Казахская любовь в пластилине

         

        Я не люблю жизненных штампов, не люблю чужих мнений и чужих отношений. Думаю, что больше из вредности не люблю. Может от того, что оставляю за собою право на исключительность, выраженную в том, что никогда ни чьи ошибки  меня не учили. И уж тем более советы. Меня и мои то ошибки не очень- то многому научили.  Я уверенно шагаю по граблям, набиваю шишки на своём лбу и неприлично радуюсь жизни.  Мне можно тысячу раз сказать, что человек не надежен, вреден или напротив – великолепен, я промолчу, потому что не верю. Не человеку не верю, ситуации не верю. Не верю. Это не моя фраза, но пока я сама не определю какой именно для меня человек, я не приму чужого мнения. Люди прекрасны. И я в этом убеждена. Ну а уж если мне что-то не нравится в человеке, ну не сложилось, такое со мною случалось, то я, как правило, говорю себе: «Детей мне с тобою не крестить, замуж я за тебя не собираюсь. Ну, сегодня то уж точно замуж не пойду. Мутный ты какой-то». И всё. И два шага в сторону. И параллельным курсом. И а на чужое мнение мне просто, как говорит моя крестница Лизаветка:   
- А мне на-пли-вать.
Лизоветка ходила учиться вокалу и достигла к своим шести годам некоторых успехов. На шумных торжествах дня города Лизоветка вместе с еще пятью такими же безудержно талантливыми стрекозами должна была петь песню «Солнечный круг». За два часа до начала концерта был назначен прогон номеров. И вот перед самым началом прогона  Лиза вдруг сказала отчетливо и уверенно:
- Не буду выступать. Не хочу, - и отвернулась от нас.
Мама, папа и мы с моим мужем Женечкой прекрасно знали характер всеми любимого ребёнка и почувствовали серьёзную угрозу срыва предстоящего концерта. Если бы девочки выступали просто своим ансамблем, то не было бы никаких проблем. Ну, вышло бы не шесть, а пять девочек и спели бы без Лизы. Кто ж их там, в праздничной суете считать будет? Но сценарий концерта был прописан коварным режиссёром таким образом, что всех этих малышей выводили на сцену солистки молодежного ансамбля, которых тоже было шесть человек, а потом в хор вступали еще и шесть солисток народного хора ветеранов… . Всё кратно шести - не выкрутишься.
Убеждать Лизу, ругать, орать и бить бесполезно. Сказала, что не будет петь, и хоть вы её стреляйте. Бейтесь в истерике, если вам хочется, а она свой выбор сделала.
- Раз ты не поёшь, пойдем есть мороженое,- предложила я Лизе, понимая, что остался один вариант – не мытьем так катаньем. А вдруг.
Мы разместились всем составом болельщиков золотого голоса нашей компании в кафе и заказали мороженое.
- Лиза,- начал Стас, отец ребёнка, издалека,- ну как же так? Ты же подведешь всех.
Стас медленно закипал. И это обнадёживало, потому, как быстро закипающий Стас мог бы разнести весь праздник в трам-тарары ещё до его начала.
Лиза ела спокойно мороженое и даже не повела ухом в сторону встревоженного отца. Она была знакома с отцовским «трам-тарары»  и ничего страшного. Все живы.
- Да,- подхватила ласково Оля, мать таланта, хватаясь за соломинку,- подведешь, Лиза, всех. И девушек и бабушек и Карину, руководителя ансамбля. Всех подведёшь.
Лиза посмотрела спокойным взглядом на сильно побледневших и местами вспотевших родителей и сказала уверенно и очень спокойно:
- А мне,- в этом месте ребенок выдержал театральную паузу,-  на- пли-вать.
Для пущей убедительности своего равнодушия Лиза слизнула мороженое с ложечки и зажмурилась от предстоящего послевкусия.
Эта маленькая коза специально разбила слово на составляющие, чтобы у родителей не возникло надежды на возможные компромиссы.
Стас решительно поднялся и исчез, чтобы не прибить свою дочь. Оленька теряла последнюю надежду и готова была расплакаться. И только Лиза спокойно трескала мороженое и не суетилась. По её твёрдому убеждению ничего страшного не произошло. Мороженое было великолепным, рядом была её семья. Ей было и так хорошо, песни здесь были бы перебором.
