Ангел, Самоубийца Клава и Алкоголик Толян

Терновский Юрий 2
            Решила одна Клава жизнь свою добровольно закончить. Крепко она её, Клаву, достала. Мужики все ей попадались пьющие, драчливые и вороватые. Дети вырастали такими, про которых говорят «тюрьма плачет». Соседи по коммунальной квартире всячески пакостили и склочничали. В магазинах её обсчитывали, в бане – обкрадывали, в общественном транспорте – посылали в неприличные места. Было ей всего тридцать пять годочков (даже до бабы – ягодки не дотягивала), но совсем Клава отчаялась и сникла. И решила: «Всё, хватит!» Отправила сыновей второгодников утром в школу. Борща им наварила, котлет нажарила. И про компот не забыла. В душе помылась. Макияжем не побрезговала. Новый бюстгальтер надела, юбочку короткую, блузку просвечивающуюся. Вышла Клава на балкон и посмотрела вниз. Десятый этаж – это не шутка. Страшно ей сделалось. Но женщиной была Клава упрямой и решительной. И как побороть свой страх тут же придумала. Пошла она к своему соседу, бывшему «зеку» и нынешнему алкоголику, Толяну. Зашла и смотрит с вызовом. У Толяна даже слюна изо рта потекла.  Потому, что он Клаву не узнал. Привык видеть её в стареньком халатике,  с космами нечесаными и вечно хмурую. Увидел Толян интересную полногрудую бабёнку со смазливым личиком и в заманчивом бюстгальтере. Только по голосу он её узнал. Когда Клава ему сказала: « Здорово, Толян! Водка есть?»
            - Клавка? Ты? В натуре, долго жить будешь, не узнал! Ты чего так расфуфырилась? Опять мужика привести хочешь? – сказал Толян.
            - Не твоё собачье дело, - ответила ему Клава. – Давай, наливай стакан.
            Тут Толян окончательно удивился. Никогда она у него водку не спрашивала. Он у неё деньги на водку часто просил. Иногда она их ему давала. А вот чтобы он ей их возвращал, Такого не было. Принцип у него такой был - долги не отдавать. Выпивал он крепко, а работал мало. И всё что зарабатывал, сразу пропивал. Вот и сейчас бутылка, только что открытая, перед ним на столе стояла. Так что деваться ему было некуда. Набулькал он полный двухсотпятидесятиграммовый стакан. Думал, не протянет. А Клава эту водку, двумя глотками, словно воду. И не поморщилась. Затем, без спроса, взяла папиросу «Беломор». Толян, от растерянности, даже спичку зажёг и ей услужливо протянул. Закурила Клава, дымом Толяну в рожу дыхнула и ушла гордой вихляющейся походкой. Толяну осталось  только повторно слюну сглотнуть. И по поводу этой походки, и по поводу потери полбутылки водки. Зашла Клава на общую кухню. И увидела там свою главную недоброжелательницу. Бывшая профсоюзная активистка Виолета Генриховна овсяный диетический кисель варила. Взглянула она искоса на Клаву. И даже отметила про себя, что что-то с ней не так. Но пересилить себя не смогла и сказала: «Клава, голубушка! Вы опять после себя в туалете свет не выключили. Унитаз ёршиком плохо почистили и освежителем не побрызгали. Я посоветовалась с жителями квартиры и мы…» Слушала эти её слова Клава с хмельным прищуром. Но не дослушала. Сначала окурок в кастрюлю с киселём аккуратно воткнула. Затем туда же, в кастрюлю, плюнула. А как только Виолета Генриховна рот свой возмущённо открыла, то Клава её за лацканы халата взяла и спиной об стенку шмякнула. У бывшей профсоюзницы будто зубья капкана во рту клацнули и мост сломался. Бигуди, наперегонки с перхотью, словно перезрелые сливы на пол посыпались. Сползла Виолета Генриховна вниз по стенке, и пикнуть больше не посмела. А хмельная Клава ей сказала: «Доброе утро, соседушка!» и в свою комнату вернулась. Повторно вышла на балкон. Видит, на перилах Ангел сидит, и ножками болтает. Семечки подсолнечные лузгает и в кулёчек газетный шелуху сплёвывает. Клава, особенно после водки, ещё категоричнее на своё самоубийство настроилась.
            - Ага, явился – не запылился, - сказала Клава и упёрла кулаки в бока. – Чего надо? Отговаривать будешь? Не выйдет. А мешать будешь, самого зашибу.
            - Пока не буду, - ответил Ангел.
            - Не будешь? – возмутилась Клава. – Ах ты, дармоед!
            - Так, не бушуй. Сходи к Толяну, пока он водку не допил. Потом поговорим.

