Их жизнь. В краю голубых озёр. Книга 2. Часть 17

Роман Рассветов
     На фото: Дагда. Памятник советским воинам, погибшим при освобождении Дагды, Русский детский садик, за ним - Дагдская средняя школа, где учились Гринцевичи и Сорочкины, за школой - водонапорная башня, удивительно чистая и вкусная вода была в той башне!               
     Вечером, после работы, братья решили сходить в кино на 19 ч. Возле кинотеатра к ним подошёл Робкин одноклассник, Ванька Сафронов, поздоровался и, сходу, предложил:
  - Придёшь ко мне на день рождения?
  - А когда? - Спросил Робка.
  - В субботу, в 7 вечера.
  - Почему нет? Приду! - Заверил его Робка. - Девочки будут?
  - Будут.
  - Кто? - Ванька слегка смутился. - Ты же знаешь, я с Галей Мелковой дружу... Пригласил её, она сказала, что ей неудобно одной идти... Тогда я ещё Люду Сорочкину пригласил, её подругу... Та тоже колеблется, то ли идти, то ли нет... Галя мне посоветовала тебя пригласить, если ты будешь, тогда Люда, скорее всего, придёт... Ну, так что? Придёшь?
  - Конечно! С удовольствием! - Ответил Робка. - Спасибо за приглашение!
    В подарок Робка купил большую коробку шоколадных конфет фирмы "Лайма" (Счастье), бутылку кофейного ликёра "Мокка". Кроме Робки, Ванька ещё пригласил Витьку Голуба и Кольку Цауню, тоже одноклассников.
    Ванькин отец работал в МСО бригадиром комплексной строительной бригады, которая была на хорошем счету, о ней часто писали в районной, а иногда и в центральных газетах Латвии.
    Кроме Ваньки, в бригаде ещё работали и два старших его  брата. Работали все дружно, старательно, зарабатывали хорошо. Семья жила в собственном доме с приусадебным участком. Про день рождения много писать не буду. Событие приятное, сопровождается застольем, весельем, частенько, и танцами...
    Робка поглядывал на смущающихся Людмилу и Галю, которые только мочили губы в своих бокалах с вином, сам он выпил полную рюмку водки за здоровье одноклассника, спустя время, и вторую... Опомнился, когда почувствовал, что пьянеет... Танцевали под пластинки в просторной гостиной.  Девочки, конечно, были нарасхват, поскольку в меньшинстве. Два танца Робка станцевал с державшейся отчуждённо Людмилой, чувствовалось, что у неё плохое настроение.
   - Ты что такая, невесёлая? - Спросил Робка у неё во время второго танца.
   - Да так... Настроения нет, - неохотно ответила она. - Я первый раз у них в доме, чувствую себя неудобно, вокруг - чужие люди... Даже ты, Робка, чужой... Ты, хоть, не пей больше, вон как лицо уже раскраснелось!
   - Так день рождения же! Восемнадцать лет Ваньке! Раз в жизни бывает! - Воскликнул Робка.
   - Каждый день рождения раз в жизни бывает, не два же! - Невесело улыбнулась Людмила. - Не пей больше, пожалуйста! - Попросила она.  Робка почувствовал, как в нём начинает закипать злость:
  - Я сам себе хозяин! Делаю, что хочу! Ты что, жена мне? - Он, в упор, сузившимися глазами, посмотрел в её глаза, увидел в них смятение, боль, она побледнела, остановилась, оттолкнула его руки и пошла вон из комнаты.
    Робка вышел вслед за нею во двор, догнал, схватил за руку:
  - Да ладно, ну что ты, уже и слово сказать нельзя! - Пробормотал Робка, смущаясь. - Извини, Люда, пожалуйста, не уходи!- Крикнул он ей в спину, когда она уже закрывала за собой калитку. Она, молча, уходила.
  - Ну, что ж, - пробормотал он, чувствуя, как опять закипает злость. - Ну и пусть! - И вернулся в дом. Там опять усаживались за стол.
  - Где Люда? - Спросила, подходя к нему, Галя.
  - Да ну её! - Махнул рукой Робка. - И слова сказать нельзя, чуть что, сразу обиды!
   - Она что, уже ушла? - Спросила растерянно Галя.
   - Ушла.
   - А как же я? Как я теперь одна останусь?
   - Так и что? - Удивился Робка. - Ты же с Ванькой! Да и мне ты не чужая, твой брат Сашка, мой друг, так что, ты - среди своих! - Галя, всё же, хотела уходить, Ваньке, с трудом, удалось её уговорить остаться.
     Робка ещё какое-то время поучаствовал в торжестве, а потом, во время следующих танцев, незаметно вышел на улицу и пошёл домой. Настроение  было безнадёжно испорчено...