В этот момент мимо нашего столика пробежала Карина с новенькими платьишками, которые были пошиты специально для выступления и радостно сказала:
- Лиза, переодеваться! Смотри, какая красота!- показала она платья, повернув их со всех сторон, и исчезла за дверью. Бедная Карина даже не предполагала, что тут решается судьба всего концерта. Она  исчезла в счастливом неведении в дверном проёме, унеся в своих хрупких руках шесть сказочно красивых платьев. До начала концерта оставалось менее часа.
Лиза прищурила глаза и спросила у воздуха:
- Пойти, что ли примерить?
Мы сидели молча и усиленно делали вид, что к воздуху  не имеем никакого отношения, дабы не спугнуть. Лиза огляделась в поисках одной ей известного воздуха, доела мороженое и произнесла:
- Надо идти,- решительно встала и пошла вслед за Кариной, ни на кого не оглядываясь.
С тех пор фраза «А мне на-пли-вать» стала мною любимой, потому как в нашей жизни «боевой и кипучей » иногда так хочется, кого то послать, а слабо. А эта Лизина фраза и смешна и не обидна и не понятна для тех, кого ты практически посылаешь. Грубо? Но фраза наполнена такой отличительной однозначностью, для которой не требуется ненужных расшифровок и дополнительных инструкций.
              Ну, а с теми, на кого мне не «на-пли-вать», я дружу. С каждым по-своему. Отношения строятся как в мультфильме про пластилиновую ворону. Мультфильм повествует о рассказчиках, забывших сюжет басни Крылова «Ворона и лисица» и пытающихся вспомнить его по ходу повествования. Так вместо вороны появляются то собака, то корова, а вместо лисицы — сначала страус, а затем дворник. Исказив сюжет басни, рассказчики исказили и мораль басни — «Не стойте и не прыгайте, не пойте, не пляшите там, где идёт строительство или подвешен груз».
Мультик  Александра Татарского очень умный и необыкновенно точен. Он достоин самых высоких наград и премий, потому как потрясающе  отображает все человеческие отношения. Их краски и оттенки. Поэтому многие поколения детей смотрят его и понимают. Дети лишены фальши и неоднозначности, которые мы приобретаем в процессе жизни не понятно зачем. Детям хватило бы и семи цветов в отношениях, но вырастая, они начинают раскрашивать блёклый пластилин красками, впрочем, именно так и поступили создатели мультфильма.
           Я хочу сказать, что между людьми, которым взаимно не «на-пли-вать», всегда есть место пластилиновым отношениям. С такими людьми можно говорить полутонами, полу фразами, все равно вы поймёте друг друга. И если не поймёте, то додумаете всё правильно, сохранив все подтексты собеседника. Их нельзя разорвать. Они допускают смешение тем, как цвета пластилина.
       … Вы замечали, что люди, которые читают одни и те же книги, смотрят одни и те же фильмы, близки. Я не знаю в чём тут фишка. Хотя  как показывает практика человеческих взаимоотношений близких людей по- настоящему как раз больше из тех, кто читает совершенно разные книги, и фильмы им нравятся разные, а близость при всём при том у них истинная. Но для меня человек, который читает мои любимые книги, мне интересен.
С Александром мы вместе работали и дружили. А началась наша дружба в нашей столовке. Однажды мы оказались за одним столом, а за соседним столом разместились двое здоровяков. Они заставили свой стол бесконечным множеством тарелок. Это было так забавно, что мы оба заинтересованно глядели на наших соседей. А те аппетитно, красиво и необыкновенно весело поглощали содержимое тарелок.
- Чисто Гаргантюа и Пантагрюэль,- отметила я, вспомнив героев романа Рабле.
- Да, - согласился Сашка,- только они не отец и сын.
Я искренне обрадовалась. То, что Саша знает, что Гаргантюа и Пантагрюэль  были именно отцом и сыном мне нравилось. Я просто ликовала от того, что встретила человека, который тоже читал сатирический роман про двух обжор. Я с восторгом смотрела на Сашку.
