- Привет, а хочешь кофе?...извини, я забыл совсем, что ты не пьешь его. Может чай? Как ты, расскажи, чем ты теперь живешь, все ещё рисуешь, пишешь что-то, больше никого не ждешь? А знаешь, я скучал…
Мне так тяжело, я и я, мы оба устали.
На второй неделе я сломался. Я знал, что ты где-то рядом, что просто выйдя на улицу обязательно смогу тебя встретить, но не хватало решительности. Я никогда не перестану ждать тебя, ты всегда будешь во мне, внутри меня, в моих венах, под кожей, в каждом сосуде, в каждой артерии, ты навсегда останешься у меня в крови.
Буду рад знать, что ты вспоминаешь меня хотя бы на секунду, перед сном. Хотя зачем? Что тебе помнить обо мне? Неужели те пустые разговоры, вечную недоговоренность, слова, в которые пытались заложить смысл, часовые встречи? Нет уж, этого не надо помнить, хоть для меня это самое дорогое, самое ценное, что когда либо дарили.
А я говорю то, что хочу услышать от тебя сам, и я имею решение, но не имею решительности. Ну ты уж прости.
Так держать, но при этом не верить, все всем рассказать, кроме тебя, что б не спугнуть. Мы оба были странные.
Первую неделю мне было так легко дышать сигаретным дымом, мне так легко ещё не дышалось. Что за привычка лечится спиртным? Теперь я не стараюсь крепко кого-то удержать, я просто люблю крепкое. И мне достаточно, одно другим заменимо. А мне бы просто научится ни с кем ничем не делится и не делить никого, просто промолчать, не говорить ничего, просто не ждать больше сидя на месте, а встать и пойти в другом направлении. Мне говорили, что это все плохие привычки. А то, что за неделю я пил лишь вино, так это нормально, это по вашему все хорошо?
- А может стоит найти уже другого человека, с другими руками, с другим лицом, только с его глазами? Это что бы ты помнил, что он тебя ещё найдет, когда ты окончательно забудешь, так запомни глаза хоть его.
Я боюсь, что мои раны не успеют зажить так быстро, а этот чужой сделает больнее только. Ещё рано. А толку от его убогих рук, его неприметного лица, и только глаза будут жечь меня насквозь, вроде не зная, что там внутри. Я предпочитаю не запоминать чужих.
- Ты так быстро только его отпускаешь, или можешь и себя к черту послать? Проснутся где-то утром, а от холода ночью потом умирать?
Если не держу, так это не значит, что отпускаю. А умираю я и так каждую ночь. А он наверняка с кем-то выпивает, курит, и кто-то так же крепко держит его в своих чужих руках. И, чувствую, что мне долго ещё ходить вот так, случайно на кого-то наталкиваться, говорить им то, что никогда не говорил ему. А знаешь ли ты, почему я никогда не признавался в любви? Я бы обязательно говорил ему это каждые две минуты, если бы не чувствовал ничего совсем.
- И что теперь у тебя внутри, пустота, или что-то чуждое к самому себе? И дыры насквозь, по всему телу ссадины, где-то устарелые шрамы. Неужели каждый их по себе оставлял на память?
Нет, ты знаешь, вовсе не каждый. Их было лишь двое. А эти старые шрамы и новые раны на морозе зимой так щемят, и руки предательски мерзнут. Нету мочи. А пространство из пустоты внутри меня заполнялось постепенно, то дымом, простым сигаретным, то спиртным крепким, то кем-то случайным… Я сам себе доктор. Доктор с миллионом диагнозов и миллионом наложенных собственноручно швов.
- Не множь печаль, у всего свои строки, они истекут и ты забудешь тоже. Это не твой промах, а всего лишь урок… Ну а что ты наверх смотришь… никого там нет!
Мне порой ночью становиться страшно, от всего что не смог сказать, и слава тому неведомому Богу, что уберег от этого меня. Но до сих пор я его ревную, ревную даже к зеркалам, к тем, кто обнимает его сейчас за плечи. И готов убить за один лишь взгляд. А он сравнивает меня, я не так целую, не так говорю и держу его руку, не с той стороны подхожу к плите, не такой я ужин готовлю, и с ножами меня нельзя оставлять наедине. А самому ему больно резать одни и те же раны, а я себе наступаю на шею, что бы случайно в ванной или ещё хуже при нем не заплакать.
- Не до конца забытый? И может все просто?
Нет, он совсем, ты меня слышишь, совсем не забытый!
- Так зачем ты стонешь, если он не дал тебе ничего кроме боли?
А для него это и было любить. Не спать ночами, за что-то винить, ходить кругами и по 48 часов в сутки страдать. А я люблю, как ребенок, но лучше бы не видел случайно, и не встречал никогда, это уж точно…
- Пообещай, что хоть ты меня не оставишь, побудь тут немного, мне так теплей. Я грею свои руки на твоей шее, я переживаю твои пустяки и травмы с интервалом в неделю. Обещай, скажи, что нет одного и мы только вдвоем существуем…
Клянусь тебе, что себе не изменяю. Я и Я… мы оба устали…