Гомеровские гимны

  "Если говорить о богах, то для них характерно объединение всего сущего, каким бы оно ни было, и неизменное пребывание в себе. Боги — причина единства сущностей. При собственной неподвижности они вызывают всякое движение, сами же все превосходят и от всего отделены. Они однородны по составу и ни с чем не связаны в том отношении, что в них осуществлено единство бытия, потенции и энергии. Что касается прирожденных свойств души, то ей мы несомненно должны уже приписать раздробленность на множество и способность отдавать себя другим, а также извне воспринятую ограниченность. Кроме того, мы присваиваем душам способность участвовать в разделении составных вещей и даже каким-то образом их завершать. Они причастны к первому жизнетворящему движению и приобщены ко всему сущему и возникшему. Но как все сущее вступает с душой в соединение, так и сама она со всем смешивается, и это составляет ее особенность, которая распространяется на все ее потенции, сущности и энергии".
Император Юлиан



 "Итак, подобно тому, как боги все создают и выявляют при помощи образов (di'eiconon), таким же образом и при помощи совпадений (dia synthematon). Равным образом они возносят и наше сознание от его исходного состояния в направлении более значительной остроты".
                Ямвлих






Гомеровские гимны



I. К Аполлону Делосскому

 Вспомню, - забыть не смогу, - о метателе стрел Аполлоне.
 По дому Зевса пройдет он - все боги и те затрепещут.
 С кресел своих повскакавши, стоят они в страхе, когда он
 Ближе подступит и лук свой блестящий натягивать станет.
 5. Только Лето остается близ молнелюбивого Зевса;
 Лук распускает богиня и крышкой колчан закрывает,
 С Фебовых плеч многомощных оружье снимает руками
 И на колок золотой на столбе близ седалища Зевса
 Вешает лук и колчан; Аполлона же в кресло сажает.
 10. В чаше ему золотой, дорогого приветствуя сына,
 Нектар отец подает. И тогда божества остальные
 Тоже садятся по креслам. И сердцем Лето веселится,
 Радуясь, что родила луконосного, мощного сына.
 19. Что же спеть о тебе? Песнопений во всем ты достоин.
 25. Спеть ли, как смертных утеха, Лето, тебя на свет родила.
 К Кинфской горе прислонясь, на утесистом острове бедном
 Делосе, всюду водою омытом? Свистящие ветры
 На берег гнали с обеих сторон почерневшие волны.
 Выйдя оттуда, над всеми ты смертными властвуешь ныне.
 30. Родами мучаясь, Крит посетила Лето и Афины,
 Остров Эгину, Евбею, страну моряков знаменитых,
 Морем омытый кругом Пепарет и Пейреские Эги,
 Также Фракийский Афон, Пелиона высокие главы,
 Самофракию и тенью покрытые Идские горы,
 35. Скирос, Фокею, крутые высоты горы Автоканы,
 Благоустроенный Имброс и Лемнос труднодоступный,
 Эолиона Макара обитель, божественный Лесбос,
 Хиос, тучнейший из всех островов, расположенных в море,
 И каменистый Мимант, и высокие главы Корика,
 40. Кларос блестящий, крутые высоты горы Эсагеи,
 Самос, богатый водою, высокие главы Микале,
 Коос, город людей меропийских, Милет и высоко
 Вверх возносящийся Книд, и Карпат, от ветров не закрытый.
 Рению, остров с землей каменистой, и Наксос, и Парос -
 45. Все их Лето обошла, собираясь родить Дальновержца,
 Всех опросила, не хочет ли кто стать родиной сыну.
 Но трепетали все земли от страха, никто не решился
 Фебу пристанище дать, хоть и были они плодородны.
 В Делос пришла наконец каменистый Лето пречестная
 50. И, обратившись к нему, окрыленное молвила слово:
 "Делос! Не хочешь ли ты, чтоб имел тут пристанище сын мой,
 Феб-Аполлон, чтобы храм на тебе был основан богатый?
 Вряд ли тобою другой кто прельстится иль почесть окажет:
 Думаю я, ни овцами ты не богат, ни быками,
 55. Зелень скудна на тебе и плодов никаких не родится.
 Если же будешь ты храм Аполлона иметь Дальновержца,
 Станут все люди на остров сюда пригонять гекатомбы,
 Жертвенный дым без конца над тобою начнет подниматься...
 ..............
 Если б ты только кормил их, владыка, имели бы боги...
 ..............
 60. От посторонней руки: под почвой твоею нет жира".
 Так говорила. И радостно Делос богине ответил:
 "Верь мне, Лето, многославная дочерь великого Кея:
 С радостью принял бы я Дальновержца-владыки рожденье,
 Ибо ужасно я сам по себе для людей неприятен.
 65. После же этого все бы почет мне оказывать стали.
 Сильно, однако,- не скрою, богиня, - страшат меня слухи:
 Больно уж будет рожденный тобой Аполлон, как я слышал.
 Неукротим и суров, и великая власть над богами
 И над людьми ожидает его на земле хлебодариой.
 70. Вот я чего опасаюсь ужасно умом и душою:
 Ну как, сияние солнца впервые увидев, презреньем
 К острову он загорится, - скалиста, бедна моя почва, -
 И в многошумное море меня опрокинет ногами.
 Будут бежать чередой непрерывной высокие волны
 75. Там над моей головою. А он себе больше по вкусу
 Землю найдет, чтобы храм заложить и тенистые рощи.
 Черные вместо людей лишь тюлени одни да полипы
 Гнезда и домики будут на мне возводить беззаботно.
 Если б, однако, посмела ты клятвой поклясться великой,
 80. Что благолепнейший храм свой на мне он воздвигнет на первом
 Для провещания божьих велений, и после того лишь...
 ..............
 Всюду, меж всеми людьми. Ибо много имен он имеет".
 И поклялася Лето великою клятвой бессмертных:
 "Этой землею клянуся и небом широким над нами,
 85. Стикса подземно текущей водой, - меж богов всеблаженных
 Клятвою, самой ужасной из всех и великою самой:
 Истинно Фебов душистый алтарь и участок священный
 Вечно останутся здесь, и почтит он тебя перед всеми".
 После того как она поклялась и окончила клятву,
 90. С радостью роды царя Дальновержца приветствовал Делос.
 Девять уж мучилась дней и ночей в безнадежно тяжелых
 Схватках родильных Лето. Собралися вокруг роженицы
 Все наилучшие между богинь: Ихнея-Фемида,
 Рея, шумящая плесками волн Амфитрита, Диона,
 95. Также другие. Лишь не было там белолокотной Геры.
 97. Да ни о чем не слыхала Илифия, помощь родильниц:
 Под облаками златыми сидела она на Олимпе;
 Хитростью там удержала ее белокурая Гера,
 100. Злобой ревнивой горя, потому что могучего сына
 На свет родить предстояло в то время Лето пышнокудрой.
 С острова спешно богини послали Ириду с приказом,
 Чтобы Илифию к ним привела, обещав ожерелье
 Длинное, в девять локтей, золотое, из зерен янтарных.
 105. Но приказали богиню позвать потихоньку от Геры,
 Чтобы словами ее, как пойдет, не вернула обратно.
 Только сказали они ветроногой и быстрой Ириде, -
 Та побежала и вмиг через все пронеслася пространство.
 Быстро примчавшись в обитель богов на высоком Олимпе,
 110 Вызвала тотчас Ирида Илифию вон из чертога
 И с окрыленными к ней обратилась словами, сказавши
 Все, что сказать олимпийские ей приказали богини,
 И убедила Илифии душу в груди ее милой.
 Тотчас они устремились подобные робким голубкам.
 115. Только ступила на Делос Илифия, помощь родильниц,
 Схватки тотчас начались, и родить собралася богиня.
 Пальму руками она охватила, колени уперла
 В мягкий ковер луговой. И под нею земля улыбнулась.
 Мальчик же выскочил на свет. И громко богини вскричали.
 120. Тотчас тебя, Стреловержец, богини прекрасной водою
 Чисто и свято омыли и, белою тканью повивши,-
 Новою, сделанной тонко, - ремнем золотым закрепили.
 Груди своей не давала Лето златолирному Фебу:
 Нектар Фемида впустила в нетленные губы младенца
 125. Вместе с амвросией чудной. И сердцем Лето веселилась,
 Радуясь, что родила луконосного, мощного сына.
 После того как вкусил ты, владыка, от пищи бессмертной,
 Бурных движений твоих не сдержали ремни золотые,
 Слабы свивальники стали, и все распустились завязки.
 130. Тотчас же Феб-Аполлон обратился к бессмертным богиням:
 "Пусть подадут мне изогнутый лук и любезную лиру.
 Людям начну прорицать я решенья неложные Зевса!"
 Молвивши так, зашагал по земле неиссчетнодорожной
 Феб длинновласый, далеко стреляющий. Все же богини
 135. Остолбенели. И весь засиял, словно золотом, Делос:
 139. Так покрываются гор возвышенья лесными цветами.
 140. Ты же, о, с луком серебряным царь, Аполлон дальнострельный,
 То поднимался на Кинф, каменисто-суровую гору,
 То принимался блуждать, острова и людей посещая.
 Много, владыка, имеешь ты храмов и рощ многодревных;
 Любы все выси тебе, уходящие в небо вершины
 145. Гор высочайших и реки, теченье стремящие в море.
 К Делосу больше всего ты, однако, душой расположен.
 Длиннохитонные сходятся там ионийцы на праздник,
 С ними и жены, достойные их, и любезные дети.
 Помнят они о тебе и, когда состязанья назначат,
 150. Боем кулачным, и пляской, и пеньем тебя услаждают.
 Кто б ионийцев ни встретил, когда они вместе сберутся,
 Всякий сказал бы, что смерть или старость над ними бессильны.
 Видел бы он обходительность всех и душой веселился б,
 Глядя на этих детей и на жен в поясах несравненных,
 155. На корабли быстроходные их и на все их богатства.
 К этому ж - диво бoльшoei которого славе не сгинуть,-
 Острова Делоса девы, прислужницы Феба-владыки,
 Песнью хвалебной они Аполлона сначала прославят;
 После, Лето помянув пышнокудрую и Артемиду
 160. Стрелолюбивую, песни поют о мужах и о женах,
 В древности живших, и племя людей в восхищенье приводят.
 Дивно умеют они подражать голосам и напевам
 Всяких людей; и сказал бы, услышав их, каждый, что это
 Голос его, - до того хорошо их налажены песни.
 165. Милость свою ниспошлите на нас, Аполлон с Артемидой!
 Вам же, о девы, привет! И впредь обо мне не забудьте.
 Если какой-либо вас посетит человек земнородный,
 Странник, в скитаньях своих повидавший немало, и спросит:
 "Девы, скажите мне, кто здесь у вас из певцов наилучший?
 170. Кто доставляет из них наибольшее вам наслажденье?"
 Страннику словом хорошим немедленно все вы ответьте:
 "Муж слепой. Обитает на Хиосе он каменистом.
 Лучшими песни его и в потомстве останутся дальнем".
 Мы же великую славу об вас разнесем повсеместно,
 175. Сколько ни встретим людей в городах, хорошо населенных,
 Все нам поверят они, потому что мы правду расскажем.
 Я же хвалить не устану метателя стрел Аполлона,
 Сына Лето пышнокудрой, владыку с серебряным луком.

