Было это во времена ныне почти легендарные.
На Новодевичьем кладбище решили поставить новый памятник Зое Космодемьянской. Вместо суровой женщины по бедра – героическую девушку во весь рост. Изваял скульптор новый памятник – замечательный, очень выразительный. Привезли его к Новодевичьему.
Теперь представьте себе. Первое. Старый памятник весит несколько центнеров. Новый памятник – почти тонну. Вручную, понятно, такие глыбы не поворочаешь. Хотя вот рабы в древнем Египте ворочали – и ничего, не жаловались. То есть жаловались, надо полагать, но это, как говорится, другая песня.
Второе. Новодевичье – кладбище старое, заросшее, и вообще является национальным достоянием. Дорожки меж участками узкие. И какую технику, простите, сюда гнать?
И третье. К могиле Зои прямых подъездов нет.
Ладно, нашли соответствующую машину – «лакому-малышку», то есть финский пятидесятитонный автокран Lokomo. Их тогда в столице всего с десяток было, да и сейчас, кажется, не больше. У него и размеры сравнительно небольшие – аккуратненькая такая машинка, и грузоподъемность подходящая.
Лето, буйная зелень. Кран поставили на параллельную дорожку – и ни нужной могилы, ни памятника с этого места не видно. Автокрановщик расчалился, поставил опоры. Пришлось укрепляться на могилах – иначе не влезть. Всё-таки «лакомка» эта хоть и зовется малышкой (в отличие от своих сестер – семидесяти- и стотонников) – а не бабочка и не птичка, в воздухе парить не умеет. Одна нога встала на какого-то генерала, другая – на заслуженного деятеля искусств, досталось также еще двум полузнакомым фамилиям… Ну, не совсем на могилы, конечно, не варвары советские автокрановщики, в конце концов. Михалыч же, молодой еще совсем мужик, и вообще был особо почитаем в своем управлении за общую эрудицию, начитанность и высшее образование (ну, меньше получали инженеры, чем крановщики, а молодую жену кормить надо, дочку новорожденную кормить тоже надо...). Про ту же Михалыч Космодемьянскую он знал не только из детских книжек про пионеров-героев. В частности, он знал, что Зоя не была пионером-героем. Комсомолкой она стала еще в 1938 году.
Опоры укрепили, Михалыч залезает в «скворешник», вытягивает стрелу, опускает за деревья крюк. Тем временем невидимые ему за стеной зелени люди уже укрепили веревки на памятнике, поймали плавно спущенный крюк, зацепили и кричат: «вира!»
Михалыч потянул рычаг, и вот уже из-за деревьев выплывает героическая разведчица, подпольщица «Таня». Вокруг ее нежной шеи крепко повязана веревка, и петля этой веревки зацеплена за крюк «лакомы».
Михалыч соображал ровно секунду, после чего передернул рычаги, и бюст так же плавно пошел вниз.
Примчался прораб: «Михалыч, ты чего, о…ел?»
«Развязывайте на хрен», - прокричал в ответ Михалыч из «скворешника», - «вы что там, …?!»
«Да что случилось-то?» - недоумевал прораб.
«Я второй раз вешать ее не буду!» - немного успокоившись, заявил политически грамотный Михалыч.
«Дык – как же ее тогда, а? У нее ж, кроме шеи, и зацепить-то, мля, не за что!..» - рассуждали рабочие.
«А как хотите!»
Работяги почесали репы, прикинули так и этак – ну, не зацепишь ее никак больше!
Покурили.
Примчались скульптор и архитектор нового памятника: что такое? Почему до сих пор не подготовлена площадка для творения?
Так и так, Михалыч Зою вешать не хочет.
Как не хочет, почему не хочет!
Михалыч, ты член партии или не член?
Ну, член!
А раз член, то обязан выполнить свой долг перед партией – повесить Космодемьянскую! То есть… тьфу! В общем, садись в свой драндулет и не выступай.
А иди-ка ты к едрене фене, возразил образованный Михалыч.
Препирались еще долго, потом приехало начальство.
Пришлось-таки Михалычу садится за рычаги. И вот над деревьями поплыла прелестная восемнадцатилетняя девушка. И глаза ее, летящие мимо Михалыча, из героически-непримиримых как будто стали грустными и понимающими.
Бедная ты баба, сочувственно вздохнул Михалыч, сначала фашисты тебя повесили, а теперь вот я. «Иди же вглубь преданья, героиня…» Не говоря уж о том, что за такое дело и статью можно схлопотать: надругательство над национальной святыней. Михалыч был романтиком.
Зоя плавно опустилась в кузов ожидающего грузовика, ее прикрыли дерюжкой и увезли.
Дальнейшая судьба памятника осталась Михалычу неизвестной.
Кстати, новый памятник тоже пришлось перетаскивать за шею.