- Что ты так на меня смотришь?
- Мне приятно, что ты тоже это читал.
Книжный пластилин заработал.

…Как то раз мы с Сашкой  сидели на подоконнике открытого окна во время обеденного перерыва и смотрели на наших сотрудников, которые вышли на солнышко.
- Почему то Нина последнее время ходит одна. Где это она потеряла свою подругу,- спросила я у Сашки.
Вдруг он  как то неожиданно резко сказал:
- Она собрала чемодан и уехала, представляешь? Взяла альбом с фотографиями и личные вещи и всё!!! И уехала. В чужую страну к своей первой любви. Чушь, дикость! Взяла чемодан …
- Мне она всегда нравилась,- не знаю, почему то сказала я первое, что пришло мне в голову.
Он посмотрел на меня так, как будто я его изнасиловала на глазах изумлённой публики прямо здесь, на подоконнике третьего этажа. Взгляд был настолько осуждающим, что я сразу решила что-то сказать ему в ответ, ну чтобы просто разрядить атмосферу.
- А что? Ну что такого я сказала? Она мне нравилась вот и всё.
Он всё еще смотрел на меня насторожённо, как бы предупреждая, что я должна с ним согласиться, и только тогда меня поймут и простят. Меня это злит необыкновенно. Ну почему я должна соглашаться со всем, что мне говорят? Я не люблю споров, всегда ухожу от них. Но, если тебя спрашивают, и ждут от тебя ответа, с которым заранее тебя не ознакомили, то зачем тогда спрашивать?  Я начала заводиться в ответ:
- И какая на фиг разница, ушла она с чемоданом или с авоськой?- спросила я его. Скорее для того, чтобы увести разговор от надвигающегося как ком непонимания.
- Да при чём тут авоська? – злился он в ответ.
- А причем тут чемодан? Ты же сам сказал чемодан,- не сдавалась я.
Он повернулся ко мне всем корпусом и стал говорить почти шепотом:
- Ну, у нее же трое детей! Три дочери! А она их бросила! И внуков тоже!- стал он убеждать меня и сощурил глаза. Решив добить меня внуком, как последним аргументом.
- Ну что ты такое говоришь? Её детям за тридцать, у девочек свои семьи и дети,- не знаю, почему сопротивлялась я.
- Вот! И она их бросила, а ты говоришь - нравится,- сказал он с видом победителя.
- Ну как она их бросила? Она что заманила  их на крышу шестнадцатиэтажного дома и скинула всех без парашютов?
- Не утрируй,- отмахивался он.
- Да не утрирую я. А почему ты не можешь представить себе, что её девочки могут просто так по-человечески порадоваться за мать. Вот мамочка, нас  вырастила, пусть теперь поживёт для себя. Так как хочет. Ей немного осталось. А почему нет то?- меня заносило.
Я понимала, что ни мое, ни его мнение неважно в этой ситуации, что не наше дело, не нам судить. Ну, тут меня просто разрывало желание высказать своё ни кому не нужное мнение.
- Ну, милочка моя, так не делают, вот и всё!
- Кто не делает? Ну, кто из нас так не делает? Может быть, мы просто не можем совершить поступок? Вот и вся разница. А сидеть на подоконнике и разводить руками – это так просто.  Скажи на милость, какая нам с тобою разница, ушла она с чемоданом или авоськой, ушла просто так от того, что уже не могла жить в том, что у нее сложилось и определилось, или действительно через столько лет, вдруг вернулась в свою юность?
- Нельзя  войти в одну реку дважды,- прервал он меня.
- А ты входил? Ты пробовал?  И говоришь так убеждённо, так уверенно. И почему нельзя-то? Ну, вот она же вошла.
В этом самом месте наши пластилиновые отношения делались узенькими, но именно в этом вместе мы оба начинали накидывать пластилин других тем-цветов и отношения расширялись и размягчались.
- Хорошо, -  спокойно заметил он,- а почему ты говоришь о ней в прошедшем времени?
- В смысле? В прошедшем?- тоже очень спокойно переспросила я.
- Да, ты сказала «нравилась», как будто после того как ты узнала о случившемся это « нравилось» вдруг рассосалось и исчезло…
- Она и теперь мне нравится, не знаю, почему я так сказала.