II. К Аполлону Пифийскому

 Ликией ты, повелитель, владеешь, Меонией милой,
 Около моря лежащим Милетом, желаемым всеми;
 Сам же с великою честью на Делосе царствуешь славном
 Стопы свои направляет к утесам скалистым Пифона
 5. Сын многославный Лето, на блистающей лире играя.
 Благоухают на боге одежды бессмертные. Струны
 Страстно под плектром звучат золотым на божественной лир
 Мысли быстрее с земли на Олимп перенесшись, оттуда
 Входит в палаты он Зевса, в собрание прочих бессмертных.
 10. Тотчас желанье у всех появляется песен и лиры-
 Сменными хорами песнь начинают прекрасные Музы,
 Божьи дары воспевают бессмертные голосом чудным
 И терпеливую стойкость, с какою под властью бессмертных
 Люди живут, - неумелые, с разумом скудным, не в силах
 15. Средства от смерти найти и защиты от старости гнусной.
 Пышноволосые девы Хариты, веселые Оры,
 Зевсова дочь Афродита, Гармония, юная Геба,
 За руки взявшись, водить хоровод начинают веселый.
 Не безобразная с ними танцует, не малая с виду, -
 20. Ростом великая, видом дивящая всех Артемида,
 Стрелолюбивая дева, родная сестра Аполлона.
 С ними же здесь веселятся и Арес могучий, и зоркий
 Аргоубийца. А Феб-Аполлон на кифаре играет,
 Дивно, высоко шагая. Вокруг него блещет сиянье,
 25. Быстрые ноги мелькают, и пышные вьются одежды.
 И веселятся, душою великою радуясь много,
 Фебова матерь, Лето златокудрая, с Зевсом всемудрым,
 Глядя на милого сына, как тешится он меж бессмертных.
 Что же мне спеть о тебе? Песнопений во всем ты достоин.
 30. Спеть ли о том, как ты был женихом, как любовью горел ты,
 Как приходил, домогаясь Азановой дочери милой,
 С Исхием, равным богам, многоконным Елатионидом?
 Иль как Форбанта из рода Триопова, иль Амаринфа...
 Или, как вместе с Левкиппом и вместе с женою Левкиппа...
 .................
 35. Пеший, а он на конях...
 .................
 Или о том, как, замысливши первый для смертных оракул,
 Места ища для него, по земле ты бродил, Дальновержец?
 Прежде всего в Пиерию ты путь свой направил с Олимпа;
 Лакмос, Эматию после того миновал, Эниены,
 40. Через Перребы прошел ты. И скоро достиг Иаолка.
 В славной судами Евбее на мыс поднимался Кенейский.
 Стал пред Лелантской равниной, - но сердце твое не прельстилось
 Храм твой на ней заложить и тенистые рощи густые.
 После того перешел ты Еврип, Аполлон-дальновержец,
 45. И поднялся на зеленую гору святую, с нее же
 Быстро сошел в Микалесс и в луга травяные Тевмесса.
 В Фивы оттуда пришел ты, дремучим одетые лесом:
 Не жили в те времена еще люди в божественных Фивах,
 И ни дорог, ни тропинок еще никаких не бежало
 50. По хлебородной равнине фиванской: лишь лес простирался.
 Дальше оттуда отправился ты, Аполлон дальнострельный,
 И до Онхеста дошел, Посейдоновой рощи блестящей,
 Новообъезженный конь, в колеснице идущий прекрасной,
 Там переводит дыханье от бремени: добрый возница,
 55. Спрыгнувши наземь с повозки, пешком по дороге шагает;
 Кони ж, не зная вожжей, опустевшей гремят колесницей.
 Если с повозкою въедут они в многодревную рощу,-
 Ждет уход лошадей, а ее, прислонив, оставляют.
 Ибо таков изначально священный обычай: владыке
 60. Молятся люди, а божью повозку судьба охраняет.
 Дальше оттуда отправился ты, Аполлон дальнострельный.
 Вскоре достиг ты прекрасно струящейся речки Кефиса,
 Льющейся светлотекучей своею водой из Лилеи.
 Через Кефис перейдя, миновав Окалейские башни,
 65. Ты пересек, Дальновержец, густые луга Галиарта
 И до Тельфусы дошел. И прельстился ты местом спокойным.
 Здесь захотел ты свой храм заложить и тенистые рощи,.
 Встал пред Тельфусою близко и слово такое ей молвил:
 "Здесь основать я, Тельфуса, прекраснейший храм собираюсь.
 70. Чтоб прорицалищем был для людей он, которые вечно
 Станут сюда пригонять безупречные мне гекатомбы,-
 В пелопоннесском ли кто обитает краю плодоносном,
 На островах ли, водой отовсюду омытых, в Европе ль.
 Будут они вопрошать мой оракул, И всем непреложно
 75. В храме моем благолепном начну подавать я советы".
 Молвивши так, заложил основанье сплошное для храма
 Феб-Аполлон широко и пространно. Увидевши это,
 Сильно разгневалась сердцем Тельфуса и слово сказала:
 "Феб-дальновержец, владыка, скажу тебе некое слово.
 80. Храм заложить благолепный на этом замыслил ты месте,
 Чтоб прорицалищем был для людей он, которые вечно
 Станут тебе приносить безупречные здесь гекатомбы.
 Вот что, однако, скажу я тебе, - и подумай об этом:
 Топотом будут тебя раздражать быстроногие кони
 85. И у божественных наших истоков поимые мулы.
 Станет иной тут охотней глядеть на коней пышногривых,
 С топотом мчащих з пыли колесницу с отделкой прекрасной,
 Чем на великий твой храм и сокровища многие в храме.
 Если б, однако, меня ты послушал, - могучей и лучше
 90. Ты, о владыка, чем я, и весьма велика твоя сила,-
 Храм ты построил бы в Крисе, в долине под снежным Парнасом.
 На колеснице прекрасной никто уже там не промчится,
 Топот коней быстроногих вокруг алтаря не раздастся.
 Станут в безмолвии там племена знаменитые смертных
 95. Иэпеану дары приводить, и прекрасные будут
 Жертвы окрестных людей доставлять тебе радость большую".
 Так говоря, убедила она Дальновержца, чтоб слава
 Не Дальновержцу была на земле, а самой ей, Тельфусе.
 Дальше оттуда отправился ты, Аполлон дальнострельный.
 100. В город флегийцев, мужей нечестивых и гордых, пришел ты:
 Знать не желая о Зевсе, они на земле обитают
 Недалеко от болот кефисийских в прекрасной долине.
 Быстро оттуда бегом на скалистый хребет поднялся ты,
 В Крису пришел наконец, под Парнасом лежащую снежным;
 105. Обращена она склоном на запад, над ней нависает
 Сверху скала, а внизу глубоко пробегает долина
 Дикая. Там-то в душе порешил Аполлон-повелитель
 Храм свой построить уютный и слово такое промолвил:
 "Вот где прекраснейший храм для себя я воздвигнуть решаю,
 110. Чтоб прорицалищем был для людей он, которые вечно
 Станут сюда пригонять безупречные мне гекатомбы,-
 В пелопоннесском ли кто обитает краю плодоносном,
 На островах ли, водой отовсюду омытых, в Европе ль.
 Будут они вопрошать мой оракул. И всем непреложно
 115. В храме моем благолепном начну подавать я советы".
 Молвивши так, заложил основанье сплошное для храма
 Феб-Аполлон широко и пространно. На том основанье
 Входный порог из каменьев Трофоний возвел с Агамедом,
 Славные дети Эргина, любезные сердцу бессмертных.
 120. Вкруг же порога построили храм из отесанных камней
 Неисчислимые роды людей, на бессмертную славу.
 Близко оттуда - прекрасно струистый родник, где владыкой,
 Зевсовым сыном, дракон умерщвлен из могучего лука, -
 Дикое чудище, жирный, огромный, который немало
 125. Людям беды причинил на земле, - причинил и самим им,
 И легконогим овечьим стадам, - бедоносец кровавый.
 Был на вскормление отдан ему златотронною Герой
 Страшный, свирепый Тифаон, рожденный на пагубу людям.
 Некогда Гера его родила, прогневившись на Зевса,
 130. После того как Афину преславную из головы он
 На свет один породил. Разъярилась владычица Гера
 И средь собранья бессмертных такое промолвила слово:
 "Слушайте, слушайте все вы, о боги, и вы, о богини,
 Как опозорил хменя мой супруг, облаков собиратель,-
 135. Первый, в то время как я остаюсь женой ему доброй:
 Он совоокои Афиной помимо меня разрешился,
 Всех остальных превзошедшей блаженных богов олимпийских.
 Мной же самою рожденный Гефест между тем оказался
 На ноги хилым весьма и хромым между всеми богами...
 ..............
 140. В руки поспешно схватив, и в широкое бросила море.
 Но среброногая дочерь Нерея Фетида младенца
 Там приняла и его меж сестер меж своих воспитала.
 Лучше б другим чем она угодить постаралась бессмертным...
 Жалкий, коварный изменник! Теперь что еще ты замыслишь?
 145. Как же один породить совоокую смел ты Афину?
 Разве бы я не сумела родить? Ведь твоею женою
 Я средь бессмертных зовусь, обладающих небом широким.
 Ныне, однако, и я постараюся, как бы дитя мне,
 Не опозоривши наших с тобою священных постелей,
 150. На свет родить, чтоб блистало оно между всеми богами.
 Больше к тебе на постель не приду. От тебя в отдаленье
 Буду я с этой поры меж бессмертных богов находиться".
 Молвивши так, от богов удалилась с разгневанным сердцем,
 И возложила на землю ладонь волоокая Гера
 155. И, сотворяя молитву, такое промолвила слово:
 "Слушайте ныне меня вы, Земля и широкое Небо!
 Слушайте, боги-Титаны, вкруг Тартара в глуби подземной
 Жизнь проводящие, - вы, от которых и люди и боги!
 Сделайте то, что прошу я: помимо супруга Кронида
 160. Дайте мне сына, чтоб силою был не слабее он Зевса.
 Но превзошел бы его, как Кроноса Зевс превосходит".
 Так восклицала. И в землю ударила пышной рукою.
 Заколебалась земля живописная. Это увидев,
 Возвеселилася Гера: решила - услышана просьба.
 165. И ни единого разу с тех пор в продолжение года
 Не восходила она на постель многомудрого Зевса
 И не садилась, как прежде, на пышный свой трон, на котором;
 Часто советы супругу разумные в спорах давала.
 В многомолитвенных храмах священных своих пребывая,
 170. Тешилась жертвами, ей приносимыми, Гера-царица.
 После ж того как и дней и ночей завершилось теченье,
 Год свой закончил положенный круг и пора наступила,
 Сын у нее родился - ни богам не подобный, ни смертным,
 Страшный, свирепый Тифаон, для смертных погибель и ужас.
 175. Тотчас дракону его отдала волоокая Гера,
 Зло приложивши ко злу. И дракон принесенного принял.
 Славным людским племенам причинил он несчастий немало.
 День роковой наступал для того, кто с драконом встречался.
 Но поразил наконец-то стрелою его многомощной
 180. Царь Аполлон-дальновержец. Терзаемый болью жестокой,
 Тяжко хрипя и вздыхая, по черной земле он катался.
 Шум поднялся несказанный, безмерный. А он, извиваясь,
 По лесу ползал туда и сюда. Наконец кровожадный
 Дух испустил он. И, ставши над ним, Аполлон (похвалялся:
 185. "Здесь ты теперь изгнизай, на земле, зоскормляющей смертных!
 Больше не будешь теперь ты свирепою пагубой людям!
 Мирно вкушая плоды многодарной земли, постоянно
 Станут они приносить мне отборные здесь гекатомбы.
 Ныне от гибели злой не спасти тебя ни Тифозю,
 190. Ни злоимянной Химере. На этом же месте сгниешь ты
 Силою черной Земли и лучистого Гипериона".
 Так он хвалился. Глаза же драконозы мглою покрылись.
 Гелиос в гниль превратил его силой своею святою.
 Вот почему он Пифоном зовется теперь, а владыку
 195. Мы называем пифийским: на месте на этом сгноила
 Острого Гелия сила останки свирепого гада.
 Здесь только понял в уме своем Феб-Аполлон дальнострельный,
 Из-за чего он обманут прекрасноструистой криницей.
 Гневом пылая, пошел он к Тельфусе, достиг ее быстро,
 200. Стал очень близко пред нею и слово такое ей молвил:
 "Ты обманула, Тельфуса, меня. Не хотела ты, видно,
 Местом прелестным владея, струить светлобежную воду.
 Славу свою ты зато здесь отныне разделишь со мною".
 Так сказавши, скалой завалил каменистое устье
 205. Царь - Аполлон-дальновержец и скрыл под обвалом теченье.
 Здесь же себе он построил и жертвенник в роще тенистой
 Около самой криницы прекраснотекущей. Владыке
 Все там возносят мольбы, именуя его Тельфусийским.
 Так как Тельфусы священной течение там посрамил он.
 210. Начал в уме своем тут размышлять Аполлон-дальновержец.
 Как бы ему и кого из людей привести в это место,
 Чтобы жрецами его они стали в Пифоне скалистом.
 Так размышляя, узрел он в дали винно-черного моря
 Быстрое судно. Везло оно много мужей благородных,
 Критян из града Миносова Кноса, - и сразу решил он,
 Что совершать станут жертвы и всем возвещать предсказанья
 Золотолукого Феба-властителя, что б ни изрек он,
 Из-под Парнасской скалы прорицанья давая из лавра.
 220. Ради богатств и товаров они на судне своем черном
 Плыли в песчанистый Пилос, к родившимся в Пилосе людям.
 Вдруг повстречался им Феб-Аполлон. На корабль быстроходный
 Выскочил он из воды, уподобившись видом дельфину.
 Там и остался лежать он чудовищем страшным, огромным.
 Из моряков же никто догадаться не мог о причине.
 И отовсюду толкал он и тряс корабельные балки.
 Молча, объятые страхом, сидели внутри мореходцы;
 Не распустили снастей на бокастом судне они черном
 И парусов корабля черноносого ставить не стали;
 Как они что-либо где укрепили ремнями сначала,
 230. Так и поплыли. Порывами Нот быстроходный корабль их
 Сзади, с кормы, подгонял. Миновали сначала Малею,
 Землю Лаконскую мимо проплыли и Гелос приморский,
 Прибыли в Тенар, страну, где царит угнетающий смертных
 Гелиос; в мягких лугах превосходного этого края
 235. Много пасется обычно овец густорунных владыки.
 Здесь пожелали они свой корабль задержать и, сошедши,
 Дивное диво вблизи осмотреть и глазами увидеть,
 Будет ли чудище дальше на днище лежать корабельном
 Иль в многорыбную бездну морскую опустится снова.
 240. Не подчинился, однако, рулю превосходный корабль их,-
 Дальше пошел самовольно вдоль тучного Пелопоннеса:
 Легким своим дуновеньем его направлял потихоньку
 Царь Аполлон далыюстрельный. Дорогу свою совершая,
 Судно в Арену пришло, в Аргифею, приятную видом,
 245. В Фриос на броде Алфейском и славные зданьями Эпи,
 Дальше - в песчанистый Пилос, к родившимся в Пилосе людям.
 Круны потом их корабль миновал, и Халкиду, и Диму,
 Мимо Элиды священной прошел он, - державы епейцев,
 Зевсову радуясь ветру попутному, Феры покинул.
 250. И показались вдали из-за облак утесы Итаки,
 Следом - Дулихий, и Сам, и Закинф, покрытый лесами.
 Пелопоннес целиком обогнул их корабль быстроходный,
 И беспредельный Крисейскин залив пред глазами открылся,
 Пелопоннес плодоносный собой отделивший от суши,
 255. Вдруг, при безоблачном небе, бурливо рванул из эфира
 С запада ветер великий, по Зевсовой воле, чтоб морем
 Горько-соленым как можно скорее промчался корабль их.
 Быстро обратной дорогой они на зарю и на солнце
 Поплыли. Вел же Кронионов сын, Аполлон-повелитель.
 260. К Крисе пришли они, издали видной, богатой лозами,
 В гавань. И врезался в берег песчаный корабль мореходный.
 Из корабля поднялся тут наверх Аполлон-дальновержец,
 Видом средь белого полдня звезде уподобившись; искры
 Сыпались густо с нее; достигало до неба сиянье.
 265. В храм он спустился, пронесшись дорогой треножников ценных.
 Ярко сверкнувши лучами, зажег он в святилище пламя,
 И осветилась вся Криса сияньем. И громко вскричали
 Жены крисепцев и дочери их в поясах многоценных
 От Аполлоиова взблеска. И ужас объял их великий.
 270. Снова оттуда назад к кораблю он, как мысль, устремился,
 Образ принявши весьма молодого и сильного мужа;
 Длинные кудри его на широкие падали плечи.
 Громко он критян окликнул и слово крылатое молвил:
 "Странники, кто вы? Откуда плывете дорогою влажной?
 275. Едете ль вы по делам иль блуждаете в море бесцельно,
 Как поступают обычно разбойники, рыская всюду,
 Жизнью играя своею и беды неся чужеземцам?
 Что так печально сидите вы здесь, отчего не сойдете
 На берег вы, отчего не свернете снастей корабельных?
 280. Нет меж трудящихся тяжко людей, кто бы делал иначе,
 После того как на черном своем корабле быстроходном
 К суше пристанет, трудом изнуренный; душой его тотчас
 Овладевает желанье великое сладостной пищи".
 Так он сказал и сердца их отвагою бодрой наполнил.
 285. Критян начальник немедля в ответ ему слово промолвил:
 "О чужестранец! Осанкой и всем своим видом походишь
 Ты не на смертнорожденных людей, - на бессмертного бога.
 Здравствуй! Привет тебе наш! Да пошлют тебе счастие боги!
 Дай мне, прошу я, правдивый ответ, чтоб доподлинно знать мне:
 290. Что за земля? Что за край? Что за смертные здесь обитают?
 В место другое держали мы путь по великому морю, -
 В Пилос из Крита: оттуда мы родом, и этим гордимся.
 Ныне ж сюда мы пришли с кораблем не по собственной воле.
 Плыли б домой мы другою дорогой, другими путями:
 295. Против желания кто-то сюда нас привел из бессмертных".
 Им, на их речь отвечая, сказал Аполлон-дальновержец:
 "Странники! В Кносе, богатом деревьями, вы обитали
 Раньше. Но ныне домой вы к себе не воротитесь больше,
 В город возлюбленный ваш и в прекрасные ваши жилища,
 300. К милым супругам, Но здесь вы получите храм мой богатый,
 Здесь вы останетесь жить, почитанием пользуясь общим.
 Сын я великого Зевса. Горжуся я быть Аполлоном,
 Вас же сюда я привел чрез великую бездну морскую,
 Не замышляя вам зла. Богатейший мой храм во владенье
 305. Здесь вы получите, всеми людьми почитаемый много.
 Волю бессмертных вы будете знать и, богов изволеньем,
 Станете жить в величайшем почете во вечные веки.
 Ну, а теперь поскорее исполните все, что скажу я:
 Прежде всего развяжите ремни и спустите ветрила;
 310. Сделавши это, ваш черный корабль извлеките на сушу,
 Из равнобокого судна богатства все выньте и снасти,
 Соорудите мне жертвенник здесь высоко над прибоем,
 И разожгите огонь, и ячмень принесите мне в жертву,
 И обступите алтарь, и молитву ко мне сотворите.
 315. Так как впервые из моря туманного в виде дельфина
 Близ корабля быстроходного я поднялся перед вами,
 То и молитесь мне впредь как Дельфинию, и да зовется
 Жертвенник этот дельфийским. И будет он славен вовеки.
 Кончивши, сядьте обедать близ черного вашего судна
 320. И возлиянья свершите блаженным богам олимпийским.
 После ж того как свой голод вы сладкой едой утолите,
 Вместе идите со мною, пэан распевая, доколе
 Вы не придете в страну, где получите храм богатейший".
 Так он промолвил. Они же приказу его подчинились.
 325. Прежде всего развязали ремни и ветрила спустили,
 Мачту к гнезду притянули, спустивши ее на канатах,
 Сами же вышли на берег крутой многошумного морл,
 После того из воды высоко на песок оттащили
 Свой быстроходный корабль, укрепив на огромных подпорках.
 330. Жертвенник богу воздвигли над берегом шумноприбойным,
 Белых насыпали зерен ячменных в огонь разожженный,
 Сами же стали вокруг и молились ему, как велел он.
 Кончивши, сели обедать вблизи быстроходного судна
 И возлиянье свершили блаженным богам олимпийским.
 335. После того как желанье питья и еды утолили,
 Двинулись в путь. Во главе их пошел Аполлон-дальновержец,
 С лирой блестящей в руках, превосходно и сладко играя,
 Дивно, высоко шагая. И, топая дружно ногами,
 Критяне следом спешили в Пифон и пэан распевали,
 340. Как распевается песня у критян, которым вложила
 В груди бессмертная Муза искусство сладчайшего пенья.
 Неутомимо на холм поднимались они и достигли
 Вскоре Парнаса и края уютного, где предстояло
 Жить им остаться теперь, почитанием пользуясь общим,
 345. Храм свой богатый он им показал и святилища в храме.
 Но нерешимостью в милой груди волновалась душа их,
 И, вопрошая владыку, сказал ему критян начальник:
 "О повелитель! Сюда, далеко от друзей и отчизны,
 Нас ты завел, ибо так твоему пожелалося сердцу.
 350. Как же, однако, мы будем тут жить? Укажи нам, владыка!
 Ни виноградников нет, ни лугов в этом крае прелестном,
 Чтобы прожить хорошо и не хуже людей оказаться".
 И, улыбнувшись, ответствовал им Аполлон дальнострельный:
 "Вечно вы ищете духом, нестойкие, глупые люди,
 355. Тягостных мук для себя, и забот, и душевных стеснений!
 Легкое слово скажу я и в души его заложу вам:
 В правую руку возьмите вы жертвенный нож и закланью
 Будете скот предавать, что сюда чередой непрерывной
 Станут ко мне пригонять племена знаменитые смертных.
 360. Храм сторожите священный и роды людей принимайте,
 Сколько б сюда ни пришло их, и, волю мою соблюдая...
 ..............
 Если же слово пустое за вами замечу иль дело,
 Если проявите гордость, что часто меж смертных бывает,-
 Люди другие тогда властелинами станут над вами,
 365. И в подчиненье у них навсегда вам придется остаться.
 Сказано все. А тебе сохранить это следует в сердце!"
 Славься, о сын Громовержца-царя и Лето пышнокудрой!
 Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

