Ритуал
После работы я всегда позволяла себе небольшое расслабление: набирала ванну и устилала ее лепестками роз из букетов, которые охапками приносила с концертов. Мне всегда было жаль этих бедных, безвинных "виновников". Взрастая, будучи в полном цветении. Они служили данью польщенного почитателя чьему-то таланту, в данном случае - моему. Розы проживали пару дней, иногда - недель и угасали, склоняя головки. Затем цветы выбрасывались, и теперь это был уже не букет, а веник, сухари... И, хотя я знала, что также могу называться преступником, я утешала себя тем, что мне они приносили, по меньшей мере, пользу - они дарили свежесть и аромат моей коже. Они размокали в теплой воде и окрашивали ее в нежно-розовый цвет. Именно это и делало меня перед ними своего рода "облегчителем" их страданий и всеобщего отвержения. В моих глазах.
Я выпивала бокал вина, зажигала одну за другой тонкие свечи, забирала волосы на затылке, включала любимого Коккера и погружалась в миллионы аккордов, в различные вариации и переливы великого и непостижимого мира музыки. Вино, словно волшебник, очаровывало меня и заглушало грусть, мысли танцевали, затем сливались в единое целое. Мне нравится в алкоголе то, что сам того не понимая, я впускала в мозг "змейку", которая "жалила" и выпивала всю силу; которая "съедала" внутренний покой, давая взамен что-то неописуемое, что-то среднее между беспокойством, но не тревогой, между озабоченностью и в то же время наплевательством. Этакое состояние подвешенности. Когда тебе и хочется, и не хочется одновременно, когда ты не можешь определить предел полета мысли, а вернее - их роя.
Продолжением ритуала, который я выполняю вот уже десять лет, была сигарета. Чаще - их множество. Я снимаю с их помощью стресс, усталость, накопленные за долгие месяцы тренировок, распевок, репетиций. Но все рано или поздно отражается, как в зеркале, так и на лице. И я это знаю.
Доктор
В кабинете у доктора пахнет одноразовыми перчатками и еще каким-то непонятным резким веществом, пахнет тысячами сменяющихся пациентов. Доктор достает все свои инструменты и начинает осмотр. Как и полагается, я жалуюсь на боли в горле, на частое першение и кашель. Явные признаки болезни курильщика.
- Ты же знаешь, что скоро тебе придется выбирать, - смотрит с укоризной доктор.
Ну, конечно, я это знаю. И даже делаю что-то для этого. Я очень упертая и не так просто отказываюсь от слабостей. Равно, как и от вина, от сигареты, шоколада, секса. Поэтому я нахожу обходные пути, пробую, как я смогу выжить в условиях, созданных и усложненных мною самой. Всегда выходило, и в этот раз тоже смогу.
-Что Вы посоветуете от кашля?
Доктор выписывает перечень сиропов и настоек, и, поглядывая на меня исподлобья, произносит:
- Вы, милая, не подумываете родить маме с папой наследника?
Его фраза застревает у меня в горле. Вот уже столько лет мать провожает меня на вокзале со словами "Ты же обещаешь мне, дорогая?". Ну, конечно, мама, я же хорошая и воспитанная дочь. Я всегда помню о твоих страхах и учитываю твои желания.
Мама
Мама никогда не проявляла должной заботы и внимания к отцу. Я не задавала лишних вопросов, до тех пор, пока мне не было позволено садиться с матерью вечером и выпивать с ней бокал вина. Тогда, похоронив отца, она стала звонить мне почти каждую неделю, подолгу разговаривала, что-то спрашивала, чем-то интересовалась. Меня это настораживало, но и нравилось одновременно. Впервые между нами устанавливался контакт. Нить. Отец был невидимым звеном, которое мешало. Он был мозолью, которая натирала до крови. Как жаль, что родной человек не был таковым на самом деле. В тот день, в сентябре, мать была не похожа на себя. На стенах во всех комнатах висели фотографии ее детства, юношества. Вот она на море с мамой и сестрой. Вот она идет в школу. Вот фото с выпускного вечера в техникуме. Вот - рабочие будни в преподавательском составе. Вот снимок со свадьбы родителей. Фотографии были повсюду. Они преследовали. Наступали и смотрели отовсюду. Даже зайдя в ванную комнату, я, затаив дыхание, ожидала увидеть очередную.
На похороны было мало людей - мать, я, тетка, племянники из Рязани, пару соседей, папины однокурсники. Мать оповестила только тех, кого она хотела видеть. На ней было белое платье с черным поясом, туфли. Это поразило меня.
- Ты никогда не носила каблук. Что это значит, мама? - я ждала ответа.