     Из дневника Людмилы:
     11 июля.  Вовка мне сказал: - Робка считает тебя монашкой. И его очень обидели твои слова, что ты не можешь считать его настоящим другом.  - Я написала ему письмо и попросила Вовку передать ему.
     В письме я написала, что я не монашка, но, что я хочу настоящей, чистой, красивой дружбы с парнем, о которой мечтает каждая девушка... В ответ Робка мне написал, что он не заслуживает меня, что он не хочет больше мечтать о звёздах, а нуждается в земных страстях...
     И что, если я согласна такого типа, как он, считать своим другом, он будет очень рад! Вчера я приболела, на улице не была. Сегодня увидела его из окна, когда он на открытой машине возвращался с работы. Так мне трудно без его добрых, а может, и злых, глаз...
     Люблю я его лёгкую, чуть гордую походку, люблю тонкую, плечистую  фигуру, люблю его пышные золотистые волосы, его голубые пронзительные глаза, его чуть вздёрнутый нос, его тонкие красивые губы, которые никогда... не коснутся меня, не будут моими...
     Как трудно об этом писать! И, всё же, моя душа богата веры и любви... Всё же, верю в него!  Робка! Ты - будешь моим! Вот увидишь! Могут ли ребята так мучиться, так страдать из-за нас, девушек, как мы страдаем из-за них?
     Скоро должна приехать Инта, моя любимая сестричка!  Очень жду её!
    
     14 июля.  Как быстро бегут дни!  Скоро настанет разлука... Робку вижу только издали... Он, когда видит меня, чаще всего, не сводит глаз... А я... Я стараюсь быть бесшабашной, безразличной к нему. Вчера с Лёлей ходили в клуб, играла на пианино. Один парень мне всё комплименты сыпал, ему, лет... под... 30! Ничего себе!
     Сегодня загорала на озере. Тоже нашёлся кавалер, даже крем для загара предлагал!  Симпатичный, ветреный, лет под...25! Всех - к чёрту! Если не Робка, то - никто!
  ...А, может, и найдём какого, настоящего, и получше Робки ,а? Папа, Вовка и Сашка ездили заготавливать дрова.
     Вечера провожу с Лёлей, моей единственной настоящей подругой. Жду Инту. Изменилась ли она за год?

                ...Когда мне трудно порой ночной,
                Всегда ты рядом со мной, родной,
                Я вижу свет твоих милых очей
                И вспоминаю месяц белых ночей...

     Да, ну что ж, вспоминай, на здоровье!  Больше тебе - делать нечего!
     15 июля.  Познакомилась с Марутой Айда. Это девочке только 13 лет, но выглядит она старше.  Марута - милое существо с серо-голубыми глазами, доверчивыми, как у ребёнка! Она - прелестна! Правда, Инта красивее, но нежная, душевная красота - так понравилась мне!  Она - очень нравится Вовке... Да, он попал в больницу, что-то с желудком, утром отвезли. Я уже три раза ходила к нему.
    
     Марута тоже два раза была со мной. При виде её Вовка становится таким непривычным, скромным и милым, грустным, глаза ждут её взгляда...
     А она...страшно стесняется, и не поднимает головы... Хорошенькая она! Очень!
     17 июля.  Сегодня Робке исполнилось восемнадцать лет! Утром мою полы, кто-то стучит в дверь... Открываю, заходит Робка... Спросил, где лежит Вовка, сказал, что хочет навестить его.  Он мог сам прекрасно найти его, а, вот, всё же, зашёл!  Робка, родной, если бы ты знал, как ты мне дорог! День и ночь смотрела бы в твои глаза, на тебя!
   
     Хотела сегодня поехать в Краславу. Отложила поездку. Хоть издали видеть его... Ходила купаться, на улице - страшная жара. Написала ему поздравительную открытку, опустила в почтовый ящик Гринцевичей...
     В 8 вечера ходили в больницу с Лёлей. В палате у Вовки был Робка... Смеялись, шутили, рассказывали анекдоты... Он - такой простой, этот Робка. Ушли от Вовки вместе. Вечером с Лёлей ходили купаться, видела, что он там тоже был. Потом гуляли: Я, Света Приходько, Марта Мозолевская, к нам подошли Валерка Данилов, Генка Сырьев, ещё погуляли. Мальчишки учили меня свистеть.
     Пересвистывалась и с Робкой... Его свист я узнаю везде... Перед тем, как идти домой, встретила Юрия Павловича Кунингаса, моего бывшего классного руководителя.  Расспрашивал меня о моей студенческой жизни, сказал, что принесёт мне ключ от их квартиры, чтобы я в любой момент могла у них поиграть на пианино.  Он - очень хороший и приятный человек!
    
