***
Уже следующим утром после прихода остатков спасшихся тысячесил тысячевоин Рогас с пятью сотнями своих самых надёжных воинов отправился к соседнему мосту. Вместе с ним была и сотня чёрных воинов во главе с сотневоином Ольдом. Если бы раньше кто-нибудь сказал Рогасу, что он и псы будут идти вместе плечом к плечу, он непременно тут же зарубил бы этого человека. Как и всякий воин, он не терпел их заносчивости и высокомерия. Но теперь всё изменилось. Эта война показала, что чёрные воины действительно одни из самых лучших в империи. Но главное это то, что здесь, в Рураре псы были не просто усмирителями мятежей. Многие их тысячесилы дрались с рурарами так же, как и его собственная. Вот и эти чёрные воины, с которыми он спешил сейчас к мосту, прошли такие битвы, что заслужили уважение и его самого и бывалых, видевших не одну битву, воинов его тысячесилы. Рогас посмотрел на Ольда. Его молодое лицо было хмурым и сосредоточенным, руки крепко сжимали поводья. Он чем-то напоминал Рогасу его младшего сына - Брарса, погибшего в самом начале этой войны. Только Брарс был всегда весел и неунывающ, в отличии от молчаливого Ольда. А впрочем, возможно, и Ольд когда-то был таким же... до войны. Эта война изменила их всех, одним ударом разрубила их жизни на две половины, всякий раз пронзала их сердца жгучей болью, когда рядом с ними падали сражённые боевые друзья, навсегда вошла в их память заострённым клинком. Никто из них никогда уже не будет прежним. Никогда...
За день они проехали довольно много пути и остановились на ночлег уже затемно. За этот день им никто не повстречался - соседний мост был ещё очень далёк. Воины снимали сбрую с уставших лошадей, разводили костры, начинали готовить ужин. Рогас обошёл всех своих сотневоинов, сам выставил дозоры и только потом пошёл к своему костру. В стороне от костров Рогас заметил на берегу одинокую фигуру. Подойдя ближе, он увидел, что это был Ольд. Сотневоин стоял, скрестив на груди руки, и неотрывно смотрел на другой берег.
- Сотневоин. Что вы здесь делаете?
Ольд обернулся.
- Просто стоял и смотрел, мой тысячевоин. Просто смотрел...
Рогас понял, что Ольд мыслями находится сейчас совсем в другом месте. Он решил ему не мешать и уже собрался уходить, как вдруг Ольд сказал:
- Я не понимаю, чего нам не хватило.
- Вы о битве?
- Да, о ней. Я всё время думаю о ней.
- Забудьте. Она прошла...
- Если бы вы были там, видели бы то поле, заваленное убитыми. Их было тысячи - наших воинов... Вы не знаете, какой была эта битва. Один шаг - и перед тобой замертво падает десяток врагов, а рядом с тобой - десяток твоих воинов. Снова шаг - и снова десять убитых. Каждый наш самый ничтожный шаг - был оплачен кровью... Так мы и шли - медленно, оставляя сзади горы погибших. Когда же мы, наконец, добрались до их дворца, то едва держались на ногах. Мы уже не могли биться. Мы не могли держать щиты, нас валили с ног наши же доспехи. Мы дошли до рурарского дворца, чтобы увидеть своё бессилие... Я стоял напротив рурара, смотрел ему в лицо, в его глаза... он, так же как и я, еле стоял на ногах. Но он был победителем, а я - побеждённым. У них почти ничего не осталось, за нашими спинами была вся их земля, но всё же он, а не я, был победителем. Ненависть разрывала меня на части, но она уже не могла вести меня вперёд. А рурар... я смотрел на него и видел - он готов на всё, а я уже ничего не мог ...Мы сделали всё, что могли и даже больше. Мы прорубались к своей победе, уничтожая всё перед собой. Но победили рурары, а не мы!.. Я не знаю, как им это удалось. До сих пор не понимаю...Что ещё мы должны были сделать?
- Они стояли на краю гибели. Им нечего было терять. Мы не оставили им выбора. Мы сами заставили их биться за свою жизнь. Поражение означало для них смерть, для нас - всего лишь упущенную победу.
- Теперь на краю стоим мы.
