые проекты. Плавательная практика в водах Атлантики, преддипломная практика и, наконец, диплом.
Нет, всё-таки здорово путешествовать на машине Времени с использованием собственной памяти. В течение нескольких минут можно оказаться в разных местах и в разное время.
Интересно, а что, если в своём путешествии попасть в более дальнее прошлое, в своё детство? Это не так уж сложно.
Включаю программу, настраиваюсь на нужную волну и я уже в Мерке, в своём родном селе Кузьминка, в родительском доме.
1954 год. Южный Казахстан. Предгорье Киргизского Ала - тау. Десятилетним мальчишкой утром просыпаюсь от того, что солнце заглядывает в комнату через неплотно прикрытые ставни. Отец с матерью на работе в колхозе «Красный Восток». Их рабочий день в поле от зари – до зари.
Старший брат Лёня служит в армии, а второй брат, Витя, он тоже старше меня - с моими младшими братьями и сестрёнкой - их присматривает и может накормить..
Я поднимаюсь с постели и выхожу во двор. Солнце уже высоко. Из колодца достаю два ведра холодной воды, выливаю в корыто и начинаю плескаться. Взбодрившись и вытершись полотенцем, иду в сад. Роса на траве ещё не вся испарилась, босыми ногами сбиваю последние капли с травы и ощущаю приятную и влажную прохладу . Между яблонями сплошной дёрн. Я босиком иду по травянистому ковру, сбивая с травы остатки росы. В саду растут вишни, груши яблони. Плоды груш висят высоко, до них не добраться. Они в спелом виде падают на почву и лежат на траве под деревом, дозревают, превращаясь в сахаристую мякоть, или окончательно догнивают. Груши жёлтые величиной с кулак. Подбираю несколько штук и тут же приступаю к завтраку.
В саду вижу арык. Он проложен поперёк всех огородов. По нему уже много лет протекает летом вода для орошения овощей на грядках. Его русло ежегодно чистится всеми, кто пользуется этой водой. При этом, обязательно соблюдается очерёдность, за которой следит распорядитель мираб (есть такая должность). Он ежегодно организовывает чистку и очерёдность . Арык проложен почти от самых гор, вода течёт несколько километров. На полпути сооружены шиберные заслонки для распределения объёма воды и изменения направления к разным потребителям. Берега арыка в огороде за лето зарастают травой и ежевикой.
Я срываю ягоды ежевики и полную горсть отправляю в рот. Обильный сок ягод растекается по полости рта и затрагивает каждую её клетку. По нервным окончаниям сигнал мгновенно поступает к головному мозгу, и я реально ощущаю её аромат и замечательный кисло-сладкий вкус.
Приятно полежать на густой траве в летнюю жару в тенистом саду, под кронами фруктовых деревьев. Ветви старой яблони, под грузом спелых яблок наклоняются до самой земли. Я лежу на траве и вижу в безоблачном небе пару пролетающих голубей. Слышу кукование кукушки и невольно спрашиваю у неё:
- Кукушка, кукушка, скажи, сколько мне лет?
Она начинает куковать, а я подсчитываю, количество кукований. . Досчитав до 8, кукование прекратилось, и я, разочаровавшись, отреагировал:
- И неправда! Надо было ещё два раза кукануть…
Не вставая, срываю ароматное яблоко и откусываю дольку. Яблочный сок мгновенно приводит в действие все мои вкусовые рецепторы и я ощущаю замечательный сладкий вкус...
Расслабившись под кронами деревьев, захотелось побывать и на грядках клубники. Раздвигаю листья заросших кустов, нахожу несколько красных ягод, и с неописуемым наслаждением ощущаю их нежный и неповторимый аромат и вкус. Про себя отметил: уже мелкая, но очень сладкая. После завтрака клубникой и фруктами побежал к друзьям на улицу. Там с друзьями мы когда-то играли в «войнушку», нашу любимую игру.
Стрелка прибора машины Времени всё дальше отклоняется в прошлое от исходного места.
1947 год. «РАССТРЕЛ»
В Мерке и Кузьминку с фронтов вернулись участники Великой Отечественной войны. Вернулись со своими орденами и медалями, каждый со своей фронтовой судьбой, со своими рассказами о боях и отступлениях, о землянках и траншеях. Они рассказывали об отважных командирах, об их подвигах и потерях друзей, о победах и ранениях. Эти рассказы мы слушаем с широко раскрытыми глазами и представляем себя на месте отцов.
Нам очень хочется быть похожими на своих отцов, и всячески стараемся
им подражать. Наши лучшие забавы - игры "в войну". Любимые и единственные игрушки - патроны от пуль и кусок палки напоминающие пистолет или автомат. С ними мы нападаем на воображаемых немецких солдат, и стреляем в них, произнося звук выстрела своим голосом.
Навоевавшись, прибегаю домой возбуждённым и проголодавшимся. В этот раз, после очередной "войнушки" увидел во дворе незнакомого человека. У него в руках чёрный предмет с коротким "дулом". Он стал устанавливать его на ножки. В свои 4 года я уже понимаю, что такое война,
"Это настоящий пулемёт!"- с откровенным восторгом подумал я и, как завороженный смотрю на это чудо, на действия пулемётчика, как он его устанавливает, как заряжает.
Пулемётчик поставил меня у стенки вместе с моими старшими братьями, а младшая сестрёнка Вера оказалась на руках у старшего брата Лёни.
Мама стоит рядом, отдельно, взволнованно теребит свой фартук и вытирает слёзы.
Пулемётчик уверенно даёт команды кому, где стать. Всем приказывает не шевелиться и стоять на месте. Мне приказывает стать поближе к братьям. Пулемётчик поворачивает дуло пулемёта в нашу сторону, и начинает в нас целиться.
Я сразу сообразил, что это уже не игра, пулемётчик будет стрелять по-настоящему, и в тот же миг закричал:
- Сейчас будет стрелять! - ..и рванул вон.
После этого братья не упускали случая подтрунить надо мной:
-Эх ты, солдат, фотоаппарата испугался!
Машина времени едва успевает на циферблате отсчитывать пролетающие дни и месяцы прошлого времени. Путешествие продолжается. На экране монитора высвечиваются цифры, отражающие дату остановки
1946 год. Морозная и снежная зима. Над Кузьминкой опустился вечер. Улица освещена тусклым светом звёзд Млечного Пути. Тишина. Иногда слышен лай собаки. Я живу в сельском доме с родителями и двумя братьями.
