Боги шли позади… О чем думали? - ведь знали все наверняка! Знали и молчали. У Гира горели уши от стыда, им это было видно, наверное. Как бы не хотелось их огорчать!.. но и отдавать их никому не хотелось!
А все Гор! Ведь малец еще совсем, несмышленыш… а догадался, к кому надо прибежать в неподдельном горе, заливаясь слезами: Боги улетят! На птичьем языке своем говорили при нем, но поди ж ты – понял, что к вечеру прилетит за ними птица на утес. Успокоил малыша, как мог, а сам раньше этих двоих успел на облюбованный ими выступ утеса.
…Первое, что услышал – сухой громкий шелест, будто большая стрекоза подлетала. Подошел к краю… и отпрянул: была она даже больше, чем мог ожидать, к тому ж словно из воды сделана – все видно внутри, что-то крутилось там и двигалось. Только не было в ней ни людей, ни Богов. Летела, тычась осторожно, как стрекоза в камыши, дорогу искала, значит. И тогда , как ожог, пришло решение. Рывком оглянувшись, поднял он камень… никогда дотоле таких не поднимал - все жилы у него затрещали… И бросил в пропасть, целясь, попал в выступающую скалу… дальше дело ясное: как затрепетала птица эта под камнями, как пыталась отпрянуть… Потом стоял за выступом скалы, боясь, что Боги услышат гул его сердца… а они пораженно вглядывались в пропасть. Пусть. Пусть убьют его, испепелят небесным огнем – но ведь остались же! С ними выживет племя!
… Промит шел вторым, сразу за Гиром. Тот, по обыкновению, шагал впереди, готовый к отражению любой опасности - от диких зверей до наглых вылазок соседних племен. Шел неописуемо большой, почти с островитян ростом, одномоментно уверенный в своей силе и наивный, как ребенок. Да все они тут доверчивы, как дети. Доверчивы, а не глупы – как объяснить это Ноиту?! Впрочем, кому там объяснять! Месяц они вместе, а Ноит плешь ему уже проел стенаниями об Острове. Можно подумать, век здесь прожил! – несколько месяцев всего… А ведь в школьные годы – как мечтали об этих горах! как экзотики хотелось! какие планы строили! Ну, вот и Ближние горы – воплощай мечты, просвещай аборигенов, интересуйся ими хотя бы… так нет же! Собрать образцы и домой поскорее, иной нет мысли.
Дорога взяла круто в гору, скоро стоянка. Взгляд Промита уперся в босые, израненные камнями ноги Гира. Казалось, они посинели от холода… Пора, пора уже дать племени источник огня, а то не выживут зимой – синоптики катаклизмы обещали…
… Это было похоже на похороны: Ноит вспоминал, как стояли с Промитом , склонив головы, над обломками геликоптера, а упрямый ветер тащил по ущелью серые космы низких облаков. О восстановлении аппарата не могло быть и речи, камнепад «изжевал» его до последней косточки. Странный камнепад… проклятый камнепад… Проклятые горы! Проклятый этот климат! Аборигены эти вонючие… Промиту хоть бы что, а Ноит уже задыхался от зловония невыделанной шкуры пещерного медведя, что нацепил на себя Гир. И попробуй уговори снять – боевой трофей! Пусть : носильщики, работники безотказные, разведчики со звериным чутьем… это – пусть! Но зачем же их с островитянами равнять? У Промита совсем тут ценности сместились в голове: бормочет что-то об общности происхождения, будто у островитян с дикарями этими общие предки… дичь какая!
О! Горьковатый запах дыма - значит, скоро лагерь. Чудно: жилье здесь пахнет дымом.
Путникам оставалось не более двухсот локтей дороги, когда хлынул Ливень.
***
Промит приостановился – вроде, Ливень уменьшился? Да нет, все то же. Седьмой день стена дождя с небес! Уровень воды подошел таки к Отцу-дереву – а ведь невзрачная горная речушка была. Хорошо, что они с Гиром перетащили овец выше в горы! Если бы еще Ноит помог… Ноит! Промит закусил губу, а слезы все одно смывает дождь. Как смотрел на него островитянин! Как на предателя. Можно понять: когда они из ангара-запасника спешно строили корабль, никому в голову не приходило, что придется расстаться. Но ведь не по-людски поступил товарищ – как это так? Брать только образцы флоры-фауны, как было запланировано… А люди?! Какой там уговор при таком форс-мажоре! Не стал уговаривать Ноит: хочешь оставаться с дикарями – оставайся. Нет у тебя теперь родины!..