- Нет, Ольд. Это ещё не край. Край будет потом, когда за твоей спиной уже ничего не будет, когда всё будет потеряно.
- За нашей спиной Норгия. Мы должны сражаться за неё. Изо всех сил.
- Мы и сражаемся. Все до последнего воина. Вам лучше лечь - завтра нам рано вставать.
- Не могу спать. Всё время думаю об этом.
- Ничего уже не изменить. Лучше подумать о том, что мы ещё можем сделать.
...На пятый день отряд Рогаса достиг наконец моста. Перед ним стоял большой лагерь воинов повелителя, намного превосходящий лагерь самого Рогаса. До этого им в пути попадались несколько раз лишь немногочисленные отряды чёрных воинов. Узнав, кто руководит обороной моста и как к нему проехать, Рогас без промедления отправился туда со всем своим отрядом. Вскоре они достигли палаток чёрных воинов. Их проводили до высокого чёрного шатра тысячевоина Пвалега. Стража, стоявшая у шатра, сообщила о его прибытии. После чего из него вышел и сам Пвалег - невысокиий, широкоплечий воин в чёрных доспехах. Он, прикрыв ладонью глаза от яркого солнца, поглядел на стоявших перед ним воинов Рогаса.
- Что здесь происходит? Кто вы такие?
- Я - тысячевоин Рогас, - Рогас подошёл к Пвалегу и протянул ему свиток. - У меня задание.
- Задание? - Пвалег взял свиток. - Что ещё за задание? Откуда вы?
- Мой отряд прибыл с соседнего моста к югу отсюда.
Пвалег прочитал послание. Потом внимательно посмотрел на Рогаса. Вновь бросил взгляд на свиток и спросил:
- Кто дал вам это задание? Здесь нет печати ни повелителя, ни всевоина.
- Это задание тысячевоина Радла. Вернее мы оба - я и он - приняли его.
- Тысячевоин Радл... Я его знаю. Он не мог отдать этот приказ без согласия повелителя или всевоина.
- С тех пор многое изменилось. Моя тысячесила охраняла мост, когда к нам вышли остатки его и нескольких других тысячесил. Они едва спаслись от рурар. Это Радл подал идею разрушить мосты и настоял на ней, зная как сильны рурары.
Рогас обернулся к Ольду.
- Этот сотневоин был с тысячевоином Радлом. Он может всё подтвердить.
- Это так, мой тысячевоин, - сказал Ольд. - Тысячевоин Радл и тысячевоин Рогас совместно приняли это решение. Я присутствовал при этом.
- Вот как. Значит, совместно, - Пвалег посмотрел на Ольда. Потом перевёл взгляд за его спину - туда, где стояли воины Рогаса и Ольда. - Это ваши воины?
- Да, мой тысячевоин, - ответил Ольд. - Это наш отряд.
- Довольно большой. Несколько сотен - как я погляжу.
- Мы не были уверены, что не столкнёмся с рурарами, тысячевоин. - сказал Рогас.
- Это очень хорошо, что у вас большой отряд. Он нам пригодится.
- Мы можем остаться, тысячевоин, но на нашем мосту слабая оборона. Я бы предпочёл возвратиться. После того, конечно, как наше задание...
- В вашем задании уже нет смысла, тысячевоин, - перебил Пвалег Рогаса. - Рурары уже здесь.
- Здесь? Но когда? Сколько их?
- Сколько - не знаю. Появились три дня назад. А вчера сунулись на мост. Но мы их отбросили. Точнее, они почему-то ушли сами... Рурары хитрят. Сперва они то появлялись, то потом исчезали, всё время тревожили нас. А вот сейчас сами отступили, хотя битва не была решена.
- Значит, мы опоздали, - в сердцах сказал Ольд.
- Вовсе нет, сотневоин. Вы как раз вовремя. Рурары отошли, но не ушли совсем. Скоро они вернутся. И ваши мечи не будут лишними.
- Вы надеетесь остановить рурар? - спросил Рогас.
- Я не надеюсь, тысячевоин. Я намерен их остановить. Здесь стоит пять тысячесил, и три тысячи моих воинов.
- А воины тысячесил? Вы можете на них положиться?
