Небо постепенно, незаметно для глаза темнело. Вспыхивали первые звезды и уличные фонари. Форточка была приоткрыта, и летний ветерок лениво поигрывал фиолетовым тюлем. Настольная лампа грустила, как и её хозяйка, - первая рассеянно дарила свет просторной спальне, вторая полулежала на расписном покрывале двуспальной кровати.
Снова задержали на работе. Старо, как сама жизнь. Она перелистнула страницу. Брэдбери всегда мог утешить её. Он был, наверное, единственным мужчиной, который никогда ей не изменял.
Щёлкнул замок входной двери. Вернулся. Пора! Расправив складки платья (она всегда следовала полученной в детстве привычке никогда не ходить дома в халате), она надела наушники от плеера и включила рок на полную громкость. Она обижена – и он должен это почувствовать! Летящей походкой, мимо мужа, будто застывшего в прихожей с вешалкой и пальто в руках, на кухню – разогревать ужин. Танец и готовка курицы, мытьё пола и раздумывание над новым сюжетом – она умела совмещать несовместимое. Легко, воздушно, под любимые песни – а он… Он в каком-то другом мире, не пересекающемся с её миром. Она будто присутствует здесь, а будто и нет. Лунный свет на руках прекрасен и неуловим.
- Это был совершенно невозможный день! Бос был недоволен буквально всем: и тем, как я говорю, и тем, что я говорю… Ему не понравилось даже, как завязан мой галстук! Хм, это ведь ты его повязывала! – «Зря он выделил это «ты» таким жирным курсивом – я уже была готова пожалеть его!» - подумала она, а вслух произнесла:
- Ну извини, повязывать галстуки я не умею!
- И готовить тоже.
- И готовить тоже, – она вернула наушники в уши и, фыркнув, удалилась с кухни. «Этот месье слишком много думает о себе! Как жаль. Но и я не пай-девочка».
- Курица пригорела! – донеслось из кухни. Вопль был оставлен без внимания.
Походный чемоданчик был уже собран. Она не будет терпеть такое отношение к себе. К маме? Ну, уж нет. Она знает место получше.
- Собираешься? К маме? Прекрасно, передавай привет. Вот уж не знаю, как так случилось, что мы до сих пор вместе.
- К маме.
Острый месяц сиял мягким светом, колёсики чемодана подпрыгивали на выбоинах, гремели крики подростков, усиленные колодцем из домов. Но настроение у неё было прекрасное! Давно не удавалось ей вот так идти куда-то без цели и направления, не думая о времени, и в полном одиночестве. Что держало её с ним? Чувства? Неужели, любовь? Ха, скорее привычка! Но сейчас… она свободна!
Каблучки гулко цокали по асфальту. В витрине уже закрытого на ночь магазина она увидела свое отражение – сначала, что она маленькая, как ребенок, и телосложение имеет соответствующее, потом короткие чёрные волосы, по-мальчишески взъерошенные, слишком красивое платье, чтобы гулять ночью одной, и чемоданчик – с длинной ручкой и весь в ярких аляповатых цветах. Чтобы картина выглядела законченной, ей необходимо было только представить свои ярко-синие глаза, горящие сейчас в предвкушении путешествия. Что же? Вперед!
Она села в пустой поздний автобус до вокзала. За последние полчаса сильно похолодало, и ей захотелось укутаться во что-то, но… Она слишком спешила, собираясь, втайне боясь, что он попытается её задержать. Окна автобуса запотели, и она нарисовала на одном из них сердечко и пальму – вместо сосны, которую рисовать не умела. Смирившись с холодом, приняла его как неизбежную часть своего путешествия.
Общие знакомые недоумевали, как такие непохожие люди могут быть вместе. Он часто задерживался допоздна на работе, был груб и неприветлив; она витала где-то в своих мыслях и злилась, когда окружающие не разделяли её настроения, часто убегала куда-то и так же неожиданно возвращалась.
У каждого из них были свои причины для подобных поступков, каждый по-своему прав, но как возможно уживаться вместе среди постоянных скандалов, бессмысленных ссор год за годом? Неужели снова любовь? Скорее, привычка.
Она отсутствовала почти месяц. Жила в каком-то практически заброшенном летнем пансионате, гуляла вдоль залива, много плавала, мало ела, практически не думала, только мечтала. Здесь ничто не мешало пребывать в том мире, в котором ей было так комфортно.
Он даже не пытался её искать. Друзьям говорил, что занят, да и бесполезно это, про себя же думал: сама вернётся.
Так оно и случилось однажды вечером. Жаркое летнее солнце тяжело опускалось за раскаленные крыши домов, пробуждалась вечерняя прохлада. Он стучал клавишами в своём кабинете, когда вдруг звякнули ключи в прихожей. Щелчок, вздох. Первый ботинок уставшей рукой сброшен в угол, другой. Он прислушивался к этим звукам с лёгкой улыбкой на губах. Пока никто не произносит ни слова – в семье их будет царить покой и гармония привычных уху звуков.
Умылась, переоделась в чистое платье и только тогда вошла к нему в кабинет – положила ладонь ему на плечо и негромко произнесла:
- Я вернулась.
Это было словно сигналом для него. Он вскочил – и разразился очередной скандал. Под него она вскипятила воду в чайнике, нарезала лёгкий салатик, летящий походкой прошлась по квартире, сметая тряпочкой пыль… Поужинав, они легли в постель. Как всегда, он – справа, она – слева. Погасла настольная лампа – на небе зажглась большая круглая луна. Россыпь звёздочек. Ветерок, прокравшись сквозь форточку, как обычно, запутался в фиолетовом тюле. Убаюканные вечерней негой, они быстро заснули.
В полночь белый глаз луны заглянул прямо к ним в окно, свет лунный проник сквозь полупрозрачную тюль – и что-то неуловимое изменилось в атмосфере комнаты. На миг легкие занавески всколыхнулись – и бледный свет пал на спящих. Какая-то неведомая сила оторвала их от постели: они открыли глаза и, не говоря ни слова, поднялись на ноги. Глаза в глаза. Легкие, нежные прикосновения к коже друг друга. Плавно-плавно – они обнялись и наполненный истомой танец закружил их. Лунные мотыльки кружили над их головами, задумчиво колыхались занавески, лунный свет струился по стенам, и сам воздух, напоенный лаской и нежностью, рождал сладкую мелодию, которой подчинялись движения танца. Так невесомо, страстно – как в сказке. Души их слились воедино – и стало, наконец, понятно, ради чего эти двое были вместе. Ради этого волшебства, упоительной сказки, от которой невольно слёзы наворачиваются, и ты тонешь, тонешь в бездонном счастье…
Луна ускользнула из их окна, и они в изнеможении опустились на кровать. Один за другим гасли лунные светлячки, утихал ветерок, затихала музыка, всё устало замирало в неподвижности, и тогда из очнувшихся на миг уст донеслись самые главные слова:
- Я всегда принадлежал только тебе.
- Я всегда буду возвращаться.
И сон пуховым покрывалом накрывал их с головой до утра. А утром…