Ирене пришлось прервать контакт с варшавским городским управлением. Но она, как и прежде, продолжила активную работу в подполье польской соц.партии: разносила деньги семьям арестованных членов, доставляла медикаменты партизанам.
Пока была жива мама, она днём находилась у её постели, ночью была вынуждена уходить к соседям. (Днём обыски не проводились.)
В первых числах февраля немцы поняли, что Ирена жива и наведались в её квартиру. Матери стало хуже и они конспиративным путём перебрались в квартиру подруги Штефании Вихлински. Там 30.03.1943 года мать умерла. Перед смертью она попросила дочь поклясться ей, не присутствовать на похоронах. Мать оказалась права: в церкви и на кладбище гестапо её искало.
Хотя Ирена взяла другое имя, постоянного места жительства у неё не было. Было решено, что она каждую ночь проводит в разных квартирах. "У меня была лишь сумка с парой нижнего белья и туалетными принадлежностями" - вспоминала Ирена.
Однажды когда она возвращалась на поезде из леса, в их вагон пришли немцы с проверкой документов и содержимого багажа. "Я оставалась спокойной, потому что при мне были фальшивые документы" - вспоминала Ирена. "Самоуверенно я посмотрела полицейским через плечо. И застыла. В списке людей, которых они искали, было и моё настоящее имя."
В июле атмосфера в городе становилась всё беспокойнее. Чувствовалось, что что-то надвигается."Лично я не верила в успех восстания. Хотя варшавские улицы кишели труппами убегавших с восточного фронта фашистов, сила немцев и их армии ещё отчётливо ощущались."
"После побега из тюрьмы я положила тоненькие полоски с именами спасённых детей в банку, которую я закопала. Во время Варшавского восстания я их засунула в бутылку и почти на том же самом месте в саду (на улице Lekarska 9) моей связной спрятала, чтобы она могла её, в случае моей смерти, раскопать и передать нужным людям."
До сих пор стоит яблоня, под которой две женщины, Ирена и Ядвига Пиотровска закопали ту бутылку.