- Большинство молоды, но горят желанием сражаться за Норгию... Я не понимаю к чему этот разговор. Разрушить мост, даже если бы я и позволил это, вам уже не удастся.
- Надо всё же попробовать...
- Здесь я командую, тысячевоин. Мост понадобится нам для наступления...
- Великая Сила! О каком наступлении вы говорите?
- О наступлении на рурар. Или вы забыли нашу цель?
- Эта цель была в начале войны. Сейчас нужны другие цели.
- Другие цели? За такие разговоры я могу взять вас под стражу. Запомните, тысячевоин, в этой войне может быть только один победитель. И цель в ней может быть только одна - полная победа!
- И вы пожертвуете воинами, норогами, ради этой цели?
- Я - чёрный воин. Мой долг - служение Норгии. Мы все давали клятву верности повелителю.
Рогас безнадёжно смотрел на Пвалега, понимая, что любые споры с ним бесполезны.
- Вижу, что рурары не до конца выбили из вас вашу спесь. Значит, вам ещё многому предстоит учиться.
- Ещё слово, тысячевоин, и вы будете повешены как изменник.
Рогас поглядел в глаза Пвалегу. Тот был настроен решительно. Рогасу часто приходилось, особенно на этой войне, сталкиваться вот с такими упрямыми и не желающими ничего понимать воинами. Они искренне считали, что им известно больше остальных о долге воина и служении повелителю и Норгии. И именно их искренняя уверенность в своей правоте была опасней всего. Рогас видел, что Пвалег один из этих людей. Он ни на миг не усомнится в своей правоте и казнит и его самого и его воинов, если те попытаются заступиться за него. В чём Рогас не сомневался. Ни Злаг, ни Свиер, ни Пралг, никто из его воинов не останется в стороне, если его попытаются хотя бы взять под стражу. Даже несмотря на огромный перевес Пвалега. А кровавой стычки между норогами Рогас хотел меньше всего.
- Ну что ж, тысячевоин. Мы все служим Норгии как можем. Как можете вы, я уже понял. Удачи вам с рурарами.
- Куда это вы собрались?
- К своей тысячесиле. Там моё место.
- Это вряд ли. Властью данной мне повелителем я подчиняю ваших воинов себе. Это приказ.
- У меня есть другой приказ. Приказ всевоина. И по нему я должен оборонять свой мост.
- Этот приказ вы уже нарушили. Вы можете продолжить командовать своими воинами сами или же я отдам их под начало своего. Выбирайте.
Рогасу стоило немалых усилий укротить свой гнев - в подчинении у чёрных воинов он ещё не был. Он смерил Пвалега презрительным взглядом, но вынужден был уступить.
- Мои воины останутся при мне, - ответил Рогас, стараясь сохранить достоинство.
Однако Пвалег, словно задавшись целью унизить Рогаса как можно сильнее, продолжил отдавать ему распоряжения.
- Отлично. Слова настоящего тысячевоина. В следующий раз, когда появятся рурары, вы и ваши воины будете встречать их первыми.
- Эта ваша месть мне, тысячевоин? За то, что посмел вам возражать?
- Нет, тысячевоин. Это моя честь вам. Честь стоять в превых рядах. Хвала повелителю!
Развернувшись, Пвалег скрылся в шатре. Рогас остался стоять. Пвалег заменил смертный приговор с вайрадом бесчестия на шее почётной смертью в бою. Что ж. Он никогда не торопил смерть, но никогда и не бегал от неё. Если Силе было угодно привести его сюда, он принимает этот вызов.