III. К Гермесу

 Муза! Гермеса восславим, рожденного Майей от Зевса!
 Благостный вестник богов, над Аркадией многоозечной
 И над Килленою царствует он. Родила его Майя,
 Нимфа, достойная чести великой, в любви сочетавшись
 5. С Зевсом-Кронионом. Сонма блаженных богов избегая,
 В густотенистой пещере жила пышнокудрая нимфа.
 Там-то на ложе всходил к ней Кронион глубокою ночью,
 В пору, как сон многосладкий владел белолокотной Герой.
 Втайне равно от богов и людей заключен был союз их.
 10. Время пришло, - и свершилось решенье великого Зевса:
 13. Сын родился у богини, - ловкач, изворотливый малый,
 Вор, быкокрад, сновидений вожатый и ушлый пролаза,
 В двери подглядчик, ночной соглядатай, которому вскоре
 Много преславных деяний явить меж богов предстояло.
 Утром, чуть свет, родился он, к полудню играл на кифаре,
 К вечеру выкрал коров у метателя стрел, Аполлона;
 Было четвертого это числа, как явился он на свет.
 20. После того как из недр материнских он вышел бессмертных,
 В люльке священной своей лишь недолго Гермес оставался:
 Вылез и в путь припустился на розыск коров Аполлона,
 Через порог перешедши пещеры со сводом высоким.
 Там, черепаху найдя, получил он большое богатство.
 26. Встретил ее многославный Гермес у наружного входа.
 Сочную траву щипала она перед самым жилищем,
 Мягко ступая ногами. Увидев ее, рассмеялся
 Сын благодетельный Зевса и слово немедля промолвил:
 30. "Знаменье очень полезное мне, - и его не отвергну!
 Здравствуй, приятная видом, размерная спутница хора,
 Пира подруга! Откуда несешь ты так много утехи,
 Пестрый ты мой черепок, черепаха, живущая в скалах?
 Дай-ка возьму я тебя и домой отнесу: ты нужна мне.
 35. Мимо тебя не пройду; мне на выгоду первою будешь.
 Дома полезнее быть, оставаться снаружи опасно.
 Правда, пока ты жива, то защитой от чар вредоносных
 Служишь; зато, как умрешь, превосходною станешь певицей".
 Так он сказал. И, руками обеими взяв черепаху,
 40. Снова домой воротился, неся дорогую утеху-
 Стиснувши крепко руками, резцом из седого железа
 Горную стал потрошить черепаху Гермес многославный.
 Как через грудь человека, которого злые заботы
 Мучают, быстрые мысли несутся одна за другою,
 45. Как за миганием глаза другое миганье приходит,
 Так у Гермеса за словом немедленно делалось дело.
 Точно по сделанной мерке нарезав стеблей тростниковых,
 Их укрепил он над камнеподобной спиной черепахи,
 Шкурой воловьей вокруг обтянул, догадавшись разумно,
 50. Пару локтей прикрепил, перекладину сделал меж ними
 И из овечьих кишок семь струн приладил созвучных.
 Милую эту утеху своими сготовив руками,
 Плектром одну за другою он струны испробовал. Лира
 Звук испустила гудящий. А бог подпевал ей прекрасно,
 55. Без подготовки попробовав петь, как на пире веселом
 Юноши острой насмешкой друг друга язвят, не готовясь.
 Пел он о Зевсе-Крониде и Майе прекраснообутой,
 Как сочетались когда-то они в упоенье любовном
 В темной пещере; о собственном пел многославном рожденье;
 60. Славил прислужников он, и жилище блестящее нимфы,
 И изобилие прочных котлов и треножников в доме.
 Пел он одно, а другое в уме уж держал в это время.
 Кончив, отнес он и бережно спрятал блестящую лиру
 В люльке священной своей. И мясца ему вдруг захотелось.
 65. Выскочил вон из чертога душистого быстро в пещеру,
 Хитрость в уме замышляя высокую: темною ночью
 Замыслы часто такие в умах воровских возникают.
 Гелий меж тем в Океан опустился под землю с конями
 И с колесницей своею. Сын Майи бежал без оглядки
 70. И к Пиерийским горам наконец прибежал многотенным.
 Там у блаженных богов на прелестных лугах некошеных
 Стойло имели коровьи стада их, не знавшие смерти.
 Быстро полсотни протяжно мычащих коров криворогих
 Аргуса зоркий убийца, сын Майи, отрезал от стада.
 75. Путаной он их дорогой погнал по песчанистой почве,
 Перевернувши следы им: повадки он хитрые ведал.
 Задом ведя их, копыта передние задними сделал,
 Задние сделал передними, задом и сам подвигался.
 Снявши сандалии с ног, на морской он песок их забросил
 80. И принялся измышлять несказанные, дивные вещи:
 Миртоподобные ветви с ветвями смешав тамариска,
 Эти охапки зетвей зеленеющих крепко связал он,
 Их под подошвами в впле сандалии искусно приладил
 Вместе с листвой и пошел, избегая проезжел дороги,
 86. Словно спеша напрямик, чтобы путь сократить себе дальний.
 И увидал тут старик, з винограднике землю копавший,
 Как чрез богатый травою Онхест на равнину спешил он.
 Это заметивши, первым Гермес,к старику обратился:
 90. "Старец с согнутой спиною! Мотыжишь ты землю усердно.
 Только бы вызрели лозы, - вина ты получишь немало!
 ................
 Если и видишь - не видь! Оглохни, если и слышишь!
 Сделайся нем, раз тебе самому здесь не будет убытка!"
 Столько сказавши, погнал он гурьбою коров крепколобых.
 95. Много в пути за собою Гермес многославный оставил
 Гор густотенных, цветущих лугов и шумливых ущелий,
 Но уже близкий конец надвигался помощнице черной -
 98 . Ночи священной. Вставало к работе зовущее утро.
 101. Сын многомощный Кронида к Алфею-реке в это время
 Широколобых короз подогнал Аполлона-владыки.
 Бодро приблизилось стадо к загону со сводом высоким
 И к водопойным корытам, стоявшим пред лугом прелестным.
 105. Вволю протяжно мычащих коров накормивши травою,
 Всех их гурьбою направил в пещеру Гермес многославный.
 Шли они, клевер жуя и росою обрызганный кипер.
 Сам же искусство огонь добывать он измысливать начал.
 Ветку блестящую лавра ножом от коры он очистил,
 110 Чтоб по руке приходилась. И дым заклубился горячий.
 112. Много поленьев набравши сухих, он обильно и тесно
 Яму глубокую ими набил. Засветилося пламя
 И далеко задышало горячим, пылающим жаром.
 115. Силон Гефеста огонь разгорался, а он в чэто время
 Двух крепкорогих, протяжно мычащих коров из загона
 Вывел наружу к огню: обладал он великою силой.
 Дышащих тяжко коров повалил он спиною на землю
 И, наклонив, опрокинул, и мозг им спинной перерезал.
 120. Дело свершалось за делом. Отрезавши мясо от жира,
 Тщательно начал он жарить, на вертел надев деревянный,
 Бедра и спины - почетный кусок - и наполненный черной
 Кровью кишечник; а рядом на землю сложил остальное.
 Шкуры ж убитых коров на кремнистом утесе развесил:
 125. И до сих пор еще те, долговечными ставшие, шкуры
 Можно на той же скале узидать. А потом, разложивши
 Жирное мясо на камне, широком и гладком, разрезал
 Радостнодушный Гермес на двенадцать частей это мясо,
 Жребий метнув. И почет соответственный каждой воздал он;
 130. Очень хотелось Гермесу попробовать мяса от жертвы:
 Хоть и бессмертен он был, раздражал его ноздри призывно
 Запах приятный. Но дух его твердый ему не позволил
 Жертвенной шеи священной попробовать, как ни тянуло.
 Часть приношенья сложил он в загоне со сводом высоким,-
 135. Мясо обильное, сало; другую ж на воздух вознес он,
 Нового знак воровства. И, сухих набросавши поленьев,
 Ноги и головы все целиком сожжению предал.
 После того как исполнил он все сообразно обряду,
 В водовороты Алфея сын Майи сандалии бросил,
 140. Угли костра затушил и по воздуху пепел развеял.
 142. Утром, едва рассвело, на священные главы Киллены
 Снова вернулся Гермес. И на длинном пути никого он
 Ни из бессмертных богов, ни из смертнорождепных не встретил.
 145. Даже собаки молчали. И Зевсов Гермес-благодавец,
 Съежившись, в дом сквозь замочную скважину тихо пробрался,
 Ветру осеннему или седому подобный туману.
 150. Там в колыбельку поспешно улегся Гермес многославный.
 Плечи окутав пеленкой, лежал он, как глупый младенец,
 В руки простынку схватил и ею играл вкруг коленок.
 Лиру же милую слева под мышкой прижал. Но не смог он
 Скрыться от .матери, - бог от богини. И молвила Майя:
 155. "Выдумщик хитрый! Откуда сюда, облеченный бесстыдством.
 Ты возвращаешься ночью глухой? Погоди, мой голубчик!
 Крепкими узами скрутит по ребрам тебя Дальновержец,
 И под тяжелой рукой Летоида пойдешь ты отсюда,-
 Либо же впредь воровством заниматься начнешь по долинам.
 160. Прочь убирайся, несчастный! Ведь вот на какую заботу
 Людям и вечным богам ьропззел тебя на свет отец твой!"
 Матери тотчас Гермес хитроумный отзетствовал речью:
 "Мать! Не пугай, не старайся! Меня запугать не удастся!
 Или меня ты считаешь младенцем невинным и глупым? -
 165. Видит, разгневалась мать, - испугался младенец, затрясся. -
 Знай, заниматься я стану искусством, из всех наилучшим:
 Будем мы изо дня в день скотоводничать вместе с тобою.
 И уж тогда без даров и молитв меж блаженных бессмертных
 Нам не придется с тобой никогда оставаться, как ныне.
 170. Много приятней с богами бессмертными вечно общаться,
 В полном довольстве, в богатстве, с запасами хлеба, чем дома
 В сумрачной этой пещере сидеть. И с великою честью
 Буду такую ж, как Феб, отправлять я священную службу.
 Ну, а не даст мне ее мой родитель, - так что же? Другое
 175. Я попытаю: могу предводителем жуликов стать я.
 Если же здесь меня сын многославный Лето и отыщет,-
 Штуку другую, куда покрупней уж, ему я устрою:
 Тотчас отправлюсь в Пифон, проломаю дворцовую стену,
 Вдоволь котлов и прекрасных треножников там наворую,
 180. Золота вдоволь себе наберу с искрометным железом,
 Много и разной одежды. Увидишь сама, коль захочешь"..
 Так они оба словами вели меж собой разговоры -
 Зевса эгидодержавного сын и почтенная Майя.
 Смертным несущая свет, спозаранку рожденная Эос
 185. Из Океана вставала глубокотекущего. Прибыл
 Феб в это время в Онхест, многомилую рощу святую
 Земледержателя громко шумящего. Там увидал он:
 Скармливал изгородь старец волу в стороне от дороги.
 Первым сын многославной Лето к старику обратился:
 190 "Старец, срыватель колючек в Онхесте, богатом травою!
 Из Пиерии пришел я, ищу я мой скот запропавший:
 Всё это были коровы из стада, с кривыми рогами.
 Бык же пасся один, от других в отдалении, черный;
 Огненнооких четыре собаки за стадом ходили,
 195. Дружно его охраняя, как будто разумные люди..
 Бык и собаки остались - и это особенно странно, -
 Все же коровы, как только стемнело, куда-то исчезли,
 Мягкий покинувши луг и от вкусной травы удалившись.
 Вот что, о древнерожденный старик, мне скажи, не видал ты,.
 200. Не прогонял ли какой человек их по этой дороге?"
 И Аполлону словами ответил старик и промолвил:
 "Друг! Нелегко рассказать обо всем, что прадется глазами
 Видеть кому: по дороге тут путников много проходит.
 Эти идут, замышляя худые дела, а другие -
 205. Очень хорошие. Где там узнать, что у каждого в мыслях?
 Я же весь день непрерывно, покуда не скрылося солнце,
 Землю прилежно копал в винограднике,, там вот, на склоне.
 Точно, любезный, не знаю, однако мальчишку я словно
 Видел, который мальчишка коров подгонял крепко.рогих..
 210. Малый младенец, с хлыстом. И, ступая, усердно вертелся,
 Вспять он коров оттеснял, головою к нему обращенных".
 Так он сказал. Аполлон поскорее отправился дальше.
 Вдруг быстрокрылую птицу узрел он и понял тотчас же,
 Что похититель - родившийся сын Громовержца-Кронида.
 215. Чтобы коров отыскать тяжконогих, в божественный Пилос
 Быстро направил шаги Аполлон-повелитель, сын Зевса,
 Облаком темно-багряным покрывши широкие плечи.
 И увидал Дальновержец следы, и промолвил он слово:
 "Боги! Великое чудо своими глазами я вижу!
 220. Вот на дороге следы предо мною коров круторогих,
 Снова, однако, они повернули на луг асфодельный.
 Эти же вот отпечатки - ни женщины след, ни мужчины,
 Также ни серого волка, ни дикого льва, ни медведя;
 И не сказал бы я также, что это кентавр густогривый
 225. Быстрым копытом своим тот чудовищный след наворочал.
 Жутки следы и туда, но оттуда - того еще жутче".
 Так сказавши, пошел Аполлон-повелитель, сын Зевса.
 Вскоре пришел он на гору Киллену, заросшую лесом,
 К густотенистой пещере в скале, где бессмертная нимфа
 230. Милого сына на свет родила Громовержцу-Крониду.
 Склоны священной горы той окутывал запах прелестный.
 Много овец легконогих паслося на пастбище мягком.
 Там, через каменный входный порог торопливо шагнувши,
 В сумрак тенистый пещеры сошел Аполлон-дальновержец.
 235. Только завидел сын Зевса и Майи могучего Феба,
 Из-за пропавшего стада горящего гневом ужасным,
 Быстро нырнул он в пеленки душистые. Как под покровом
 Пепла скрывается куча углей, раскаленных и ярких,
 Так под пеленками скрылся Гермес, увидав Дальновержца.
 240. Голову, руки и ноги собрал в незаметный комочек,
 Будто бы после купанья приятнейший сон предвкушая,
 Хоть и не спящий пока, А под мышкой держал черепаху.
 Сразу узнал - не ошибся - Кронионов сын дальнострельный
 Майю, горную нимфу прекрасную, с сыном любезным,
 245. Малым младенцем, исполненным каверз и хитрых уловок.
 Все оглядев закоулки жилища великого нимфы,
 Ключ захватил он блестящий и три отомкнул кладовые:
 Нектаром были они и приятной амвросией полны,
 Золота много хранили внутри, серебра и блестящих
 250. Платьев серебряно-белых и пурпурных нимфы прекрасной,-
 То, что обычно хранится в священных домах у бессмертных.
 Все оглядевши места потайные великого дома,
 С речью такой Аполлон-Летоид обратился к Гермесу:
 "Мальчик! Ты! В колыбели! Показывай, где тут коровы?
 255. Диво! Не то мы с тобою неладно расстанемся нынче!
 Ибо тебя ухвачу я и в Тартар туманный заброшу,
 В сумрак злосчастный и страшный, и на .вет тебя не сумеют
 Вывесть оттуда обратно ни мать, ни отец твой великий...
 Будешь бродить под землею, погибших людей провожая-
 260. Тотчас лукавою речью Гермес отвечал Аполлону:
 "Сын Лето! На кого ты обрушился словом суровым.
 Как ты искать здесь придумал коров, обитательниц поля?
 Видом твоих я коров не видал, и слыхом не слышал.
 И указать бы не мог, и награды не взял бы за это.
 265. Я ли похож на коров похитителя, мощного мужа?
 Нет мне до этого дела, совсем я другим озабочен:
 Сон у меня на уме, молоко материнское - вот что.
 Мысли мои - о пеленках на плечи, о теплом купанье.
 Как бы нас кто не услышал, чего ради спор происходит:
 270. Право, великое было бы то меж бессмертными чудо,
 Если бы новорожденный ребенок да выскочил за дверь"
 Чтобы коров воровать. Несуразную вещь говоришь ты!
 Я лишь вчера родился, ноги нежны, земля камениста.
 Хочешь, великою клятвой - отца головой - поклянуся,.
 Что и ни сам я ничем в этом деле ничуть невиновен,
 И не видал никого, кто украл. Да притом и не знаю,
 275. Что за коровы бывают: одно только имя их слышал".
 Так он ответил и начал подмигивать часто глазами,
 Двигать бровями, протяжно свистеть и кругом озираться,
 280. Чтоб показать, сколь нелепой считает он речь Аполлона.
 И, добродушно смеясь, отвечал Аполлон-дальновержец:
 "О мой голубчик, хитрец и обманщик! Я чую, как часто"
 Будешь в дома хорошо населенные ты пробираться
 Темною ночью. Как много народу дотла ты обчистишь,
 285. Делая в доме без шума свою воровскую работу,
 Много и в горных долинах ты бед принесешь овцепасам,
 Жизнь проводящим под небом открытым, когда, возжелавши
 Мяса, ты встретишься с стадом коров и овец руноносных.
 Если, однако же, сном ты последним заснуть не желаешь,
 290. Черной ночи товарищ, - вставай, покидай колыбельку!
 Почесть же эту, мой друг, и потом меж богов ты получишь:
 Будешь главою воров называться во вечные веки".