Наша комната освещена керосиновой лампой. Её тусклый свет освещает только сидящих за столом. В печи разгораясь, потрескивают дрова, но тепло ещё не распространилось по всей комнате.
Мама у керосиновой лампы штопает старые вязаные носки. Двое старших братьев Лёня и Витя делают уроки. Перед ними самодельные тетрадки, сшитые из листов старых газет. Газетный шрифт мелкий и он вполне позволяет писать химическим карандашом вдоль газетных строк Витя смачивает грифель химического карандаша своей слюной, и между газетных строк пытается что-то написать. При этом его губы от карандаша уже синего цвета.
Отец, приходя с работы, всегда приносит подарок.
- Это от Лисички, - произносит он, протягивая мне кусочек хлеба, - она гостинец тебе передала.
Я с удовольствием съедаю этот кусочек подсохшего хлеба, не замечая специфического запаха солярки и технического масла. Самое главное, он был от Лисички. И от этого он становился ещё вкуснее.
В прошлый раз гостинец был от Зайчика.
Сегодня от Лёни я узнал дату своего рождения. Уже не первый раз он спрашивает:
- Филипп, скажи мне, когда у тебя день рождения?
Я с трудом произношу букву "Р", громко отвечаю:
- Двадцать шестого январля! .
- Молодец! – подбадривает старший брат, - Филиппок, а сколько тебе исполнилось лет?
-Трли года!
В этот момент послышался стук в окно.
- Кто бы это мог быть?- произносит мама, - Матвей обычно никогда не стучит.
В ожидании отца я соскакиваю с печи и подбегаю к окну. А там чёрная мгла, темень. В соседних домах окна уже не светятся, все экономят керосин. Оказалось, пришла соседка - Татьяна Дунаиха. Зайдя в комнату, она подошла к столу и положила какой-то свёрток.
- Наташа, я принесла долг. Прости, что долго не возвращала, - пояснила она и добавила:
- Сегодня мой Иван принёс две булки, не то заработал, не то обменял на что-то...
Мама развернула свёрток. Это был хлеб. Его запах быстро распространился по всей комнате. Мы все в нетерпеливом ожидании устремили свои взгляды на него. Мама отрезала небольшую скибку, и разделила её на три части..
Я никогда не видел хлеба так много. Мама раздала по кусочку моим братьям, а потом произнесла:
- А это имениннику! - и вручила такой же кусочек мне. Я с радостью, с хлебом в руке побежал на печку, но пока взбирался на неё, хлеб мигом исчез. И пришлось снова слезать с печи за добавкой.
После третьей добавки ощущаю необычное состояние, словно парил
в облаках. Такого состояния мне никогда не приходилось испытывать.
Оно было настолько необычным и странным, что запомнилось на всю жизнь.
А тогда, в свой день рождения, никак не мог понять, почему я уже не хочу есть. Со мной это случилось впервые. В этот вечер мне не довелось дождаться своего отца. Насытившись, я лёг на тонкую подстилку на тёплой печи , по привычке взял большой палец руки в рот и уснул. Я лежал, испытывая необычные ощущения блаженства и обволакивающего тумана, и совершенно не чувствовал жёсткости своей лежанки. Мне казалось - я парю в воздухе.
Отец пришёл домой позже, чем обычно. Помыв руки, спросил:
-А где наш сосунок? Что-то он сегодня меня не встречает. Я ведь ему гостинец от Лисички принёс.
"Сосунком" он называет меня за привычку сосать большой палец правой руки. Палец заменял мне и пищу, и соску, и развлечение. А так же успокаивал, когда я плакал, если кто-то обидит. Особенно отвлекал от голода.
Прозвище "сосунок" так и оставалось за мной до 10 лет.
- Он уже спит,- пояснила мама. Наелся хлеба и уснул.
-Хлеба?- переспросил Матвей, - Откуда?
-Да. Дунаиха принесла булку. Она уже давно что-то брала взаймы, а сегодня вернула. Я уж и забыла про этот долг.
Отец из своей сумки достал небольшой свёрток со своим подсохшим кусочком хлеба, оставшимся от обеда, и положил его на стол рядом с завёрнутой, уже начатой, булкой хлеба.
«Теперь на неделю хватит детям» - подумал глава семьи, и с довольным видом направился к печи. Там в чугунке уже закипела вода.
Машина времени уносит меня ещё дальше, мимо неописуемых событий с многочисленными трагедиями на полях войны с фашистами. Сражения с коварным врагом, переселением народов, голодом, строительством промышленных объектов, борьбой с врагами народа, раскулачиванием, революцией и бунтами. Для всего этого в путешествии будут сделаны кратковременные остановки при возвращении обратно, в реальность. А сейчас - назад в прошлое. Только назад. Только в прошлое и как можно дальше.
1885 год. Тамбовская губерния.
Машина Времени уносит меня в центральную Россию 19 века. Уездный городок Липецк. Я вижу деревянные одноэтажные дома. Стены домов от воздействия осадков покрыты серым налётом. На окнах резные наличники. Окна некоторых домов закрыты ставнями, а те что открыты, в них просматриваются плотные кружевные занавески.
По грунтовым дорогам улиц движутся экипажи на конной тяге. Впереди экипажа со скучным видом сидит кучер в ожидании пассажира, спешащего к своим делам. Между двумя деревянными строениями уместилась небольшая лавка. Над входом в лавку кривыми буквами видна надпись, приглашающая приобрести свежеиспеченный хлеб. Тут же, недалеко от лавки сидит чистильщик сапог. Перед ним табурет для клиента и тумбочка, куда клиент ставит свою ногу для приведения в порядок его обуви.
У некоторых домов стоит П-образная конструкция из брёвен для привязи лошадей.
Мой дальнейший путь в глухое селение Поповы хутора, что в 20 верстах от Липецка
В селении имеется православная церковь Благовещения. Рядом с селением имеются пруды . Поповы хутора расположены среди крутых оврагов. Неподалеку расположена берёзовая роща. Со временем все хутора получили единое название, соответствующее их месту расположения - «Крутые Хутора». Здесь живут в основном крестьяне. Они имеют статус казённых, что означает - не относящихся к помещику. Здесь все крестьяне платят подати в казну Российского государства.
В отличие от селения с его оврагами, земли крестьян в округе имеют относительно ровное расположение, позволяющее заниматься крестьянским трудом - хлебопашеством, выращивать с\х продукты себе, и для продажи в соседнем уездном и губернском городе.