     19 июля. Ездила в Краславу, в 7 вечера вернулась. Приехала из Свердловска Галя Пшеницина. Сейчас по радио поёт Робертино Лоретти. "Вернись в Сорренто"  Прелесть какая!!! Мне ещё очень нравится вот эта песня:

                Не страшны мне горе и печали,
                И пути-дороги, без конца,
                Если мы друг друга повстречали,
                И друг другу отдали сердца!

                Как люблю тебя, сама не знаю,
                Но, боюсь, любовь моя - навек!
                Ты - душа мне самая родная,
                Самый дорогой мне человек!

                Припев:  Ты слышишь песню сердца моего,
                Люблю тебя, люблю лишь одного!
                Хочу делить с тобою смелые мечты!
                Хочу, чтоб стал всех лучше в мире ты!
                Хочу, чтоб стал ты близким и родным!
                Дышать хочу дыханием одним!
                Ты слышишь песню сердца моего,
                Люблю тебя! Люблю, лишь одного!

                Я могу понять твоё молчанье,
                Ждать тебя, и год, и два, и три,
                Не смыкать глаза могу ночами,
                Лишь бы крепко спал ты до зари!

                Я могу осилить всё с тобою,
                Океаны, горы и тайгу,
                А устанешь ты моей любовью,
                Сил тебе набраться помогу!
                Припев:

    24 июля.  Сегодня, в 4 утра, приехала из Ленинграда. Первым делом, мы ездили в Петергоф. Большой дворец на берегу Финского залива.  Красивейший парк, а там - 200 фонтанов! Красота - неописуемая! Видела Смольный, Зимний дворец, Исаакиевский Собор, Александрийский Столп, Пескарёвское Кладбище, Метро, видела, как разводят мосты!
   27 июля.  Как быстро бегут дни! Впереди - ещё один месяц, и надо уезжать в Болхов. Погода - ужасно жаркая, днём - до 35 градусов, только сегодня стало прохладно, около 20-ти.

             Говорит мне часто совесть:-Вспомни,
             И не забывай тех строчек ты:
            "Только нецелованных не трогай,
             Только негоревших не мани!"

             Ну, а я - дотронулась, сманила,
             Оправданием ища лишь то,
             Что сама, как надо, не любила...
             Каждый год ждала, чего-то, всё...
                -"- -"-
             Ты не пишешь, ну что же, не надо,
             Не прошу я твоей любви,
             Да и трудно любить солдата,
             А солдатом, скоро, будешь ты.

             Не пиши, я больше не отвечу,
             Надоело мне, ждать и ждать!
             А любовь я, когда-нибудь, встречу,
             И не надо мне больше страдать!

             Да и ты, найдёшь себе подругу,
             Красивее, лучше меня,
             И полюбишь ты свою подругу,
             И она - полюбит тебя!

             Видишь, сбылся тот сон проклятый!
             Не хотя, расстаюсь с тобой,
             И тебе, медвежонок лохматый,
             Желаю счастья, всей душой!
          
             Позабудь те сады и парки,
             Где ходили мы рядом с тобой,
             Не забудь, только, письма те, с маркой,
             И душой будь всегда молодой!
               
                -"-     -"-    -"-

             Любить - это счастье и горе!
             Любовь - это тьма и свет!
             Любить - это значит, вскоре,
             Тебе сказать:- Да! Другим:- Нет!
                -"-   -"-    -"-

                Маме: Я хочу, чтоб ты была всегда!
               
                И в июльский зной, и в холод лютый!
                Я хочу, чтоб ты была всегда!
                Молодой, красивой, и уютной...

                Я хочу, чтоб ты была со мной,
                Грустною, или веселья полной,
                Я хочу, мой человек родной,
                Стать такой, как ты, простой и скромной.

                Ничего, что всё, порой, не так,
                Недостатки, как-нибудь, исправим,
                Слабыми, не будем никогда!
                Только будь, родная, рядом с нами!
                Я хочу, чтоб ты была всегда!
                -"-  -"-  -"-
               
                ГОРЕ.
                В квартире светлой, тихой, мирной,
                Большое горе поселилось вдруг...
                Ушёл родной, единственный, любимый,
                Ушёл, не взяв с собою ничего...

