XIX
На первой октябрьской утренней службе в храме Кибелы Фламина-Старшая сестра предупредила коллег, что, скорее всего, не сможет присутствовать на следующем расширенном богослужении, в четвёртый день перед идами. По окончании лектистерний Фабию встретили сразу и Г. Макр, и два брата. После приветствий и благословений младший принялся за десерты, а старший сказал:
– Слышал о твоих ЛесБестиях, о веселье и разгуле. Но упрекнуть тебя ни в чём не могу. Ты сама, насколько знаю, занимаешься только организацией, на другое времени не хватает. И условия не нарушаешь, порицаний не заслужила.
– Благодарю, Квинт! – сестра целует его в щёчки и губы. – А ты что скажешь, дорогой Гай?
– Интересное, оригинальное зрелище ты затеяла, Присцилла. Но я бы хотел на пару часов увидеть тебя дома. Пойдём.
– Тогда едем скорей. Квинт, Спурий, не забудьте, на пятый день приезжайте или к храму Вакха или сразу на виллу. Ваши кресла давно вас ждут. Пока!.. пока! – поцеловав на прощание обоих братьев, жрица предупреждает подруг, чтобы возвращались в поместье без неё.
– Муция, что же сказать встречающим?
– Пусть ждут через пару часов после вас.
Попрощавшись ненадолго со Шрамиком, Парис и Еленой, фламина уезжает в носилках, Макр добирается пешком.
Оказалось, никаких разговоров или нравоучений – ему необходима была близость с Присциллой. Едва они вошли в спальню, Макр начал лобзать супругу, явно соскучившись по её запаху, вкусу кожи, губ и сосцов, её ласкам… Но, как всегда, его пыл прошёл и закончился слишком рано. Посетив домашние термы, намывшись, умастившись, Фабия поехала на свою пригородную виллу.
У ворот её ждали несколько многочисленных делегаций. Это были авторы пьес со своими друзьями, актёрами и слугами, не забывшие слов председателя судейской коллегии о встрече. Даже Бестия – ради забавы и чтобы показать своё равное с другими положение – пришла со служанками приветствовать владелицу ЛесБестий.
Вечером те же лица провожали Присциллу на расширенную службу. Ей, разумеется, было приятно подобное внимание, тем не менее, она попросила ночью не повторять церемонию встречи, всех, даже возлюбленную, предвидя усталость после богослужения.
Действительно, в сладострастных Мистериях Старшая сестра неистовствовала с таким жаром, словно хотела отслужить и за пропускаемую ночь. Потому совершенно естественно, что утомление было сильным, хотя и приятным. Паланкин Фламины ожидал её в тэмплуме, как обычно, чуть справа от выхода, у самых ступеней портика. Еле дойдя до носилок, в окружении приглашённых ею на Дионисии нескольких коллег, Присцилла уснула, не проехав и стадия от святилища Великой Матери Богов. И не увидела всё-таки встречавшие её делегации от авторов, хотя те и зажгли каждая не один факел.
Эти помпезные проводы и встречи, чуть ли не овации; угодничание со стороны некоторых хорегов, авторов и их друзей, занимающих в обществе положение пониже; застольная и при встречах лесть, хотя Присцилла часто показывала, что ей это неприятно – всё это были мелочи по сравнению с тем, что делали соискатели призов или их посланцы, встречаясь с судьями наедине. И более, и настойчивее, и назойливее всего – с их председателем.
Участницы квартуорфемината, прочтя все пьесы, сразу выделили четыре основные объективно лучшие, и две из них совсем уже превосходящие прочие. Эта первенствующая пара – «Рея Виция» и «Клодонка». Первая более всего брала соответствием главной задаче – высмеять учение семиаксиев – и выдающейся оригинальностью. Вторая – соблюдением театральных канонов, ровностью и лёгкостью восприятия стихов. Вторые две – это «Семиаксии» и «Праздник не для всех», похожие тем, что в обеих дело происходит в одной семье.
В «Празднике не для всех» муж убеждает жену и её сына, прошедших первое посвящение у семиаксиев, отречься от последних, ибо они многое теряют. В частности, не говоря о покровительстве Богов, участие в общественной и государственной жизни, карьеру в армии и жреческих коллегиях, избранник не может разделить чувство… В общем, не жизнь, а серое безрадостное существование. Особенно ярко это показывается в пятом, последнем эписодии – вся фамилия весело отмечает праздник, а двое господ, сын и мать, будто чужие в родном доме. В эксоде они решают-таки отречься и под возлияния забавно хулят Иисуса.
Сочинителем был раб одного знатного, но бедного квирита, которому пришлось просить денег на постановку своей пьесы. Пульхерия, увидевшая в нём прямого конкурента, всеми правдами и неправдами добивалась, чтобы «Празднику» не удалось блеснуть на сцене театра Фабии. Не спали и другие богатые и влиятельные соперники в споре за первенство. Хотя у хозяина сочинителя, выступавшего в качестве автора «Праздника», и так были самые дешёвые и худшие комики, пришедшие откуда-то из Иллирии или Паннонии, самые захудалые декорации и реквизит.
Ребилия, Вера, Клементина и Присцилла договорились, что, кроме упомянутых четырёх произведений, для остальных не может быть и речи о попадании в тройку призёров. Подруги, разумеется, собирались ещё увидеть, как публика примет спектакли, но первые четыре места фактически определились. Даже Парис не думала претендовать на приз, объективно оценив свою сатиру. Тысячу с лишним строк с чётко выдержанными размерами, соответствием канонам, она написала за четыре дня. Однако за строгостью формы потерялось наполнение произведения, не лучшим образом было и с оригинальностью и хорошими шутками. И хотя Гопломах, не оставлявший надежды и не прекращавший попыток ухаживания, помимо немалых средств, отданных на проведение зрелища, предлагал любые суммы на «протаскивание» творения возлюбленной в победители, Ребилия отказалась. Сказав, что двенадцатое место в честной борьбе ей дороже купленного первого.
Несмотря на присутствие Бестии, конкуренцию её пьесы, Елена не огорчалась, не обижалась, Парис также ещё и играла небольшую роль в спектакле соперничающей поэтессы. В общем, эта парочка старалась не замечать прежде столь явно раздражавшей их Руфины, и отношения в квартуорфеминате стали почти такими же, как до приезда в Город Бестии: тёплыми, лучшими, дружескими, на зависть многим другим. Почти все дни напролёт четыре подруги проводили вместе, беседуя, развлекаясь, в термах, на репетициях, за трапезами и отдыхом, расходясь лишь на ночь. Во многом и это восстановление крепкой дружбы способствовало в оценке и вечеров, и остальных времён суток наделению их такими эпитетами как «чудесные», «дивные» и «восхитительные» вдобавок к упомянутым выше «милым» и «неповторимым».
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/02/05/386
-------------------------
хозяин в качестве автора – так как раб не имел права даже на собственное имя, он не мог подписываться в авторстве произведения искусства, будь то скульптура, картина и т.п.
Иллирия – р. провинция южнее Паннонии.