Государственные крестьяне получили самоуправление и возможность решать свои дела в рамках сельской общины. Однако, крестьяне оставались прикреплены к земле.
К 1880 году крестьяне Поповых хуторов, как и всей Тамбовской губернии сталкиваются с малоземельем,
Семья росла, земельный надел на одного человека сокращался. Земли на каждого человека приходилось всё меньше и меньше. Семья Косенковых, как и многие другие семьи Тамбовщины так же столкиваются с малоземельем. Надел, имеющийся у Косенковых, уже не обеспечивал всю семью.
Жена Василия – Матрона всё чаще стала замечать задумчивое лицо своего мужа. Она старалась не лезть ему в душу, и всячески оберегала его спокойствие. А когда в очередной раз Василий вспылил, она решила с ним поговорить.
- Что творится с тобой? Ты стал раздражительным. Поделись своими проблемами.
Василий только отмахнулся рукой.
- Ты почему все свои проблемы держишь в себе? Поделись своими думами.
Василий рассказал, своей жене всё, как есть, и как будет. Василий рассказал, что ждёт детей в будущем, когда уйдут в самостоятельную жизнь, когда обзаведутся семьёй и своими детьми.
Это было время, когда из-за материальной несамостоятельности большинства новобрачных, молодые не образовывали новую семью, а входили в состав «большой» семьи, которую составляли три или даже четыре поколения. Такой брак скреплялся не чувствами и взаимными симпатиями, а традицией и укладом.
Поповы Хутора -это было разрозненное село, в котором по состоянию на 1880 год было 268 дворов с населением 2009 человек. Каждая семья состояла в среднем из 7 – 9 человек. Постройка от постройки находились на значительном расстоянии. Имелась православная церковь. С северной стороны располагалась красивая берёзовая роща. На территории селения находились пруды. К северу от пруда, через большой овраг располагались поселенцы, которые занимались гончарным делом, они делали различную посуду, свистульки и другие гончарные изделия.
Здесь в Поповых хуторах живёт семья Василия и Петра Косенковых. Они занимаются хлебопашеством. Крестьянская жизнь к этому времени стала трудной. Она всегда была трудной, но эти 1883-84 годы, для Василия и Петра Косенковых стали поворотными. Василий и Пётр Косенковы задумали заняться поисками лучшей доли на чужбине.
ГАДАЛКА
Во второй половине 19 века сельское население Тамбовской губернии необычайно росло. Собственники земли распределяли её между наследниками, когда они создавали свою семью. Разделённые земельные наделы становились крошечными и они уже не обеспечивали хоть какое-то существование, и было нецелесообразно делить их между членами следующего поколения. Поэтому около 40% сельского населения оказалось «лишним». Они были малоземельными. Некоторые семьи расходились по соседним селениям чтобы выпрашивать милостыню. А другие подавались в город на "кожеделательные" фабрики.
Города Тамбовской Губернии не могли принять большое количество сельского населения. Превышение рождаемости над смертностью составляло в один год 100 тысяч человек. Малоземелье – основной бич крестьян Поповых хуторов. Среди жителей малоземельцев начались разговоры о переселении на свободные земли. Именно малоземелье мотивировало крестьян к переселению в отдалённые районы, где её было гораздо больше. К тому же, в этом способствовали указы царского правительства
Хуторские уже в который раз обсуждают слухи о предстоящем переселении в Сибирь и Среднюю Азию, где много свободных земель.
- Тамошний люд токмо скот разводит, - говорил один из жителей села, успевший побывать на чужбине - Вся землица под пастбищем, да и та в горах. Местный люд тама разводят верблюдов, лошадей и овец.
- А как же в горах пахать и рожь сеять? - недоумевает другой.
- А горы тама токмо с одной стороны, - отвечал первый, - напротив гор бескрайняя равнина. На равнине ковыль растёт, да дичь всякая бегаить. А також и слева, и справа равнина. Паши, сколь хошь, - убеждал он своих односельчан.
В этот период массовые потоки переселенцев устремились в Сибирь, на Алтай и в Среднюю Азию. В Тургайскую, Акмолинскую, Уральскую, Семипалатинскую и Семиреченскую области.
Семиреченская область находится на юге Казахстана и Киргизии, на территории, где протекали семь рек. В неё входили нынешние Киргизия, Алма-Атинская и Джамбулская области.
Уже позже Семиреченская область была расформирована и из неё выделили, как самостоятельный - Аулиатинский уезд, а потом этот уезд переименовали в Джамбулскую область с центром в старинном городе Тараз. А потом город переименовали в г Джамбул. А в последнее время вернули старое имя - Тараз.
Я остановился недалеко от усадьбы Василия Косенкова. Стою у просёлочной дороги, ведущую в хутор Поповых, и вижу, как тамбовский крестьянин, мой прадед Василий Максимов Косенков запрягает свою кобылу в повозку. На ней обычно он перевозит с поля свой урожай. Но сегодня он собирается ехать в соседний хутор. Там живёт его родная сестра со своим большим семейством.
Василий носит длинную и густую с проседью бороду, постоянно её поглаживая. На бороде иногда задерживаются частички пищи или соломы. В таких случаях старшая дочь помогает ему.
- Тятенька, давайте я почищу вам бороду, а то там что-нибудь заведётся, - шутливо говорила она, заботливо убирая частички пищи или сена с бороды.
- Почисть, Аннушка, а то я не вижу, - говорил ласково Василий, когда она сама предлагала свою заботу.
ГАДАЛКА
Сегодня Василий оделся празднично, едет в гости к своей сестре.
На голове Василия картуз из грубой ткани закрывающий седеющие волосы. На нём грубая холстяная рубаха с выпуском до самых колен. Рубаха на поясе перевязана бечёвкой. Поверх рубахи накинут тёплый зипун на случай непогоды. На ногах плетёная из бересты обувь, обмотанная тонкой бечёвкой. Лицо моего прадеда землистого цвета от постоянного контакта с солнцем, и пыльным воздухом, обдуваемое ветром. На большей части лица седеющая борода с усами.
Я стою у колеи дороги, по ней движется повозка моего прадеда. Хочу попросить его подвезти меня, чтоб пообщаться с ним, послушать о его жизни.