                Ушёл туда, откуда не приходят,
                Откуда нет возврата никому...
                И только тень его по дому ходит,
                И не поймёт, так тихо почему...

                Ушёл внезапно, быстро, безвозвратно,
                Ушёл, недолюбив, недострадав,
                Ушёл совсем, - и это - непонятно,
                Не обьяснив, и недоцеловав...

                Нет рук родных, и глаз его усталых,
                Шагов знакомых не услышишь вновь,
                Зачем, судьба, дала ты им так мало?
                Узнать, постичь, почувствовать любовь...

                Она сидит, вся скованная горем,
                Сидит, седая, в 28 лет!
                А тень его по комнатам всё бродит...
                Да, тень-то бродит, а его, вот, нет...

                Зачем, судьба, дала и отобрала,
                Дары свои, и превратила в боль?
                Отняла всё у них, и - обобрала,
                И жизнь, и ту горячую любовь?

                Жизнь, сил ей дай, не позабыть, и выжить!
                Дай мужества, чтоб помнить, и чтоб жить!
                Чтоб ближнего, от горя, не обидеть!
                Чтоб, ради сына, прежней, сильной быть!

    ( Внезапная смерть знакомого молодого мужчины, так потрясла Людмилу, что родилось это стихотворение... Автор.)

    1 августа.  Приехала Инта. С этим чУдным человеком, конечно, веселее. Вчера мы с ней, Федей Лисовым и Лёней Гринцевичем лазили в яблоки... А сегодня к нам подкатились два Лёньки: Гринцевич и Луринь. Робкин брат зацепил "Нину со второго курса", я, сразу же, начала его расспрашивать, что он знает об этом.
    Он начал выкручиваться, выдумывать разные истории...
    Я отвела его в сторону и, как следует, насела на него. Наконец, он сдался, и рассказал, что Нина прислала письмо Робке, в котором рассказала ему, как мне одиноко, трудно и грустно в Болхове...
    Я ужасно была возмущена, не ожидала от неё такой подлости... А Лёнька меня утешал, говорил, чтобы я не расстраивалась, что Нина - настоящая подруга, что он на её месте, поступил бы точно так же...
   
   Да, Лёня, ты рассказал мне "страшный секрет", как ты выразился. Спасибо тебе! А, может, я ещё что-либо важное узнаю от тебя про Робку? Я очень хотела задать тебе один вопрос, но побоялась, ты, ведь, его брат... Но я постараюсь узнать от тебя одну вещь, верю, что ты - мне поможешь!
   Вовка снова в больнице, на работе порвал связки в голеностопе. Он этим летом работал временно, до учёбы, в одной бригаде с Робкой. Кончилась его работа... Наложили ему лангет, забинтовали, обещали, вскоре, отпустить домой...
   Между Вовкой и Интой явно намечается роман...
   
   8 августа.  Инта ещё у нас. Числа 13-го поеду к ним в гости, на недельку. Опишу, как проходят наши дни в Дагде: встаём в 12 дня, прибираемся, готовим еду, крутим пластинки, после обеда, часа в три, идём на озеро, купаемся, загораем, играем в волейбол и т.д., до 5-6 вечера, на 7 часов, через день, ходим в кино...
   Вечером, или сидим с Вовкой, он уже вышел из больницы, или я их оставляю вдвоём с Интой, а сама иду на улицу, наслаждаюсь одиночеством, дышу свежим воздухом...
   А Вовка с Интой - наслаждаются взаимной любовью... У меня счастья в любви нет, и писать не о чем... Каждую ночь устраиваем посиделки на кухне, часов до 2-3 ночи...  Я, Инта и Вова... У всех - страшная бессонница...
   
   12 августа.  Собираемся ехать в Огре. Робка мне стал безразличен... Совсем чужой. Я не думала, что найду столько силы воли, чтобы порвать все нити. Не жалею. Ни грамма!
   16 августа.  Уже второй день в Огре. Тётя Гайда встретила меня, как родную. Живу превосходно. Читаю книгу на латышском языке, название, в переводе на русский: "Будем верить в любовь." Чудесная книга! Прямо дух захватывает! Обхожусь без словаря. Если какое-то слово не понимаю, спрашиваю. Ходили в магазин, гуляли по городу.
   Огре - очень красив! Стоит на берегу Даугавы (Западная Двина), очень живописен, много зелени, прелесть! Сегодня идёт дождь. Придётся вечер провести дома...
   
