XIII
Наступил Арктур, начался праздник Цереры. А с ним и очередное месячное недомогание Фабии. Что, впрочем, не помешало ей – по мере сил – заниматься жаркими обсуждениями и репетициями. В сами календы решилось, кто же будет воплощать на сцене написанное на бумаге.
– … Муция, прекрати! Чем театр отличается от постели? В постели, кстати, некоторые женщины – те, что неудовлетворёнными, бедняжки, остаются – такими актрисами становятся. В общем, можно здесь, – дискуссия началась вскоре после пробуждения, эфебов вежливо попросили пока оставить двухсаженное ложе, Руфина хлопает по нему, – можно здесь обойтись без мужчин. И на сцене также! К тому же слушай, Муция. Деньги, что пошли бы на профессиональных актёров, остаются при нас!..
– Не знаю. Кого же тогда на сцену?
– Да сами можем сыграть! Хотя бы взять меня, тебя, Парис! Уже три героини есть!
– А можно я? Простите, домины. Можно я тоже сыграю?! Пожалуйста! Очень прошу! – Уриана падает ниц, подползает к кровати и целует руки домин.
– Вот! Грамотных, красивых и способных рабынь наберём: моих, вашего квартуорфемината. Всего-то штук десять надо, ну дюжину, ну полторы! Сводим в театр, да и сами научим! Поверь, всё получится! Я буду играть Сафо!.. Или Филу, посмотрим. Ты кого хочешь изображать?
– Я пока не согласилась. Оригинально: все роли отдать женщинам, но… Но лицедейство не для аристократии, то есть не для нас. Мы, столь знатные!..
– О Исида! Пусть только кто попробует сказать нечто подобное: «Римским нобилям не пристало появляться на сцене!» – да я лично, сама ему отвечу: «Что же вы, милейший, вместе со всеми сенаторами, всадниками и народом столько лет дружно аплодировали принцепсу, первому среди римских аристократов?!»
– Убедила. Буду играть Ириду.
– Я люблю тебя, Аркесилай! – Феодота подтверждает слова поцелуем.
– Ана, а ты кого?
– О светлейшие, мудрейшие домины! Благодарю! – перебегает вестиплика целовать ножки. – Я бы стала Вицией.
– Посмотрим. Вполне возможно. Под твоим наблюдением будут и наши костюмы. Если утвердим тебя на главную роль, возьмёшь себе мою не сильно старую жреческую паллу – как раз будет одеяние царицы. Но вместе с Ксаной и Меланто проследите, чтобы поскорее сшили облачения. Я тебе скажу все, какие нужны.
– Муция, это мелочи. Однако верно, не будем про них забывать. Антиопа и Фила должны быть сильными – им же нужно нести учениц… Значит, я не Фила, а Сафо… А ученицы Филисты, соответственно, полегче…
За ближайшей трапезой, а это был завтрак, Парис согласилась играть Сервия. Шрамик и Елена постеснялись и сказали, что нет у них ни способностей, ни желания публично лицедействовать. Завтрак проходил в портике, рабочим велели приостановить работу топорами, то есть указали шуметь поменьше. Они уже возвели сцену, заканчивали сенаторские кресла и начинали сооружать ряды для остальных зрителей. После второго возлияния – Музам, первое было Мусагету – не утерпевшие три молодые аристократки встали из-за столов с одной копией пьесы, сделали пару шагов на сцену, вернулись за кубками и совершили ещё одно возлияние любящему шум и веселье Бахусу. Передавая друг дружке свиток, прочитали по паре строк. Бестия:
– О Сын Семелы! Я же как раз в венке! Жаль, не в лавровом, – девушки увенчаны в честь праздника; Руфина повернулась к любимой. –
Великая Ирида! Как прекрасны
Леса, поля, сады, озёра на тех землях, –
Бестия передала свиток Муции и закончила не совсем по тексту, –
Что окружают твою виллу, о богиня!
– Ты хочешь мне польстить, красавица
– Нисколько!
Вера, Клементина, Пульхерия, Секунда и слуги зааплодировали. Ребилия нашла слова своего персонажа.
– Да, ты мудра, всё верно, Молпиада!
Так выглядела первая репетиция пьесы Корнелии Руфины, первая на построенной сцене и первая «в анналах» этого пригородного имения.
Здесь же, за затянувшимся завтраком, тотчас вслед за первой пробой, светлейшие домины: Бестия и судейская коллегия в полном составе – Пульхерия уехала до ужина в Город повидаться с детьми – домины отбирали актрис из числа своих клиенток и служанок, накануне вызванных или уже пребывавших в ЛесБестиях. В первую очередь красивых и умеющих читать; впрочем, если роль предусматривала только пару фраз, то владение грамотой было необязательным.
Рабыни пытались – у многих более-менее получалось – с выражением читать текст. Они делали это, встав спиной к будущим зрительским местам, ведь просматривавшие их домины лежали в портике. Служанкам, не догадавшимся встать в тень от колонны, приходилось щуриться: поднимавшееся солнце светило им в симпатичные лица, тень же от перекрытия портика падала на партер. Кандидаток было более чем достаточно. На воплощение шестнадцати персонажей претендовали восемь клиенток и почти три десятка рабынь. Привлечённых не только обещанной наградой за хорошую игру, но, естественно, и самой возможностью выступить на настоящей сцене. А не только, к примеру, выполнять приказ захмелевших госпожи – или просьбу покровительницы – и её любовника: «Ну-ка, изобрази Клитемнестру!», Федру, Электру, Антигону и так далее…
Уриана блестяще выступила и предварительно была утверждена на главную роль. В хор были включены пять рабынь с хорошими неслабыми голосами. Из тех, в основном, что обладали опытом публичного выступления, то есть иногда поющих на пирушках.
В качестве Стражников, у которых текста не было, выбрали двух мужеподобных рабынь. Однако одна из них, едва ступив на сцену и увидев устремлённые на неё пару дюжин зрительских взглядов, будто онемела и оказалась связанной по рукам и ногам. Это недоразумение со вторым Стражником разрешилось к обеду, с приездом Сальвии Либералии, привезшей на многих повозках почти всё необходимое для постановки своего сочинения, а среди слуг крупную беловласку с заживавшей рукой – памяткой от поединков. Она как нельзя лучше и подошла на роль Стражника.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/02/03/205
--------------------------
Арктур – праздник, отмечаемый 1 октября.