 Так сказал Аполлон. И, схвативши, понес он мальчишку.
 В руки попав Дальновержца, в уме своем принял решенье
 295. Аргоубинца могучий и выпустил знаменье в воздух,-
 Наглого вестника брюха, глашатая с запахом гнусным;
 Вслед же за этим поспешно чихнул он. Услышавши это,
 Наземь из рук Аполлон многославного бросил Гермеса,
 Сел перед ним, хоть и очень продолжить свой путь торопился,
 300. И, над Гермесом глумяся, такое сказал ему слово:
 "Не беспокойся, пеленочник мой, сын Зевса и Майи:
 Время придет, и позднее найду я по знаменьям этим
 Крепкоголовых коров. И дорогу мне ты же укажешь!"
 Так он промолвил. И быстро Гермес поднялся килленийский
 305. И побежал, поспешая за Фебом. К ушам он руками
 Крепко пеленку прижал, облекавшую плечи, и молвил:
 "О Дальновержец, в богах сияачина! Куда меня мчишь ты?
 Из-за каких-то коров, разозлившись, ты так меня треплешь.
 Пусть бы пропало все племя коров! Да клянусь же, не крал я
 310. Ваших коров, не видал никого, кто украл, и не знаю,
 Что за коровы бывают. Одно только имя их. слышал.
 Дай же ты мне и прими правосудье пред ликом Кронида!"
 Так, препираясь, подробно в отдельности все перебрали
 Пастырь овечий Гермес с Аполлоном далекоразящим,
 315. Разное в сердце имея: один - говорящий лишь правду,
 Знающий верно, что сцапал того за коров не напрасно,
 Тот же, другой, Киллениец, - коварно ласкательной речью
 Только хотел обмануть Аполлона с серебряным луком.
 Но не сумел многохитрый от многоразумного скрыться,
 320. И, поспешая, шагал он теперь по песчаной дороге
 Спереди, сзади же, следом за ним - Аполлон-дальновержец..
 Прибыли скоро на многодушистые главы Олимпа
 К Зевсу-родителю оба прекрасные сына Кронида.
 Там ожидали того и другого весы правосудья.
 325. Ясен и тих был Олимп многоснежный. Толпою сбирались
 Боги бессмертные после восхода Зари златотронной..
 Остановились Гермес с Аполлоном серебрянолуким
 Перед коленями Зевса. И Зевс, в поднебесье гремящий,
 Спрашивать сына блестящего начал и слово промолвил:
 330. "Феб! Откуда несешь ты богатую эту добычу,-
 Мальчика, только что на свет рожденного, с видом герольда?
 Важное дело, я вижу, встает пред собраньем бессмертных!"
 Царь Аполлон дальнострельный немедля в ответ ему молвил:
 "О мой родитель! Услышишь сейчас не пустое ты слово:
 335. Ты ведь смеялся, что я лишь один до добычи охотник.
 Путь совершивши великий, нашел я в горах Килленийских
 Этого вот негодяя мальчишку - плута продувного.
 В мире мошенников много, - такого, однако, ни разу
 Ни меж бессмертных богов, ни меж смертных людей не встречал я.
 340. Выкрал он с мягкого луга коров у меня и погнал их
 Вечером поздно песками прибрежными шумного моря.
 К Пилосу он их пригнал. Но на диво чудовищны видом
 Были следы их, - деянье поистине славного бога!
 В черной пыли подорожной коровьих следов отпечатки
 345. Шли в направленье обратном опять к асфодельному лугу.
 Неуловимый же этот хитрец за коровами следом
 Сам не ногами ступал, не руками по почве песчаной:
 Способ измыслив какой-то особый, следы натоптал он
 Столь непонятные, словно ступал молодыми дубами!
 350. Первое время с коровами шел он по почве песчаной,
 И отпечатались ясно следы их в пыли подорожной.
 После ж того как песчаной дорогой прошел он немало,
 Сделалась твердою почва; и стал на дороге не виден
 След ни его, ни коров. Но один человек заприметил,
 355. Как направлялся со стадом лобастых коров он на Пилос.
 После того как коров преспокойно куда-то он запер,
 Накуролесивши в разных местах в продолженье дороги,-
 С черною сходствуя ночью, залег он в свою колыбельку,
 В темной пещере, во мраке. И даже орел остроглазый
 360. Там рассмотреть бы его не сумел. И руками усердно,
 Хитрые замыслы в сердце питая, глаза протирал он.
 А на вопрос мой тотчас же решительным словом ответил:
 Видом твоих я коров не видал, и слыхом не слышал,
 И указать бы не мог, и награды не взял бы за это!"
 365. Так сказав, замолчал Аполлон и уселся на место.
 Начал с своей стороны и Гермес отвечать, и промолвил,
 И указал на Кронида, богов олимпийских владыку:
 "Зевс, мой родитель! Всю празду как есть от меня ты услышишь
 Правдолюбив я и честен душою и лгать не умею.
 370. Только что солнышко нынче взошло, как приходит вот этот
 В дом наш и ищет каких-то коров и притом не приводит
 Вместе с собой ни свидетелей, ни понятых из бессмертных.
 Дать указанье приказывал мне с принужденьем великим
 И многократно грозился швырнуть меня в Тартар широкий.
 375. Он-то вон в нежном цвету многорадостной юности крепкой,
 Я же всего лишь вчера родился, - он и сам это знает, -
 И не похож на коров похитителя, мощного мужа.
 Верь мне, ведь хвалишься ты, что отцом мне приходишься милыми
 Если коров я домой пригонял, - да не буду я счастлив!
 380. И за порогом я не был совсем, говорю тебе верно!
 Гелия я глубоко уважаю и прочих бессмертных,
 Также тебя я люблю и вот этого чту. И ты знаешь
 Сам, что невинен я в этом. Поклянуся великою клятвой:
 Этой прекрасною дверью бессмертных клянусь, - невиновен!
 385. А уж за обыск я с ним сосчитаюся так или этак,
 Будь он как хочешь силен! Ты ж тому помогай, кто моложе"!
 Кончил Килленец и глазом хитро подмигнул Громовержцу.
 Так и висела на локте пеленка, ее он не сбросил.
 Расхохотался Кронид, на мальчишку лукавого глядя,
 390. Как хорошо и искусно насчет он коров отпирался.
 И приказал он обоим с согласной душою на поиск
 Вместе идти, а Гермес чтоб указывал путь, как вожатый,.
 И чтоб привел Аполлона-владыку, умом не лукавя,
 К месту, в котором коров крепколобых его он запрятал.
 395. Зевс головою кивнул, и Гермес не ослушался славный:
 Разум Эгидодержавца его убедил без усилий.
 Оба прекрасные сына владыки Кронида поспешно
 Прибыли в Пилос песчаный, лежащий на броде Алфейском,
 К полю пришли наконец и к загону со сводом высоким,
 400. Где сберегал он добычу свою в продолжение ночи.
 Тут многославный Гермес, подойдя к каменистой пещере,
 Крепкоголовых коров Аполлоновых вывел наружу.
 В сторону взор Летоид обратил, на высоком утесе
 Шкуры коровьи заметил и быстро Гермесу промолвил:
 405. "Как же, однако, сумел ты, хитрец, две коровы зарезать, -
 Этакий малый младенец, едва только на свет рожденный?
 Будущей силы твоей я страшусь. Невозможно позволить,
 Чтобы он вырос большой, о Майи сын, Киллениец!"
 Так он промолвил и прутьями ивы скрутил ему крепко
 410. Руки. Но сами собою на нем распустилися узы
 И, перепутавшись, тотчас к ногам его наземь упали
 413. По измышленью Гермеса, лукавого бога. Увидел
 Феб-Аполлон и весьма изумился. Усердно моргая,
 415. Аргоубийца могучий оглядывал искоса местность...
 ................
 Спрятать пытаясь. И очень легко, как желал, успокоил
 Сердце он сына Лето многославной, царя-Дальновержца,
 Как тот ни был могуч. Положивши на левую руку,
 Плектром испробовал струны одна за другою. Кифара
 420. Звук под рукою гудящий дала. Аполлон засмеялся,
 Радуясь; в душу владыки с божественной силой проникли
 Эти прелестные звуки. И всею душою он слушал,
 Сладким объятый желаньем. На лире приятно играя,
 Смело сын Майи по левую руку стоял Аполлона.
 425. Вскоре, прервавши молчанье, под звонкие струнные звуки
 Начал он петь, и прелестный за лирою следовал голос.
 Вечноживущих богов воспевал он и темную землю, -
 Как и когда родились и какой кому жребий достался.
 Первой между богинями он Мнемосину восславил,
 430. Матерь божественных Муз: то она вдохновляла Гермеса.
 Следом и прочих богов по порядку, когда кто родился,
 И по достоинству стал воспевать сын Зевса преславный,
 Все излагая прекрасно. На локте же лиру держал он.
 Неукротимой любовью душа разгорелася Феба,
 435. И, обратившись к Гермесу, слова он крылатые молвил:
 "О скоторез, трудолюбец, искусник, товарищ пирушки,
 Всех пятьдесят бы коров подарить тебе можно за это!
 Мирно отныне с тобою, я думаю, мы разойдемся.
 Вот что, однако, скажи мне, о Майи сын многохитрый:
 440. Дивные эти деянья тебе от рожденья ль присущи,
 Либо же кто из бессмертных иль смертных блистательным эгим
 Даром тебя одарил, обучив богогласному пенью?
 Слушаю я этот дивный, доселе неслыханный голос, -
 Нет, никогда не владел тем искусством никто ни из смертных,
 445. Ни из бессмертных богов, в Олимпийских чертогах живущих,
 Кроме тебя одного, сын Зевса и Майи, воришка!
 Что за искусство? Откуда забвенье забот с ним приходит?
 Как научиться ему? Три вещи дает оно сразу:
 Светлую радостность духа, любовь и сон благодатный.
 450. Сопровождаю я сам и божественных Муз олимпийских,
 Дело же их - хороводы и песенный строй знаменитый,
 Пышно цветущие песни и страстные флейт переливы.
 Но никогда ни к чему еще сердце мое не лежало
 Больше, чем к этим деяньям искусным, явленным тобою.
 455. Сын Кронидов, игре превосходной твоей удивляюсь!
 Хоть невелик ты, но что за прекрасные знаешь ты вещи!
 Сядь же, голубчик, и слово послушай того, кто постарше.
 Ныне же славу великую ты меж бессмертных получишь, -
 Верно тебе говорю я, - и сам ты, и мать твоя также.
 460. Этим тебе я клякуся кизиловым дротиком крепким:
 Славным тебя и богатым я сделаю между богами,
 Пышных даров надарю и ни в чем никогда не надую!"
 Речью лукавою Фебу Гермес отвечал многославный:
 "Как осторожно меня ты пытаешь! А мне бы завидно
 465. Не было вовсе, когда бы искусство мое изучил ты.
 Нынче ж узнаешь. Желаю тебе от души угодить я
 Словом своим и советом: ведь все тебе ведомо точно,
 Ибо на первом ты месте сидишь близ богов всеблаженных,
 Смелый душой и могучий. И любит тебя не напрасно
 470. Зевс-промыслитель. По праву так много даров и почета
 Ты от него получил. Говорят, прорицать ты умеешь
 С голоса Зевса-отца: ведь все прорицанья от Зевса.
 Ныне ж и сам я узнал хорошо, до чего ты всеведущ.
 Выбор свободный тебе - обучаться, чему пожелаешь.
 475. Так как, однако, желаешь душой на кифаре играть ты, -
 Пой и играй на кифаре и праздник устраивай пышный,
 В дар ее взяв от меня. Ты же, друг, дай мне славу за это.
 Звонкую будешь иметь на руках ты певицу-подругу,
 Сможет она говорить обо всем хорошо и разумно.
 480. С нею ты будешь желанным везде, -и на пире цветущем,
 И в хороводе прелестном, и в шествии буйно веселом.
 Радость дает она ночью и днем. Кто искусно и мудро
 Лиру заставит звучать, все приемы игры изучивши, -
 Много приятных для духа вещей он узнает чрез звуки,
 485. Тешиться нежными станет привычками с легкой душою
 И от работы бессчастной забудется. Если же неуч
 Грубо за струны рукою неопытной примется дергать,
 Будет и впредь у него дребезжать она плохо и жалко.
 Выбор свободный тебе - обучаться, чему пожелаешь,
 490. Сын многославный Кронида, тебе отдаю эту лиру!
 Мы же на пастбищах этой горы и равнины привольной
 Будем пасти, Дальновержец, коров, обитательниц поля.
 И в изобилии станут коровы, сопрягшись с быками,
 Нам и бычков и телушек рожать. А тебе не годится, -
 495. Как бы о выгоде ты ни заботился, гневаться слишком!"
 Так говоря, протянул он кифару. И Феб ее принял.
 Сам же Гермесу вручил он блистающий бич свой и отдал
 Стадо коровье в подарок. И с радостью принял сын Майи.
 499 . В левую руку тотчас же кифару Гермесову взявши,
 505. На многоснежный Олимп воротились, в собранье бессмертных,
 Лирою тешась. И радость взяла промыслителя-Зевса.
 Дружбу меж ними возжег он. И с этого времени крепко
 И нерушимо навеки Гермес возлюбил Летоида,
 Милую дав Дальновержцу кифару как знаменье дружбы.
 510. И, обучившись приемам, играл он, с кифарой на локте.
 Сам же Гермес изобрел уж искусство премудрости новой:
 Тотчас создал далеко разносящийся голос свирелей.
 И обратился к Гермесу тогда Летоид со словами:
 "Очень боюсь я, сын Майи, вожатый, на выдумки хитрый,
 515. Как бы кифары моей не стянул ты и гнутого лука:
 Ибо в удел тебе Зевсом дано всевозможные мены
 Производить между смертных людей на земле многодарной.
 Если б, однако, великою клятвой богов поклялся ты, -
 Либо кивком головы, либо Стикса могучей водою, -
 520. Все бы тогда мне приятным и милым ты сделал для сердца".
 И головою кивнул знаменитый Гермес, обещаясь
 Не воровать никогда ничего из имущества Феба,
 Не приближаться и к прочным палатам его. И ответно
 Клятву в союзе и дружбе принес Аполлон дальнострельный
 525. В том, что милее не будет ему ни один из бессмертных, -
 Ни человек, от Кронида рожденный, ни бог. "Превосходным
 Будешь посредником ты у меня меж людьми и богами,
 Веры достойным моей и почтенным. Поздней тебе дам я
 Посох прекрасный богатства и счастья - трилистный, из злата.
 530. Будет тебя этот посох повсюду хранить невредимым,
 Все указуя дороги к хорошим словам и деяньям,
 Сколько бы я их ни знал по внушению вещему Зевса.
 Что ж до гаданий, которым ты, друг, научиться желаешь,
 Этой наукой владеть не дано ни тебе, ни другому.
 535. Ведает только Кронида великого ум. Поручившись,
 Я головою кивнул и поклялся великою клятвой,
 Что, исключая меня, средь богов, бесконечно живущих,
 Знать ни единый не будет решений обдуманных Зевса.
 Так не настаивай также и ты, златожезленный брат мой,
 540. Чтобы тебе я поведал Кронидовы вещие мысли.
 Вред я несу одному человеку и пользу другому:
 Много имею я дела с родами бессчастными смертных.
 И от оракула пользу получит лишь тот, кто, доверясь
 Лёту и голосу птицы надежной, ко мне обратится:
 545. Тот от оракула пользу получит, не будет обманут.
 Кто ж, положившись на знаменья птиц, для гаданий негодных,
 За прорицанием к нам безрассудно захочет прибегнуть,
 Больше узнать домогаясь, чем знают бессмертные боги, -
 Тот, говорю я, без пользы придет и дары принесет мне.
 550. Но расскажу я тебе и другое, сын Майи преславной
 И Эгиоха-Кронида, в богах божество-благодавец!
 Некие Фрии на свете живут, по рождению сестры,
 Девы. На быстрые крылья свои веселятся те девы,
 Трое числом. Волоса их посыпаны белой мукою.
 555. А обитают они в углубленье Парнасской долины,
 Там обучая гаданью. И мальчиком подле коров я
 Им занимался и сам. Но отец ни во что его ставил.
 Дом свой покинув и с места на место проворно летая,
 К сотам они приникают и все их дотла очищают.
 560. Если безумьем зажгутся, поевши янтарного меда, -
 Всею душою хотят говорить они чистую правду.
 Если же сладостной пищи богов не отведают нимфы,
 Тех, кто доверится им, поведут безо всякой дороги.
 Их я тебе отдаю. Обо всем вопрошая подробно,
 565. Тешь себе душу. А если гадать ты и смертному станешь,
 Часто твоих прорицаний запросит он: лишь бы сбывались!
 Это возьми ты, сын Майи, и стадо коров криворогих.
 На попеченье прими лошадей и выносливых мулов...
 ................
 Огненноокие львы, белокрылые вепри, собаки,
 570. Овцы, сколько бы их на земле ни кормилось широкой, -
 Четвероногие все да пребудут под властью Гермеса!
 Быть лишь ему одному посланцем безуп-речным к Аиду.
 Дар принесет он немалый, хоть сам одарен и не будет".
 Так возлюбил Дальновержец Гермеса, рожденного Майей,"
 575. Всяческой дружбой. А прелесть придал их союзу Кронион.
 Дело имеет Гермес и с людьми, и со всеми богами.
 Пользы кому-либо мало дает, но морочит усердно
 Смертных людей племена, укрываемый черною ночью.
 Радуйся также и ты, сын Зевса-владыки и Майи!
 580. Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

