БОДИСАТТВА
Бодисаттвами в Буддизме именуются высшие существа, помогающие буддийским божествам общаться друг с другом, и с просветленными (т.е. людьми, познавшими абсолютную истину). Они - некое подобие ангелов в Христианстве, если такое сравнение уместно.
С одним из представителей этого высшего рода существ мне довелось в свое время свести знакомство. Вообще-то, звали его Саша, и прозвище у него было Седой из-за ранней седины, но взгляды его были столь возвышенны, а речи – туманны и загадочны, что на язык невольно просилось другое – бодисаттва. Столь же противоречив и непонятен был он простым смертным, как и Буддийские учения Хинаяны и Махаяны.
Про него ходили удивительные легенды. Так, например, рассказывали, что однажды, купив пятидесятикилограммовый мешок риса, он целых полгода просидел безвылазно дома. Что можно делать, сидя полгода дома? Искать философский камень? Устремляться к глубинам самопознания? Пытаться обрести дар, подобно древнегреческому царю Мидасу, обращать все, чего касаешься, в золото? Оказалось, нет. По словам Седого, он ничего особенного не делал. Просто валялся на кровати, смотрел телевизор, читал книжки и учил английский. Надо сказать, что изучение английского для него не имело цели, собственно, научиться говорить на этом языке, а было просто образом жизни. Он начал изучать его еще на корабле, куда попал после окончания мореходки лет за 15 до нашего знакомства, изучал его без перерыва и после того, как ушел из флота, осев, как в подводной лодке, в своей квартире. Будучи без работы, изучал и потом, когда торговал в 90-е, как и вся страна, на рынке, но все без особого результата. Изучение английского, по всей видимости, было для него стимулом для самосовершенствования, которое, как известно, не имеет пределов, и никак не было связано с такими приземленными целями, как просто возможность прочесть поутру свежие английские газеты.
В конце концов, страсть к английскому выставила его в довольно странном свете, высветив его удивительную, не похожую ни на кого сущность. Продав свою квартиру (об этом чуть ниже), Седой решил съездить в Лондон попрактиковаться в английском произношении. При заполнении документов он наткнулся в одной из анкет на вопрос, чем бы он хотел заниматься в Англии, Саша написал, что, хотя и закончил мореходку, хотел бы работать на бензоколонке. Визу ему не дали, по-видимому, справедливо предположив, что в Англии и своих дураков хватает, зачем еще их экспортировать из России!
Его речь, вся его манера держаться говорила, что Седой (и он это всячески подчеркивал) не от мира сего, и даже не от мира того, а где-то вообще над миром. Это его самоощущение хорошо иллюстрирует следующий пример. Как-то зимой мы торговали вместе на рынке в Лужниках бенгальскими огнями, и у нас произошел следующий показательный диалог:
- Я все могу, - заявил он мне однажды.
- Все-все? – удивился я.
- Да, - последовал спокойный, уверенный ответ.
Я смерил его взглядом.
- Значит, и по воде можешь ходить?
- Конечно.
- Ну, пройдись.
- А зачем, я и так на ней стою.
- Ты же стоишь на земле!
- Я стою не на земле, а на снегу!
- Ну и что?
- А снег – это и есть вода!
- Так и все стоят на снегу! – и я показал на наших соседей-торговцев. – Чем же ты отличаешься от других?
Тут последовала гениальная фраза, сразу поставившая Седого над всеми.
- А тем, что они не знают, что стоят на воде, а я знаю!
Я только дух перевел. Впрочем, другой наш общий знакомый, которого, как и Седого, звали тоже Саша, не спустил Седому подобные речи на тормозах.
Когда они ехали на поезде в Петербург (тогда еще - Ленинград) сдавать золото и Седой завел свою излюбленную песню, что он все может, Саша сразу спросил:
- И выпить можешь, сколько угодно?
- Конечно!
Саша не поленился сбегать в вагон-ресторан, а после проследить, чтобы Бодисаттва отправил себе в глотку все, что тот ему наливал, и нужно было видеть после этого самого Седого и весь вагон, в котором он ехал, где он старательным образом отчитался перед окружающими в каждом глотке выпитого, не утаив при этом ни капли.
Правда, впоследствии Седой все-таки взял над Сашей реванш, переговорив его по телефону. Дело в том, что Саша справедливо полагал, что любому собеседнику надо дать возможность выговориться, выложить все, что у него на душе. Поэтому, пока собеседник сам не положит трубку, самому этого делать ни в коем случае не нужно, только когда собеседник уже сам готов послать его куда подальше. Так вот, в случае с Бодисаттвой, Сашина теория потерпела крах. Проговорив по телефону ни много, ни мало 7 часов (т.е. почти полный рабочий день, оба нигде не работали, поэтому и спешить им было некуда), Саша сам оказался в положении, в которое обычно ставил своих собеседников. Он первым капитулировал и повесил трубку. Нервы у Седого оказались крепче, и это телефонное состязание выиграл он.
Однажды Седой решил продать квартиру, - единственное, что у него было, - с одной, надо полагать, целью устроить себе на некоторое время «Dolce Vitt’y». Он не без удобства обосновался у своего лучшего друга Абрама – того самого, который возил его в Ленинград и ставил торговать на рынке, давая тем самым Седому единственный источник дохода. Чтобы комфортно обосноваться у Абрама, не платя ему при этом, ни копейки за квартиру, он поступил остроумным образом: дал Абраму 1000$ взаймы под 10% в месяц. А поскольку стоимость аренды комнаты по тогдашним ценам составляла в среднем 100$ в месяц, Седой жил у Абрама, не платя ему ни копейки, оставаясь при этом его кредитором. Квартплата засчитывалась ему в счет погашения процента с долга. В результате, Абрам с женой жили в одной комнате, а Бодисаттва с компьютером – в другой. Поскольку у Абрама целый год не было денег отдать долг, благоденствие нашего героя, казалось, будет продолжаться вечно.
Но всему, даже самому хорошему, когда-то приходит конец, и Абрам - таки поднатужился и отдал пресловутую тысячу. Так Бодисаттва оказался на улице.
Тут начинается новый этап жизни нашего героя без квартиры и денег, ибо то, что досталось ему после продажи квартиры, удивительно быстро испарилось за первый же год его процветания у Абрама. Были тут и поездки с подругой детства в Египет, разумеется, за его счет, и покупка последней по тем временам модели компьютера, на котором он играл дни и ночи напролет, и тысячи прочих, приятных, но малополезных для кошелька вещей. Словом, для героя началась новая жизненная полоса, о которой мне, потерявшему его после выезда от Абрама из виду, уже совершенно ничего неизвестно. Последним его видел Саша, случайно встретивший Бодисаттву на улице, когда тот спешил, по его словам, на обед в дом инвалидов.
06.02.07 г.