По мере его приближения, меня охватывает волнение, как то пройдёт эта встреча, как он воспримет меня. Не будет ли он отмахиваться от меня, как чёрт от ладана. Разница в возрасте без малого - 100 лет. Но здесь мы с ним выглядели примерно одного возраста. Моя уверенность в благополучный исход встречи окрепла после того, как я увидел его добродушное лицо. Я старался казаться обыкновенным путником. В его внешности замечаю схожие черты, особенно глаза и нос. Я слегка помахал своей рукой, и возничий остановил свою повозку.
- Садись, мил человек. Откель и куды путь держишь?- поинтересовался мой прадед. Он не обратил внимания на то, что наши одежды отличаются своим покроем и видом.
- Спасибо тебе, добрый человек, за помощь и услугу, - поблагодарил я его, влезая в деревянный кузов телеги. В кузове лежит охапка сена для подстилки и какой-то домашний инвентарь. Я уселся на копну сена, свесив свои ноги. Для Василия это было естественно - оказать помощь человеку, подвезти его. К тому же он понимал, что существует другая жизнь, барская. У них одежды - другие, они ездят в другие страны, «бывають у Парыжу», у них жизнь богаче крестьянской.
Я рассказываю Василию, что являюсь путешественником, наблюдаю за жизнью людей, что в мире дивного и как живётся русскому крестьянину .
- Такая жизнь была бы вольготной, кабы землицы было поболе. Далее Василий стал рассказывать, что он получил свою землю в наследство. А дети-то растут, каждому причитается свой надел, они уже не смогут себя прокормить. Мало земли стало.
Рассказал мой прадед и о том, что недавно в их село вернулся мужик, который до того исчез, пропал. Долго искали его по соседним сёлам, да по заросшим ярам. Сказывали, что он шибко путешествовать любил, Шибко хотел знать, как другие люди в других местах живут. На том и порешили, видать - сбёг куды-то.
- Цельных три года дома не появлялся, - продолжал прадед, - уж похоронили его братавья, да тятя с матушкой. Эка вон, появился, словно воскрес. Всё село сбежалось на невидаль посмотреть, да послушать его. Чудные слова, изрекал.
Василий рассказал, как встретили его односельчане и поражались его рассказу.
- Земля, - говорит, - большая, конца-краю нету. Долго добирался он до тех мест, где лучшая доля, где легче живётся, где земли сколь хош. А те люди, что там живут - эту землю не пашут, зерно не сеют, а только скотина пасётся. Сказывал, там есть высокие горы, между гор река течёт,. Вода холоднющая, аки снег растаял, а на самой вершине гор летом в жару снег белый лежит.... С одной стороны - горы, а с другой - степь нетронутая, только ковыль растёт да всякая живность бегаить. Тамошние люди живут в круглых избах, вместо стен и крыши у них – войлок. Стада овец в горах и на равнинах пасутся. Рядом пасутся лошади. И ещё рассказывал, - продолжал Василий Максимович, - у тех людей смуглые лица с узкими глазами. . Разговаривають не по-нашему. Сказывал, что был в гостях у ейной семьи и пил лошадиное молоко. Запамятовал, как называется, - задумался Василий, а через мгновение вспомнил, - кумыс называется. А ещё сказывал, что тойный люд там делают сыр из лошадиного молока, солят его, а потом сушат. «Курт» называется. Диковинный народ. И зачем сыр сушить, не понимаю, - сокрушался от неведения Василий, Сказывал, что ентат сыр такой твердющий, что раскусить трудно. А ещё сказывал, они там из шкур делают мешки и в тех мешках воду возят с собой.
- Там имеется ярмарка, - продолжал Василий, - по ихнему - базар. А селение зовётся МЕРКЕ. Землица там не пахана, только скотинка пасётся. Овцы, да лошади. И рассказывал, что там есть чудная скотина, на ней два горба растёт. Много чё рассказывал. Може и брешет, а може и правду изрекал. Но землю не пашут, сказывал, перекрестившись. - Вот те крест, сказывал, - убеждал меня мой прадед, осенив крестом себя .
Рассказ прадеда сопровождался неожиданным взлётом испуганной полевой птицы, которая в свою очередь пугала кобылу и та делала неожиданный рывок в сторону.
- Тпру!- попытался успокоить свою кобылу Василий и продолжал рассказывать далее. Весь его рассказ сопровождался мечтательным выражением лица, словно он уже был владельцем безграничным наделом земли.
Его рассказ меня так заинтересовал, что я не заметил, как навстречу подъехала кибитка с цыганами. Она поравнялась с нами. Василий замолчал и стал внимательно за ними наблюдать. Из кибитки доносилась грустная цыганская песня. За кибиткой шла гурьба цыган, о чем-то разговаривая и жестикулируя. Они привлекали к себе внимание своим необычным поведением и широкими разноцветными одеждами. Цыгане раскованы, шумливые, дети были полураздетые и в холодное время года. В какой-то момент от толпы отделилась старая цыганка и направилась к нашей повозке. Она обратилась к Василию:
- Дарагой, дай я тебе пагадаю. Я чувствую твоё беспокойство. Ты сам себе и господу задаёшь вопрос, но не можешь получить ответ, - заговорила цыганка. Повозка прадеда продолжала медленно двигаться, и он стал с любопытством слушать цыганку. А она продолжала:
- Ты честный и справедливый человек. Очень переживаешь за свою семью...
"Экх, гадание! Да каждый человек переживает за свою семью", - думал Василий, с недоверием слушая цыганку.
- У тебя было два сына и две девки. Недавно похоронил одного сына .
"Чай правду говорит", - подумал Василий и приостановил свою кобылу. Стал внимательно слушать случайную гадалку. А она продолжала:
- Тебя ждёт дальняя дорога на чужбину со всем твоим семейством. Не жалей оставить всю свою живность родственникам, обменяй её на зерно. Оно тебе пригодится в пути. Дорога будет трудной. Познаешь лишения и большие испытания в пути. Познаешь близкие потери, недосчитаешься семьи. Твои сыновья не покинут тебя в трудный момент. Твой род раскинется по многим селениям. На новом месте твои потомки найдут свою пару и свои гнёзда найдут. От сынов твоих будет большое потомство. Средний твой сын ВАСИЛИЙ будет уважаемым человеком. Твой внук НИКОЛКА, будет начальником перед всеми хлеборобами и будет с почётом жить. Другой внук – Илья, к супостату в плен попадёт, сбегёт и женится на чужбине. Твого сына зовут Акимка. От Акима будет восемь детей, три дочки и пять сыновей. Все твои внуки будут воевать на страшной войне спротив супостата. Война будет долгой, пять лет.
