Философия Сопротивления.
Борьба - инстинкт эволюции.
«Борьба» в кавычках, она не буквальна,
но если не буквальна, значит и не борьба вовсе…
Наконец-то наша борьба освобождена от оков, мало того, она теперь с маленькой буквы, ибо выходит из повседневных болот жития, она сама жизнь, она Борьбы Становление; чему предшествовала слепая и необузданная Воля инстинктов, что приобрела теперь лучшие механизмы по удержанию порывов; в нас нет провокаций и нет бесполезного и бессмысленного расточения; мы обучили инстинкты искусству сопротивления….
Мы слишком долго боролись с собой, теперь мы видим даже в темноте, ибо темницею была наша жизнь; мы тщательно привыкали к каторге духа и природа откликнулась на нашу тяжелую работу над собой; инстинкт воспитал наше тело, тело становящееся быть другим, потому что и мы, уже всецело готовы быть другими.
Наш светоч - это жестокосердное и справедливое Солнце Борьбы Заратустры…
Наш пик Борьбы - это тотальное желание снять оковы.
«ВСЕ» - говорит войн-человек и это ВСЁ – зловещий рёв, что вмещает в себя неотступную решимость, уверенность и мужество; его сердце бесстрашно, глаза само зрение бесстрашия и тело бесстрашная броня. Его любовь к жизни – это презрение к смерти…
Его наипервейшая жажда, это утолить голод свободы, это снять внешние гнёты, в одиночку или сообща с кандальными; не важно как и не важно с кем, главное ощутить саму остроту этого голода; возбудить в себе этот безумный процесс пробуждения и признать этот «опасный перец» слишком острым, чтоб не дать себе возможность запить и залить этот священный огонь новой горючей смесью, и тем обнаружить в себе детананту Сопротивления, когда обнаружение обеспечивает направленный во внутрь взрыв…
Наша Нужда это необходимость к действию, что должна проходить сквозь запретные решетки, стены, заборы и находить так нужные «окна свободы», и идти; идти если надо на ощупь, доверяясь инстинктам тела, идти заплетаясь, падая, ползком, - неважно как, важно исполнять волю движения, важен процесс шага, неважно куда, в пустоту, в темноту, в пропасть, к смыслам или к бессмыслию – не важно; важно движение, важно только противостояние… Борешься, значит живешь и иной ценности у жизни просто нет…
ВСЕ, вещает войн-человек, пришло «время взрыва»; и холодная радость заполняет биологические сосуды совести и эхо пещерного рыка вырывается, и несется, как роковое торжество освобождения; что мчится переплавляясь в великую песню рока, и проходит сквозь; как беспощадное остриё, не взирая ни на что.
Это ВСЁ - есть КОНСТАНТА, утверждающая твердость намерений, это ВСЁ - есть основная эмоция безотлагательного действия направленного только в будущее; ВСЁ - это Устремление из тьмы во свет, что достигая маленьких свобод и маленьких побед, образовывает свободные страны, континенты и даже миры…
«я снова живу, потому что в бою,
я снова ранен, и выжил вновь;
я стал сильнее, еще живее, я вновь готов;
и слава смерти, что жизнью храним!!»…
Таков ницшеанский ход того, «что нас не убило, то сделало сильнее»…
Мы теперь злее злобных зверей, что способны учуять порочное за долго до приближения; теперь соблазны обходят наши границы стороной ибо страшатся отказов. Языки вожделения истощаются и не достигают наших суровых сердец, мы слишком далеки от бренности страстных низин; мы там, где вершины духовной чистоты. И даже сама судьба не решается влиять на ход событий, ибо наш единственный и безальтернативный выбор оказывается судьбоноснее чем сама судьба…
Нам не приходится выбирать, потому что выбор уже сделан, за долго до нашего появления; мы знаем, что за содеянным приходит только содеянное и ничего другого не остаётся, как идти по следам собственных шагов, что утверждались во имена непризнанных богов, которых мы теперь рискуем открывать…
Нам по праву остаётся оберегать наши редкие родники душевных хранилищ, как земли от набегов мразоты; но много еще заразного на свете, чтоб нам не помнить, что такое борьба за существование, чтоб не считать и сам свет заразной тьмою… Но мы способствуем свету очищением от скверны, что распространяет ядовитое и отравляет плодородные почвы души, из чего должно произрастать противоядие….
Инстинкты взведены в боевую готовность и соблазны чувствуя нашу решительность, торопятся отступить, беспрекословно покоряясь нам. Мы более не искушаемые дети пригреховной родословной, где прагрех это не только наше наследие (унаследованное свойство), но и зеркало исторических поддонков, что напоминает нам, кто мы есть; такое признание делает это черное свойство святейшей сущностью, щедрым даром природы, при помощи чего душа стезает свой страшный путь омовения и богатеет собой. Увидеть себя во грехе – это святодейство прозрения и мы видим себя, и святодействуем в омовении покаяния, и наша совесть блестит, начищенная деяниями грехопадения…
Мы свершаем поворот головы, в сторону наших слабостей, одаривая вниманием наших врагов, сопровождая этот первозданный альфа-жест, справедливым рычанием хищника и этот изящный рефлекс устрашает и устраняет не только пороки, но и добродетели; наши мгновенные реакции заставляют отступить то, что не готово к борьбе. Наша Сила Сопротивления в молниеносных началах – рефлексах, в высокой скорости отражения; их цель реагировать прежде, чем «по-человеческому нужное» не улавливает смятение слабой воли, и не подчинит её, укореняя внутри ущербное, указывая на потребительские способы выживания . Мы не прогрессируем вместе с потреблением, наш рост заключен в отказе от потребления ; мы отрицаем то, что имеет успех и отрекаемся от того, что облегчает жизнь…
Мы нещадно уничтожаем себя, тем более, уничтожению подлежит все то, что нарочито наречено «личным», к этому искусственному достоянию человека у нас особое отношение - хладнокровного палача. Наша задача не оставлять себе ничего, принадлежащего к себе. К себе – это от себя, прочь - значит ближе к опасному солнцу жизни, где должно сжигать последние язвы пороков; так мы отбрасываем то, что постигли, так мы избавляемся от постижения, как от материи больше не пригодной для опытов…
Мы рискнули бросить вызов самой эволюции, даже её отбору мы встаём наперекор, ибо и такой шаг продиктован эволюционной борьбой за существование…
И если мы подведем к краю познания наше чрезмерное любопытство, то в этих философствующих крайностях мы не обнаружим ничего, кроме потустороннего, где нет места добру и злу, где «я» – существующее на той стороне, будет всегда затемнено наличной стороной, не дающей ясного зрения на то, что по ту сторону; но то «потустороннее» всегда будет не только нам неизвестным, но и близким. И эта близость словно предвкушение от встречи с мистическим явлением духа и это духоявление, и есть Явь Нашего Существа, которую мы чувствуем не смотря ни на что…
Философия – если это религиозный, рациональный или какой другой мировоззренческий путь, то такое признание только утверждает путь к себе. К себе, существующему и нет, как к действительному и абстрактному, к прекрасному и безобразному, к себе ко всякому и даже к себе ещё не найденному.