...Рурары появились вновь уже на следующий день. Вечером отряд, стороживший мост, заметил их приближение и вовремя поднял тревогу. Воины были наготове и быстро выдвинулись к середине моста. В первых рядах, как это и было приказано Пвалегом, стояли воины Рогаса. Здесь же рядом с ним был и Ольд со своим отрядом. Это было его собственное решение. Рогас не знал, чем оно было вызвано, но, помня свой ночной разговор с ним, догадывался. Ольд никак не мог забыть битву у рурарского дворца и, видимо, страстно желал новой схватки, ждал возможности поквитаться за тот разгром. И когда эта возможность представилась, он не хотел её упускать. Рогас посмотрел на Ольда. Его решимости и злости хватило бы и на сотню. Его взгляд не обещал рурарам ничего хорошего. Он рвался в бой. Именно такие воины и были нужны здесь. Рогас оглядел свой отряд. Воины стояли плотным строем, сомкнув ряды и опустив забрала, готовые к битве. Он не видел их лиц, но некоторых всё же узнал. Вот шагах в двадцати от него стоит Свиер - у него на шлеме слева большая царапина - след от рурарского копья. Дальше ещё один приметный шлем - воин Нийц. Снова и снова взгляд Рогаса распознавал по едва заметным приметам разных воинов. Знакомые шлемы, воины, ставшие для него самыми родными людьми, с которыми он делил все тяготы и лишения. Их осталось немного. Неужели это их последняя битва? Неужели он никогда уже никого из них не увидит? Рогас окинул их прощальным взглядом, вспомнил погибших и крепче стиснул зубы - если это их последняя битва, то они дорого отдадут свои жизни. Рурары их запомнят. Они между тем, ступив на мост, почему-то остановились. Достать их стрелами было невозможно, иначе он давно бы отдал этот приказ. Оставалось только ждать. А ожидание хуже всего, у многих оно отбирает самообладание. Если рурары и дальше будут стоять, он сам вынудит их к битве. Однако этого делать не пришлось. Рурары наконец-то двинулись им навстречу. Впереди на вороном коне ехал всадник в доспехах, но без щита. Следом на некотором удалении шли пешие воины. Рогас внимательно следил за всадником. Кто он, почему без щита и что держит в правой руке - не меч, что-то другое. Что рурары задумали?.. Всадник подъехал ближе. Теперь он был в досягаемости их стрел. Рогас поднял меч, давая знак своим лучникам. Но прежде чем он успел махнуть им, всадник направил в их сторону правую руку. И тут же белая вспышка озарила их ряды. В глаза им ударил яркий свет, болью вонзаясь в их головы. Перед Рогасом пронеслись странные образы – красивый, зелёный остров, счастливые люди, живущие на нём и говорящие ...по-рурарски!!! Он услышал их язык, его звуки вошли в него, несмотря на залепленные уши. Как?! Это свет принёс его! Рогас содрогнулся всем телом: рурарский язык пронзил его, будто меч, в самое сердце. Всё, что он увидел – корабли рурар, их жизнь на новой земле, царя Рурары и его сына Норга, их ссору и взаимные проклятья, самого Норга, движимого ненавистью и сгораемого от неё, всю правду о Норгии и норогах и бесконечные, кровопролитные битвы двух братьев-народов – всё, что нёс этот свет, всё пронзало его разум острыми иглами Истины. Свет уже погас, образы далёкого прошлого растаяли, а Рогас продолжал стоять, выронив меч из рук. По его лицу бежали горячие слёзы. В голове была только одна мысль: Я – РУРАР! Ничего другого, только это. Слабыми руками Рогас снял с себя шлем и огляделся вокруг. Кто-то стоял без движения, глядя перед собой, кто-то лежал, скорчившись будто от боли, какой-то воин колотил по земле руками и что-то кричал. Один из его воинов вдруг прямо на его глазах вонзил в себя меч и, истекая кровью, замертво рухнул. Он ничего не успел сделать – в тот же миг его самого кто-то ударил мечом. Рогас обернулся – перед ним с искажённым от ненависти лицом стоял Ольд. Он что-то выкрикнул ему и вновь ударил. Рогас упал, а Ольд побежал на рурар. Вслед за ним бежали и другие воины. Рогас видел, как они один за другим падали сражённые стрелами. Потом его накрыла темнота...
***
Дружины хранили глубокое молчание. Иногда кто-то из воинов ронял щит или копьё, но это оставалось ни кем незамеченным. Стоя на высоком пригорке, Ваяр тревожно смотрел на дружины. Он понимал, что сейчас им тяжело, как никогда. Истина, которую они только что познали, была невероятна. Осознание того, что они дрались и убивали таких же рурар как и они сами, будет мучительным. Смогут ли они справиться с этими муками? Ваяр очень на это надеялся. Если они не перенесут Истины, что тогда говорить о норогах. Поэтому он так тревожно вглядывался в их лица. Рядом с ним стояли Ярорг, Драд и те немногие воины, кто уже познал Истину. Они приняли её, они выдержали. И это давало слабые надежды, что смогут и все остальные.
