Каратэ

               
                Светлой памяти замечательного писателя
                Аркадия Аверченко 



 Детский писатель Зюшкин был очень огорчен. В издательстве «Зелёная свинья» опять не приняли его новую сказку «Котейка Мурзик». 
-  У нас Мурзиков три вагона уже, - сказал главный редактор Пал Палыч Отказов, – и это только то, что с сегодняшней почтой пришло. Шлют, шлют, а зачем шлют – сами не понимают. Сколько можно сочинять про кошечек, зайчиков и птичек? У нас сейчас спрос на серьезную литературу. Патриотической направленности, к примеру. Вот книга для мальчиков нужна. Такая, знаете, мужественная, крепкая проза. Для настоящих маленьких мужчин.
Зюшкин решил посоветоваться с сыном. Сын ходил на каратэ. Вот уже три года. Занимал разные места на соревнованиях, получал медали… «Напишу про каратэ, - подумал Зюшкин, - вот и будет им мужественная проза, если Мурзики не нравятся…»
Вечером детский писатель пошел забирать сына с тренировки.
          Когда он  очутился в спортзале, занятие как раз заканчивалось, и Зюшкин с удовольствием прослушал клятву каратистов, которую спортсмены  произносили, прощаясь до следующего занятия:
    «Мы будем тренировать наши сердца и тела для достижения твёрдого, непоколебимого духа… Мы будем стремиться к мудрости и силе – не ведая других желаний… Всю нашу жизнь, через изучение каратэ, мы будем стремиться выполнить истинное предназначение пути кёкусинкай», - долетали до Зюшкина мужественные, серьезные мальчишечьи голоса…
     - Пап, ты чего приперся? – рявкнул сын. – Мне двенадцать лет, а не два года. Сам домой добраться могу.
- Во-первых, не приперся, а пришел, - поморщился Зюшкин. - А во-вторых, Егор… видишь ли… разговор есть.
- Если ты про двойку по литературе, то я не виноват. Училка сама мне ее поставила, я не хотел. Я Лермонтова выучил, стал ей читать, а она говорит, что это не Лермонтов, а Пушкин. И что «У Лукоморья дуб зеленый» мы еще в первом классе прошли… Придирается…
- Про двойку тоже поговорим, - нахмурился Зюшкин. – Надо же, еще и по литературе… И это когда родной отец – литератор! Неужели не стыдно?
- Не стыдно, - признался Егор.
«Честный мальчик растёт, это хорошо…» - грустно утешил себя Зюшкин.
Они подошли к автобусной остановке.
- А то, что я стекло в кабинете алгебры в пятницу разбил, так это враньё, - продолжал Егор. – В пятницу разбил Гришка Сокольников, а я – в четверг. Придираются…
«Боже мой, еще и стекло…» - ужаснулся Зюшкин. Он вздохнул и начал:
- Понимаешь, Егор…
- Да не брал я мелочь у тебя из кармана, честное слово! – перебил Егор. – Если хочешь знать, это мама взяла. А когда я в твой карман полез – там уже ничего не было.
Зюшкин тихо застонал. Потом все-таки взял себя в руки и продолжил:
- Я не об этом, сын…
- А о чем тогда? – удивился Егор. – Я больше вроде нигде не спалился.
-  Я о каратэ. Понимаешь, книгу буду писать. Про вас, каратистов. И мне нужно узнать, чего у вас там бывает. Какие удары. Бои там. Пояса. И тому подобное.
- Ух ты! – обрадовался Егор. – А я думал, опять про своего дурацкого Мурзика будешь сочинять!
Услышав, что Мурзик – «дурацкий», Зюшкин окончательно расстроился. «Близкие никогда не понимали своих гениальных родственников», -  с горечью подумал он.
Однако, пока ехали в автобусе до дому, детский писатель отвлекся и забыл о своих печалях. О каратэ Егор рассказывал очень интересно и громко, так что слушал его не только Зюшкин, но и все пассажиры автобуса, и даже контролерша. 
          - Ну, пап, гляди. Короче, про удары. Сэйкэн цуки.
- Ты чего выражаешься?! – испугался Зюшкин. – Совсем от рук отбился!
- Я не выражаюсь,  - обиделся Егор, - это удар так называется: сэйкэн цуки. Удар кулаком. Там есть три уровня: гэдан – удар вниз (Егор показал, Зюшкин ойкнул и согнулся). Ой, пап, извини, я не хотел… Потом чудан – это средний уровень, удар в живот. Вот так! (Егор показал, Зюшкин ухнул и подпрыгнул.) Прости, пап… Ну, и верхний уровень, называется джодан. Это, пап, удар кулаком в подбородок.
Зюшкин не успел увернуться. Автобус зааплодировал.   
 - Теперь – маваши гири, - важно продолжил сын, когда папа нашёл слетевшие с носа очки.  -  То был удар кулаком, а это будет удар ногой сбоку. А уровни те же самые – в низ, в живот и в подбородок!
Егор долго показывал и рассказывал…
Домой Зюшкин вернулся изрядно побитым. К тому же последним ударом, о котором поведал Егор, была «вертушка», но ее он показал папе только когда они уже вышли из автобуса. Чтобы не задеть пассажиров… Зато Зюшкина задел основательно.
- А что такое «ос»? – слабым голосом спросил Зюшкин, пока они подымались по лестнице. - Я слышал, вы на тренировке часто говорили «ос»… Только, пожалуйста, если это удар – не показывай его на мне…
- Это не удар, - сказал Егор, и писатель облегченно вздохнул. – «Ос» это по-японски «да». Тренер нам говорит что-то, а мы соглашаемся и отвечаем: «ос!», то есть «да».
- А как по-японски «нет»? – уточнил зачем-то Зюшкин.   
Егор задумался.
- Не знаю. Мы никогда не говорим на каратэ «нет». Мы всегда с сенсеем соглашаемся. На всякий случай.

- Где вы так задержались? – спросила мама.
- Да я папе про каратэ рассказывал.
- А чего папа весь такой помятый? – с подозрением спросила мама. 
- А я на нём приемы показывал, для наглядности, - объяснил Егор.
- Давно пора было! - веско сказала мама и ушла на кухню готовить биточки.   

…Записав в блокнотик всё, что успел запомнить из рассказов Егора, Зюшкин почувствовал знакомый зуд творчества. «Книга – будет!» -  твёрдо  пообещал он себе.
Поздним вечером, пока Егор засыпал, они еще поговорили про систему поясов в каратэ. Какие, мол, бывают пояса – от оранжевого до черного…

Через неделю главный редактор издательства «Зёлёная свинья» Пал Палыч Отказов читал новую рукопись детского писателя Зюшкина. Это была крепкая, мужественная проза о том,  как котейка Мурзик решил заняться каратэ, прошел трудный путь от оранжевого до черного пояса, всегда говорил тренеру-бельчонку только «ос!», а в конце так накостылял давнишнему обидчику всех котят – щенку Варфоломею – что тот долго искал свои очки, да так и не нашёл.