- Ты никогда не говоришь случайных фраз. Первое слово…
- Это случайно. А куда она уехала?
- В Казахстан.
- Фигня какая то. Ехать в феодальный строй из-за…,- я, неожиданно для себя, никак не могла найти причину, из-за чего она это сделала. А причину хотелось найти ну прямо до мандража.  Это смешивалось с чувством  симпатии и сочувствия к этой совсем незнакомой мне женщине, имя которой я никак не могла вспомнить.
- О чём задумалась? Жалеешь её?- угадал он.
- Не понимаю.
- Чужая любовь потёмки,- романтично произнёс он,- такая тихоня и на тебе. Чемодан в руки…
- Она не тихоня. Я не люблю тихонь, а она мне нравилась. И потом, она же взяла фотографии.
- А при чем тут фотографии?
- Вот мой очень, как мне казалось, хороший друг ушел из семьи, не взяв с собою даже фотографию своего ребенка. Казалось бы, что за ерунда, но я бы не смогла даже при самой страшной любви понять, как ко мне бы пришел человек со словами любви, но без фотографии  своей матери из семейного альбома. Без того набора фотографий, который был до момента вспыхнувшего чувства. Меня бы сильно насторожил этот факт.
- Я понял о ком ты. И при чём тут фотографии? Действительно ерунда.
- Это для него ерунда, а для меня нет. Прикинь, он готов бросить всё к твоим ногам, а взять фотографии из своего альбома не может. Он отрекается, что ли от того, что было? Вроде бы до любви он жил на черновике.
- Никогда не задумывался. А вообще- то,- в этом что-то есть.
- Ха! Еще как есть. Припёрся любовничек с носками и трусами  и одной фоткой в паспорте. Как будто из тюрьмы. На свободу с чистым альбомом. Пришёл к любви с пустотой. Смешно. Носки и трусы взял из прошлой жизни, а фотки не взял.
- Про трусы смешно. Ты его осуждаешь?
- Я тебя, умоляю. Я на это даже язык тратить не хочу. Я её не понимаю. Надо быть полной дурой, хотя..
- Таких не берут в космонавты?
- Я б не взяла.
- Так и они не на Марс полетели. А что там ты про тихонь говорила?
Почему ты не любишь тихонь? Что тихоня не может, по-твоему, быть хорошим человеком?
- Никогда.
- Да ладно.
- Шоколадно! Такую встретишь. Ну просто «Тютюшки- люлюшки».
«Ой! Какая прекрасная кофточка» - говорит она тебе таким сладеньким голосом. И глазки свои так прищурит. Тьфу-тьфу-тьфу. Я тут же бегу к первому же зеркалу, чтобы убедиться, что она, кофточка, на мне действительно есть. И вглядываюсь, не наделала ли я черный лифчик поверх этой самой кипельно-белой кофточки. Убеждаюсь, задыхаясь в том, что у этой несчастной кофтёнки, не оборвался ни один рукав, и не отвалился воротничок.
          Я так красочно брезгливо передёрнула плечами, что он не удержался и весело расхохотался.
Мы дружно радуемся. До слёз, до икоты. Чужая казахская любовь просто утонула в нашей пластилиновой весёлости.
- Том, а покажи, как ты смотришь в зеркало, ну про воротничок...- просит он.
Я показываю это очень живо. И мы опять дружно смеёмся.
- А еще не люблю кокеток. Просто презираю.
- Да ты сама кокетка.
- Нет, я не о том кокетстве. Легком и женственном.
- А каким же оно ещё бывает? Тяжёлым и мужским?- он откровенно закатывается, радуясь своей находчивости и остроумию, - с элементами голубизны?
Последнее замечание просто захлёбывается в нашем хохоте. Нам весело и приятно общаться. И наше пластилиновое непонимание никогда не вызывает негатива и настоящего раздражения. И что самое привлекательное - в нём невозможен разрыв. Нам комфортно в пластилине нашего юмора.
- Нет, кокетство бывает таким затяжным и рыжим, что просто бр-бр-бр.