   Трудно мне об этом писать... Но... Робка опять ожил... Я не могу его забыть. Могу не думать о нём день, два... Но, потом, мимолётное упоминание о нём, или случайная встреча... И, вновь, преграда рушится, опять думаю о нём, мечтаю; да, можно любить и плохого... Надо за него бороться, но как? Я бы всё сделала, чтобы вернуть его, но не знаю, что для этого нужно сделать...
   18 августа. Воскресенье. Ездили с Интой и тётей Гайдой в Ригу. Домой вернулись в пол-двенадцатого ночи. Ездили: на электричке, на трамвае, на автобусе, даже - на пароходе!
   Полюбовались новым железнодорожным вокзалом, долго ходили по базару, какой он огромный! Побывали и в зоопарке, видели, начиная от маленьких рыбок и птичек, и кончая слоном, а также: зебру, обезьян, львов, тигров, лосей, оленей, волков, бегемота, крокодила, медведей и т.д.
   Сегодня - День Аэрофлота. Вечером был салют. Из самолёта прыгали парашютисты, красиво! В общем, день прошёл великолепно! Тётя Гайда очень хорошо ко мне относится, балует меня!
   19 августа.  Мама уже пошла на работу. Отпуск закончился. Не видела её всего 4 дня, а уже соскучилась! Скоро уже и мне уезжать в Болхов. Как люди живут отдельно, когда женятся? Это же ужасно! Я обязательно возьму к себе родных!
   
   Ходила в парикмахерскую. Хотела обрезать волосы. Но парикмахер - не взялась... Заявила мне:  -Обрезать такие волосы! - Всплеснула руками.
 - Это, это, возмутительно! У вас - просто шикарная причёска! Я не могу её испортить! - Да, действительно, я часто ловлю на своих волосах восхищённые взгляды мужчин и парней...
   22 августа.  Покидаю Огре. Собираю вещи. Тётя Гайда положила мне еды, как-будто мне сутки ехать! Жаль расставаться с ними, особенно - с Интой!  Она - чУдный человек! Прелесть! Теперь, встретимся только на Новый Год. А, вдруг, её не пустят? Сегодня меня уже ждут дома...
 
   Еду на поезде... Инта и тётя Гайда провожали меня, обе - чуть не плакали... Итак: за каникулы я побывала в Ленинграде, Риге, Огре, Краславе! В целом, каникулы прошли хорошо!
   27 августа.  Гуляли с Вовкой Сайковым, лазили в груши. Я ему нравлюсь. Он, в целом, хороший, скромный, славный мальчишка, но, увы...
   28 августа.  Завтра еду. Вовка, брат, сказал мне, что Робка признался ему, что я ему нравлюсь, что он будет мне писать...
   29 августа.  Уже еду в Орёл. На душе - ужасно грустно... Последние два вечера провела с Вовкой Сайковым. Он меня провожал на автобус.

   Пришёл проводить и Робка... Я была счастлива, что он - пришёл! Когда прощались, я протянула ему руку.
   Он крепко, но нежно, пожал её.  Он ТАК смотрел на меня, что сердце сжалось... Мне было трудно взять свою руку из его большой, тёплой ладони... Хотелось, вот так, стоять с ним, всю жизнь!
   Но, водитель автобуса просигналил, пора мол, я быстро распрощалась со всеми, Элка, плача, повисла на шее... Я вскочила в автобус, из окна видела Робкины глаза... Он, казалось, хотел похитить меня своим нежным, грустным, взволнованным взглядом... Я знаю, он ни на кого, никогда, ТАК не смотрел!  Как на меня! В тот миг! Он - пришёл! Это - главное!

   Да, Робка решился в последний момент, глядя из окна кухни, как Она с родителями и братьями, Вовкой Сайковым, подошли к автобусу, о чём-то разговаривали, шутили, смеялись... Подошла Лёля Павлович. Робка выскочил на улицу, быстро подошёл к автобусу, подождал, пока она распрощается со всеми, приблизился к ней, сказал общее:
 - Здравствуйте! - А потом, только для неё:
 - Люда, прости меня, в чём я перед тобой виноват! - И дальше они уже не могли оторвать глаза друг от друга... Пока автобус не скрылся за углом гостиницы...
 
    И как же пусто стало без неё в Дагде! Да, они редко разговаривали после дня рождения у Сафроновых, но его согревала мысль о том, что она - Рядом, на одной улице с ним, она - в Дагде! А теперь поезд уносил её всё дальше от него, в Россию!
    Вскоре в газете "Заря Коммунизма" он прочёл статейку о том, что Краславский комитет комсомола посылает добровольцев по комсомольской путёвке работать на стороительстве Даугавпилсского мясокомбината.
   
