Отделывая фасады, порой приходиться обозревать довольно внушительную панораму окрестностей. Чем выше работа на строительных лесах, тем более внушителен обзор. Особенно впечатляет панорама, когда стройка идёт среди природы, например, на берегу реки.
Храм, который пришлось ремонтировать, утеплять стены, располагался в лесистой местности. Была весна, тот период времени, когда птицы уже вывели птенцов и усердно заботятся о потомстве.
Работая на строительных лесах, я обратил внимание на воробьиху, которая то и дело снувала с различными мошками под крышу церкви. Вероятно, гнездо располагалось на чердаке.
Воробьиха деловито залетала под крышу с мошкой или червяком, а вскоре вылетала обратно, чтобы принести новое лакомство для своего ненасытного потомства. Хотя моё присутствие и настораживало воробьиху, но птица не прекращала снабжать прожорливых детёнышей. Как можно? Этот процесс должен идти непрерывно.
Но моя работа тоже требовала непрерывности. Вскоре я оказался на лесах весьма близко от её лаза на чердак. Тут уже осторожность у воробьихи возобладала над нетерпением птенцов, которые пищали где-то на чердаке. И ведь что самое обидное, в этот раз гусеница была просто великолепна: крупная и очень толстая.
- Ладно, мамаша, извини, - миролюбиво сказал я воробьихе, - подожди полчасика, пока не закончу этот участок стены. Можешь сама пока съесть эту гусеницу, а то всё носишь и носишь детям с самого утра. Самой то тоже требуется питаться.
Не знаю, поняла воробьиха что-либо из моего человечьего языка или нет, но она не стала внимать моим советам, лакомиться столь аппетитной гусеницей, а, сердито посмотрев на меня, села на стойку строительных лесов метрах в двух поодаль и стала внимательно наблюдать за моей деятельностью.
- Ну, смотри, смотри, - пробурчал я миролюбиво, - а лучше бы поела, подкрепилась. Сказано же тебе, что здесь мне работы минут на тридцать.
Я принялся за работу, то и дело поглядывая на заботливую мамашу, а она сердито поглядывала на меня. Иногда воробьиха перелетала на другую стойку лесов, садилась на перекладину, но не улетала. Гусеницу она тоже не собиралась склёвывать.
Продолжая работать, я то и дело посматривал на терпеливую мамашу, а она ни на секунду не выпускала меня из поля зрения. Гусеницу она продолжала цепко держать в клюве.
Я закончил работу на том участке, возле входа в её гнездо, минут через сорок. Воробьиха находилась рядом. Гусеница была по-прежнему в клюве. Птенцы требовательно пищали откуда-то из под крыши, воробьиха меняла место расположения, сердито поглядывала в мою сторону, но не склёвывала добычу.
Я чувствовал себя виноватым и торопился уйти подальше от входа в гнездо. Наконец, я закончил работу и спустился вниз. Воробьиха тут же залетела внутрь чердака, а вскоре, даже не посмотрев в мою сторону, вылетела обратно. В клюве у неё ничего не было, заботливая мама покормила птенцов и спешила за следующей добычей.
Я, поглядев ей вслед, лишь покачал головой, удивляясь долготерпению птицы.