            Подумала Клава, покачалась с пятки на носок и … пошла. Заходит в комнату. Толян только что остававшуюся в бутылке водку в стакан вылил. И сидит задумчивый, весь в предвкушении. Клава быстро к столу. Стакан тот заветный взяла и водку в себя влила. У Толяна в глазах потемнело. Она говорит ему: «Не ссы, отдам. – А про себя думает. – Сейчас сигану вниз, и хрен ты её от меня дождёшься». И взяла, смачно так, Толяна в губы поцеловала. Пока тот губы вытирал, она опять в свою квартиру и на балкон. «Ну, чего вылупился? Давай, читай мораль. – Говорит Клава. – Или лети отсюда к ... ... матери».
            - Не спеши. Надо подождать ещё пять минут, - говорит Ангел.
            - Что, думаешь, я за пять минут на попятную пойду?
            - Надо, значит – надо. Стой, и не рыпайся, - уже строго прикрикнул Ангел.
            Постояла Клава ровно пять минут. И её пьяная агрессия  сменилось огромной жалостью к своей загубленной жизни. Разревелась она в десять ручьёв. Стала, сквозь рыданья, Ангелу жаловаться. На всех: на мужиков-сволочей, на сыновей-оболтусов и на соседей–склочников. Выслушал её Ангел, кулёчек с шелухой под хламиду спрятал и говорит: «Замуж тебе, Клава, надо». «Сама знаю. Да не за кого». – Рыдает ему Клава. Ангел с перил спорхнул. Взял женщину за руку и в комнату завёл. Посадил её на диван, слёзы крыльями своими смахнул и сказал: «Ну, сиди смирно и не дёргайся. А про балкон и вовсе забудь. Пойду за женихом». – Сказал Ангел.
            Заходит Ангел к Толяну. А тот утрату водки пережить не может. Желваками играет и брови хмурит. Увидел Ангела и удивился. Но не очень сильно, в пределах нормы.
            - Чего тебе, - говорит, - надо? Выпить нет. Одна коза общипанная всё выпила.
            - Толян, жениться хочешь? - спросил у него Ангел
            - Жениться? – Толян в затылке почесал. – А что, можно. Если не старая и с деньгами. И без спиногрызов.
            - Пошли, - приказал ему Ангел.
            - Куда? – удивился Толян.
            - К Клаве, свататься.
            - К кому? К Клавке? Крылатый, ты чего, с дуба рухнул? Она старая. И два спиногрыза при ней. И работает на складе разнорабочей. Меня такая жена не устраивает.
            - Так и ты уже не мальчик. Половина зубов нет. Три раза за последний месяц в постели обоссался. Ревматизм и гастрит. Так и скажи, что зассал…
            - Кто? Я? – взъерепенился Толян. А сам, точно, зассал. В смысле, испугался. Одно дело, Клавку по пьянке в тёмном уголке попытаться за сиську ущипнуть. Другое - трезвым замуж звать. А ведь нравилась она ему. Но стеснялся он ей это сказать.
            - Вижу, зассал, - напирает Ангел.
            - Кто? Я? Да я на «зоне»... И чтобы дуру бабу испугался? Пошли, блин!
            - Что, вот так и пойдёшь? В дырявой тельняшке, обвислых «трениках» и босиком?
            - Это дело поправимо, - ответил Толян. – Отвернись. – Ангел отвернулся.
Он догола разделся, даже трусы с вялой резинкой с себя стянул. И во всё чистое и глаженое переоделся. В костюм–тройку, светлую сорочку, красные носки и лакированные туфли.  Даже цветок пластмассовый в лацкан пиджака сунул, не поленился.
            – Повернись. Ну, как? - спросил Толян у Ангела.
            - Теперь отлично. Вот если бы тебе ещё побриться и зубы почистить…
            - Пошли, пока не передумал, - прорычал Толян.
            - Понял, - ответил Ангел, - пошли. Промедление смерти подобно.

            Зашли они в её квартиру. Клава на диване как на иголках. Всё покрывало задницей своей в кучу собрала. Жениха ждёт, волнуется. На Толяна даже и не посмотрела. В Ангела взгляд воткнула и с придыханием прошептала: «Где жених?»
            - Он жених, – ответил Ангел и Толяна к ней подтолкнул.
            - Кто, он? – завизжала Клава как пожарная сирена. – Мало у меня алкашей было…
            - Такого у тебя ещё не было. Ты приглядись повнимательнее, - сказал Ангел.
            - Да я на него за три года и так вдоволь насмотрелась. Каждый день "бухой".
            - Ты на себя прежде посмотри, - не выдержал этих нападок Толян. – Сегодня хоть немного на бабу похожа. А так ходишь, лахудра лахудрой.
            - Это кто, это я лахудра? – взвилась Клава.
            - Это кто, это я алкаш? – вторит ей Толян.