    И Робка опять загорелся! Он подумал: "Даугавпилс - это не Керчь, расстояние - всего 80 км от Дагды, на выходные можно приезжать домой. И зарплата в Даугавпилсе должна быть выше, чем в Краславской МСО, и, может быть, в секцию бокса поступлю! Хотя, я уже стар для этого... Чтобы добиться настоящих успехов, надо лет в 5-7 туда идти... И вообще, Даугавпилс, второй по величине, после Риги, город, надо попробовать!"
    Дома он поделился своими соображениями с Лёней, тот тоже сразу  загорелся:
  - Робин! Возьми меня с собой! Я тоже хочу!  - Мама выслушала их, конечно, их слова её не обрадовали, она сказала:
  - Дети, это опять два стола, а жить на два стола - намного дороже, опять же, четыре билета раз в неделю от Дагды до Даугавпилса, за месяц - это приличная сумма! Что останется от ваших зарплат? Я не думаю, что в Даугавпилсе расценки другие, они везде у нас одинаковые!
   Сыны с жаром, присущим юности, принялись её уговаривать. Мария слушала их, слушала, потом тяжело вздохнула и сказала:
 - Ладно, дети, попробуйте, а там посмотрим. В конце концов, уволитесь, если не понравится, правда? - Отец согласился с нею.  Сыны съездили в Краславский Райком комсомола, получили путёвки на строительство мясокомбината.
   
   В отделе кадров МСО их пожурили, отговаривали, потом Евгения Степановна, завкадрами, вздохнула и сказала:
 - Что ж, Гринцевичи, я не могу вам отказать, комсомольская путёвка, это дело серьёзное. Поезжайте! И пусть там вам повезёт!
   В Даугавпилсском Райкоме комсомола им дали адрес  СУ-3 Даугавпилсского общестроительного треста, рассказали, что это недалеко от Автовокзала, в Гайке.  Довольно скоро братья нашли контору СУ-3 и были приняты в отделе кадров.
   
   Завкадрами бегло просмотрела их трудовые книжки и комсомольские путёвки, начала изучать паспорта. Робкин паспорт отложила, занялась лёниным, просмотрела, задумалась, потом вздохнула и сказала:
 - Тебя, сынок, принять не могу, тебе ещё нет 17 лет, понимаешь? - Робка с жаром стал её уговаривать:   
 - Он хорошо работает! В МСО никто на его работу не обижался! Примите, пожалуйста! - Завкадрами посмотрела в робкины глаза, в лёнины, который умоляюще смотрел на неё:   
 - Ладно, на усмотрение прораба и бригадира, если откажутся, можно будет и уволить!
 - Спасибо! - Хором воскликнули братья.
 
   Таким образом, 16 сентября 1963 года братья были приняты на работу в СУ-3. Им выдали бумагу об устройстве их в общежитие.  Комендант общежития, приятная и миловидная женщина средних лет, без лишних разговоров показала им комнату на 4-х человек, в которой им предстояло жить, сказала:
 - Пойдём, выдам вам постельное бельё, полотенца, матрацы.- Выдала в кладовой всё необходимое и добавила:
 - Смотрите, парни, предупреждаю, в общежитии ведите себя прилично, шлюх не водите, не пьянствуйте! У нас с этим - строго! Готовить -  на кухне,  в комнату можно заносить только готовую еду! Посуду - сразу же мыть и убирать в тумбочку! Плата за общежитие - 3 рубля в месяц на человека. Выходные будете проводить у нас, или ездить домой?
 - Домой! - Воскликнули братья.   
 - Уже хорошо! - Улыбнулась комендант.
   
   Они заправили свои койки, полежали на них, потом решили побродить по городу. Пообедали в столовой возле Автовокзала, посмотрели кинофильм в кинотеатре. Ещё побродили по городу, и вернулись в общежитие.
   В комнате уже обретались вернувшиеся с работы два белорусских хлопца,  отслужившие Армию. Они тут же познакомились с братьями. Один назвался Сергеем, второй - Антоном. Оказалось, что оба они работают на строительстве мясокомбината. Сергей сказал:
 - Не волнуйтесь, пацаны, завтра утром всё покажем, куда идти, в какой автобус садиться. И разбудим утром вовремя...
 