Цыганка ещё что-то говорила. А я стал замечать: Многое из того, что она пророчила совпадало с действительностью. Я со своим прадедом продолжал её слушать. А она продолжала своё гадание:
- Все внуки твои большим числом, окромя двоих, останутся на поле брани, домой не вернутся. Вдовы и дети мужиков и отцов не дождутся. Живые узнают победу. Один внук вернётся искалеченным, а второй внук будет с почётом жить за то, что большой хлеб вырастит и от голода спасал. Тебе через 100 лет встретится твой правнук.
Василий мало что понимал из сказанного, но не решался её останавливать, его воля была парализована, мышцы скованы и не поддавались движению. Последние слова старой цыганки о встрече с правнуком привели Василия в чувство, заставили его очнуться и встряхнуться. Он, наконец, сообразил, что она его просто обманывает. Старается его отвлечь и что-то у него украсть. Сурово глянул на неё и взмахнул своей плёткой.
-Ноо!- крикнул возница на кобылу и резко тронул с места.
-Ты уже с ним встретился! - крикнула ему вдогонку цыганка и, развернувшись, стала догонять свой табор.
К сожалению, мой прадед не захотел дальше слушать цыганку, иначе, он узнал бы, как сложилась дальнейшая судьба его потомков. Он узнал бы, что его потомки от первого и до четвёртого колена распространятся по всему миру, они будут оставлять свой след во многих местах России, Украины, Белоруссии, Америки, Швеции, Германии, Узбекистана, Казахстана, Киргизии. Они будут ходить тропами Средней Азии, Урала и Сибири, будут селиться в столицах России - Москве и Питере, будут любоваться берегами Волги, Иртыша, Оби и Алдана, осваивать суровый климат Якутии.
С помощью своей машины времени, я стал свидетелем, как мой прадед Василий Косенков
встретился со своей старшей сестрой, что бы посоветоваться , как жить дальше в условиях малоземелья.
Гостевать Василию у сестры долго не пришлось. Пора была горячая, все работали - от мала, до велика и разговоры разговаривать было некогда.
Поздно вечером собралась вся многочисленная семья сестры - родители мужа, и его брат с семьёй, старшие дочери с мужьями, сыновья с жёнами, их малыми детьми внуками.
Хозяйка собрала на стол невесть какое кушанье, чтоб дорогого гостя попотчевать. А пока она хлопотала у камина, Василий рассматривал её жилище. Над потолком вдоль всей хаты лежала матица, на которой лежал весь потолок. Матица, или матка - важная часть постройки. В матице крепилось железное кольцо, к которому подвешивалась детская колыбелька. Новорожденный лежал в колыбельке, словно в воздухе. К нему никакое насекомое с пола не залезет, кошка не доберётся. Удобное лежбище для малых деток. Колыбельку качнул один раз, и качается она долго, пока младенец не заснёт, а в сей момент мать может другую работу делать по дому, по хозяйству.
Особое значение матица приобретала в обрядах. Во время сватовства сваха садилась под матицу, здесь же причесывали невесту перед тем, как она навсегда покидала свой родной дом.
Отправляясь в дальнюю дорогу, она прикасались рукой к матице, чтобы путь был счастливым. Под матицей вешали зуб от старой бороны для предохранения дома от клопов, блох, тараканов, пучки коровьей и лошадиной шерсти при покупке домашней живности, лекарственные травы.
Каждое помещение имело своё название: изба, сени и клеть. Сени обычно не имели потолка, а накрывались с избой общей крышей. Из сеней по лестнице или по бревну с зарубками поднимались сразу на чердак.
Поужинав с сестрой и её домочадцами, Василий начал разговор с того, что рассказал ей про хуторского, который пропал и неожиданно появился после пропажи. В своём рассказе больше внимания уделял тому, что в тех дальних краях много свободной земли.
- Эх, кабы попасть туды, как бы зажили мы! Земельки, сколь хош, сей, что хош. Барином бы стал, - вслух мечтает Василий, обращаясь к сестре.
- Нет, Вася, не буду я бросать нажитое. Деток жалко бросать на испытание. Это же сколько нужно настрадаться, чтоб цельный год странствовать, - со страхом говорит сестра.
- Старшие дочки уж внуков привели, - продолжала сестра, - а младшие - на выданьи. Вон стал ухаживать за дочкой наследник маво соседа. Сыновья решили податься на завод в Тамбове, там делают шкуры, а малых деток я не пущу. Вырастут, пущай работають тут, на земле, где родились. Своя земля, да свои стены и прокормят, и защитят. Вот такой мой сказ.
- Ну, тебе решать. Може ты и права, - сказал Василий и на этом перевёл разговор на другую тему.
Следующий день был воскресный, праздник церковный. С утра, совершив утреннюю молитву, все одевались в праздничные одежды и шли в церковь.
После церкви, совершив положенные действия, все члены большой семьи стали отдыхать, потому что завтра снова начинается тяжёлая крестьянская работа, а мы с Василием отправились в обратный путь.
Приехав домой, возница не стал распрягать повозку, а вызвал своего 13-летнего сына Акимку, а сам пошёл в избу, пригласив и меня. Зайдя в помещение, я оказался в сенях, где запах коровьего навоза сразу ударил в нос. Там находились две тёлки.
- Скоро отелиться должны, надо держать в тепле, - пояснил мне прадед, и мы вошли из сеней в комнату. В правом дальнем углу находились иконы. У икон горели лампады - небольшие светильники - подвешенные на цепочках и заправленные лампадным маслом. К иконам относились бережно, их хранили в семье, передавали по наследству, ими благословляли на брак, на дальнюю дорогу, на всякое большое и трудное дело.
Войдя в дом, Василий дал задание сыну:
- Акимка, распряги кобылу, да привяжи её к стойлу.
- Уже бегу, тятя, -ответил Аким , а потом спросил, - Кормить не надо?
- Покорми. Положи ей сена.
Выскакивая во двор, Аким посмотрел на меня отрешённым взглядом, словно перед ним было пустое место. Но я-то знал, что Акиму в будущем предстоит быть моим дедом, которого я никогда не увижу живым. Он умрёт в возрасте 65 лет в самом начале войны с фашистами. Моё же появление на свет будет только через полтора года после его смерти.
