Вторая встреча была грустной, и я называл ее «Невстречей». А было это в разгар сезона, и все шло своим чередом. О королеве я старался не думать. Она была в той маленькой шкатулочке, на донышке души, куда я очень редко заглядывал, чтобы земными мыслями не опошлить воспоминание о Ней.
Но на этой Земле ничего не бывает без облачка. И даже самые близкие и любимые люди совершенно не понимают того, что понимаете вы. Я шел в Храм. И вспоминал своего дедушку, Прокопия Степановича. Если бы не он, я бы ничего не знал о Вере. Красные галстуки пылали на шеях моих одноклассников, вся страна приветствовала атеизм, а я затаив дыхание, слушал дедушкины рассказы об Иисусе Христе. Неокрепшим детским умом я понял одно: человеку ничего не надо бояться, если он верит в Единого Бога, и что Бог защитит его в любой опасный час. Крепко я это запомнил. На всю свою жизнь. И еще деда мне всегда говорил: «Уступай всем, это лучше. И терпи. Всё притерпи».
И когда меня обижали, и я плакал, деда гладил меня по голове и приговаривал:"Терпи милый, терпи." Я спрашивал: «Но почему, почему я должен терпеть?» «Надо терпеть и всё!» Отвечал мне дед. Как долго это было непонятным до конца. Но позиция моего деда привела к следующему результату: в этой жизни я не научился драться, а мог только защищать себя, да и то в тех сложных случаях, когда агрессия против меня доходила до самой высшей точки накала человеческой злобы. В основном же я терпел. Жизнь давалась мне трудно.У меня не было к ней способностей.
Ведь способность к жизни, также важна, как и способность к какому-то предмету в школе. Она либо есть, либо ее нет. У меня её не было.Говорят, что трудности закаляют человека...Не уверен. В основном трудности делают из людей нравственных калек.
Таковым бы стал и я, если бы ни Вера, которая вытаскивала меня отовсюду. Я верил в Бога всегда. И по-другому, то есть без Воли Божией этот Мир не видел.
И в то утро я шагал в Храм. Как я люблю эту дорогу! Дорогу в храм. Все земные проблемы отступают, когда я иду в обитель покоя, за порогом которого останется измученный и кровавый мир.
- Куда это вы ходите до спектакля? — услышал я голос Элеоноры.
Я начал оправдываться:
- Да... здесь недалеко, решил прогуляться. А вы, кажется должны быть на съемках?
— Съемки отменили. Не уходите от темы, Боб! Можно я буду вас так называть? Краткость сестра таланта. Пока проговоришь полное имя, пять минут из жизни долой. Так куда вы? Мне говорили, что вы часто ходите в соседнюю церковь. Только не пойму, почему вы скрываете это? Теперь туда все ходят. Это модно!
Внутри меня все сжалось:
- Вы, Элеонора, думайте иногда что несёте! Мода — это для подиумов. Я человек верующий. Им был с детства, и никогда этого не скрывал.
Быстрым шагом ухожу от вопросительных глаз.Вслед слышу немного растерянный, голос Элки:
- Борис Васильевич! Можно я пойду с вами?
- Нет.
И ухожу в обратную сторону. В Храм я уже не пойду. Всё понятно это искушение, душа рвалась на части. «Как, как все соединить в этой земной жизни? Любовь, семья, религия, работа — всё такое разное, и надо жить сразу не в одном, а в нескольких измерениях! А каков же результат?»
Иногда я завидую умершим.Они уже знают все результаты.Какой-то страх подползал ко мне в образе Элеоноры.Я был влюблен в эту девочку, но не хотел ее видеть.
Она пришла, чтобы изменить мою жизнь. Я чувствовал это, и сопротивлялся, как мог.
На спектакле мы не смотрели друг другу в глаза. Завтра начинались гастроли, а у Элеоноры были съемки, и она оставалась в городе.Этому обстоятельству я был рад.
http://proza.ru/2012/02/06/733