Падал снег.
А я смотрел на небо. Где-то там, в непроглядной черно-серой мути есть надежда. Небо – оно всегда меня обнадёживало.
И я всегда любил грозу.
Просто остановился на полушаге и стал смотреть в небо. Колючие снежинки падали мне на лицо сыпались в глаза, но я только морщился и продолжал смотреть вверх.
А там было будущее. Но не мое.
Кто-то занимался планировкой самолётов и взмыл в небо как братья Райт. А индийские мистики видели космос. Но что там они нашли кроме безграничной мглы? Они увидел нашу землю. Наша земля далеко не такая, какой ее красиво рисуют на картинках художники. Посмотрев на небо можно понять, что там всё сплошь в облаках, серых как грязь и только где-то иногда видно голубые просветы.
Напоминает наш ум.
Мы летим всё дальше и всё быстрее. Нас уже миллиарды, люди становятся всё безымянее. Техника всё круче и круче. Навороченее. Только это всё так и остается ненужными понтами, как золото на часах, от излишней мишуры точнее они не пойдут.
Как и наша жизнь не станет лучше от соц. статуса.
Счастье оно не в часах. И не в небе. Не в море, не в огне. Не в машинах или открытиях. Не в уме, и не в красивых словах. И осмелюсь сказать даже не в любви.
Счастье - оно в нас самих…
Не помню, сколько я там стоял, пятнадцать минут, час, а может и дольше. Просто стоял и ничего толком не думал. Мысли продолжали лениво копошиться, но я лишь смотрел на небо и жмурился, как довольный кот, когда снежинки залетали мне в глаза. Потом я спокойно отряхнулся от насыпавшего снега на меня, и отправился дальше, чувствуя умиротворение. На сходку.
Наконец я пришел к месту сбора. Это было заводское здание где-то в переулках. Открыл дверь и увидел товарищей. Все они лежали в конце комнаты, связанные, без сознания, с видимыми следами от побоев. Смекнув, что к чему я побежал назад, на улицы в надежде затеряться в толпе, спастись от гончих направленных на нас, а потом постараться вызволить моих друзей с помощью наших сторонников.
Но поздно. Я ведь не боец. За мной сразу побежали четверо людей, схватили за одежку. Я сбросил кожух, ускоряясь, но один из них сделав выпад ружьем, попал прикладом по ноге. Я припал к земле, попытался встать, но другие трое сразу же навалились, запеленали и бросили в закрытую повозку. Я просидел там довольно долго, каждый раз я пытался вырваться когда заносили моего очередного товарища, и в конце концов получил дубинкой по голове.
Скрипели колёса. Резко резало по ушам, голова раскалывалась, и кажется по затылку тек маленький ручеек крови. Скрип их был созвучен моим страданиям, моим мыслям, моему горю, словно скрипка они рассказывали тонкой мелодией о том, что тяготит мою душу.
Я сидел в углу и яростно сверкал оттуда глазам сохраняя ещё запал драки, ещё жаждя крови противника, во мне ещё кипела злоба на них – палачей своих революционеров. Меня бесила их глупость, их нежелание чуточку подумать, их паническую трусость - из-за страха поражения они отказывались от шанса победить и покончить с этим бесконечным выживанием в этом мире.
Я искренне в это верил.
Мы тогда очень хотели что-то менять, куда-то двигаться. И решили перевернуть самое сокровенное – сознание людей.
Со течением времени люд всё время разделялся на две части – те кто остро переживал проблемы, и те кто просто устал спорить с миром и что-то доказывать. Сколько было попыток добиться свободы, сколько людей погибли в этой борьбе, сколько знаний и стараний было вложено сюда, но успеха достигли лишь немногие - настоящие Личности. Зачастую это всё оказывалось не тем что нужно было для свободы, и в конечном счете выходило что нация просто меняла старые кандалы на новые. И с каждой новой тюрьмой люди всё глубже и глубже падали в пучину неведенья, теряли понимание вещей и ситуации в которой они сейчас находиться. Многие сейчас себя считают свободными людьми. И это оказалось наилучшей клеткой из всех что были ранее.