Весь вечер Василий рассказывал своим домочадцам о своей поездке к сестре. Рассказывал о цыганке, о земле крестьянской, как о единственной кормилице, а мне оставалось только слушать рассказы своего прадеда и его многочисленного семейства. Меня оставили у них ночевать, уложив недалеко от печи.
На следующий день прадед Василий проснулся раньше обычного, его не покидала мысль о предстоящем переселении. С одной стороны, жалко было покидать насиженное и обжитое место, а с другой - не видел он выхода из создавшегося положения.
Прошлые годы оказались трудными. Много труда было вложено на уход за земелькой, посев ржи, однако хлебушек не уродил. И на три семьи рода Касенковых его не хватило даже до морозов. Пришлось лепёшки печь из прошлогодних остатков сметенных отрубей с добавлением мякины из мелкой дроблёной соломы.
Уже под утро Василию вспомнился трагический день, когда он с Матроной, убитые горем сидели у покойного младшего сыночка, умершего от недоедания. Несколько недель все ели высохшую лебеду и коренья и бог миловал, а младшенький преставился.
Эта возникшая картина отпевания сына вновь разворошила Василия в постели, и он нервно перевернулся на другой бок. Эти гнетущие мысли уже не давали ему заснуть, и он встал со своей лавки. Начинало светать.
- Поспал бы ещё. Чего не спится, - едва проснувшись, сказала Матрона.
- Не спится уж. Мысли лезут разные. Вспомнил нашего младшенького, царство ему небесное, - перекрестившись ответил Василий, - и в грудях заболело. Он умылся, оделся и пошёл к Красному углу помолиться...-
В след за ним встала и Матрона. По диагонали от печи был красный угол. Это был божий угол, здесь висела икона. Обычно человек, входивший в избу - сразу смотрел в Красный угол, кланялся и крестился. Как правило, в молениях участвует вся семья, но в этот раз глава семьи не стал будить других домочадцев на утреннюю молитву. Он у икон зажёг на лампадках свечи, стал на колени перед образом, и из его уст послышалась тихая молитва. Время от времени он крестился и кланялся ниц головой. Потом стал молиться за здравие его родни и собственных детей. Он шептал: "Помоги мне, Господи, советом, наведи на путь истинный, не дай совершить ошибку. Скажи, как правильно поступить мне. Не дай загубить деток малых в трудной и дальней дороге. Дай мне силы и воли. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь." Василий с Матроной трижды перекрестились и трижды свершили низкий поклон. Затем они встали и начали заниматься повседневными делами.
В избе полов, как таковых, не было. Это был хорошо утрамбованная почва и смазанная глиной. Когда на полу появлялся мусор, чтоб не было пыли, такой пол слегка брызгался водой и подметали простым веником. При ходьбе и частого подметания в глиняном полу образовывались выбоины и неровности. В таких случаях, как правило, перед праздниками делалась болтушка - смесь из глины с водой с добавлением коровьего навоза. Этой болтушкой смазывался пол. Вместо плинтусов на полу у стен, такой же болтушкой подводили на высоту 5-6 см. Всё остальное белили известью. После высыхания такой пол и стены становился ровным и чистым. Чувствовалось праздничное настроение.
Особое место в избе отдавалось печи. Глава семьи спал на почетном месте у печи. В старину была известна загадка: «Чего из избы не вытащишь?». Ответ - Печь
Сколько добрых слов о ней произнесено! В сказках она путника и накормит, и от злой погони укроет, а ленивый Емеля на печи, словно на телеге разъезжает. Печь в избе занимает особое место, с ней связан целый мир представлений, обрядов и верований. Желая передать свое душевное состояние, человек говорил: «Словно у печи погрелся». Где самое уютное место в доме? На печи: «Хлебом не корми, только с печи не гони». Печью клялись в правдивости своих слов: «Коли вру, так дай Бог хоть печкой подавиться». О человеке ничего не понимающем в происходящих событиях, говорят: «Словно с печи свалился».
Печь являлась одним из наиболее значимых элементов жилища. От её положения в доме зависело расположение и других частей крестьянской избы. Не отсюда ли пошло выражение «плясать от печки»? Обычно печь ставили справа от входа, в одном из задних углов избы, или, наоборот, у входа, причем устье печи было повернуто к боковой стенке или к входной двери.
Глава семьи спал на почетном месте у очага, женщины и дети - справа от входа. Живность , которую они разводили, содержалась в основном в сараях для скота, но зимой, когда скотина должна отелиться, размещали в сенях, перед комнатами. . Поэтому, прежде чем войти в избу, человеку приходилось проходить через сени мимо животных. От них шёл запах тёплого молока и запах навоза, но зато от животных шло тепло, которого не хватало в долгие зимние ночи.
Обе семьи Касенковы жили в одной избе, разделённой на две части. К избе была пристроена небольшая пристройка, где хранился общий инвентарь и содержалась живность.
Большая часть представляла собой комнату, где обитала семья Василия, а во второй комнате - семья его брата Петра. Над большей частью был чердак и крыша. Крыша была из двух скатов, покрытых соломой. Она держится уж не один десяток лет, вся почерневшая, но ещё защищает от снега и дождя. В сенях потолка не было, а была только крыша. Из сеней по лестнице можно было взобраться на чердак избы. Там хранилось всё, что состарилось и уже не нужное, а выкинуть было жалко.
Василий вышел в сени, что бы очистить там пол от собравшегося за ночь навоза.
Две тёлки вот-вот должны были отелиться, лежали на соломенной подстилке и жевали свою жвачку.
- Вставайте.. Вставайте, милые! - ласково заговорил Василий, - пора заниматься уборкой, - подталкивал хозяин своих тёлок. Они нехотя встали, он собрал деревянной лопатой навоз и вынес на улицу. После перегнивания он пригодится на удобрение. После этого на очищенное место постелил соломы.
- Ну-ну, давайте скорее, - продолжал Василий свой разговор с животными. - Детки заждались молочка, - поглаживая их по спине, приговаривал хозяин усадьбы и внимательно рассматривал тёлок на предмет скорого их отёла.
Одна из них, должна была отелиться не сегодня – завтра, а вторая через пару недель.
В сенях возле чулана стояла старая деревянная скамья. Прадед присел на неё и задумался: отец с матерью разделили свой надел земли между детьми, когда они завели свои семьи. Отца звали Максимом, его уж давно не стало. Василий с Матроной стали жить с его мамой Аксиньей . Ей помощь нужна. Из большого надела, каждый получил свою часть. Если прежние годы всей семьи мог угрожать недородом, то теперь добавилась ещё одна проблема – нехватка земли. Как говорили крестьяне – «малоземелье».
