11.
Не знаю, как и начать. Или «нАчать», как бы сказал Михайло Горбачёв, последний могикан в цепочке генсеков разваленного Советского Союза.
- А где вы были?
- Кто подал голос?
- Вы уже забыли наши голоса.
- Да нет. Я так. Узнаю Михаила Орлова.
- Затянулась пауза. Вдохновения не было?
- Именно. Какое может быть вдохновение, когда ты пишешь нечто, обречённое заранее на не прочтение.
- Какой махровый пессимизм. С чего бы это?
- Михаил, а ты здесь один? Почему Виль Владимирович и Сократ молчат? Или они уже в Югославии?.
- Может быть, в Чечне?
- Нет, я вполне серьёзно. Всё же перерыв, действительно, большой. Почти четыре месяца. 26 июля будет четыре месяца. И сорок дней со дня скоропостижной смерти моего свояка, мужа сестры моей жены. Понятно выразился?
- Сколько ему было?
- Пятьдесят два года. Вот, повод поговорить о смерти. Я не задаю каких-то вопросов. Хотя они, несомненно, есть. Но ты, Михаил, не ответил мне на вопрос, здесь ли твои компаньоны.
- Где же им быть? Виль Владимирович молчит, чтобы не сказать какой-нибудь колкости. А Сократ как будто дремлет, хотя, конечно же, всё слышит.
- Значит, в дальнейшем будем общаться только мы с тобой?
- Зависит от вас. Вы же ведёте сюжетную линию.
- Но это спорный вопрос. Возможно, моя линия состоит лишь в том, чтобы записать то, что как бы звучит в моей голове. Моя задача ещё состоит в том, чтобы достать бумагу, взять авторучку, и настроиться на это, так называемое, писательство. Само слово говорит за себя. Я просто пишу. Откуда это берётся, Бог его знает. Вот, сон сегодня видел. Откуда это всё берётся? Ведь не было ничего такого со мной в жизни. Какой-то сплошной экспромт. Какие-то люди, необычные ситуации. Сегодня во сне я покупал крючки рыболовные с заранее привязанными поводками. Поводки зелёного цвета у меня есть, и крючки, и леска для поводков, но вот во сне я всё это купил у некоего предпринимателя. Кстати, видел во сне деньги. Мне была продемонстрирована вся моя последняя наличность – 130 рублей. Причём сто рублей были как бы в чужой сумке, а тридцать я заплатил за крючки с поводками.
Наступила пауза. Призраки молчали. Видимо, не желали говорить о сновидениях. Запретная тема?
- Таким образом, господа, я снимаю с себя ответственность за долгое наше совместное молчание. Кстати, я хотел предоставить вам слово с нашей городской трибуны. Когда американцы начали бомбить Югославию, я, честно говоря, и откровенно говоря… испугался. Вы понимаете, напугался не за свою личную жизнь, которая могла ускоренным образом перейти в начавшейся, как я думал, последней войне на земле… Извините за непрожёванную фразу. Так она сложилась. Но смысл понятен. Я испугался за жизнь всего человечества. Испугался, или встревожился. Слово это выражает то моё состояние неточно. Конечно, я сопротивлялся мысленно этому циничному акту НАТО. Бомбить города в центре Европы! Можно сказать, накануне предсказанного конца света. Цивилизованные, или считающие себя таковыми страны… Михаил, может быть, ты перехватишь у меня инициативу. Боюсь, что своей монотонной речью не разбужу голос разума, а как раз усыплю его.
- Да нет, мы слушаем. Правда, вот Сократ всхрапнул пару раз.
- Что ж, он очень пожилой человек. И в жизни, и в вечности.
- Вы не потеряли нить?