- У меня сегодня особый день. Ты думаешь, только он умер? - Она выдержала паузу. - Мы умерли вместе.
Такого ответа я не ожидала. Передо мной стояла чужая женщина. Либо до сих пор умело скрывавшаяся за маской мать. Она словно пережила этой ночью огромную перемену, словно переиначила всю свою судьбу. После похорон, буквально через пару месяцев, мать прислала мне приглашение на вечеринку. В то время я готовилась к концертам по Латвии. Я не смогла бы ей отказать - и она это знала. Поэтому в конверте, вместе с сообщением, я нашла листок, с забронированным номером в гостинице для меня.
Вечеринка проходила в одном из любимых маминых кафе. И каково же было мое удивление, когда поводом собраться оказался мамин давний знакомый. Я узнала из сообщения мамочки (именно так я ее теперь стала называть) о скорой ее помолвке с Николаем. Так мамочка забрала еще одного близкого мне человека.
Дядя Коля
Так представил мне его отец, когда я зашла в комнату и увидела их сидящими за шахматами. Дядя Коля стал для меня другом, нет, чем-то большим... Именно с ним я гуляла по парку, ела пиццу в дорогих заведениях Ялты, ходила на концерты, баловала себя недешевыми круизами по Адриатике. Дядя Коля подарил мне много чего, а главное - сделал меня женщиной. Пока мамочка с отцом готовили угощение для дорого гостя, он угощал меня коктейлями и кальяном, а после - учил меня искусству любить... Он стал для меня другом, спутником, любовником... Был для меня. Я смотрела на эту счастливую пару и не знала, куда спрятать взгляд. Все десять лет, долгих десять лет я видела в нем Бога, Учителя, нечто великое. Как же так? Как может человек так просто повернуться к тебе спиной и пойти в противоположную сторону? Мамочка! А ты что же?
Вдруг мне стало холодно, словно я очутилась в самом центре снежной бури. Порыв ветра сорвал шарик с веревки, натянутой над кафе и унес высоко в небо. Я не верю в приметы, созданные людьми, я создаю свои. Сейчас мне подумалось, что этот шарик - наши с ним годы, как голубь, которого выпустили на радость новому счастью и на прощанье старому.
- Здравствуйте, можно такси к кафе "Закат"? Благодарю.
Я допивала вино. Закурила, несмотря на то, что компания собралась некурящая. А вот и такси. На языке замерзли пожелания великой любви и семейного согласия. Я попрощалась мысленно с "молодоженами" и, хлопнув дверцей, уехала в аэропорт. Я не обернулась, не ответила на звонок мамочки. Она знает, что я прямо отвечу, если она спросит. Так меня она сама воспитала. А потому нас разделило взаимное трехлетнее молчание.
И вот мне снова выходить на сцену. Ольга бегает, пытается прихорашивать меня, отвешивает мне сотни комплиментов. Ей бы в литераторы - там такие люди-"эпитеты" в ходу. Сегодня мой заключительный концерт. Дальнейшее будущее моей сольной карьеры невозможно. Я надеюсь увидеть его глаза сегодня еще раз. Не хочу бросаться словами, вроде "в последний раз", но так оно и было... В зале, как и должно быть, царила она - Королева Восторженность. Аплодисменты не умолкали. Зрители, не переставая, несли букеты роз. Я стояла с улыбкой на лице, а в голове в этот момент роились мысли о шикарной ванне... Его не было сегодня в зале, и он стал казаться каким-то пустым. Я собрала цветы и направилась в гримерку. Ольга хотела мне что-то сказать, но ее перехватил журналист. Я продолжала идти в гримерку, потеряв по дороге несколько букетов. Толкнула дверь плечом, и, чтобы не сломать головки роз, вошла внутрь спиной вперед. Повернулась к зеркалу и обомлела. В кресле сидел обладатель очаровательных глаз, которые я искала все выступление в зале.
-Константин.
Так в моей жизни, и без того не скучной, начались приключения.
Мое искусство
Я решила развить в себе давнишнюю тягу к рисованию. Когда-то в детстве я нарисовала первую в своей жизни картину. Она была выполнена простым карандашом и изображала один день из жизни нашего двора. Это заняло у меня три месяца - мамочка посчитала это нудным и отдала меня в музыкальную школу. Но желание рисовать осталось, и когда мне исполнилось семнадцать лет, и я стояла на пороге средней школы № 185 г. Ялты с аттестатом зрелости в руках, я подала документы в академию культуры на факультет дизайна и оформительного искусства. Никто из родни не приветствовал мой выбор, и уж тем более мамочка. Что касается тетушки, закоренелой старой девы, заядлой курильщицы и чертовски привлекательной женщины "все при себе", то от нее я услышала слова, которые стали моим девизом.