IV. К Афродите

 Муза! Поведай певцу о делах многозлатной Киприды!
 Сладкое в душах богов вожделенье она пробудила,
 Власти своей племена подчинила людей земнородных,
 В небе высоком летающих птиц и зверей всевозможных,
 5. Скольким из них ни дает пропитанье земля или море,
 Всем одинаково близко сердцам, что творит Киферея.
 Только троих ни склонить, .ни увлечь Афродита не в силах:
 Дочери Зевса-владыки, сиятельноокой Афины, -
 Мало лежит ее сердце к делам многозлатиой Киприды.
 10. Любит она только войны и грозное Ареса дело,
 Схватки жестокие, битвы, заботы о подвигах славных.
 Плотников, смертных мужей, обучила впервые богиня
 Сооружать для боев колесницы, пестрящие медью.
 Девушек с кожею нежной она обучила в чертогах
 15. Славным работам, вложив понимание каждой в рассудок.
 Также не в силах Киприда улыбколюбивая страстью
 Жаркой и грудь Артемиды зажечь златострельной и шумной:
 Любит она только луки, охоту в горах за зверями,
 Звяканье лир, хороводы, далеко звучащие клики,
 20. Рощи, богатые тенью, и город мужей справедливых.
 Дел Афродиты не любит и скромная дева Гестия,
 Перворожденная дочь хитроумного Крона-владыки,
 Снова ж потом и последнерожденная, волею Зевса.
 Феб-Аполлон добивался ее, Посейдон-земледержец, -
 25. Не пожелала она и сурово обоих отвергла.
 Клятвой она поклялася великой - и клятву сдержала,
 До головы прикоснувшись эгидодержавного Зевса,
 Что навсегда она в девах пребудет, честная богиня.
 Дал ей отличье прекрасное Зевс в возмещенье безбрачья:
 30. Жертвенный тук принимая, средь дома она восседает;
 С благоговеньем богине во всех поклоняются храмах,
 Смертными чтится она как первейшая между богами.
 Этих троих ни склонить, ни увлечь Афродита не в силах.
 Из остальных же избегнуть ее никому невозможно,
 35. Будь то блаженные боги иль смертнорожденные люди.
 Зевс-молнелюбец и тот обольщаем бывал не однажды, -
 Он, величайший из всех, величайшей чести причастный!
 Разум глубокий вскружив, без труда и его Афродита -
 Стоило лишь пожелать ей - сводила со смертной женою
 40. И забывать заставляла о Гере, сестре и супруге,
 Между бессмертных богинь выдающейся видом прекрасным, -
 Славную Крон хитроумный и матерь Рея родили.
 Знающий вечные судьбы, властительный Зевс-молнелюбец
 Сделал разумную Геру своею супругой почтенной.
 45. Но и саму Афродиту зажег сладострастным желаньем
 Ласк человеческих Зевс, чтоб как можно скорей оказалось,.
 Что не смогла и она не взойти к человеку на ложе,
 Чтобы нельзя уже было хвалиться пред всеми богами
 Сладко смеющейся, любящей смех Афродите прекрасной,
 50. Как она с женами сводит земными богов всеблаженных,
 И сыновей для бессмертных богов они смертных рождают,.
 Как и с мужами земными блаженных богинь она сводит.
 Зевс ей забросил к Анхизу желание сладкое в душу,
 Пас в это время быков на горах он высоковершинных
 55. Иды, богатой ключами, - осанкой бессмертным подобный.
 И загорелось любовью улыбколюбивой Киприды
 Сердце. И, ужас будя, вожделенье ей в душу проникло.
 Быстро примчавшись на Кипр, низошла она в храм свой душистый
 В Пафосе: есть у нее там алтарь благовонный и роща.
 60. В храм Афродита вошла и закрыла блестящие двери.
 Там искупали богиню Хариты и тело натерли
 Маслом бессмертным, какое обычно для вечноживущих.
 Чудной облекшись одеждой и все превосходно оправив,
 65. Золотом тело украсив, покинула Кипр благовонный
 И понеслась Афродита улыбколюбивая в Трою,
 На высоте, в облаках, свой стремительный путь совершая.
 Быстро примчалась на Иду, зверей многоводную матерь.
 Прямо к жилищам пошла через гору. Виляя хвостами,
 70. Серые волки вослед за богинею шли и медведи,
 Огненноокие львы и до серн ненасытные барсы.
 И веселилась душою при взгляде на них Афродита.
 В грудь заронила она им желание страстное. Тотчас
 По двое все разошлися по логам тенистым. Она же
 75. Прямо к пастушьим пришла шалашам, что сделаны прочно,
 Там-то Анхиза-героя нашла. В отдаленье от прочих
 Он в шалаше пребывал, от богов красоту получивший.
 Вслед за стадами бродили по пастбищам густотравистым
 Все остальные. От них вдалеке он туда и обратно
 80. По шалашу одиноко ходил, на кифаре играя.
 Встала внезапно пред ним Афродита, Кронидова дочерь,
 Ростом и видом вполне уподобившись деве невинной,
 Чтобы Анхиз не пугался, ее увидавши глазами.
 Он же, увидев богиню, в уме размышлял и дивился
 85. Виду и росту ее и блестящим ее одеяньям.
 Пеплос надела она, лучезарный, как жаркое пламя,
 Ярко блистали на теле витые запястья и пряжки,
 И золотые висели на шее крутой ожерелья,
 Разнообразные, видом прекрасные; словно блестящий
 90. Месяц вкруг нежных грудей Афродиты светился чудесно.
 Страсть овладела Анхизом. Он слово навстречу ей молвил:
 "Здравствуй, владычица, в это жилище входящая, - кто бы
 Ты ни была из блаженных, - Лето, Артемида, Афина,
 Иль Афродита златая, иль славная родом Фемида!
 95. Или же ты мне явилась, одна из Харит, что бессмертных
 Сопровождают богов и бессмертными сами зовутся?
 Или ты нимфа - из тех, что источники рек населяют,
 Влажногустые леса и прекраснотенистые рощи?
 Или из тех, что на этой горе обитают прекрасной?
 100. Я для тебя на холме, отовсюду открытом для взоров,
 Жертвенник пышный воздвигну и буду на нем постоянно
 Жерты тебе приносить многоценные. Ты же, богиня,
 Будь благосклонна ко мне, возвеличь меж сограждан троянских,
 Даруй, как время настанет, цветущих потомков и сделай
 105. Так, чтоб, в народах блаженный, и сам хорошо я и долго
 Жил и на солнце глядел, и до старости дожил глубокой".
 Зевсова дочь Афродита немедля ему отвечала:
 "Славный Анхиз! Из мужей, на земле порожденных, славнейший!
 Я не богиня. Напрасно меня приравнял ты к бессмертным.
 110 . Смерти подвержена я. И жена родила меня, матерь.
 Славноименный Отрей - мой отец, коли-слышал о нем ты.
 Царствует он нераздельно над всей крепкостенной Фригией.
 Но языком хорошо я и нашим и вашим владею,
 Ибо меня воскормила троянка-кормилица дома,
 115. Девочкой малой принявши от матери многолюбимой.
 Вот почему языком хорошо я и вашим владею.
 Ныне же Аргоубнйца с лозой золотою из хора
 Золотострельной и шумной похитил меня Артемиды:
 Много нас, нимф, веселилось и дев, для мужей вожделенных.
 120. И неиссчетные толпы венком хоровод окружали.
 Там-то меня и похитил Гермес с золотою лозою.
 Нес он меня через земли, являвшие труд человека,
 Нес и чрез дикие земли, лишенные меж, на которых
 Лишь плотоядные звери блуждают по логам тенистым;
 125. Кажется мне, что ногами я даже земли не касалась.
 Он мне сказал, что на ложе Анхиза законной супругой
 Я призываюсь взойти и детей народить тебе славных.
 Все указавши и все объяснив, возвратился обратно
 Аргоубийца могучий в собрание прочих бессмертных.
 130. Я же к тебе вот пришла: принуждает меня неизбежность.
 Именем Зевса тебя заклинаю! Родителей добрых
 Именем, ибо худые такого, как ты, не родили б!
 Девой невинной, любви не познавшей, меня отведи ты
 И покажи как отцу твоему, так и матери мудрой,
 135. Также и тем, кто от них порожден, твоим братьям родимым,.
 Буду ли я подходящей невесткой для них иль не буду?
 Быстрого вестника тотчас пошли к резвоконным фригийцам,.
 Пусть сообщит и отцу он, и матери, тяжко скорбящей,
 Золота много тебе они вышлют и тканой одежды.
 140 Ты же прими за невестой в приданое эти богатства.
 Все это сделавши, свадебный пир снаряди богатейший,
 Чтоб оценили его и бессмертные боги и люди".
 Так говорила и сладким желаньем наполнила душу.
 Страсть озладела Анхизом; он слово сказал и промолвил:
 145. "Если ты смертная впрямь и жена родила тебя матерь,
 Если отец твой - Отрей знаменитый, как ты утверждаешь,
 Если ты здесь по решенью бессмертного Аргоубийцы
 И навсегда суждено тебе быть мне законной женою, -
 То уж никто из богов и никто из людей земнородных
 150. Мне помешать не сумеет в любви сочетаться с тобою
 Тотчас, теперь же! Хотя б даже сам Аполлон-дальновержец
 Луком серебряным слал на меня многостопные стрелы!
 Мне бы хотелось, о дева, богиням подобная видом,
 Ложе с тобой разделивши, спуститься в жилище Аида!"
 155. Руку он взял Афродиты улыбколюбивой. Она же,
 Светлый потупивши взор, повернулась и тихо скользнула
 К постланной пышно постели. Там сложено было уж раньше-
 Ложе из мягких плащей для владыки и сверху покрыто
 Шкурами тяжко рыкающих львов и косматых медведей,
 160. Собственноручно в высоких горах умерщвленных Анхизом.
 Рядом воссели они на прекрасно устроенном ложе.
 Снял он ей прежде всего украшенья блестящие с тела -
 Пряжки, застежки, витые запястья для рук, ожерелья.
 Пояс потом распустил и сиявшие светом одежды
 165. С тела богини совлек и на стуле сложил среброгвоздном.
 И сочетался любовью, по божеской мысли и воле,
 С вечной богинею смертный, и сам того точно не зная.
 В час же, когда пастухи на стоянку коров пригоняют
 С тучными овцами к дому с цветами усыпанных пастбищ,
 170. Крепкий и сладостный сон излила на Анхиза богиня,
 С ложа сама поднялась и прекрасное платье надела.
 Все со вниманьем вкруг тела оправив, у самого входа
 Остановилась богиня богинь, головой достигая
 Притолки, сделанной прочно, и ярко сияли ланиты
 175. Той красотою нетленной, какою славна Киферея.
 И пробудила от сна, и такое промолвила слово:
 "Встань, поскорей, Дарданид! Что лежишь ты во сне непробудном?
 Встань и ответь себе точно, кажусь ли сейчас я подобной
 Деве, какою сначала меня ты увидел глазами".
 180. Так говорила. Ее он из сна очень быстро услышал.
 И увидал он глаза и прекрасную шею Киприды,
 И ужаснулся душою, и, в сторону взор отвративши,
 Снова закрылся плащом, и лицо несравненное спрятал,
 И, умоляя богиню, слова окрыленные молвил:
 185. "Сразу, как только тебя я, богиня, увидел глазами,
 Понял я, кто ты, и понял, что мне ты неправду сказала.
 Зевсом эгидодержавным, простершись, тебя заклинаю:
 Не допусти, чтоб живой между смертных я жить оставался
 Силы лишенным. Помилуй! Ведь силы навеки теряет
 190. Тот человек, кто с бессмертной богинею ложе разделит!"
 И отвечала ему Афродита, Кронидова дочерь:
 "Славный Анхиз! Из людей, на земле порожденных, славнейший!
 Духом не падай и в сердце своем не пугайся чрезмерно.
 Ни от меня, ни от прочих блаженных богов ты не должен
 195. Зол испытать никаких: олимпийцы к тебе благосклонны.
 Милого сына родишь. Над троянцами он воцарится.
 Станут рождать сыновья сыновей чередой непрерывной.
 Имя же мальчику будет Эней, потому что в ужасном
 Горе была я, попавши в объятия смертного мужа.
 200. Больше всего меж людей походили всегда на бессмертных
 Люди из вашего рода осанкой и видом прекрасным.
 Так златокудрого некогда Зевс Ганимеда похитил
 Ради его красоты, чтобы вместе с бессмертными жил он
 И чтобы в Зевсовом доме служил для богов виночерпцем, -
 205. Чудо на вид и богами блаженными чтимый глубоко, -
 Из золотого кратера пурпуровый черпая нектар.
 Тросом же тяжкая скорбь овладела: не знал он, куда же
 Сына его дорогого умчало божественным вихрем.
 Целые дни непрерывно оплакивал он Ганимеда.
 210. Сжалился Зевс над отцом и ему, в возмещенье за сына,
 Дал легконогих коней, на которых бессмертные ездят.
 Их ему дал он в подарок. Про сына ж, велением Зевса,
 Аргоубийца, глашатай бессмертных, владыке поведал,
 Что нестареющим стал его сын и бессмертным, как боги.
 215. После того как услышал он Зевсово это известье,
 Трос горевать перестал, и душою внутри веселился,
 И, веселяся душой, разъезжал на конях ветроногих.
 Так и Тифона к себе увлекла златотронная Эос,-
 Тоже из вашего рода и видом подобного богу.
 220. С просьбой прибегла она к чернотучному Зевсу-Крониду
 Сделать бессмертным его, чтобы жил он во вечные веки.
 Зевс головою на это кивнул и исполнил желанье.
 Глупая! Вон из ума упустила владычица Эос
 Вымолить юность ему, избавленье от старости жалкой.
 225. Первое время, пока многомилою юностью цвел он,
 Рано рожденною он наслаждался Зарей златотронной,
 Близ океанских течений у граней земли обитая.
 С той же поры, как сединки в его волосах появились
 На голове благородной и на подбородке прекрасном,
 230. Ложе его посещать перестала владычица Эос,
 Но за самим продолжала ходить и амзросией сладкой,
 Пищей кормила его, одевала в прекрасное платье.
 После же того как совсем его грозная старость настигла
 И ни единого члена не мог ни поднять он, ни двинуть, -
 235. Вот каковое решенье представилось ей наилучшим:
 В спальню его положила, закрывши блестящие двери;
 Голос его непрерывно течет, но исчезла из тела
 Сила, которою были исполнены гибкие члены.
 Не пожелала бы я, чтоб, подобным владея бессмертьем,
 240. Между блаженных бессмертных ты жил бесконечною жизнью.
 Если б, однако, с такою, как ныне, осанкой и видом
 Жить навсегда ты остался, моим именуясь супругом,
 Заволочить не могло бы рассудка мне ясного горе.
 Ныне же быстро тебя беспощадная старость охватит, -
 245. Старость, пред вами так скоро встающая, общая всем вам,
 Трудная, полная горя, которой и боги боятся.
 Ныне позор величайший и тяжкий на вечное время
 Из-за тебя между всеми бессмертными я заслужила:
 Раньше боялися боги моих уговоров и козней,
 250. Силой которых сводила бессмертных богов на любовь я
 С смертными женами: всех покоряла я мыслью своею.
 Но никогда уже уст я отныне своих не раскрою
 Перед бессмертными чем похвалиться. Бедою ужасной,
 Невыразимой постигнута я, заблудился мой разум:
 255. Сына под поясом я зачала, сочетавшись со смертным!..
 После того как впервые он солнца сиянье увидит,
 Горные нимфы с грудями высокими вскормят младенца, -
 Здесь обитают они, на горе на божественной этой.
 Род их - особый; они не бессмертны, но также не смертны:
 260. Долгое время живут, амвросийской питаются пищей
 И в хороводах прекрасных участвуют вместе с богами.
 Их в закоулках уютных пещер заключают в объятья
 С лаской любовной силены и Аргуса зоркий убийца.
 С ними, как только родятся они, появляются на свет
 265. Из многоплодной земли на высоких горах либо сосны,
 Либо высокие дубы, прекрасные зеленью пышной.
 Стройно стоят и высоко. Священною рощей бессмертных
 Их называют. И люди рубить1 их железом не смеют.
 Но наступает судьбою назначенный час умиранья -
 270. И на корню засыхают деревья прекрасные, гибнет
 И отмирает кора, опадают зеленые ветви.
 В это же время и души тех нимф расстаются со светом.
 Сына они моего у себя воспитают и вскормят.
 После ж того как впервые придет к нему милая юность,
 275. Мальчика нимфы сюда же к тебе приведут и покажут.
 278. Милый свой отпрыск впервые когда ты увидишь глазами,
 Радость тобой овладеет: бессмертным он будет подобен,
 280. Мальчика тотчас в открытый ветрам Илион отведешь ты.
 Если ж какой-нибудь смертный о матери спросит, приявшей
 В страстных объятьях твоих многомилого сына под пояс,
 То отвечай, - и навеки запомни мое приказанье, -
 Что родила тебе сына того цветколицая нимфа, -
 285. Из обитающих здесь вот, на этих горах многолесных.
 Если же правду ты скажешь и хвастать начнешь безрассудно,
 Что сочетался в любви с Кифереей прекрасновеночной, -
 Зевс тебя в гневе низвергнет, обугливши молнией жгучей.
 Все я сказала тебе. А ты поразмысли об этом:
 290. Не проболтайся, сдержись, - трепещи перед гневом бессмертных!"
 Так Афродита сказала и в ветреном небе исчезла.
 Радуйся много, богиня, прекрасного Кипра царица
 Песню начавши с тебя, приступаю к другому я гимну.

