Когда ко мне приходит ненавистная гостья – Бессонница, я стараюсь занять свои мысли молитвой и приятными воспоминаниями. Но чаще всего перед глазами встают картины, за которые мне делается стыдно. В такие минуты я многое отдала бы, чтобы всего этого не было в моей жизни. Но, почему-то, всевозможные приключения подстерегают меня на каждом шагу.
Прошлая ночь тоже ознаменовалась приходом Бессонницы. Я молилась, вставала и ложилась, ворочалась с боку на бок, но не могла отогнать назойливую гостью. И вновь перед моими глазами стали возникать картины моей прошедшей жизни, среди которых выделялись трудные дни в больнице, где я провела долгих 11 месяцев после тяжелой травмы.
В июне 1987 года я только начинала заново учиться ходить, опираясь на костыли. Меня тянуло на улицу, мне хотелось ступить на землю, набраться от нее силы, чтобы бороться с недугом. Попросив разрешения у лечащего врача, я рискнула: вызвала лифт и отправилась в путешествие.
До скамеечки я добралась без приключений. От впечатлений закружилась голова, затрепетало сердце. Мое состояние можно было понять, ведь я не выходила на прогулку в течении шести месяцев!
Я, просидев на скамеечке чуть больше часа, чувствуя сильную усталость и противную дрожь, с трудом поднялась и осторожно пошла в корпус.
У входа в здание стояли мужчины из отделения хирургии кисти, курили и беседовали. У каждого из них были загипсованы руки: у кого-то левая, у кого-то правая, а у одного мужчины были загипсованы обе руки. Все больные были одеты в спортивные брюки и майки. Такая вот униформа у пациентов стационара.
Когда я проходила мимо, один мужчина резко повернулся и толкнул меня. Я не удержалась на здоровой ноге, стала падать. Чтобы уберечься от повторной травмы, я инстинктивно выпустила костыли из рук и ухватилась за одежду стоявшего спиной ко мне мужчины. Его штаны не выдержали моего веса, и, влекомые моими руками, сползли с владельца. Я вместе с ними плавно опустилась на пол.
Все, кто в это время был во дворе больницы, замерли, потом раздался дружный хохот. Не понимая в чем дело, я подняла глаза и увидела над своей головой тощий голый мужской зад и тонкие волосатые ноги. Оказалось, что я, падая и пытаясь как-то удержаться на ногах, свалилась на пол, прихватив чужие штаны вместе с трусами. На беду того бедолаги, именно у него оказались загипсованными обе руки и он не смог вовремя уберечься от моего беспредела.
Вместо того, чтобы помочь этому мужчине натянуть штаны, его собеседники бросились поднимать меня, давясь от смеха. Полуголый мужчина молча стоял ко мне спиной. Он был в шоке от произошедшего, и лишился всех эмоций. Сидящие на скамейках и гуляющие во дворе больные просто умирали от смеха, глядя на эту сценку.
Поставив меня на ноги и сунув мне под мышки костыли, двое мужчин повернулись к голозадому, стали натягивать на него штаны. Пострадавший пришел в себя и выразил свое возмущение целым набором слов ненормативной лексики. Я готова была провалиться сквозь землю от стыда, но изменить ситуацию не могла.
Оказавшись в палате, я улеглась на свою кровать и спряталась с головой под простынку. Господи, какой позор! Какой стыд! Как теперь в глаза людям смотреть? Да я теперь не смогу даже в коридор выйти, ведь наверняка уже вся больница знает о моей проделке!!! Ну зачем я именно в этот день поползла на улицу?! Почему именно в это время мужики собрались покурить у дверей вестибюля?!
В этот день я старалась не появляться в коридоре. Только поздно ночью добралась до туалета, и снова спряталась под простынку.
На следующий день мой лечащий врач, делая обход, спросил меня с улыбкой:
- Чувствую, что ты уже пошла на выздоровление, раз прямо на улице бросаешься на мужиков и стаскиваешь с них штаны.
От стыда я не смогла произнести ни слова. Да и что тут скажешь?
Я не вылазила из палаты, пока тот мужчина не выписался домой. История стала постепенно забываться, и я чувствовала себя увереннее с каждым днем, однако не рисковала выходить на улицу до конца июля. Мой доктор изредка посмеивался надо мной, беззлобно напоминая о моем конфузе, и утешал, что в случае, если бы я не «погасила» таким образом скорость падения, то, скорее всего, больше никогда не встала бы на ноги.
Вспоминая этот случай, я все время пытаюсь представить выражение лица этого бедолаги, так жестоко пострадавшего от меня, и каждый раз мне делается стыдно за свою невольную проделку.