-Ну что, поздравляю с выбором! Ты что нос-то повесила? Давай-ка подумаем логически. Маман твоя - глупая женщина, ты ее не слушай. Тебе с ней в зеркало не глядеться. Если ей не по душе академия культуры, это еще не означает, что и тебе он не по душе. Статус "мать" не дает никакого права перенимать ответственность и распоряжаться твоей судьбой. - С этими словами она отхлебнула здорово от своего кофе и сильно затянулась. Дым от ее ментоловых сигарет разъедал глаза, как щелок руки. Она курила, сколько себя помню. Какие же разные они, а ведь сестры. Тетушка не раз приходила мне на помощь в последующие годы. Она - еще один близкий мне человек. Когда я окончила университет, она любезно пригласила меня пройти практику в Женеве. Вопрос о жилье был решен за пару секунд - тетушка предоставила мне веранду в своем загородном доме. Мне жаловаться было грех, и я согласилась. Но до этого было еще далеко. Я подавала документы два раза, и только на третий удача сопутствовала мне. Спустя десять лет с того дня, как я с третьего раза поступила на заветный факультет дизайна, я узнала, что причиной моих бед была мамочка. Она имела неосторожность выйти замуж за предмет обожания декана факультета. А тут перед ней возникла я, стопроцентная копия Григория. И, вроде, должна же она была эту историю забыть, ну или просто должна была рана затянуться. Если бы не я. Вернее - моя схожесть с ее первой любовью. Тетушка сразу же это раскусила. Но поделать тут никто ничего не мог до тех пор, пока отец, несмотря на все возражения мамочки, не посетил бедную и скорбящую даму.
Я преуспевала в учебе, мне нравилось это. Но наряду с моим так называемым "хобби" я продолжала делать успехи в вокальной студии.
Как-то раз, во время каникул у тетушки в Женеве меня пригласили спеть арию в спектакле одного из местных режиссеров. Певица Лаура Гроте заболела и, чтобы не сорвать выступление, было решено взять певицу со стороны. Режиссер должен был быть рисковым человеком. Он за неделю обошел все вокальные студии и наткнулся на нашу, где и заприметил меня. За два часа я разучила ноты и на утро должна была выступать. Так началась моя сольная карьера. Университет я закончила экстерном.
-Константин.
Его слова стучали в висках, когда я ехала после концерта домой. Его глаза преследовали меня. Неужели я снова влюбилась? "Ты же обещаешь мне, дорогая?", мамочкин голос перебивал голос милого обожателя моего искусства. Константин. Но я знаю, что этот Константин не имеет надежд, и...
В общем, довольно о нем, что-то я размякла. Глаза? Да, красивые, да, манят и притягивают. Но не на столько, чтобы я изменила себе. Вино снова искушало и помогало забыться, дым, словно занавес на сцене, скрывал меня ото всех, лепестки роз обволакивали тело, даря неописуемое ощущение нежности. Слова, произнесенные мною на сцене, еще долго хранились в памяти. И глаза Константина, без разрешения попытавшегося попасть в мою жизнь, мелькали, как огни светофора.
Личная жизнь
В жизни некоторых из нас наступает определенный момент, когда мы готовы "осесть", что означало бы сойти с дистанции и сделать привал. Проиграть в этом беге за поиск чего-то лучшего. Но какое бы решение мы не приняли, неисполненные желания, неосуществленные планы давят огромным грузом затем. Личная жизнь означала для меня всегда жертву. Но я не была воспитана с ощущением потребности принимать от кого-то жертвы и уж тем более не приносить себя в жертву кому-то. Мамочка всегда приводила мне в пример себя, пожертвовавшую своей молодостью ради семейной жизни и отца. В то время как он, невзирая на ребенка и молодую жену, которая надеялась на внимание и заботу мужа, исколесил множество стран, служа на круизном лайнере. Это было словно кошмарный сон, длившийся для мамочки долгих тридцать лет. Поэтому, говоря у отца на похоронах " Мы умерли вместе", она была совершенно права.
В памяти маленькой девочки прогулки с обеими родителями можно было уложить на небольшой клочок бумаги - так мало их было. Зачастую прогулки она совершала либо в полном одиночестве, либо с матерью. На вопрос " А папа с нами сегодня пойдет?" ответа не было - мать не знала его сама. Позднее этот вопрос просто не задавался. Из каждого круиза отец привозил много подарков. Мамочка, первое время плакавшая, свыклась с такой судьбой и, подождав, пока отец уходил в очередное плаванье, надевала дорогие платья, украшения и пила вино. Меня ждали игрушки, сладости, а квартира наполнялась всевозможными сувенирами и предметами антикварного искусства неизвестных заграничных мастеров. Словно пустая конфетная обертка выглядела мамочкина жизнь.