- Пока нет. Я говорил о своей встревоженности судьбами мира, после чего намеревался высказаться о том, как эта повесть была воспринята, например, четвёртой властью. Журналистами, иначе говоря. Впрочем, вам оттуда всё было видно. Для вас в этом тёмных пятен нет. Вы прекрасно знаете о том, что я, дабы хоть как-то противостоять расширению зла, отнёс эту незаконченную, и даже лишь наполовину вычитанную рукопись в редакцию городской газеты.
- Да, мы какое-то время гостили в вашей городской редакции. Сократ, кстати, был очень доволен осмотром современной полиграфической техники. Да что говорить о Сократе? Даже Виль Владимирович восхищался полиграфическим прогрессом! И это в небольшом провинциальном городке.
- Ну, так вы знаете всё. Редактор поулыбался, взял рукопись, но публиковать, естественно, ничего не стал. Ещё бы ему не улыбаться. Ведь накануне в этой редакции была опубликована длинная пародия на моё стихотворение. Пародист местный. Сальерченко. Когда-то, что-то написал на него я. И вот он, в официальном печатном органе ставит «диагноз». Как будто он штатный психиатр. Его пародия появилась не вдруг. Через 13 дней после опубликования в этой же газете моего венка сонетов, в котором я прошёлся по женским знакам зодиака, используя подручную литературу и свой эротический опыт. Эта опубликованная «пародия», как и показ по местному телевидению в 1994 году компромата на меня (после выхода книжки стихов «Иней») – не что иное, как геноцид по отношению к личности. К человеку. Все должны ходить в стаде. Не высовываться. Если высовываться, то лишь в дозволенных рамках, как Сальерченко.
- А как у вас обстоят дела с горшками для цветов?
- Ты, Михаил, прекрасно знаешь, что никак. У населения нет денег. И откуда бы им взяться, когда полуживая Россия втягивается сразу в два военных конфликта? Кстати, я себя сравниваю с Чечнёй. Хотя и не похищаю людей. Но меня изолировали. Я живу в вакууме. Как будто уже умер.
- Одиночество – хороший стимул для творческой личности, - сказал наконец-то хоть что-то Виль Владимирович.
- Может быть, это и так. Но не до такой же степени. Кстати, нынче лето хорошее. Хоть оно от меня не отворачивается.
- Загорел, наверное, - продолжал контакт Виль Владимирович. – Я знаю, какие жаркие дни бывают в среднем Приобье в середине июля… Рыбачишь?
- Собираюсь начать промысел. Вода лишь недавно ушла, скатилась в русло. Купил полтора килограмма чебаков, за червонец. Жирные чебаки. После того, я их зажарил в духовке и съел за пару дней, во мне даже центр, отвечающий за любовь, активизировался.
- Да, это так, - глубокомысленно сказал Сократ. – Высшие поедают низших.
- Но ведь это рыба. Вообще-то я вегетарианец. Становлюсь человечнее, наверное, с возрастом.
- А сегодня? Ты повторил поступок Герасима.
- От вас не утаишь. Ощенилась овчарка Кери. Я ей оставил двух кобельков. Для удовлетворения материнских чувств…
- Кобельков, - продолжал Сократ. – Не хочешь, чтобы развелось много собак.
- Знамо дело. Чем их кормить? А вы, Сократ, всё такой же. Вопросы задаёте занозистые.
- Как у тебя душа, не болит? Для тебя эти щенки, как для генералов солдатики. Но там больше «кобельков» убивают.
- Цинично выражаетесь, господин Сократ. Впрочем, Паскаль сказал, что человечество не более, чем тростник, но «тростник» мыслящий.
- И причём мыслящий плохо, вяло и не о том.
- Господин Сократ, хочу задать вопрос, да не уверен, ответите ли. Видимо, какой-то барьер между нами всё-таки существует. Каким будет грядущий август? Что-то там предсказывают астрологи на одиннадцатое число? Да и Нострадамус тоже будто бы предсказывал конец света в этот день.
- Если я скажу, не поверишь. А если поверишь ты, то кто поверит тебе?
17.07.99