Где находиться этот зверь – свобода? Мы не раз задавались этим вопросом, с самого начала нашего непростого пути. И в поисках перебирали всё что приходило на ум: деньги, власть, честь – такие вещи приедались. Это были лишь ощущения, имитация свободы, более того цена за эти блага была непомерной, зачастую основанной на неволе других людей.
И мы поняли, что свободным можно стать только от самих себя. Задача была почти неподъемной, и на это рассчитывали «властители», зная, что кто-нибудь поймет это тоже.
Но мы решились. И начали действовать. Успели мы сделать довольно многое, и вот-вот близилась революция, не кровавая резня, а реальное изменение в людских умах. Не учли мы самого важного - чтобы научить другого видеть надо самому быть зрячим, или хотя бы знать как стать им. И мы искали это знание свободы, искали изо всех сил. И нашли золотой ключик. Тогда нас и решили «распять». Чтоб остались мы героями, не успевшими совершить свой подвиг.
Нас выволокли на улицу солдаты. Мы зябко ёжились а нас куда-то повели, в какие-то закоулки. Приставили там к стенке, и когда грохнул первый выстрел, я понял – игра окончена.
Пули жужжали. Они словно ленивые пчелы вылетали из стального улья и лениво выискивали свои цели.
Каждый хочет жить.
Я слышал крики, стоны и падающие тела. Слушал как предсмертный марш. Мое геройство было лишь сиюминутной глупостью. От прошлой философии, труда, знаний – от всей жизни остались лишь тени. Сейчас существовали только пчелы-пули и я. Все иное меня уже мало занимало. Курьеры от смерти, прилетали и каждому дарили то, что все так жаждали в течении всей сознательной жизни.
Вечный Покой. Однако я был здесь и сейчас как никогда в жизни.
Танатос – тяга к смерти. Каждый хотел балансировать на грани жизни и смерти, оставаться живым, но поощрять свою лень, смерть в миниатюре.
Трудно удержаться на лезвии ножа. Особенно если им хотят тебя убить.
Трудно жить и трудно умереть. Амебы. Порой мне казалось все происходящее столь нереальным, что я пытался зажмурить глаза. Но видел то я не глазами - умом.
Хи-хи. Куда приведут вас ваши блуждания, людишки. Может кто-то получит высокооплачиваемый «труд», начнет растить детишек и будет отправляться на отдых куда-то за границу. И будет всем говорить, что жизнь не так ужасна, и каждый строит свою судьбу. А может тот же человек лишиться дома, его бросит жена с детьми, и станет он бомжевать, перебиваясь водкой. Конечно продержится годик, полгода после их ухода, но потом не выдержит. Боль будет столь сильна, что ему будет невозможно заснуть. И умрет он от паленой водки.
Смерть всех равняет.
Не всех.
Кто-то умирает с улыбкой, кто-то с криками и мольбами. Можно ли сказать, что их смерть была равноправна? Не думаю. Можно заливать про факт смерти что действие одно и то же, только восприятие разное. То же самое не скажешь о разнице в качестве жизни того человека. Высоким птицам больнее всего падать.
Так и я видел по сторонам как пули жалят всех кто стоял рядом со мной – один, другой, третий, все падали на землю пытаясь вернуться в былое. Жизни у них уже не было. Упустили они все свои шансы. Тут исчезало будущее каждого.
Мое также.
Я почувствовал жжение в груди. Пчелка медленно, как совестливый трудяга пробиралась внутрь меня. Зашла она в грудь и двигалась к сердцу. Было больно до опьянения. Она дрогнула еще раз и вонзилась в мою самую сокровенную плоть.
Сердце разлетелось осколками. Кто подберет их? Никто.
И мне уже безразлично, ибо меня уже нет.
Адье.