V. К Деметре

 Пышноволосую петь начинаю Деметру-богиню
 С дочерью тонколодыжной, которую тайно похитил
 Аидоней, с изволенья пространно гремящего Зевса.
 Не было матери с ней, златосерпой Деметры, в то время.
 5. В сонме подруг полногрудых, рожденных седым Океаном,
 Дева играла на мягком лугу и цветы собирала,
 Ирисы, розы срывая, фиалки, шафран, гиацинты,
 Также нарциссы, - цветок, из себя порожденный Землею,
 По наущению Зевса, царю Полидекту в угоду,
 10. Чтоб цветколицую деву прельстить - цветок благовонный,
 Ярко блистающий, диво на вид для богов и для смертных.
 Сотня цветочных головок от корня его поднималась,
 Благоуханью его и вверху все широкое небо,
 Вся и земля улыбалась, и горько-соленое море.
 15. Руки к прекрасной утехе в восторге она протянула
 И уж сорвать собиралась, как вдруг раскололась широко
 Почва Нисийской равнины, и прянул на конях бессмертных
 Гостеприимец-владыка, сын Кроноса многоименный.
 Деву насильно схватив, он ее в золотой колеснице
 20. Быстро помчал. Завопила пронзительным голосом дева,
 Милого клича отца, высочайшего Зевса-Кронида.
 Но не услышал призыва ее ни один из бессмертных,
 И ни один из людей, ни одна из подруг пышноруких.
 Слышала только из темной пещеры Персеева дочерь,
 25. Нежная духом Геката, с блестящей повязкою дева.
 Слышал и Гелиос-царь, Гиперионов сын лучезарный,
 Как призывала богиня Кронида-отца. Но далеко
 В многомолитвенном храме отец пребывал в это время,
 От земнородных людей принимая прекрасные жертвы.
 30. Деву же, против желанья ее, наущением Зевса,
 Прочь от земли на бессмертных конях увлекал ее дядя;
 Гостеприимец-властитель, сын Кроноса многоименный.
 Все же, покамест земля и богатое звездами небо,
 И многорыбное, сильно текущее море, и солнце
 35. С глаз не исчезли у девы, - надежды она не теряла
 Добрую матерь увидеть и племя богов вековечных:
 В горькой печали надежда ей все еще тешила душу...
 ................
 Ахнули тяжко от вопля бессмертного темные бездны
 Моря и горные главы. И вопль этот мать услыхала.
 40. Горе безмерное остро пронзило смущенное сердце.
 Разодрала на бессмертных она волосах покрывало,
 Сбросила с плеч сине-черный свой плащ и на поиски девы
 Быстро вперед устремилась по суше и влажному морю,
 Как легкокрылая птица. Но правды поведать никто ей
 45. Не захотел ни из вечных богов, ни из смертнорожденных,
 И ни одна к ней из птиц не явилась с правдивою вестью.
 Девять скиталася дней непрерывно Део пречестная,
 С факелом в каждой руке обходя всю широкую землю,
 И не вкусила ни разу амвросии с нектаром сладким,
 50. Кожи нетленной своей не омыла ни разу водою.
 Но лишь десятая в небе забрезжила светлая Эос,
 Встретилась скорбной богине Геката, державшая светоч, -
 Вествуя матери, слово сказала и так говорила:
 "Пышноцарящая, добропогодная матерь Деметра!
 55. Кто из небесных богов или смертных людей дерзновенно
 Персефонею похитил и милый твой дух опечалил?
 Голос ее я слыхала, однако не видела глазом,
 Кто похититель ее. По совести все говорю я..."
 Так говорила Геката. И ей не ответила речью
 60. Реи прекрасноволосой дочь, но вперед устремилась
 С факелом в каждой руке в сопутствии девы Гекаты.
 К Гелию обе пришли, пред конями его они стали,
 И взговорила к богов и людей соглядатаю матерь:
 "Гелиос! Сжалься над видом моим, если словом иль делом
 65. Я хоть когда-нибудь сердцу и душу тебе утешала.
 Дева, дитя мое, отпрыск желанный, прекрасная видом, -
 Слышала я сквозь пустынный эфир ее громкие вопли,
 Словно бы как от насилья, однако не видела глазом.
 Ты из священного смотришь эфира своими лучами,
 70. Все озаряешь ты сверху - широкую землю и море.
 Если ты милую дочь мою видел, скажи мне всю правду.
 Кто из бессмертных богов иль, быть может, из смертнорожденных,
 Быстро схватив ее, силой похитил от матери тайно".
 Так говорила,..В ответ же ей сын Гиперионов молвил:
 75. "Реи прекрасноволосая дочь, о царица Деметра!
 Все я поведаю. Чту я тебя глубоко и о деве
 Тонколодыжной печалюсь совместно с тобой. Не иной кто
 В том из бессмертных виновник, как Зевс, облаков собиратель.
 Брату Аиду назвать твою дочерь цветущей супругой
 80. Зевс разрешил, и ее он, вопящую громко, схвативши,
 В сумрак туманный под землю увлек на конях быстроногих.
 Но прекрати, о богиня, великий свой плач. Понапрасну
 Гневом безмерным себя не терзай. Недостойным ужели
 Зятем себе почитаешь властителя Аидонея,
 85. Единокровного брата родного? Притом же и чести
 Он удостоен немалой, как натрое братья делились.
 С теми живет он, над кем ему властвовать жребий достался".
 Так отвечав, на коней закричал он, И быстрые кони,
 Как легкокрылые птицы, помчали вперед колесницу.
 90. Ей же еще тяжелей и ужасней печаль ее стала,
 Гневом исполнилось сердце на тучегонителя Зевса.
 Сонма богов избегая, Олимп населяющих светлый,
 Долго она по людским городам и полям плодоносным
 Всюду блуждала, свой вид изменив. И никто благодатной
 95. Ни из мужей не узнал, ни из жен, подпоясанных низко,
 Прежде чем в дом не пришла она храброго духом Келея
 (Был в это время царем благовонного он Элевсина).
 Сердцем печалуясь милым, богиня близ самой дороги
 У Парфенейского села колодца, где граждане воду
 100. Черпают, - села в тени под оливковым деревом, образ
 Древней старухи приняв, для которой давно уже чужды
 Венколюбивой дары Афродиты и деторожденье.
 Няни такие бывают у царских детей или также
 Ключницы, в гулко звучащих домах занятые хозяйством.
 105. Дочери там элевсинца Келея ее увидали.
 Шли за водою они легкочерпною, чтобы, сосуды
 Медные ею наполнив, в родительский дом воротиться.
 Четверо, словно богини, цветущие девичьим цветом, -
 Каллидика, Демо миловидная, и Клейсидика,
 110. И Каллифоя (меж всеми другими была она старшей).
 И не узнали: увидеть богов нелегко человеку.
 Остановились вблизи и крылатое молвили слово:
 "Кто ты из древнерожденных людей и откуда, старушка?
 Что ты сидишь здесь одна, вдалеке от жилищ, и не входишь
 115. В город? Немало там женщин нашла б ты в тенистых чертогах
 В возрасте том же, в каком и сама ты, равно и моложе.
 Все бы любовь проявили к тебе на словах и на деле".
 Так говорили. Ответила им пречестная богиня:
 "Милые детки! Кто б ни были вы между жен малосильных,
 120. Здравствуйте! Все расскажу я. Ведь было бы мне непристойно
 Гнусной неправдою вам на вопросы на ваши ответить.
 Доя мне имя: такое дала мне почтенная матерь.
 Ныне из Крита сюда по хребту широчайшему моря
 Я прибыла не по воле своей. Но, помимо желанья,
 125. Силой меня захватили разбойники. Вскоре пристали
 На быстроходном они корабле к Форикосу, где все мы,
 Женщины, на берег вышли, равно и разбойники сами.
 Близ корабельных причалов они там устроили ужин.
 Сердце ж мое не к еде, услаждающей душу, стремилось.
 130. Тайно от всех я пустилась бежать через черную сушу
 И от хозяев надменных ушла, чтобы, в рабство продавши
 Взятую даром меня, барышей бы на мне не нажили;
 Так вот, блуждая, сюда наконец я пришла и не знаю,
 Что это здесь за земля, что за люди ее населяют.
 135. Дай вам великие боги Олимпа законных супругов,
 Дай вам и деток они, по желанью родителей ваших,
 Вы же, о девы, меня пожалейте, во мне благосклонно,
 Милые детки, примите участье и в дом помогите
 Мужа попасть и жены, чтоб могла я для них со стараньем
 140. Делать работу, какая найдется для женщины старой.
 Я и за новорожденным ходить хорошо бы сумела,
 Нянча его на руках; присмотрела б в дому за хозяйством;
 Стлала б хозяевам ложа в искусно устроенных спальнях
 И обучать рукодельям могла бы служительниц-женщин".
 145. Тотчас ответила ей Каллидика, не знавшая мужа
 Дева, из всех дочерей Келеевых лучшая видом:
 "Бабушка! Как ни горюй человек, все же волей-неволей
 Сносит он божьи дары, ибо много сильнее нас боги.
 Все я подробно тебе расскажу и мужей перечислю,
 150. Кто здесь у нас обладает великою силой почета,
 Кто выдается в народе и кто многомудрым советом
 И справедливым судом охраняет у города стены.
 Встретишь у нас хитроумного ты Триптолема, Диокла,
 Долиха и Поликсена, и знатного родом Евмолпа,
 155. Также отца моего, знаменитого храбростью духа.
 Дома у всех их обширным хозяйством заведуют жены:
 Вряд ли из них изо всех хоть одна, после первого ж взгляда,
 Видом твоим пренебрегши, твое предложенье отвергнет.
 Все тебя примут охотно: богине ты видом подобна.
 160. Если желаешь, то здесь подожди нас. Домой воротившись,
 Все подпоясанной низко Метанире, матери нашей,
 Мы по порядку расскажем. Быть может, к себе она примет
 В дом наш тебя, и к другим обращаться тебе не придется.
 Сын у нее многомилый в чертоге, устроенном прочно,
 165. Позднорожденный растет, горячо и издавно желанный.
 Если б его ты вскормила и юности мальчик достиг бы, -
 Право, любую из жен слабосильных, тебя увидавших,
 Зависть взяла бы: такую награду бы ты получила".
 Так говорила. Она головою кивнула. И девы
 170. Воду в блестящих сосудах назад понесли величаво.
 Прибыли быстро в великий отцовский дворец и поспешно
 Матери все сообщили, что видели, что услыхали.
 Тотчас велела им мать поскорей за безмерную плату
 К ней чужестранку призвать. Как олени иль юные телки
 175. Прыгают по лугу в пору весеннюю, сытые кормом,
 Так понеслись по дороге ущелистой девы, руками
 Тщательно складки держа прелестных одежд: развевались
 Волосы их над плечами, подобные цвету шафрана.
 Возле дороги богиню нашли они, там же, где прежде
 180. С нею расстались. К чертогам отца повели ее девы.
 Сердцем печалуясь милым, богиня за девами следом
 Шла, с головы на лицо опустив покрывало, и пеплос
 Черный вокруг ее ног развевался, божественно легких.
 Быстро жилища достигли любимого Зевсом Келея
 185. И через портик пошли. У столба, подпиравшего крышу
 Прочным устоем, сидела почтенная мать их, царица,
 Мальчика, отпрыск недавний, держа у груди. Подбежали
 Дочери к ней. А богиня взошла на порог и достала
 До потолка головой и сияньем весь вход озарила.
 190. Благоговенье и бледный испуг охватили царицу.
 С кресла она поднялась и его уступила богине.
 Не пожелала, однако, присесть на блестящее кресло
 Пышнодарящая, добропогодная матерь Деметра,
 Но молчаливо стояла, прекрасные очи потупив.
 195. Пестрый тогда ей придвинула стул многоумная Ямба,
 Сверху овечьим руном серебристым покрывши сиденье.
 Села богиня, держа пред лицом покрывало руками.
 Долго без звука на стуле сидела, печалуясь сердцем,
 И никого не старалась порадовать словом иль делом,
 200. Но без улыбки сидела, еды и питья не касаясь,
 Мучаясь тяжкой тоскою по дочери с поясом низким.
 Бойким тогда балагурством и острыми шутками стала
 Многоразумная Ямба богиню смешить пречестную:
 Тут улыбнулась она, засмеялась и стала веселой.
 205. Милой с тех пор навсегда ей осталась и в таинствах Ямба.
 Кубок царица меж тем протянула богине, наполнив
 Сладким вином. Отказалась она. Не годится, сказала,
 Красное пить ей вино. Попросила, чтоб дали воды ей,
 Ячной мукой для питья замесивши и нежным полеем.
 210. Та, приготовивши смесь, подала, как велела богиня.
 Выпила чашу Део. С этих пор стал напиток обрядным.
 И говорить начала ей Метанира с поясом пышным:
 "Радуйся, женщина! Не от худых, а от добрых и славных
 Ты происходишь, я вижу, родителей. В царских родах лишь
 215. Благоволеньем таким и достоинством светятся взоры.
 Что же до божьих даров, все мы волей-неволей их сносим,
 Как ни горюем душой: под ярмом наши согнуты шеи.
 Здесь же, в дому у меня, будешь так же ты жить, как сама я
 Мальчика этого мне воспитай. Ниспослали мне боги
 220. Поздно его и нежданно, его горячо я желала.
 Если б его ты вскормила и юности мальчик достиг бы, -
 Право, любую из жен слабосильных, тебя увидавших,
 Зависть взяла бы: такую награду бы ты получила".
 Тотчас прекрасновеночная ей отвечала Деметра:
 225. "Радуйся также и ты, да пошлют тебе счастие боги!
 Сына с великим стараньем вскормить я тебе обещаюсь,
 Как ты велишь. Никакие, надеюсь, по глупости няньки
 Чары иль зелья вреда принести не смогут ребенку:
 Противоядье я знаю сильнее, чем всякие травы,
 230. Знаю и против вредительских чар превосходное средство".
 Молвила так и прижала младенца к груди благовонной,
 Взяв на бессмертные руки; и радость объяла царицу.
 Вскармливать стала богиня прекрасного Демофонта,
 Поздно рожденного на свет Метанирой с поясом пышным,
 235. Сына Келея-владыки. И рос божеству он подобным.
 Не принимал молока материнского, пищи не ел он;
 Днем натирала Деметра амвросией тело младенца,
 Нежно дыша на него и к бессмертной груди прижимая;
 Ночью же, тайно от милых родителей, мальчика в пламя,
 240. Словно как факел, она погружала, и было им дивно, -
 Так он стремительно рос, так Зогам становился подобен.
 И неподверженным стал бы нк старости мальчик, ни смерти,
 Если бы, по неразумью, Метанира с поясом пышным,
 Ночи глубокой дождавшись, из спальни своей благовонной
 245. Не подглядела. Вскричав, по обоим ударила бедрам
 В страхе за милого сына, и ум у нее помутился.
 Проговорила слова окрыленные в горе великом:
 "Сын Демофонт! Чужестранка в великом огне тебя держит,
 Мне же безмерные слезы и горькую скорбь доставляет!"
 250. Так говорила, печалясь. Услышала это богиня.
 Гневом наполнилось сердце Деметры прекрасновенчанной.
 Милого сына, царицей нежданно рожденного на свет
 В прочных чертогах, из рук уронила бессмертных на землю,
 Вырвав его из огня, возмущенная духом безмерно.
 255. И взговорила при этом к Метаннре с поясом пышным:
 "Жалкие, глупые люди1 Ни счастья, идущего в руки,
 Вы не способны предвидеть, ни горя, которое ждет вас!
 Непоправимое ты неразумьем своим совершила.
 Клятвой богов я клянуся, водой беспощадного Стикса, -
 260. Сделать могла бы навек не стареющим я и бессмертным
 Милого сына тебе и почет ему вечный доставить.
 Ныне же смерти и Кер уж избегнуть ему невозможно.
 В непреходящем, однако, почете пребудет навеки:
 К нам он всходил на колени, и в наших объятиях спал он.
 265. Многие годы пройдут, и всегда в эту самую пору
 Будут сыны элевсинцев войну и жестокую свалку
 Против афинян вчинять ежегодно во вечные веки.
 Чтимая всеми Деметра пред вами. Бессмертным и смертным
 Я величайшую радость несу и всегдашнюю помощь.
 270. Пусть же великий воздвигнут мне храм и жертвенник в храме
 Целым народом под городом здесь, под высокой стеною,
 Чтобы стоял на холме, выдающемся над Каллихором.
 Таинства ж в нем я сама учрежу, чтобы впредь, по обряду
 Чин совершая священный, на милость вы дух мой склоняли".
 275. Так сказала богиня, и рост свой и вид изменила,
 Сбросила старость и вся красотою обвеялась вечной.
 Запах чудесный вокруг разлился от одежд благовонных,
 Ярким сиянием кожа бессмертная вдруг засветилась,
 И по плечам золотые рассыпались волосы. Словно
 280. Светом от молнии прочно устроенный дом осветился.
 Вон из чертога пошла. А у той ослабели колени.
 Долго немой оставалась царица и даже забыла
 Многолюбимого сына поднять, уроненного наземь.
 Жалобный голос младенца услышали издали сестры,
 285. С мягких постелей вскочили и быстро на крик прибежали.
 Мальчика с полу одна подняла и на грудь возложила;
 Свет засветила другая; на нежных ногах устремилась
 К матери третья - из спальни ее увести благовонной.
 Бился младенец, купали его огорченные сестры,
 290. Нежно лаская. Однако не мог успокоиться мальчик:
 Было кормилицам этим и няням далёко до прежней!
 Целую ночь напролет, трепеща от испуга, молились
 Славной богине они. А когда засветилося утро,
 Все рассказали Келею широкодержавному точно,
 295. Что приказала Деметра прекрасновеночная сделать.
 Он же, созвавши немедля на площадь народ отовсюду,
 Отдал приказ на холме выдающемся храм богатейший
 Пышноволосой воздвигнуть Деметре и жертвенник в храме.
 Тотчас послушались все, и словам его вняли, и строить
 300. Начали, как приказал. И с божественной помощью рос он.
 После того как исполнили все и труды прекратили,
 Каждый домой воротился. Тогда золотая Деметра
 Села во храме одна, вдалеке от блаженных бессмертных,
 Мучаясь тяжкой тоскою по дочери с поясом низким.
 305. Грозный, ужаснейший год низошел на кормилицу-землю
 Волею гневной богини. Бесплодными сделались пашни:
 Семя сокрыла Деметра прекрасновеночная в почве.
 Тщетно по пашням быки волокли искривленные плуги,
 Падали в борозды тщетно ячменные белые зерна.
 310. С голоду племя погибло б людей, говорящих раздельно,
 Все без остатка, навек прекратились бы славные жертвы
 И приношенья богам, в олимпийских чертогах живущим,
 Если бы Зевс не размыслил и в сердце решенья не принял.
 Прежде всего златокрылой Ириде призвать повелел он
 315. Пышнокудрявую, милую видом Деметру-богиню.
 Так он сказал. И, словам чернотучного Зевса-Кронида
 Внявши, помчалась Ирида на быстрых ногах сквозь пространство,
 В город сошла Элевсин, благовонным куреньем богатый,
 В храме сидящей нашла в одеянии черном Деметру
 320. И окрыленное слово, окликнув богиню, сказала:
 "Вечное знающий Зевс-промыслитель тебя, о Деметра,
 К племени вечноживущих богов призывает вернуться.
 Ты же иди, - да не будет напрасным Кронидово слово!"
 Так говорила, прося. Но душой не склонилась богиня.
 325. Тотчас отец и других к ней отправил богов всеблаженных,
 Вечно живущих. И все к ней один за другим приходили,
 Звали богиню и много дарили даров превосходных,
 Почестей много сулили, ее меж бессмертными ждущих.
 Но не сумел ни один убедить ни рассудка, ни сердца
 330. Гневной Деметры. Сурово все речи отвергла богиня.
 На благовонный Олимп и ногою, сказала, не ступит,
 Черной земле не позволит плода ни единого выслать,
 Прежде чем дочери милой своей не увидит глазами.
 Это услышавши, Зевс, тяжело и пространно гремящий,
 335. Тотчас отправил в Эреб златожезлого Аргоубийцу,
 Чтобы, приятною речью хитро обольстивши Аида,
 Чистую Персефонею из темного мрака он вывел
 На свет, в собранье богов, чтоб, ее увидавши глазами,
 Мать оскорбленная гнев свой великий в душе прекратила.
 340. И не ослушался Зевса Гермес, но в глубины земные
 Тотчас поспешно спустился, покинув жилище Олимпа.
 Аидонея-владыку нашел он в подземных чертогах;
 С ним, против воли своей, восседала на ложе супруга,
 Черной терзаясь тоскою по матери. Гневом безмерным
 345. Все еще дух волновался ее на решенье бессмертных.
 Близко представши, могучий сказал ему Аргоубийца:
 "Чернокудрявый Аид, повелитель ушедших от жизни!
 Зевс мне, родитель, велел достославную Персефонею
 Вывести вон из Эреба к своим, чтоб, ее увидавши,
 350. Гнев на бессмертных и злобу ужасную мать прекратила.
 Ибо великое дело душою она замышляет, -
 Слабое племя людей земнородных вконец уничтожить,
 Скрывши в земле семена, и лишить олимпийцев бессмертных
 Почестей. Гневом ужасным богиня полна. Не желает
 355. Знаться с богами. Сидит вдалеке средь душистого храма,
 Город скалистый избрав Элевсин для себя пребываньем".
 Так он сказал. Улыбнулся бровями владыка умерших,
 Аидоней, и, послушный веленьям властителя Зевса,
 Персефонее разумной тотчас же отдал приказанье:
 360. "К матери черноодежной немедля иди, Персефона,
 Кроткую силу и благостный дух во груди сохраняя.
 И не печалься чрезмерно: не хуже других твоя доля.
 Право, не буду тебе я в богах недостойным супругом,
 Брат родителя Зевса родной. У меня пребывая,
 365. Будешь владычицей ты надо всем, что живет и что ходит,
 Почести будешь иметь величайшие между бессмертных.
 Вечная кара постигнет того из людей нечестивых,
 Кто с подобающим даром к тебе не придет и не будет
 Радовать силы твоей, принося, как положено, жертвы".
 370. Так он промолвил. Вскочила, объятая радостью, с ложа
 Мудрая Персефонея. Тогда повелитель умерших
 Зернышко дал проглотить ей граната, сладчайшее меда,
 С замыслом тайным, чтоб навек супруга его не осталась
 Там наверху с достославной Деметрою черноодежной.
 375. Раньше того уж бессмертных своих лошадей быстроногих
 Многодержавный Аид в колесницу запряг золотую.
 На колесницу богиня вступила. И, в милые руки
 Вожжи и бич захвативши, коней устремил из чертогов
 Аргоубийца могучий; охотно они полетели.
 380. Быстро великий проделали путь; ни широкое море
 Бега бессмертных коней задержать не могло, ни речные
 Воды, ни гор высота, ни зеленых долин углубленья.
 Поверху резали воздух они высоко над землею.
 Там, где сидела Деметра в прекрасном венке, колесницу
 385. Остановил он, - пред храмом душистым. Она же, увидев,
 Ринулась, словно менада в горах по тенистому лесу.
 А Персефона ..............
 Матери милой своей ...........
 Бросилась ...............
 390. Ей же ...............
 ...............
 ...............
 "Дочь моя............
 Пищи. Скажи откровенно .........
 395. Ибо тогда, возвратившись, .........
 Подле меня и отца твоего чернотучего Зевса...
 Будешь ты жить на Олимпе, бессмертными чтимая всеми.
 Если ж вкусила, обратно пойдешь и в течение года
 Третью будешь ты часть проводить в глубине преисподней.
 400. Две остальные - со мною, а также с другими богами.
 Чуть же наступит весна и цветы благовонные густо
 Черную землю покроют, - тогда из туманного мрака
 Снова ты явишься на свет, на диво бессмертным и смертным.
 ...............
 Также о том, как тебя обманул Полидегмон могучий".
 405. Тотчас в ответ ей сказала прекрасная Персефонея:
 "Все, как случилось, тебе откровенно, о мать, расскажу я.
 После того как Гермес-благодавец, глашатай проворный,
 Мне приказанье принес от Кронида и прочих бессмертных
 К ним из Эреба прийти, чтоб, меня увидавши глазами,
 410. Гнев на бессмертных и злобу ужасную ты прекратила, -
 Радостно тотчас вскочила я с ложа. Тогда потихоньку
 Сунул зерно мне граната он в руку, - сладчайшее вкусом, -
 И, против воли моей, проглотить его силой заставил.
 Что ж до того, как похитил меня он по мысли коварной
 415. Зевса, отца моего, как увлек в преисподнее царство, -
 Я расскажу, без ответа вопросов твоих не оставив.
 Все мы, собравшись на мягком лугу, беззаботно играли.
 Было нас много: Левкиппа, Ианфа, Файно и Электра,
 Также Мелита и Яхе, Родеия и Каллироя,
 420. Тиха, Мелббосис и цветколицая с ней Окироя.
 И Хрисеида с Акастой, Адмета с Янирою вместе,
 Также Родопа, Плутб и прелестная видом Калипсо,
 С ними Урания, Стикс и приятная всем Галаксавра,
 Дева Паллада, к сраженьям зовущая, и Артемида
 425. Стрелолюбивая - все мы играли, цветы собирали,
 Ирисы рвали с шафраном приветливым и гиацинты,
 Роз благовонных бутоны и лилии, дивные видом,
 Также нарциссы, коварно землею рожденные черной.
 Радуясь сердцем, цветок сорвала я. Земля из-под низу
 430. Вдруг раздалася. Взвился из нее Полидегмон могучий.
 Быстро под землю меня он умчал в золотой колеснице,
 Как ни противилась я. Закричала я голосом громким.
 Хоть и с печалью, но все я по правде тебе сообщаю".
 Так целый день непрерывно, душе отзываясь душою,
 435. Крепко обнявшись, сидели они и душой веселились,
 Глядя одна на другую. Забыло все горести сердце.
 Радость взаимно они получали и радость давали.
 Дева Геката приблизилась к ним в покрывале блестящем;
 Чистую дочерь Деметры в объятья она заключила.
 440. С этой поры ей служанкой и спутницей стала царица.
 С вестью отправил к ним Зевс, тяжело и пространно гремящий,
 Пышноволосую Рею, чтоб в пеплосе черном Деметру
 В сонм олимпийцев обратно она привела, обещаясь
 Почести ей даровать величайшие между бессмертных.
 445. Постановил он, чтоб дочерь ее в продолжение года
 Треть проводила одну в многосумрачном царстве подземном,
 Две ж остальные - с Деметрой, а также с другими богами.
 Так он сказал, и приказа его не ослушалась Рея.
 Быстро покинув вершины Олимпа, она ниспустилась
 450. В Рарион. Выменем был он земли живоносным дотоле,
 Но живоносным теперь уже не был. Без зелени, дикий,
 Он простирался, в себе сохранивши ячменные зерна,
 Как порешила Деметра прекраснолодыжная. Вскоре,
 С новой весной, предстояло, однако, опять ему пышно
 455. Заколоситься, густые колосья с зерном полновесным
 К самой земле преклонить и снопами обильно покрыться.
 Там-то впервые сошла из эфира пространного Рея.
 Радуясь духом, с любовью они друг на друга взглянули.
 И взговорила к ней вот как блестящеодежная Рея:
 460. "Встань, о дитя мое! Зевс, тяжело и пространно гремящий,
 В сонм олимпийцев тебя призывает вернуться, и много
 Почестей хочет тебе даровать средь блаженных бессмертных.
 Постановил он, чтоб дочерь твоя в продолжение года
 Треть проводила одну в многосумрачном царстве подземном,
 465. Две остальные - с тобою, а также с другими богами.
 Так он решил и главою своею кивнул в подтвержденье.
 Встань же, дитя мое, волю исполни его и чрезмерно
 В гневе своем не упорствуй на тучегонителя Зевса.
 Произрасти для людей живописные зерна немедля!"
 470. Так говорила. И ей не была непослушна Деметра.
 Выслала тотчас колосья на пашнях она плодородных,
 Зеленью буйной, цветами широкую землю одела
 Щедро. Сама же, поднявшись, пошла и владыкам державным,-
 С хитрым умом Триптолему, смирителю коней Диоклу,
 475. Силе Евмолпа, а также владыке народов Келею, -
 Жертвенный чин показала священный и всех посвятила
 В таинства. Святы они и велики. Об них ни расспросов
 Делать не должен никто, ни ответа давать на расспросы:
 В благоговенье великом к бессмертным уста замолкают.
 480. Счастливы те из людей земнородных, кто таинство видел.
 Тот же, кто им непричастен, до смерти не будет вовеки
 Доли подобной иметь в многосумрачном царстве подземном.
 Все учредив и устроив, богиня богинь воротилась
 С матерью вместе на светлый Олимп, в собранье бессмертных.
 485. Там обитают они подле Зевса, метателя молний,
 В славе и чести великой. Блажен из людей земнородных,
 Кто благосклонной любви от богинь удостоится славных:
 Тотчас нисходит в жилище его очага покровитель
 Плутос, дарующий людям обилье в стадах и запасах.
 490. Вы же, под властью которых живут Элевсин благовонный,
 Парос, водой отовсюду омытый, и Антрон скалистый, -
 Ты, о царица Деб, пышнодарная, чтимая всеми,
 С дочерью славной своею, прекрасною Персефонеей,-
 Нам благосклонно счастливую жизнь ниспошлите за песню!
 495. Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.