Разве мне не хочется выйти замуж и родить детей? Разве я не нуждаюсь в заботе и любви, в тепле, которое так берегут все мои замужние подруги? Каждый раз, встречаясь, я мысленно готовлю себя к разговорам, которые вращаются вновь и вновь вокруг следующего кандидата в мои мужья.
-Вот, например, мой парикмахер, Антон. И стильный, и симпатичный, и спортивный, вредных привычек не имеет. Чем не замечательный партнер? - начала Катя. И, прищурив глазки, добавила, - Я не сомневаюсь, что и в постели он просто король.
Катя
Мы знакомы с Катей довольно долго. Насколько я знаю, она родилась в небольшом городке на берегу Балтийского моря и была наследницей двух простых рабочих. От родителей она унаследовала два пуховых одеяла, дом с долгами, соблазнительную внешность и обязанность заботиться о двух младших братьях. Из всего приобретенного "богатства" она смогла осилить только следующее - Катя ревностно относилась к двум младшим братьям: Дмитрию и Олегу. Пуховые одеяла она продала при первой же возможности на блошином рынке, выручив за них сущие копейки, долги все еще продолжала выплачивать, несмотря на то, что их следовало уплатить добрых десять лет назад.
Столь длительной долговой отсрочки она добилась при помощи третьей части наследства - соблазнительной внешности. Ростовщиком оказался молодой латвиец, который примерно полгода ухаживал за Екатериной. Логическим завершением процесса ухаживания стало их бракосочетание. Союз длился менее двух лет. Но ту роль, приходившуюся на него, он сыграл - Катя оставила фамилию супруга и решила проблему выплаты долгов. Родители, которые к тому времени уже покоились с миром, были бы горды своей дочерью.
Судьба ее братьев сложилась замечательно: Дмитрий закончил университет в Швейцарии, а Олег уехал в Канаду по программе профессиональной иммиграции. Подобных результатов моя подруга добилась так же благодаря своей внешности.
Катя выглядела всегда ухоженно и хорошо одевалась. Она одевалась не дорого, несмотря на средства, которые ей это позволили бы. Она была независима, целеустремленна и всегда оптимистична. Дух идти вперед и побеждать не угасал в ней. Она могла бы стать моим примером для подражания. Если бы не ее слабость. В каждом из нас есть что-то, что тормозит наши возможности. Катя была падка до жизни ночной бабочки. Она меняла мужчин с такой частотой, с которой меняют туалетную бумагу в общественной уборной - рулон не успевает даже до половины использоваться, как рядом появляется новый. Никто из них не задерживался у нее дольше недели. Побыв замужем, и осознав, что не ее это дело, она начала вести жуткий разгульный образ жизни. С годами она становилась спокойнее, но не успокаивалась. И я не удивлюсь, если к семидесятому дню рождения она придет ко мне на чай с молодым гомосексуалистом - законы морали для нее не существовали. Последнее время разговоры о моей женитьбе заводились все реже и реже. И, хотя тема это оставалась открытой, поднимали мы ее обе неохотно.
-Разве тебе не хочется просто завести дружка? - так начала она в этот раз. - Ну, я не знаю, может быть, просто для компании... или кото-то вроде сопровождающего.
Я рассказала ей про Константина. В подробностях. И о моих соображениях на его счет. В ответ я услышала то, чего не ожидала.
- Знаешь, я не скажу тебе ни слова. Ты ведь довольно взрослая девочка, - она вышла покурить. Я смотрела, как она курит, и как подрагивают ее пальцы, когда она сбивала пепел с сигареты. С этого дня она стала еще одним близким человеком для меня. Годы до этого она была мне всего лишь знакомой. Болтливой знакомой.
И еще немного о моих слабостях
Голова кружилась от длительного голода. Тошнота подступала к горлу, и уже было трудно соображать. Я не ела неделю, может больше - я уже не помнила. Стресс нужно было чем-то заглушить, а лучше - убить. Очередной роман закончился ничем. И снова к горлу подступало чувство разочарования и ощущение собственной вины. Я лежала на диване и курила сигарету за сигаретой, прекращая только тогда, когда уже было больно затягиваться. Зазвонил телефон. Я с трудом расслышала звук и сделала попытку подняться. Мне удалось это с пятого раза. Телефон звонил - так настойчиво хотел меня услышать этот некто.