Что же он будет давать своим сынам, когда они поженятся? Земли становится всё меньше, а дети растут. Как они будут свои семьи содержать, Василий не мог себе представить. Над родом нависает проблема безземелья – основного жизненного источника. Эти гнетущие мысли всё чаще посещают главу семьи. «Без земли – хоть вешайся, - думал Василий, - остаётся только идти в наймы к другим хозяевам, имеющим больше земли, и им требуются работники». Он громко позвал своих сыновей.
- Акимка, Стёпка, подь сюды! Лежебока... Хватит валяться! - Далее, он произнёс тише, - от лежни ток-мо мозоли на боках вырастуть.
Вскоре в сенях появился сын.
- Степан, - обратился он к старшему, - ты полезай наверх, да сбрось скотине соломы. А ты,- взглянул Василий на Акима, - начни готовить борону. Скоро весна. Поле ждать не будет.
Степан молча взобрался по лестнице на чердак и начал сбрасывать охапки соломы, а Акимка вышел во двор и направился к дальнему углу, где обычно хранился инвентарь. За ним вышел и глава семьи.
Бороны применялись для измельчения больших кусков взрыхлённой почвы перед посевом зерна. У зажиточных крестьян были железные бороны, а те, что беднее, довольствовались боронами с деревянными штырями.
Аким, вытянув деревянную борону из общей кучки, спросил отца:
- Что нужно делать?
- А ты помысли сам и всё увидишь, - ответил отец. Рассмотрев борону, Аким произнёс:
- Не хватаить восемь штырей.
- Правда твоя. Вот и нужно их поставить.
- Где ж их взять? -поинтересовался Аким.
- Сходи в лесок за околицу и подбери нужную ветку. Да чтоб сухая была. Сырую поставишь - через время опять потеряется, - назидательным тоном разъяснял отец сыну.
Дав распоряжения сыновьям, Василий зашёл в избу. Там две дочки сидели за работой. Одна прочёсывала оставшуюся шерсть, чтоб из неё свить шерстяную нить, А другая ткала рядно, из которого будут шить одежду, а Матрона топила печь, ей нужно приготовить еду для всей семьи. Недалеко от печи стояла лавка, а на ней было видно, как ещё продолжала спать старушка, - мама Василия. Она приболела и лежала тихо, стараясь никому не мешать.
На завтрак была только каша овсяная с кислой капустой.
Вся семья за столом занимала строго определённое место. В самом удобном месте сидел глава семьи. Никто не смел начать есть, пока все не помолятся, перекрестившись и глава семьи не даст разрешение. Ослушавшийся, может получить деревянной ложкой по рукам. Вся семья чтила авторитет главы семейства.
Весь наступивший день прошёл, как обычно. Василий с Акимом занимались ремонтом полевого инвентаря, а старшая дочь Василия - Аннушка, занималась своим вязанием, изредка отвлекаясь, чтоб выскочить на улицу. Там, иногда ходит соседний верзила. Он пристально смотрит на неё. И этот взгляд начинает Аннушку волновать. Она не подаёт виду, что и он ей нравится, только слегка смущается и делает вид, что он ей безразличен, а потом вновь садится за свою работу.
К вечеру глава семейства всё чаще стал выходить в сени. Он заметил, что его бурёнка собралась принести ему телёнка. Она вела себя таким образом, что всё выдавало на такой результат.
Сегодня Василий вновь пойдёт на сходку, поговорить о житье бытье, о переселении в далёкие края, где много свободной земли.
Василий Максимов Косенков возвращался со сходки, на которой уже неоднократно собирались односельчане. К идее переселения подключались всё новые и новые люди.
"А что тут ждать, всё одно земля сама не появится, - рассуждали некоторые односельчане, - а детей кормить надоть. Кадысь повырастають дети, да хозяйку приведут в дом, да своих детей понаражають, как им вести своё хозяйство без земли?. Не душить же их с мальства"
Василий шёл домой, обуренный мыслями о прошедшей встрече с односельчанами. Там был интересный разговор желающих переселиться в далёкую и жаркую Среднюю Азию. Шла речь об условиях и других вопросах.
Довелось послушать и селянина Миколку, что кадась исчез и снова появился. На этой сходке он был со своим знакомым. Тот торговал чем-то в этих азиатских странах. Приезжал сюда, чтоб узнать , чем богата русская земля и что им потребно привезти для торговли
Стали расспрашивать Миколку, откуда прибыл?
– Из таких далеких стран, что не скоро и расскажешь, отвечал он. - Из вас, пожалуй, не все и Волгу-то настоящую видели; а я семь рек переехал, за Сыром-рекой был, Аму-реку видал.- не останавливаясь, продолжал свой рассказ мужик.
- У вас за прошлый год, какой урожай был? – обращается он к односельчанам
Ему отвечают:
- Слабенький, но всё же, хоть впроголодь, а до весны дожили, и на посев хватит, говорят мужики .
- А «сам» сколько? (тут следует пояснить. В те времена «Сам» - это была единица урожайности)
- Сам-семь, - отвечают ему. (что означает: «сам» - одно посееное семя, а «семь» - количество полученных семян на одном колосе )
- Сам-семь? А сам-тридцать слыхали? А сам-шестьдесят просо, нравится?
Не верили сначала мужики, думали, врет - мужики диву дались, потолковали да и порешили: Миколке нет резону врать, видно, и в самом деле в азиатских сторонах побывал, если так уверенно рассказывает о своих странствиях и тех чудесах
Много любопытного рассказывал Миколка о тех странах, что и зимой-то там не замерзнешь, хоть на дворе ночуй; народ, мол, там и изб не строит, а в войлочных кибитках живет, дождя, говорит, там для урожая не нужно, везде по полям канавы из рек проведены, когда надо, и полил поле; навозу не надо, а поле - что твой огород; что посеял, то и растет; земель свободных много, сколько хочешь, столько и бери, и податей, говорит, там с русских не берут.
Расспросили Миколку о дороге.
– Перво-на-перво я пошёл на Самару , потом на Оренбург-город, а оттуда на Сыр-реку, там есть крепость Казалинск, там и новые земли укажут.
Зайдя к себе в дом, Василий Максимов Косенков стряхнул с валенок прилипший снег и поставил в известность Матрону, жену свою о принятом решении.