Ярорг, также как и Ваяр, был тревожен. Когда он сам увидел Истину, то был поражён и долго не мог прийти в себя. Заклятый враг оказался их братом, обманутым и натравленным на них. Теперь они, зная Истину, не могли сражаться с ними. Только сейчас Ярорг понимал насколько всё было просто, когда перед тобой был враг и ты не раздумывал над тем, что надо делать. Всё было ясно и просто. А теперь... Что будет если нороги не примут Истины. Им всё же придётся их убивать. Но не так как когда-то из мести с готовностью и решимостью, а с болью оттого, что убиваешь таких же рурар. Ярорг вгляделся в лица своих воинов, стараясь понять, что с ними происходит. Одни из них всё ещё стояли под впечатлением от Истины, застывшими взглядами, смотря куда-то вдаль. Другие потеряно оглядывались, кто-то стоял неподвижно, осмысливая увиденное, некоторые, что-то проговаривали, будто пытались что-то объяснить самим себе. Дружины постепенно приходили в себя. По рядам воинов прокатился гул. Ярорг поднял руку, прекращая его.
– Воины Рурары! Вы все видели Истину. Она такова, что мы и нороги - один народ. Когда-то мы забыли друг о друге, теперь же жестоко расплачиваемся за это. Вашей вины здесь нет. Но и нороги, те воины, что стоят на том берегу, не виновны. Они обмануты. Они видят в нас своих врагов только потому, что им не оставили другого выбора. Они грабили нашу землю и убивали нас, потому что были слепы. Мы же знаем Истину и потому в ответе не только за свои, но и теперь за их жизни. Они не все примут Истину. Смертей не избежать. Но мы не можем проливать их кровь так, как прежде. Это – кровь таких же рурар, как и мы сами. Наша месть была справедлива и кто-то из вас, возможно, не сможет их простить. Но как рурар, как один из вас, я прошу вас оставить свою месть. Мы заплатили слишком высокую цену за то, чтобы и дальше идти по пути войны. Хватит платить за прошлое нашими жизнями. Я говорю – довольно!
Воины приняли Истину, хотя многим это далось нелегко. Слишком жестокой была это война, слишком многих она забрала, слишком многие из них сами носили её отметины. Нет, они не забыли этой войны и её кровавых битв. Боль никогда не уйдёт из их сердец, также как и из памяти никогда не исчезнет сожжённая земля Рурары и невиданное горе, постигшее весь её народ. Но теперь для них, постигнувших Истину, узнавших, что все они были принесены в жертву прошлому, прежний враг исчез. Никто из них никогда не поклонялся войне, не превозносил её. И сейчас, когда Истина подарила им надежду на жизнь, они выбирали жизнь. Ярорг уже отправил к обоим крыльям своих войск гонцов с приказом остановиться. А уже завтра на этом мосту Истину увидят и они – нороги.