Ладно. Надо жить. Если Ливень закончится - а он закончится! – продолжить учить Гора рисовать… Ведь как рисует! Он же гений просто! И счастье, что охру размыло, теперь есть материал… А Гир с кремнем управляется. С трудом, но добывает все ж огонь, даже в этой сырости бесконечной…
-Промит! Промит идет!! – навстречу выкатился Гор, с удовольствием усадил мальчонку на плечо, и они направились к пещере, где на вертеле Гир уже обжаривал барана.
***
Вода за бортом уже соленая – Ноит понял, что вышел в море. Справа должны были быть скалистые острова Архипелага… где это все? Еще два дня такого дрейфа, и нечего станет пить. Как нечего стало есть. Выхода нет, пора резать скот – все равно сено кончилось.
А ведь они с Промитом не сено грузили – ботанические образцы. Вот интересно – Ноит прикрыл глаза - когда грузили челн, он знал уже, что не поплывет? Или рассчитывал, что все дикарское племя с собою возьмем? Предают свои только, отступничество чужих не измена. Как это больно, будто в спину ножом!
Палуба просохла, хотя солнца нет по-прежнему. Пока шел Ливень, в голову не приходило сделать запас пресной воды… ее и за бортом хватало. Правда, с глиной, щепками и трупами животных. Сучки и ветки продолжают еще попадаться, но трупов нет. Ни людей, ни животных… Ноит скрипнул зубами: давал же себе зарок об этом не думать, но как уйдешь от мыслей об Острове?
А, может, это просто трусость ? Промит ведь силой воли особо никогда не отличался. Но, с другой стороны, не одному ж ему плыть – вдвоем. А, главное, образцы доставить-то надо! В такую погоду на повторный геликоптер ведь никакой надежды. Образцы доставить… Куда?! Вот странно: кажется, мир закончился, а ведь вполне может статься, что Промит со своими дикарями уцелел! Если уйти повыше в горы, да скот собой перегнать… Неужели он был прав, и долг сейчас ничего не значит?
Надо бы спуститься в трюм, посмотреть, что там… Ноит побледнел: трудно признаться самому себе – страшно. Нет сил видеть эти овечьи глаза, эту безнадежную покорность. Они даже не блеют уже. Вынести бы их на палубу, пусть хоть на белый свет посмотрят! Белый свет?! – бескрайняя вода да низкое серое небо… Будь все проклято – ну где же земля?!!
***
В горах темнеет быстро. В наступивших сумерках огонь стал ярким и завораживающим.
- Ну, вот, - старик на ощупь подбросил сучья в огонь. – Когда начался Ливень, Боги построили Корабль. Старший из них -Ноит, погрузил на этот челн все растения, что росли у нас, и всех зверей по одной паре…
- А людей, дед Гор? – сидевший рядом внук поплотней придвинулся к деду.
- Людей не взял – зачем? Люди с младшим Богом остались, с Промитом… Ну, значит, погрузился этот Ноит и поплыл в свою страну.
- Доплыл?
Шершавая ладонь погладила голову внука:
- Ну… Доплыл, наверно. Вырастил там из наших кустов огромные деревья, а из овец медведей.
А людей Промит увел высоко в горы. Когда же Ливень закончился, спустились с гор. Узнал об этом Ноит и прислал за Промитом огромную птицу…
- Орла, деда?
- Наверное. Птица хотела забрать Промита…
- Клевалась?
Послышался сухой кашель… А, может, это смеялся старый слепой Гор?
- Клевалась, внучок. Но богатырь Гир убил птицу, и Промит остался с людьми. Остался, и научил нас всему, что мы умеем сейчас: разводить огонь, строить жилища, рисовать…
Искры от костра улетали в звездное небо. Мальчик провожал их взглядом, и старый Гор тоже запрокинул лицо, будто мог увидеть не названные еще созвездия.