   Утром братья позавтракали бутербродами с колбасой, попили чай из очень невкусной даугавпилсской воды, по-сравнению с дагдской, она вообще была отвратительной, сильно пахла хлоркой, имела желтоватый цвет.
   Сергей, видя, с какими лицами они пьют чай, засмеялся и сказал:
 - Я тоже, первое время, после нашей колодезной воды, с большим трудом пил эту воду, а потом, ничего, привык...
   
   Объект оказался за городом, там уже вовсю шли работы внутри корпусов, выкладывались перегородки, заливались бетоном монолитные фундаменты под оборудование, заливалась бетонная подготовка под полы, штукатурились стены и т.д.
   Сергей подвёл братьев к прорабу и сказал:
 - Вот, Степан Степаныч, новенькие, приехали по комсомольской путёвке на мясокомбинат работать. - Братья поздоровались с прорабом, Робка протянул ему направления из отдела кадров. Прораб бегло  просмотрел их и сказал:
 - Так, братья, значит, и откуда ж вы, хлопцы, а?
 - Из Дагды, - ответил Робка.
 - Ага. Это хорошо, близко живёте, значит, редко по понедельникам будете опаздывать... Ну, что ж, пойдём, отведу вас к бригадиру. - Сказал Прораб.
   Бригадиром оказался мужчина лет 40-45, худой, ростом, примерно 180 см, нервный, вечно всем недовольный, почти не вынимающий папироску изо рта.
 - Будете работать у него, - сказал Прораб. - Принимай пополнение, Иван Петрович.
 - Опять пацаны! - Скривился бригадир.
 - Так это же хорошо! - Возразил прораб. - Они быстрые, схватывают всё на лету, с ними - проблем меньше. Ну всё, мне некогда. - Он круто развернулся и заторопился по своим делам.
 - Что умеете? - Хмуро спросил бригадир.
 - Я - плотник и каменщик 3 разряда, - ответил Робка, - А Лёня, мой брат, числится бетонщиком 2 разряда, а вообще, делаем всё, что скажут. Лёня уже, и кладку ложил, и плотничал...
 - Да, да, - хмыкнул бригадир, - спецы, спасу нет! Ладно, посмотрим, что вы за спецы! А пока, пойдём, надо мусор выносить во двор. - Он привёл их в помещение, где уже были сделаны штукатурные работы и настелены дощатые полы.
   
   Мусора было много: раствор от штукатурки, куски кирпичей, битое стекло, обрезки досок, стружка, опилки и т.д. Бригадир показал им носилки и совковые лопаты, показал место, где сбрасывать мусор:
 - Давайте, пацаны, а я посмотрю, какие вы работяги, - буркнул бригадир, вытащил из кармана папироску "Беломора", прикурил её от старой и вышел из помещения.
   Два дня братья старательно таскали мусор. Они понимали, что это - проверка, прописка, так сказать!
 - Не вздумайте возмущаться! - Сказал им вечером Сергей. - Ваш Иван Петрович не любит, когда ему возражают. Сказал - делай и молчи!
   На третий день братьев поставили на кладку перегородок.
 - Ты будешь кладку ложить, а братан пусть кирпич и раствор подвозит.  Звеньевая  - она! - Кивнул бригадир головой на смотревшую на них молодую, очень даже симпатичную женщину. - Делать всё, что она скажет! Ясно?
 - Ясно! - Ответил Робка. Бригадир ушёл.
 - Я - Света! - Улыбнулась она. - А вас как звать?
 - Я - Роберт. Брат мой - Леонид.- На правах старшего ответил Робка.  Света старательно и довольно быстро укладывала кирпичи в перегородку, она ставила несколько кирпичин стоймя, накладывала раствор на торцы их, потом накладывала раствор на перегородку, разравнивала его, потом двумя руками укладывала стоявшие кирпичи, подстукивала их кельмой, срезала лишний раствор.
   На вид ей - лет 30, светловолосая, миловидная, тонкая, гибкая фигурка. " Красивая! - Сделал вывод Робка. - И чего она на стройке забыла? Работала бы где-нибудь в универмаге, или учительницей, или в больнице..."
 - Откуда вы родом? - Поинтересовалась Света.
 - Дагдские мы, - коротко ответил Робка.
 - А, ну, это рядом, земляки, значит, - улыбнулась Света. - А я - местная, Даугавпилсская.
 - А чего на стройку пошли? - Полюбопытствовал Робка.
 - А что, нельзя? - Опять улыбнулась Света.
 - Ну, - почему-то смутился Робка, - вы - красивая... Вам бы больше пошло  работать на более приятной и чистой работе... В школе, или больнице...
 - У меня муж - учитель. Живём мы с его родителями, квартира нужна, на стройке - быстрей получишь.
 - Понятно, - сказал Робка и тоже принялся за перегородку. Света поглядывала, как Робка управляется с кирпичами, потом удовлетворённо сказала:
 - А ты молодец, Роберт! На вид ещё совсем молоденький, а каменщик - сильный! Давно на стройке?
 - Год, - ответил Робка, - а вообще, я работаю с октября 59 года, только до стройки я работал в столярке.
 - Так сколько  же тебе лет? - Удивилась Света.
 - Восемнадцать, - ответил Робка.
 - Так ты что, с 14 лет работаешь?
 - Ага.
 - Учиться не хотел?
 - Учиться-то я хотел, - погрустнел Робка, - да нас у мамы четверо, две сестры ещё, а батька выпить любит, и алименты с  него высчитывают, денег от него, считай, не видим...
 - Тогда понятно,- задумчиво сказала Света. - А на стройке как оказался? - Робка коротко рассказал историю с дракой.
 - Да, чего только на свете не бывает! - Грустно сказала Света. - Жалеешь, наверно столярку?
 - Нет, Света, не жалею, даже рад, что так получилось. Стройка - это настоящая мужская работа! Видная! Я горжусь, что строитель!
 - Света, а всё-таки, как вы решились на стройку идти? Про квартиру вы уже говорили... - Спросил Робка.
 