VI. К Афродите

 Песня моя - к Афродите прекрасной и златовенчанной,
 Чести великой достойной. В удел ей достались твердыни
 В море лежащего Кипра. Туда по волнам многозвучным
 В пене воздушной пригнало ее дуновенье Зефира
 5. Влажною силой своею. И Оры в златых диадемах,
 Радостно встретив богиню, нетленной одели одеждой:
 Голову вечную ей увенчали сработанным тонко,
 Чудно прекрасным венцом золотым и в проколы ушные
 Серьги из золотомеди и ценного золота вдели;
 10. Шею прекрасную вместе с серебряно-белою грудью
 Ей золотым ожерельем обвили, какими и сами
 Оры в повязках златых украшают себя, отправляясь
 На хоровод ли прелестный бессмертных, в дворец ли отцовский.
 После того как на тело ее украшенья надели,
 15. К вечным богам повели. И, Киприду приветствуя, боги
 Правую руку ей жали, и каждый желаньем зажегся
 Сделать супругой законной своей и ввести ее в дом свой,
 Виду безмерно дивясь Кифереи фиалковенчанной.
 Славься, с ресницами гнутыми, нежная! Даруй победу
 20. Мне в состязании этом, явись мне помощницей в песне!
 Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

VII. Дионис и разбойники

 О Дионисе я вспомню, рожденном Семелою славной, -
 Как появился вблизи берегов он пустынного моря
 На выступающем мысе, подобный весьма молодому
 Юноше. Вкруг головы волновались прекрасные кудри,
 5. Иссиня-черные. Плащ облекал многомощные плечи
 Пурпурный. Быстро разбойники вдруг появились морские
 На крепкопалубном судне в дали винно-черного моря,
 Мужи тирренские. Злая вела их судьба. Увидали,
 Перемигнулись и, на берег выскочив, быстро схватили
 10. И посадили его на корабль, веселяся душою.
 Верно, то сын, говорили, царей, питомцев Кронида.
 Тяжкие узы они на него наложить собралися.
 Но не смогли его узы сдержать, далеко отлетели
 Вязи из прутьев от рук и от ног. Восседал и спокойно
 15. Черными он улыбался глазами. Все это заметил
 Кормчий и тотчас, окликнув товарищей, слово промолвил:
 "Что за могучего бога, несчастные, вы захватили
 И заключаете в узы? Не держит корабль его прочный.
 Это иль Зевс-громовержец, иль Феб-Аполлон сребролукий,
 20. Иль Посейдон. Не на смертнорожденных людей он походит,
 Но на бессмертных богов, в олимпийских чертогах живущих.
 Ну же, давайте отчалим от черной земли поскорее,
 Тотчас! И рук на него возлагать не дерзайте, чтоб в гневе
 Он не воздвигнул свирепых ветров и великого вихря!"
 25. Так он сказал. Но сурово его оборвал предводитель:
 "Видишь - ветер попутный! Натянем же парус, несчастный!
 Живо за снасти берись! А об нем позаботятся наши.
 Твердо надеюсь: в Египет ли с нами прибудет он, в Кипр ли,
 К гиперборейцам, еще ли куда, - назовет наконец он
 30. Нам и друзей и родных и богатства свои перечислит,
 Ибо само божество нам в руки его посылает".
 Так он сказал и поднял корабельную мачту и парус.
 Ветер парус срединный надул, натянулись канаты.
 И совершаться пред ними чудесные начали вещи.
 35. Сладкое прежде всего по судну быстроходному всюду
 Вдруг зажурчало вино благовонное, и амвросийный
 Запах вокруг поднялся. Моряки в изумленье глядели.
 Вмиг протянулись, за самый высокий цепляяся парус,
 Лозы туда и сюда, и в обилии гроздья повисли;
 40. Черный вкруг мачты карабкался плющ, покрываясь цветами,
 Вкусные всюду плоды красовались, приятные глазу,
 А на уключинах всех появились венки. Увидавши,
 Кормчему тотчас они приказали корабль поскорее
 К суше направить. Внезапно во льва превратился их пленник.
 45. Страшный безмерно, он громко рычал; средь судна же являя
 Знаменья, создал медведицу он с волосистым затылком.
 Яростно встала она на дыбы. И стоял на высокой
 Палубе лев дикоглазый. К корме моряки побежали:
 Мудрого кормчего все они в ужасе там обступили.
 50. Лев, к предводителю прыгнув, его растерзал. Остальные,
 Как увидали, жестокой судьбы избегая, поспешно
 Всею гурьбой с корабля побросались в священное море
 И превратились в дельфинов. А к кормчему жалость явил он,
 И удержал, и счастливейшим сделал его, и промолвил:
 55. "Сердцу ты мил моему, о божественный кормчий, не бойся!
 Я Дионис многошумный. На свет родила меня матерь,
 Кадмова дочерь Семела, в любви сочетавшись с Кронидом".
 Славься, дитя светлоокой Семелы! Тому, кто захочет
 Сладкую песню наладить, забыть о тебе невозможно.

VIII. К Аресу

 Арес, сверхмощный боец, колесниц тягота, златошлемный,.
 Смелый оплот городов, щитоносный, медянооружный,
 Сильный рукой и копьем, неустанный, защита Олимпа,
 Многосчастливой Победы родитель, помощник Фемиды,
 5. Грозный тиран для врагов, предводитель мужей справедливых,.
 Мужества царь скиптроносный, скользящий стезей огнезарной
 Меж семипутных светил по эфиру, где вечно коней ты
 Огненных гонишь своих по небесному третьему кругу!
 Слух преклони, наш помощник, дарующий смелую юность,
 10. Жизнь освещающий нам с высоты озарением кротким,
 Ниспосылающий доблесть Аресову. Если бы мог я
 Горькое зло от моей отогнать головы, незаметно
 Разумом натиск обманный души укротить и упрочить
 Сызнова острую силу в груди, чтоб меня побуждала
 15. В бой леденящий вступить. Ниспошли же, блаженный, мне смелость,
 Сень надо мной сохрани неколеблемых мирных законов,
 И да избегну насильственных Кер и схватки с врагами!

IX. К Артемиде

 Муза, воспой Артемиду, родную сестру Дальновержца,
 Стрелолюбивую деву, совместно взращенную с Фебом.
 Поит она лошадей в тростниках высоких Мелита
 И через Смирну несется в своей всезлатой колеснице
 5. В Кларос, богатый лозами, - туда, где сидит, дожидаясь
 Стрелолюбивой сестры-дальновержицы, Феб сребролукий.
 Радуйся ж песне и ты, и с тобой все другие богини!
 Первая песня - тебе, с тебя свою песнь начинаю.
 Славу ж воздавши тебе, приступаю к другому я гимну.

Х. К Афродите

 Кипророжденную буду я петь Киферею. Дарами
 Нежными смертных она одаряет. Не сходит улыбка
 С милого лика ее, и прелестен цветок на богине.
 Над Саламином прекрасным царящая с Кипром обширным,
 5. Песню, богиня, прими и зажги ее страстью горячей!
 Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

XI. К Афине

 Славить Палладу Афину, оплот городов, начинаю,
 Страшную. Любит она, как и Арес, военное дело,
 Яростный воинов крик, городов разрушенье и войны.
 Ею хранится народ, на сраженье ль идет, из сраженья ль.
 5. Славься, богиня! Пошли благоденствие нам и удачу!

XII. К Гере

 Золототронную славлю я Геру, рожденную Реей,
 Вечноживущих царицу, с лицом красоты необычной,
 Громкогремящего Зевса родную сестру и супругу
 Славную. Все на великом Олимпе блаженные боги
 5. Благоговейно ее наравне почитают с Кронидом.

XIII. К Деметре

 Пышноволосую петь начинаю Деметру честную
 С дочерью славной ее, прекрасною Персефонеей.
 Славься, богиня! Наш город храни. Будь первая в песне.

XIV. К матери богов

 Мать всех бессмертных богов и смертных людей, о восславь мне,
 Дочерь великого Зевса, о звонкоголосая Муза!
 Любы ей звуки трещоток и бубнов и флейт переливы,
 Огненнооких рыкание львов, завывания волчьи,
 5. Звонкие горы и лесом заросшие логи глухие.
 Радуйся ж песне и ты, и с тобой все другие богини!

XV. К Гераклу Львинодушному

 Зевсова сына Геракла пою, меж людей земнородных
 Лучшего. В Фивах его родила, хороводами славных,
 С Зевсом-Кронидом в любви сочетавшись, царица Алкмена.
 Некогда, тяжко трудяся на службе царю Еврисфею,
 5. По бесконечной земле он и по морю много скитался;
 Страшного много и сам совершил, да и вынес немало.
 Ныне, однако, в прекрасном жилище на снежном Олимпе
 В счастье живет и имеет прекраснолодыжную Гебу.
 Славься, владыка, сын Зевса! Подай добродетель и счастье.

XVI. К Асклепию

 Всяких целителя болей, Асклепия петь начинаю.
 Сын Аполлона, рожден Коронидою он благородной,
 Флегия царственной дщерью, на пышной Дотийской равнине, -
 Радость великая смертных и злых облегчитель страданий.
 5. Радуйся также и ты, о владыка! Молюсь тебе песней.

XVII. К Диоскурам

 Кастора и Полидевка пою, Тиндаридов могучих.
 От олимпийского Зевса-владыки они происходят.
 Их родила под главами Тайгета владычица Леда,
 Тайно принявшая бремя в объятиях Зевса-Кронида.
 Славьтесь вовек, Тиндариды, коней укротители быстрых?

XVIII. К Гермесу

 Петь начинаю Гермеса Килленского, Аргоубийцу.
 Благостный вестник богов, над Аркадией миогоовечной
 И над Килленою царствует он. Родила его Майя,
 Чести достойная дочерь Атланта, в любви сочетавшись
 5. С Зевсом-Кронионом. Сонма блаженных богов избегая,
 В густотенистой пещере жила пышнокудрая нимфа.
 Там-то на ложе взошел к ней Кронид непогодною ночью,
 В пору, как сладостный сон овладел белолокотной Герой,
 Втайне равно от бессмертных и смертных свершился союз их.
 10. Радуйся с нами и ты, сын Зевса-владыки и Майи!
 Песню начавши с тебя, приступаю к другому я гимну.

XIX. К Пану

 Спой мне, о Муза, про Пана, Гермесова милого сына.
 С нимфами светлыми он - козлоногий, двурогий, шумливый -
 Бродит по горным дубравам, под темною сенью деревьев.
 Нимфы с верхушек скалистых обрывов его призывают,
 5. Пана они призывают с курчавою, грязною шерстью,
 Бога веселого пастбищ. В удел отданы ему скалы,
 Снежные горные главы, тропинки кремнистых утесов.
 Бродит и здесь он и там, продираясь сквозь частый кустарник;
 То приютится над краем журчащего нежно потока,
 10. То со скалы на скалу понесется, все выше и выше,
 Вплоть до макушки, откуда далеко все пастбища видны.
 Часто мелькает он там, на сверкающих, белых вершинах,
 Часто, охотясь, по склонам проносится, с дикого зверя
 Острых очей не спуская. Как только же вечер наступит,
 15. Кончив охоту, берет он свирель, одиноко садится
 И начинает так сладко играть, что тягаться и птичка
 С ним не могла бы, когда она в чаще, призывно тоскуя,
 В пору обильной цветами весны заливается песней.
 Звонкоголосые к богу сбираются горные нимфы,
 20. Пляшут вблизи родника темноводного быструю пляску,
 И далеко по вершинам разносится горное эхо.
 Сам же он то в хороводе ступает, а то в середину
 Выскочит, топает часто ногами, на звонкие песни
 Радуясь духом. И рысья за ним развевается шкура.
 25. Так они пляшут на мягком лугу, где с травой вперемежку
 Крокусы и гиацинты душистые густо пестреют.
 Песни поют про великий Олимп, про блаженных бессмертных.
 И про Гермеса, - как всех, благодетельный, он превосходит,
 Как для богов олимпийских посланником служит проворным
 30. И как в Аркадию он, родниками обильную, прибыл,
 В место, где высится роща его на Киллене священной,
 Бог - у смертного мужа там пас он овец густорунных.
 Там, для себя незаметно, зажегся он нежною страстью
 К дочери Дриопа, нимфе прекрасноволосой и стройной.
 35. Скорый устроился брак. Родила ему нимфа в чертогах
 Многолюбивого сына, поистине чудище с виду!
 Был он с рогами, с ногами козлиными, шумный, смешливый.
 Ахнула мать и вскочила и, бросив дитя, убежала:
 В ужас пришла от его бородатого, страшного лика.
 40. На руки быстро Гермес благодетельный принял ребенка.
 Очень душой веселился он, глядя на милого сына.
 С ним устремился родитель в жилище блаженных бессмертных^
 Сына укутавши шкурой пушистою горного зайца.
 Сел перед Зевсом-властителем он меж другими богами
 45. И показал им дитя. Покатилися со смеху боги.
 Больше же прочих бессмертных Вакхей-Дионис был утешен.
 Всех порадовал мальчик, - и назвали мальчика Паном.
 Радуйся также и сам ты, владыка! Молюсь тебе песней.
 Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

XX. К Гефесту

 Муза, Гефеста воспой, знаменитого разумом хитрым!
 Вместе с Афиною он светлоокою славным ремеслам
 Смертных людей на земле обучил. Словно дикие звери,
 В прежнее время они обитали в горах по пещерам.
 5. Ныне ж без многих трудов, обученные всяким искусствам
 Мастером славным Гефестом, в течение целого года
 Время проводят в жилищах своих, ни о чем не заботясь.
 Милостив будь, о Гефест! Подай добродетель и счастье!

