А теперь представьте, что вы краб. И у вас поехала крыша. И тогда…, что делает краб с поехавшей крышей? Правильно. Он ищет выход. Но для того, что бы найти выход, необходимо найти (что?) Вход.
Это сотрясающее происшествие, которое только могло произойти с крабом, имело место случиться в одном чуть тесном городке N, графства Рифовых стен. У берегов Малинового моря, во времена Великого мора.
К несчастью, я попал впросак, мой сослуживец Рак, – мне оказался враг. По бремени ни свет, ни зря, я вылетел прямо из окна крабинета своего отчальника, как Пинокио. Получив замечтательный пинок под зад. И шагом не в порт и не в сад, слезами запивая горе, я попятился вдаль берега Малинового моря. Отважившись найти Волшебный Штат, где каждый краб, – вам несказанно раб. Но суждено ли было мне его найти? Тут я зажмурился. Ведь я могу полжизни провести в пути.
В это время встретился мой не враг и не друг - Лебедь Рак и Щук. И только после третьего глотка вина, Щук сразил: «как у меня текут дела?» Подбросив свой последний со вздохом пятак, я ответил: «Да, так».
Затем, я посмешно спросил: «За какой мне лучше уцепиться пароход, чтоб украсть у времени химерно год».
Не звонко думая, он гнусно помысал головой. И мне ничего не оставалось, как с раз в паху осенить его глаз долой.
«Я знаю, есть один порох ход, с ходом за дом на перевод», – ухмыряясь своему толи ответу, толи привету с того света, скакал он. Потом богомольно заверещал, и добольно покраснел.
«Продолжаль же говопить, общипанный», – предложил я Лебедю Раку и Супу. И он вбровь мне ухмырьнулся, отчего покраснел ещё синее. Когда я заметил, что он уже не в состоянии даже пятиться назад, то тут же сообразил: «Какой из Вас Маркиз де Сад, Мистер Криветкин?»
На моих руках Морской Дон Хуан Лебедь Рак и Суп, в постельный день уходящего света, объявил о глубоководочной крабитуляции.
И не будь я Шолохом Холмсом, мог бы предположить (если вместе всё сложить): что тот самый Жёлтый пароход, на палубе которого все мат-росы курят свои большие странно смешные, длинные, странные папиросы. А капитан этого замачаленного, заливного, жён того парохода, – без своих отважных усов, как без трусов-парусов.
Сделав столь оселезнительное для краба открытие, я не совсем удачно запракинул голову вверх, когда сползал на берег ослепительного Волшебного Штата.
Оставшись навсегда с задранной к нёбу головой, я не растерялся, - а тот час же рассмеялся...