Погода из стихотворения. Мороз и солнце…
Она называла меня – Мумс, а себя – Николь. Почему «Мумс», спросил я, когда первый раз услышал. И получил исчерпывающий ответ: «Потому». Красивая двадцатипятилетняя девушка смешанных кровей. Азиатские скулы, короткие русые волосы, карие глаза с кошачьей искрой. Ее настоящее имя – Деляш, но она не знала, что я в курсе.
Мы познакомились на ее работе. Вообще, все нормальные знакомства происходят (случаются) на работе. Где же еще?
Она продавала, я покупал.
-- Есть последний…
-- Вчера привезли – барышня протянула мне диск с программами.
Я расплатился и ушел. Потом приходил еще, что-то покупал, мы разговаривали (уже обменявшись именами как паролями) обо всем помаленьку, смеялись и выходили покурить из натопленного электрообогревателем павильона. А однажды встретились на улице, она возвращалась с работы, я же просто болтался без дела, имея в виду купить пачку сигарет и посидеть на остановке. Фотографировать дворняжек и разглядывать людей.
Я делаю и собираю, без определенной цели, фотографии бездомных собак. Может быть, стремясь запечатлеть их прекрасные морды или чувствуя, если не вину, то ответственность за существование всего.
-- На праздник? – спросила Николь, кивая на дешевый фотоаппарат-мыльницу у меня в руке.
-- Ага.
-- Сфоткай меня.
Я пару раз щелкнул, меняя ракурс.
-- Погоди – сказала Николь – я вот здесь встану, а ты сделай так, чтобы складок на шее не было видно.
Она расстегнула ворот куртки и сняла вязаную смешную шапку.
Я подумал, откуда складки у двадцатипятилетней красавицы, но сделал все, как она просила. Потом мы пошли фотографировать собак, большинство из которых с удовольствием позировали. Я старался запечатлеть пар дыхания, вырывающийся у них изо рта (из пасти?), полагая, что это субстанция души. И это нас с Николь сблизило. Точнее не так, не сблизило, а она, Николь, взглянула на меня новыми глазами. Необычно же. Предложила:
-- Пойдем где-нибудь посидим.
Мы побрели в кафе на втором этаже огромного торгового центра возле моего дома. Заказали кофе, пирожные и сок. Я добавил себе кусок пиццы, а Николь сто граммов коньяка. Сняли верхнюю одежду. Просидели почти до закрытия, опять разговаривая, узнавая друг о друге то, что поможет проскочить период ухаживания и перейти к делу в ближайшие дни. По крайней мере, я так это воспринимал.
-- Пошли? – предложила Николь, когда за окном окончательно стемнело.
-- Конечно.
Я проводил ее до дома, три остановки от торгового центра, пожал руку в перчатке и побрел домой. Пожалел, что не чмокнул на прощание в щеку.
На следующий день я заболел. Еще через два дня, простуда перешла в воспаление глазного мешка, и я просидел дома неделю. Один раз звонила Николь:
-- Как ты, Мумс?
-- Лечусь.
-- Да.
И все.
Пока болел, сидел в интернете, если из глаза не так обильно лило или рассматривал свою коллекцию фотографий. Открывал файл «Я собака», листал, пытался понять насколько близко подошел к пониманию процессов превращения боли в преданность. На меня смотрели собаки, я смотрел на них, думал о том, что болеть скучно и неуютно. Не то, что раньше в школе, когда простуда была гарантией маленьких веселых каникул, наполненных чтением книг, компрессами и, в дни окончательного выздоровления, лыжными прогулками.
Вытащил принтер и распечатал несколько снимков.
Николь не звонила, в следующий раз я увидел ее возле киоска Роспечати, она покупал какой-то гламурный журнал с селебрити на обложке.
-- Здравствуй – сказал я.
-- Привет.
-- Как дела? – я не знал, что еще спросить.
-- У тебя мои фотографии остались? – Николь улыбалась.
-- Да.
-- Распечатанные?
-- Да.
-- Дашь?
-- Пошли.
Мы направились в сторону моего дома, и по дороге я сообразил, что угощать мне ее нечем, банка кофе стоит пустая, а чая я сроду не пил.
-- Купить что-нибудь?
-- ?
-- Кофе или чай. Или вина?
-- Возьми бутылку пива, а я тебя здесь подожду.
Я зашел в магазин, отстоял очередь из подростков, купил бутылку светлого пива и пакет анчоусов. Когда вышел, Николь у входа не оказалось. Я огляделся по сторонам, ее не было нигде. Я закурил и решил немного подождать, вдруг она отошла по каким-то неведомым мне делам и скоро вернется. Простояв сорок минут, воткнул бутылку пива в снег и побрел домой. Замерз, и снова потекли сопли.
Когда на следующий день, я пришел в ее дурацкий павильон, торгующий контрафактными дисками с фильмами, играми и софтом, то спросил, задыхаясь и гнусавя:
-- А где Николь?
Они сначала не поняли про кого это я, а потом сказали, что Деляш уволилась.
-- Ушла.
-- Как?
-- Как уходят? Сказала, все, увольняюсь, до свидания.
-- А…
-- Нет, где ее искать я не знаю.
Длинный такой паренек, лет двадцати, с плывущими черт знает куда глазами. В пуховике и валенках. Он проводит рукой по стеллажам:
-- Что-нибудь брать будете?