...Ваяр на вороном коне въехал на мост. Вместо меча в руке он крепко сжимал жезл. Теперь он был его оружием. Жезл повелителя Норгии, которым покорялась Рурара, который сеял разрушение, теперь нёс не угрозу, а спасение, должен был послужить не смерти, а жизни. Позади него шли воины, готовые к схватке. Ваяр остановил коня и посмотрел на строй норогов, стоящих перед ним. Пока они всё ещё оставались ими, но скоро станут рурарами, теми, кем были когда-то их предки и от чего отреклись, прокляв себя и своих потомков. Пришла пора узнать своё имя. Ваяр тронул коня. Подъехав достаточно близко, он остановился. Нороги стояли не шевелясь. Ваяр медлил, понимая, что для многих из них Истина принесёт смерть. Он не хотел этого, но именно он прямо сейчас поставит их перед выбором: или жизнь, или смерть. Не все выберут жизнь. Поэтому Ваяр медлил – донести Истину оказалось не так-то легко, как он ожидал. Не просто взять на себя смерти других, даже ради чьего-то спасения. Все сомнения развеял один из норогов. Воин в шлеме тысячевоина поднял руку. Ещё мгновенье – и в него полетят стрелы. Ваяр опередил тысячевоина. Жезл ярко вспыхнул, освобождая Истину. Нороги застыли. Они могли залепить уши, но не могли закрыть глаз. Истина озарила их разум ослеплённый многовековой ненавистью. Для норогов это было словно удар, от которого они не могли защититься. Кто-то из них, не выдержав его, попадали на землю. Кто-то устоял, но, не двигаясь, смотрел перед собой. Но были и те, кого Истина свела с ума, кто не принял её, стать рурарами они просто не могли. В своём безумстве эти воины убивали не только себя, но и тех, кто стоял рядом, кто смирился с Истиной. Особенно много было отринувших Истину среди чёрных воинов. Ваяр с болью смотрел, как новые волны обезумевших воинов, не глядя, в отчаянии кидались навстречу собственной смерти. Их уже невозможно было спасти. Вскоре всё было кончено. Но всё же были и те, кто уцелел. Они поражённо смотрели вокруг себя, не в силах до конца осознать произошедшее. Ваяру стало жаль их: воины, оглушённые Истиной, выглядели потерянно и беспомощно. Всю жизнь они боялись стать рурарми, и вот сейчас стали ими. Что же они должны сейчас испытывать? Их муки гораздо сильнее тех, что пережили сами рурары. И всё же эти воины, которые стояли сейчас перед Ваяром смогли принять Истину, их воли и мужества хватило, чтобы перенести это невероятное потрясение. И они заслуживали чести и уважения.
На мосту небольшая группа воинов сгрудилась над одним из раненых воином, придерживая его на руках. При приближении Ваяра они раступились перед ним, и Ваяр увидел того самого тысячевоина, который помог когда-то им с Драдом припасами. Ваяр вспомнил его имя: Рогас. Он умирал от жестокой раны, но всё ещё был жив. Он тоже узнал Ваяра. Ваяр склонился над ним.
– Что же вы не уберегли себя, тысячевоин. – с болью сказал он.
– Я не слышу, - проговорил Рогас. – Мои уши...
Ваяр понял. Воины перед битвой как всегда залепили уши. Он помог Рогасу избавиться от воска.
– Я тебя узнал. Это ты проехал через мост.
– Да, это был я, тысячевоин.
– Значит, я не зря помог вам. Вот о каком чуде ты говорил. Кто ты?
– Я – рурар. Так же как и вы, как все мы.
– Скажи мне – что я видел? Неужели всё это правда?
– Это была Истина. С нашей войной покончено.
– Как же больно..., – Рогас поморщился.
– Не шевелитесь, тысячевоин.
– Нет. Это не из-за раны. Истина... Это она... Больно знать, что вся твоя жизнь... всё, во что ты верил... всё ложь. Это больнее любой раны...
– Эта ложь скоро умрёт. Ей недолго осталось.
– Сколько спаслось? Кто-нибудь из воинов смог?.. мои воины... они живы?
– Живы, тысячевоин. Их много... принявших Истину.
Рогас огляделся. Увидев своих воинов, он слабо улыбнулся.
– Значит не напрасно...
– Не напрасно, тысячевоин. А боль... это исцеление ото лжи. Она пройдёт. Самое трудное вы уже сделали – вы смогли признать Истину.
День близился к концу. Первый день, принёсший норогам Истину. Первый день, спасший тысячи жизней. Первый день тяжёлых испытаний, надежд, отчаяния и безумия. Не все пережили его. Рогасу, как и многим другим, не суждено было встретить новый день – день без вражды и ненависти. Но именно их смерти и приблизили этот день. Даже в схавтке с Истиной ложь Норга продолжала забирать жизни. Она, как и порождённая ею ненависть, была очень сильна. Не всех она отпускала, не все принимали Истину, и кровь рурар по-прежнему проливалась в братоубийственной войне. Но теперь её власть ослабла, теперь она уже не была всемогущей. Вновь и вновь тысячесилы повелителя озарял свет Истины, прогоняя тьму из их разума, вырывая их из её векового плена. Всё дальше и дальше шли дружины Рурары. А впереди них ехал всадник. Тот, кто потерял всё, но обретал теперь большее. Тот, кто взмахом руки останавливал битвы, прекращая великое кровопролитие. Тот, кто воссоединял разъединённое.