            - Чем за него замуж, я прямо сейчас с балкона…
            - А я первому встречному «менту» промеж глаз. Чтобы меня опять осудили…
            Ангел стоит, слушает и посмеивается. Клава мужчин растолкала и на балкон. Прыткая оказалась. И ведь спрыгнула бы, да юбка её подвела. Слишком узкой оказалась. Никак не удаётся ей ногу задрать и через перила перекинуть. Да и Ангел с Толяном подоспели. Тянут её назад. Клава в перила вцепилась и ни в какую. Нешуточная борьба завязалась. И тут Толян: то ли специально, то ли нечаянно, за грудь её ухватил. Завизжала Клава, повернулась и закричала: « Ах ты, кобелина, ты кого за грудь лапаешь?» И хлоп его ладонью по лицу. «За что?» - Обиделся Толян и слёзы у него из глаз хлынули. Занесла Клава руку, чтобы ещё раз ему о приличие напомнить. Но так и не ударила. Стоит, лицо его обиженное рассматривает. Обиженное и …трезвое. Нос прямой, подбородок с ямочкой, волосы русые с проседью, глаза мутные и печальные. А того, что  он морщинист, небрит и перегар изо рта, как из винной бочки, этого она почему-то не замечает. И Толян, сквозь слёзы, к ней приглядывается. Губы сочные, глаза голубые, грудь приметная (размер пятый, не меньше), кудряшки на голове рыжие. А что немного лицом и телом полноватая, так ему всегда такие пышные женщины нравились.
            - Так, - сказал Ангел, - мне пора.
            - Как пора? – в один голос возмутились мужчина и женщина. – А мы?
            - А вы сейчас сядете и поговорите. Только, Толян, чур, водку не пить. И с балкона, это тебе, Клава, не сигать. Поговорите спокойно, друг к другу присмотритесь. И, главное, расслушайте, что вы друг дружке говорите, и что вам отвечают, - сказал Ангел, выпрыгнул с балкона, крылья расправил и воспарил на небеса.

            И что вы думаете, всё у них получилось. Врать не стану, не сразу. Поначалу, пока притирались, даже подрались крепко пару раз. Если кто вам скажет, что Толян пить бросил, не верьте. Брехня. Выпивает. По праздникам или после работы, «с  устатку». Он ведь первоклассным сварщиком оказался. Неплохую деньгу теперь зашибает. Машину недавно купил. А почему алкашом был? Да потому, что хорошего женского догляда за ним не было. И хозяин он, если не выпивший, очень строгий. Из-за этого с пацанами Клавиными у него долго была холодная война. Понятное дело, безотцовщина. Они долго его, когда матери рядом не было, "Толиком – алкоголиком" и "зеком обдристанным" дразнили. И он это терпел. Но за школьные двойки и дворовое хулиганство спуску им не давал. И за уши драл, и ремешком по попам охаживал. Без всякого снисхождения, как собственных детей "воспитывал". И довоспитывался. Незаметно, и для них, и для себя, превратился в «батяню». В школе дела у братьёв поправились. В футбольную секцию он их записал. И сварочному делу потихоньку в гараже обучает. Клаве Толян работать запретил и велел дома сидеть. И приказал, чтобы она с работы его в той юбке и блузке обязательно встречала, в тех самых, в которых она хотела без очереди в Чистилище проникнуть. А бюстгальтер под блузку ей одевать запрещает. Ему так больше нравится. Так ведь он кормилец, муж и хозяин, имеет полное право. Да и самой Клаве это его желание не в тягость, а в радость.
         Она теперь со всеми соседями приветливая и весёлая. И те ей тем же отвечают. Да и зачем им скандалить, если она свет после себя в туалете выключать не забывает и освежителем воздуха там пшикает. С ней даже Виолета Генриховна сдружилась. После того, как ей новый мост во рту поставили. Она Клаву на кофе приглашает и учит, как Толяна в узде держать. Пьёт Клава вкусный кофе, головой кивает и посмеивается. Она и без этих советов свой рецепт знает: надеть белую блузку и узкую короткую юбочку, нанести немного макияжа и причесать кудряшки. Наварить борща и нажарить котлет. Или макарон по-флотски. И ждать мужа с работы, а сыновей из школы. Недавно Клава поняла, что она беременная. Долго она тайком ревела и боялась сказать об этом своему Толяну. А тот, когда узнал, сам разревелся от счастья. А потом взял Клаву на руки и кружился с ней по комнате.
         Стоит она, смотрит с балкона во двор и думает: « Творец, спасибо тебе за того Ангела. Ангел, спасибо тебе за то, что ты подарил мне счастье». Скажет Клава эти слова и  испугается, чтобы кто-нибудь её счастье не сглазил. Торопливо постучит костяшками пальцев по дереву перил. И трижды сплюнет через левое плечо…
                28.01.12