 - Не "выкай," пожалуйста, Роберт, мы, строители, обращаемся друг к другу на "ты", хорошо? - Сказала Света.- У меня отец - бригадир комплексной строительной бригады, и брат его - тоже, на стройке, он работает сварщиком. Так что это у нас - семейное. Я ещё девочкой часто к отцу на объект прибегала. Его бригада жилые дома строит.
 - А почему у него не работаешь? - Удивился Робка.
 - Не хотела, чтобы люди говорили, что к отцу под крылышко пошла!
 - А что тут такого? У нас в Дагде есть бригада Сафроновых, так там с батькой его три сына работают, и никого это не удивляет.
 - А я, вот, не захотела! - Упрямо сказала Света.
 - Это, конечно, дело ваше! Я так, просто, извините! - Пробормотал Робка.
 - Роберт, мы же договорились не "выкать"! - Перегородка росла быстро. - А на углу ты стоял? - Спросила Света.
 - Стоял! - Заявил Робка. - Я, вообще, хороший каменщик! - И смутился, поняв, что его слова прозвучали хвастливо.
 - И хорошо! И не смущайся, ты, действительно, хороший каменщик! Я уже оценила.- Улыбнулась Света.
 - Света, а где ещё одну кельму взять? - Спросил Робка.
 - Зачем тебе вторая? - Удивилась Света.
 - Да Лёня простаивает, пусть тренируется  на перегородке, - ответил Робка.
 - Ладно, сейчас ещё одну принесу! Пусть пока с моей поработает! - И вышла из помещения. Лёня с удовольствием стал ложить перегородку. Вскоре Света вернулась с перемазанной в засохшем растворе кельмой:
 - На, Лёня, почисти её куском кирпича, будет, как новенькая! - Теперь и Лёня, когда у него было свободное время, помогал им ложить перегородку.  Кладка выросла на 14 рядов, надо делать подмости.
 - Пойдём, братья, покажу, где козлы и доски находятся, - сказала Света.  Втроём они довольно быстро установили подмости, заготовили кирпич и раствор. А тут и время обеда подошло.
   
   Они вместе выстояли очередь в рабочей столовой, покушали, посидели на скамейке во дворе, понежились на солнышке.  К вечеру, когда к ним заглянул бригадир, они уже подняли перегородку под панели перекрытия.
   Бригадир пару минут посмотрел, как они работают, потом спросил у Светы:
 - Ну, и какой он каменщик?
 - А вот такой! - Ответила коротко Света, подняв вверх большой палец руки. Бригадир хмыкнул и сказал:
 - Это хорошо! - И вышел. Света посмотрела на часы и сказала:
 - Всё, братья, моем кельмы и лопаты, щель под потолком залепим завтра с утра! А то автобус без нас уйдёт! А вообще, вы, братья, мне понравились!
 - Взаимно! - ответил Робка.
 - А почему Лёня такой молчаливый? - Спросила Света.
 - Ну, такой он есть. А вообще, дома, среди своих, он более разговорчивый, - ответил Робка. А Лёня смущённо покраснел.

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/02/08/1705