-Алло? - Мой голос был похож на стон. Мне пытались что-то сказать, но я не разобрала ни слова. Через час в дверь стали стучать. Позже выяснилось, что это был мой одноклассник Михаил. Михаил приехал ко мне, и так как дверь я не открывала, он выбил ее. За ним следом в квартиру вошел доктор. Больше я ничего не могла вспомнить.
Это небольшое экстренное происшествие многому меня научило. Мужчины и жертвы ради них больше не имеет места в моей биографии. Есть я и то, что касается меня.
На стенах в огромном выставочном зале висят мои картины. Проект "Малахитовое ожерелье" будет длиться до тех пор, пока в зале будут люди. Дома меня будет ждать любимый кот, я всегда буду рада (равно как и они мне) людям, номера которых сохранены у меня в телефонной книге. В гараже стоит мой любимый мотоцикл. Я буду всегда любить секс, чай, кофе с имбирем. Я с удовольствием буду доставать сигареты из позолоченного портсигара, приобретенного на ярмарке в Вероне. Я буду жить. Дальше.
Немного философии
1999. Январь. Улицы запорошены снегом. На деревьях сидят снегири. Мир вдохнул полной грудью Новый Век. В комнате стоит елка. Пахнет мандаринами и торжеством. Я укуталась в теплый плед. За окном любимое время года. Тишина и возможность погрузиться в мир мыслей. Это очень философское время. Наверное, именно для того и нужна зима, чтобы все вдруг погрузилось будто в дрему. И вершит про себя планы. Перемены. Они и ко мне пришли. И я этому рада. Я делаю чай и стараюсь не шуметь. Заглядываю в спальню. Там, в кроватке, лежит маленький Григорий. Он мирно посапывает и видит медовые сны. Я поправляю одеяло и направляюсь к столу. Мысли вдруг переносят меня в август прошлого года. Уже прошлого.
Я была в студии, и доделывала кое-что к предстоящей выставке в Одессе. Телефонный звонок разбудил меня. Звонил бывшый муж Кати.
Я плохо знала его. Но этот звонок сблизил нас и позднее породнил. Катя умерла во время автомобильной катастрофы. Ее фиат раздавил грузовик, водитель которого был пьян. Врачи скорой помощи сделали все возможное. Спасти удалось только маленького ребенка. Мальчика. В тот момент Катя была на пятом месяце беременности. Никому не говорила. А, может, не знала. В возрасте сорока шести лет женские функции нарушаются, и она просто не обращала на это внимание. Только сознание теряла часто. Прибавку в весе она тоже не особо болезненно восприняла. Но оказалось тут совсем другое. Биологического отца ребенка не интересовало ничего - ни Катя, ни то, что она носила под сердцем мальчика. Проклинать его никто не стал. Так же, как и упоминать.
Похороны справили в присутствии шести человек. Оказывается, когда ты умираешь, все вокруг не останавливается и жизнь не прерывается. Стоит только последнему земляному комочку упасть на гроб, как жизнь начинает вертеться по новому кругу. А мы, глупые, в возрасте пятнадцати лет думали с крыши броситься, чтобы показать парню, которого так сильно любили, насколько он нам дорог, что мы даже готовы остановить жизнь. Умер Колумб. Мир продолжает существовать. Случилась Вторая мировая война. И все так же идет своим чередом. Умерла Катя. И я стала матерью ее сына. Теперь он вместо нее будет шагать по дорожкам жизни. Он пока не может ходить. Но он уже живет. У него есть имя. Григорий. Отец все же оставил после себя след. Мальчик Григорий будет одним из миллионов мальчиков, которые станут обладателями планеты Земля, когда уйдем мы. Зима. Все это она виновата. Видимо, зимой просыпается желание философствовать. Чудное ощущение.
Я открыла глаза. Посмотрела в окно. Январь. Улицы запорошены снегом. Снегири. Новый Век. Елка, которую давно надо выкинуть. Мандариновые корки могут еще пригодиться для работы. Плед надо бы постирать. Пропах сигаретами. Нехорошо. Надо сегодня же это исправить. Я повернулась и посмотрела на телефон. Нашла в справочнике номер Кати и стала слушать гудки. Голос у Кати был явно не звонкий. Я посмотрела на часы - о, Бог мой! - всего четыре утра. Я извинилась и оглянулась на комнату. Сон прервался и, честно сказать, я была этому рада. Попивая для данного времени ранний чай, я потянулась за портсигаром. По коже до сих пор бегали мурашки. Видимо, зимой просыпается способность видеть дурацкие сны. Загадочные.