Я опять перекашиваюсь от переполняющего меня презрения и закатываю глаза на переносице так, что не смеяться уже просто невозможно.
- А что хуже: кокетка или тихоня?- он спрашивает так неподдельно серьёзно, что я уже не могу отмахнуться. Я старше и он иногда меня слышит так, что почти прислушивается. Он в такие моменты напоминает мне пластилиновое ухо. От такого отмахнуться нельзя.
- Понимаешь, я дважды в жизни встречала таких кокеток, ну прямо совсем до рыживизны их нутра. И оба раза убеждалась, что это лучше обойти. Может мне не повезло, и может быть это обобщение не верно, но для меня это истина.
- Я понял,- прервал меня он,- я понял. А я знаю, кого ты имеешь в виду.
Она тогда после нашего спектакля подошла и сказала тебе: « Томочка,  я в полном восторге!»
- А я ей,- перебивая я его,- полным может быть пипец, а восторг сам по себе несет полную форму превосходства.
- А она тебе: «Не понимаю».
- И не удивительно,- хором мы вспоминаем мой ответ, - и не смеёмся, а ржём. Этот смех представляет такое пластилиновое удовольствие.
 
Мы опять смотрим в окно и молчим.
- А кокетки ведь не так страшны?
- Не бойся, тебя кокеткам не взять, ты неприлично умён.
- За то, что хвалит он кукушку. А что будет, если эти два понятия сольются в одном человеке?
- В женщине. Это возможно только в женщине. Чика будет! Полная чика . Только для тех, с кем они будут общаться. У меня даже стишок есть.
- Валяй, читай!
Я читаю с чувством и выражением.

Кокетка и Тихоня вместе????
Но голове то надо быть на месте
Когда сливаются понятья эти вместе
Опасность тут подстерегает Вас.
Послушайте, мужчины мой наказ.
Прошу Вас! Будьте осторожны.
В Тихонях и Кокетках все возможно!
Не зря в пословице, известной сей
Найдется в Нимфе тысяча чертей…
Куда надежнее открытая модель-
Простая баба без чертей.
Она и поругает, накричит,
А повинитесь, точно уж простит.
Вот говорят - она безудержно проста,
Поверьте мне – открыта простота.
И пусть половником получишь по башке,
Зато расставишь точки в жизни все!
Не будет многоточия в судьбе,
Его не спрячешь в простоте,
В кокетстве же премудром их полно,
Но помни - это скрытое говно
Тихони и Кокетки! Вас боюсь,
Я не мужчина, но остерегусь,
При встрече с вами выпить я бокал,
За искренность тоста- гроша не дам!
Могу я ошибаться? Да могу.
Но вот с Тихонями я лично не дружу,
И пусть кокетства я не лишена,
Его чуть-чуть лишь допускаю я.
Трудно бывает равновесье,
Когда сливаются понятья эти вместе,
Кокетства растворенность в Тихозне….
Я не учу, прошу. Мужчины, поверьте мне!!!!

        Мы оба молчим некоторое время.
- Класс! Я подумаю,- говорит он мне, - а как же скромняшки?
- Это мои любимицы! А вообще- то ты сравнил! Тихони и скромницы, да это как, - я не стразу нахожу аналог,- а проститутка и библиотекарша.
Мы просто покатываемся от того, что я только что придумала.
- Вот-вот. Сама тоже подумай. На досуге.
- А может нам пойти поработать? Вон моя Светка с обеда бежит.
- Ну, давай, и принеси мне последнюю книгу Полякова, - просит он уже на ходу.
Я догоняю Светку.
- Женщина, подождите!
- Вы о чём так живо болтали с Сашкой?
- Вспоминали двух великих обжор и смеялись.
- Обжор? Что так весело?
- Так нельзя не смеяться, про них великий сатирик  написал. Рабле! И философ.
- Дашь почитать?
- Обязательно дам. У меня эта книга в лучшем переводе Николая Любимого. И очень хочу, чтобы тебе понравилось.
Светка улыбается в ответ красиво и искренне.
Надежда на приобретение новых пластилиновых отношений растёт.
«Светка мне нравится», - подумала я о ней в настоящем времени. Мне тут же захотелось на ней жениться. Прямо сейчас…