- Господи милостивый! Как же мы переживём эту дорогу? – запричитала она,
утирая подолом фартука навернувшиеся слёзы.
- Не реви! Не мы одни. Вон Петька - брат родный, - тоже со своей семьёй срывается.
Вместе всё легче будить. Где он поможет нам, где мы ему.
- А как дети перенесут такую дорогу? - не унималась Матрона, - четверо осталось, двух сынов уж похоронили, земля забрала. Пожалел бы живых.
Матрона привыкла к насиженному месту, ей не укладывалась в голове,
что всё это придётся оставлять и двигаться в неизвестность.
- Бог даст, всё обойдётся! - убеждал Василий Матрону, - сыны чай подросли, пора им браться за серьёзные дела. Они будут добрыми помощниками и в дороге, и на новом месте.
Посмотрела бы ты, как Акимка вчерась лихо заправил наших коней в телегу.
А девки наши будуть тебе помощницы - пообещал глава семейства. Но Матрона чувствовала неладное и не переставала причитать, предвидя тяжёлые испытания, свалившиеся на её семью.
- А как же мама? – пыталась Матрона достучаться до сердца Василия, - баба Аксинья старенькая, больная. Уж сколько дней отваром лечится. Пока всё по- старому. Не перенесёт она дорогу.
- Чай не завтра с рассветом, а пройдёт не одна неделя. К тому времени и выздороветь успеет.
- Безжалостный ты, - сквозь слёзы не унималась Матрона, - Надумал, не отговорить тебя, Изведёшь семью свою, - и расплакалась в свой фартук.
- Помолч! - решительно, как отрезал, сказал Василий своей жене, - после пасхи начинают формировать обоз. Ты подготовь скарб, да собери в узлы.
В ПУТИ
Начиная с XVI века в Казахстане стали появляться первые военные поселения и крепости, основанные Русским царством, а затем и Российской империей на территории Казахского ханства. Русские казаки сначала строили крепость с военным гарнизоном, затем перевозились семьи, после чего рядом возникало поселение.
До второй половины ХIХ в. крестьянские переселения в Казахстан были незначительны. Сюда правительство переселяло некоторое количество "крепких крестьян", которые должны были служить опорой администрации в крае.
Массовое переселение крестьян на территорию Казахстана началось во второй половине 19 века., после отмены крепостного права. Основным мотивом переселения было малоземелье в центральных и южных регионах России.
В 1881 г. правительство ввело в действие "Временные правила по переселению в киргизские степи сельских обывателей". На основании этого закона крестьяне-переселенцы должны были получать на новых местах по 30 десятин земли на душу и различные льготы (Примечание: 1 десятина равна 1,1 га.)
Старейшее поселение, на территории Казахского ханства — Яицкий городок (впоследствии г. Уральск) было основано в 1520 году. Позже были основаны Гурьев (1645), Семипалатинск (1718), Усть-Каменогорск (1720), Павлодар (1720), Петропавловск (1752), Кокчетав (1824), Акмолинск (1824), Казалинск (1848), Верный (Алматы) (1854), Актюбинск (1868), Кустанай (1879) и другие более мелкие городские поселения. ( Из Википедии.)
После отмены крепостного права в Казахскую степь и Сибирь началось стихийное переселенческое движение из центральных губерний. Крестьянская колонизация охватила почти все области Казахстана, образовались тысячи русских селений. Так, по данным переписи 1897 г. в Акмолинской области русское население составляло уже 33 процента. В 90-х годах 19 века в Северном Казахстане обнаружился «недостаток» земель под переселенческие участки. Для обеспечения прибывших крестьян царское правительство создавало «переселенческий земельный фонд». Для его создания у местного населения отнимались большие земельные массивы, удобные для земледелия.
После завоевания Южного Казахстана Россией, русские крестьяне стали стихийно переселяться и в южные районы Казахстана. К 1882 г. было переселено около 14 тыс. крестьян, образовано 5 уездов и около 80 населенных пунктов.
Крестьянская колонизация охватила также Сырдарьинскую область, главным образом Чимкентский, Ташкентский и Аулие Атинский уезды. В конце XIX в. в области образовалось около 40 новых поселков, где проживало 2,5 тыс. семей.
Изменялось демографическое лицо Казахстана. Переселенцы были заселены в основном на стратегических пунктах, где стояли казаки переведённые из Сибири.
Весна 1885 года. Тамбовская Губерния, Липецкий уезд. Селение «Поповы хутора»
Как и было условлено, после пасхальных праздников многие крестьяне стали готовиться к переселению. Стали фомировать обозы. Крестьяне загодя готовили свои повозки, ремонтировали колёса, заготавливали запасные деревянные спицы для колёс, кузнец изготавливал втулки и ободы для колёс. Крестьяне приводили в порядок свои телеги, ремонтировали всё.
Матрона вновь попыталась отговорить Василия от опасного многомесячного перехода.
Она вновь стала уговаривать, что дети не выдаржат такую дорогу, да и бабушка Аксинья не полностью выздоровела. Баба Оксинья, услышав разговор о переселении и своё имя, подала свой голос:
- Детям не помешает эта дорога, и мне уже стало совсем хорошо. Так что, на меня не смотрите. Думайте за себя и за детей.
Василий с благодарностью посмотрел на свою маму и продолжил заниматься подготовкой к переселению.
Василий с Петром на своих повозках установили навес для проживания в пути. Путь обещал быть долгим и потребуется прятаться от ветра и дождя. Перед отправкой в путь усиленно кормили своих лошадей и волов, которым суждено совершить грандиозный переход от Поповых Хуторов до Липецка, от Липецка до Пензы, от Пензы до Самары, а далее до Оренбурга и Орска. ещё далее, на юг Казахстана, где степь бескрайняя, где горы высокие, где реки полноводные, и с гор бегущие, вода холодная, поля цветущие, земля дородная и много лучшая.
Перед отправкой в дальний путь, во дворе Василия Максимовича собралась вся родня Косенковых. Здесь были семьи четырёх родных братьев. Две семьи собрались переселяться. Это - семья Василия и семья Петра.
В Поповых Хуторах остаются только их старшие братья – старшие сыновья Максима и их дети.с невестками и внуками. . Земельные наделы также остаются родственникам. А родственники взамен этого предоставили переселенцам своих волов, зерно и повозки с запасом кормов.
Продолжение следует.