XXI. К Аполлону

 Феб! Воспевает и лебедь тебя под плескание крыльев
 С водоворотов Пенейских взлетая на берег высокий.
 Также и сладкоречивый певец с многозвучною лирой
 Первым всегда и последним тебя воспевает, владыка.
 5. Радуйся много! Да склонит тебя моя песня на милость!:

XXII. К Посейдону

 Песня - о боге великом, владыке морей Посейдоне.
 Землю и море бесплодное он в колебанье приводит,
 На Геликоне царит и на Эгах широких. Двойную
 Честь, о земли Колебатель, тебе предоставили боги:
 5. Диких коней укрощать и спасать корабли от крушенья.
 Слава тебе, Посейдон, - черновласый, объемлющий землю!
 Милостив будь к мореходцам и помощь подай им, блаженный!

XXIII. К Зевсу

 Зевс, меж богов величайший и лучший, к тебе моя песня!
 Громораскатистый, владыка державный, судья-воздаятель,
 Любишь вести ты беседы с Фемидой, согбенно сидящей.
 Милостив будь, громозвучный Кронид, многославный, великий!

XXIV. К Гестии

 Дом священный метателя стрел, Аполлона-владыки,
 Ты охраняешь в Пифоне божественном, дева Гестия!
 Влажное масло с твоих нистекает кудрей непрестанно.
 Этот, владычица, дом посети, - низойди благосклонно
 5. Вместе с Кронидом всемудрым. И дай моей песне приятность.

XXV. К Музам и Аполлону

 С Муз мою песню начну, с Аполлона и с Зевса-Кронида,
 Ибо от Муз и метателя стрел, Аполлона-владыки,
 Все на земле и певцы происходят и лирники-мужи;
 Все же цари - от Кронида. Блажен, человек, если Музы
 5. Любят его: как приятен из уст его льющийся голос!
 Радуйтесь, дочери Зевса, и песню мою отличите!
 Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.

XXVI. К Дионису

 Шумного славить начну Диониса, венчанного хмелем,
 Многохвалимого сына Кронида и славной Семелы.
 Пышноволосые нимфы вскормили младенца, принявши
 К груди своей от владыки-отца, и любовно в долинах
 5. Нисы его воспитали. И, волей родителя-Зевса,
 Рос он в душистой пещере, причисленный к сонму бессмертных.
 После того как возрос он, богинь попечением вечных,
 Вдаль устремился по логам лесным Дионис многопетый,
 Хмелем и лавром венчанный. Вслед ему нимфы спешили,
 10. Он же их вел впереди. И гремел весь лес необъятный.
 Так же вот радуйся с нами и ты, Дионис многогроздный!
 Дай и на будущий год нам в веселии снова собраться!

XXVII. К Артемиде

 Песня моя - к златострельной и любящей шум Артемиде,
 Деве достойной, оленей гоняющей, стрелолюбивой,
 Одноутробной сестре златолирного Феба-владыки.
 Тешась охотой, она на вершинах, открытых для ветра,
 5. И на тенистых отрогах свой лук всезлатой напрягает,
 Стрелы в зверей посылая стенящие. В страхе трепещут
 Главы высоких гор. Густотенные чащи лесные
 Стонут ужасно от рева зверей. Содрогаются суша
 И многорыбное море. Она же с бестрепетным сердцем
 10. Племя зверей избивает, туда и сюда обращаясь.
 После того как натешится сердцем охотница-дева,
 Лук свой красиво согнутый она наконец ослабляет
 И направляется к дому великому милого брата
 Феба, царя-дальновержца, в богатой округе дельфийской,
 15. Чтобы из Муз и Харит хоровод устроить прекрасный.
 Там она вешает лук свой с концами загнутыми, стрелы,
 Тело приятно украсив, вперед выступает пред всеми
 И хоровод зачинает. И пеньем бессмертным богини
 Славят честную Лето, как детей родила она на свет,
 20. Между бессмертными всеми отличных умом и делами.
 Радуйтесь, дети Кронида-царя и Лето пышнокудрой!
 Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.

XXVIII. К Афине

 Славную петь начинаю богиню, Палладу Афину,
 С хитро искусным умом, светлоокую, с сердцем немягким,
 Деву достойную, градов защитницу, полную мощи,
 Тритогенею. Родил ее сам многомудрый Кронион.
 5. Из головы он священной родил ее, в полных доспехах,
 Золотом ярко сверкавших. При виде ее изумленье
 Всех охватило бессмертных. Пред Зевсом эгидодержавным
 Прыгнула быстро на землю она из главы его вечной,
 Острым копьем потрясая. Под тяжким прыжком Светлоокой
 10. Заколебался великий Олимп, застонали ужасно
 Окрест лежащие земли, широкое дрогнуло море
 И закипело волнами багровыми; хлынули воды
 На берега. Задержал Гиперионов сын лучезарный
 Надолго быстрых коней, и стоял он, доколе доспехов
 15. Богоподобных своих не сложила с бессмертного тела
 Дева Паллада Афина. И радость объяла Кронида.
 Радуйся много, о дочерь эгидодержавного Зевса!
 Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

XXIX. К Гестии

 Почесть большая на долю тебе, о Гестия, досталась:
 Вечно иметь пребыванье внутри обиталищ высоких
 Всех олимпийцев и всех на земле обитающих смертных.
 Дар превосходный и ценный тебе: у людей не бывает
 5. Пира, в котором бы кто при начале его возлиянья
 Первой тебе и последней не сделал вином медосладким.
 Также и ты, сын Кронида и Майи, Аргоубийца,
 Вестник блаженных бессмертных, с жезлом золотым, благодавец,
 Помощь пошли благосклонно с Гестией почтенной и милой!
 10. Оба в прекрасных жилищах людей, населяющих землю,
 Вы обитаете, зная душою, что мило другому,
 Разум и молодость в людях успехом прекрасным венчая.
 Радуйся, Кроноса дочь, и ты, о Гермес златожезлый!
 Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.

XXX. К Гее, матери всех

 Петь начинаю о Гее-всематери, прочноустойной,
 Древней, всему, что живет, пропитанье обильно дающей.
 Ходит ли что по священной земле или плавает в море,
 Носится ль в воздухе - все лишь твоими щедротами живо.
 5. Ты плодовитость, царица, даешь и даешь плодородье;
 Можешь ты жизнь даровать человеку и можешь обратно
 Взять ее, если захочешь. Блажен между смертных, кого ты
 Благоволеньем почтишь: в изобилии все он имеет.
 Тяжкие гнутся колосья на ниве, на пастбище тучном
 10. Бродит бессчетное стадо, и благами дом его полон.
 Сами ж они изобильный красивыми женами город
 Правят по добрым законам. Богатство и счастие с ними.
 Хвалятся их сыновья жизнерадостным, свежим весельем,
 Девушки - дочери их - в хороводах кружась цветоносных,
 15. Нежные топчут цветы на лугах в ликовании светлом.
 Так отличаешь ты их, миогочтимая, щедрая Гея!
 Радуйся, матерь богов, о жена многозвездного Неба!
 Сердцу приятную жизнь ниспошли благосклонно за песню!
 Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

XXXI. К Гелию

 О Каллиопа, от Зевса рожденная Муза! Восславь мне
 Гелия: был он рожден волоокою Эйрифаессой
 Сыну Геи-Земли и звездного Неба-Урана.
 Эйрифаессу, родную сестру, Гиперион в супруги
 5. Взял, и его подарила богиня потомством прекрасным:
 Эос-Зарей розорукой, кудрявой Селеной-Луною
 И богоравным, не знающим устали Гелием-Солнцем.
 Свет с высоты посылает бессмертным богам он и людям,
 На колесницу взойдя. Из-под шлема глядят золотого
 10. Страшные очи его. И блестящими сам он лучами
 Светится весь. От висков же бессмертной главы ниспадают
 Волосы ярко блестящие, лик обрамляя приятный,
 Светом пронзающий даль. И под ветром сверкают на теле
 Складки прекрасных и тонких одежд. Жеребцы же под богом...
 ...................
 15. Там, задержавши коней с колесницею златояремной,
 К вечеру с неба на них в Океан опускается Гелий.
 Радуйся, царь! Благосклонно счастливую жизнь подари нам!
 Песню начавши с тебя, воспою я людей говорящих,
 Полубогов. Их дела показали бессмертные людям.

XXXII. К Селене

 О длиннокрылой, прекрасной Луне расскажите мне, Музы,
 Сладкоречивые, в пенье искусные дочери Зевса!
 Неборожденное льется сиянье на темную землю
 От головы ее вечной, и все красотою великой
 5. Блещет в сиянии том. Озаряется воздух бессветный
 Светом венца золотого, и небо светлеет, едва лишь
 Из глубины Океана, омывши прекрасную кожу,
 Тело облекши блестящей одеждою, издали видной,
 И лучезарных запрягши коней - крепкошеих, гривастых, -
 10. По небу быстро погонит вперед их Селена-богиня
 Вечером, в день полнолунья. Великий свой круг совершая,
 Ярче всего в это время она, увеличившись, блещет
 В небе высоком, служа указаньем и знаменьем людям.
 С нею когда-то сопрягся Кронион любовью и ложем.
 15. Затяжелевши, ему родила она деву Пандию,
 Между бессмертными всеми отличную видом прекрасным.
 Слава царице, Селене святой, белокурой богине,
 С мудрым умом, пышнокудрой! Начавши е тебя, воспою я
 Полубогов, знаменитых героев, деянья которых
 20. Сладкими славят устами служители Муз, песнопевцы.

XXXIII. К Диоскурам

 О Тиндаридах начните рассказ, быстроглазые Музы, -
 Зевсовых детях, рожденных прекраснолодыжною Ледой, -
 Касторе, коннике мощном, и брате его Полидевке
 Безукоризненном. С Зевсом-владыкой в любви сочетавшись,,
 5. Их под главою Тайгета, великой горы, во спасенье
 Людям она родила, населяющим черную землю,
 И кораблям быстроходным, когда на неласковом море
 Зимние бури бушуют. С судна воссылая молитвы,
 Люди на помощь зовут сыновей многомощного Зевса,
 10. Режут им белых ягнят, на носу корабельном собравшись.
 Ветер великий меж тем и свирепые волны морские
 В воду корабль погрузили. Но вдруг появилися братья.
 Быстро промчавшись эфиром на крыльях своих золотистых,
 Ветров неистово злых бушеванье тотчас прекратили.
 15. Сделали гладкой поверхность над бездною белого моря -
 Для мореходцев прекраснейший знак и трудов разрешенье.
 Радость взяла их, и горестный труд свой они прекратили.
 Славьтесь вовек, Тиндариды, коней укротители быстрых!
 Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.

XXXIV. Отрывки гимна К Дионису

 ...................
 Кто говорит, что в Драконе, а кто - что в Икаре ветристом,
 Кто - что на Наксосе иль на Алфее глубокопучинном
 Зевсу Семела тебя, забеременев, на свет родила,
 Отрасль Кронида, Зашитый в бедро! Утверждают другие,
 5. Будто бы в Фивах божественных ты, повелитель, родился.
 Все они лгут. Вдалеке от людей породил тебя, прячась
 От белолокотной Геры, родитель бессмертных и смертных.
 Есть, вся заросшая лесом, гора высочайшая, Ниса:
 От Финикии вдали и вблизи от течений Египта...
 ..................
 10. "Изображений ее [?] немало воздвигнется в храмах.
 Так как их три, то и будут на третьем году постоянно
 Люди тебе приносить гекатомбы из жертв безупречных..."
 Молвил Кронион и иссиня-черными двинул бровями:
 Волны нетленных волос с головы Громовержца бессмертной
 15. На плечи пали его. И Олимп всколебался великий.
 Так сказавши, кивнул головою Кронид-промыслитель.
 Милостив будь, женолюб, Зашитый в бедро! И в начале
 Мы воспеваем тебя и в конце. Для того, кто захочет
 Помнить о песне священной, забыть о тебе невозможно.
 20. Радуйся также и ты, Дионис, из бедра порожденный,
 С матерью славной Семелой, что ныне зовется Фионой!




      Гомеру приписывается 34 гимна, обращенных к богам. По эпическому стилю так называемые гомеровские гимны близки «Илиаде» и «Одиссее». Некоторые из них очень раннего происхождения (VII в. до Р. Х.), другие более поздние (IV в. до Р. Х.).

      Гимны представляют собой поэтические переложения древних мифов. Исполнялись они на праздниках, устраиваемых в честь божества, которое прославлялось. Гимны предпосылались исполнению таких героических поэм о богах и героях, как «Илиада» и «Одиссея», служили своеобразным запевом к ним.

      В нашем издании помещены гимны, посвященные богам, имена которых встречаются в поэмах «Илиада» и «Одиссея».

      Гимны приводятся по изданию: «Эллинские поэты. В переводах В. В. Вересаева» (М., 1963).


К Афродите

          Песня моя — к Афродите прекрасной и златовенчанной,

          Чести великой достойной. В удел ей достались твердыни

          В море лежащего Кипра. Туда по волнам многозвучным

          В пене воздушной пригнало ее дуновенье Зефира

5        Влажною силой своею. И Оры в златых диадемах,

          Радостно встретив богиню, нетленной одели одеждой:

          Голову вечную ей увенчали сработанным тонко,

          Чудно прекрасным венцом золотым и в проколы ушные

          Серьги из золотомеди и ценного золота вдели;

10      Шею прекрасную вместе с серебряно-белою грудью

          Ей золотым ожерельем обвили, какими и сами

          Оры в повязках златых украшают себя, отправляясь

          На хоровод ли прелестный бессмертных, в дворец ли отцовский.

          После того как на тело ее украшенья надели,

15      К вечным богам повели. И, Киприду приветствуя, боги

          Правую руку ей жали, и каждый желаньем зажегся

          Сделать супругой законной своей и ввести ее в дом свой,

          Виду безмерно дивясь Кифереи фиалковенчанной.

          Славься, с ресницами гнутыми, нежная! Даруй победу

20      Мне в состязании этом, явись мне помощницей в песне!

          Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.




Муза! Поведай певцу о делах многозлатной Киприды!
Сладкое в душах богов вожделенье она пробудила,
Власти своей племена подчинила людей земнородных,
В небе высоком летающих птиц и зверей всевозможных,
5 Скольким из них ни дает пропитанье земля или море.
Всем одинаково близко сердцам, что творит Киферея.
Только троих ни склонить, ни увлечь Афродита не в силах:
Дочери Зевса-владыки, сиятельноокой Афины,
Мало лежит ее сердце к делам многозлатной Киприды.
10 Любит она только войны и грозное Ареса дело,
Схватки жестокие, битвы, заботы о подвигах славных.
Плотников, смертных мужей, обучила впервые богиня
Сооружать для боев колесницы, пестрящие медью.
Девушек с кожею нежной она обучила в чертогах
15 Славным работам, вложив понимание каждой в рассудок.
Также не в силах Киприда улыбколюбивая страстью
Жаркой и грудь Артемиды зажечь златострельной и шумной:
Любит она только луки, охоту в горах за зверями,
Звяканье лир, хороводы, далеко звучащие клики,
20 Рощи, богатые тенью, и город мужей справедливых.
Дел Афродиты не любит и скромная дева-Гестия,
Перворожденная дочь хитроумного Крона-владыки,
Снова ж потом и последнерожденная, волею Зевса.
Феб-Аполлон добивался ее, Посейдон-земледержец,
25 Не пожелала она, но сурово обоих отвергла.
Клятвой она поклялася великой — и клятву сдержала,
До головы прикоснувшись эгидодержавного Зевса,
Что навсегда она в девах пребудет, честная богиня.
Дал ей отличье прекрасное Зевс в возмещенье безбрачья:
30 Жертвенный тук принимая, средь дома она восседает;
С благоговеньем богине во всех поклоняются храмах,
Смертными чтится она, как первейшая между богами.

Этих троих ни склонить, ни увлечь Афродита не в силах.
Из остальных же избегнуть ее никому невозможно,
35 Будь то блаженные боги иль смертнорожденные люди.
Зевс-молнелюбец и тот обольщаем бывал не однажды,
Он, величайший из всех, величайшей чести причастный!
Разум глубокий вскружив, без труда и его Афродита
Стоило лишь пожелать ей — сводила со смертной женою
40 И забывать заставляла о Гере, сестре и супруге,
Между бессмертных богинь выдающейся видом прекрасным.
Славную Крон хитроумный и матерь Рея родили.
Знающий вечные судьбы, властительный Зевс-молнелюбец
Сделал разумную Геру своею супругой почтенной.

45 Но и саму Афродиту зажег сладострастным желаньем
Ласк человеческих Зевс, чтоб как можно скорей оказалось,
Что не смогла и она не взойти к человеку на ложе
И чтоб нельзя уже было хвалиться пред всеми богами
Сладко смеющейся, любящей смех Афродите прекрасной,
50 Как она с женами сводит земными богов всеблаженных,
И сыновей для бессмертных богов они смертных рождают,
Как и с мужами земными блаженных богинь она сводит.

Зевс ей забросил к Анхизу желание сладкое в душу,
Пас в это время быков на горах он высоковершинных
55 Иды, богатой ключами, — осанкой бессмертным подобный.
И загорелось любовью улыбколюбивой Киприды
Сердце. И, ужас будя, вожделенье ей в душу проникло.
Быстро примчавшись на Кипр, низошла она в храм свой душистый
В Пафосе: есть у нее там алтарь благовонный и роща.
60 В храм Афродита вошла и закрыла блестящие двери.
Там искупали богиню Хариты и тело натерли
Маслом бессмертным, какое обычно для вечно живущих,
[Нежным, нетленным, нарочно надушенным для Кифереи.]
Чудной облекшись одеждой и все превосходно оправив,
65 Золотом тело украсив, покинула Кипр благовонный
И понеслась Афродита улыбколюбивая в Трою,
На высоте, в облаках, свой стремительный путь совершая.
Быстро примчалась на Иду, зверей многоводную матерь.
Прямо к жилищам пошла через гору. Виляя хвостами,
70 Серые волки вослед за богинею шли и медведи,
Огненноокие львы и до серн ненасытные барсы.
И веселилась душою при взгляде на них Афродита.
В грудь заронила она им желание страстное. Тотчас
По двое все разошлися по логам тенистым. Она же
75 Прямо к пастушьим куреням приблизилась, сделанным прочно.
Там-то Анхиза-героя нашла. В отдаленье от прочих,
Он в шалаше пребывал, от богов красоту получивший.
Вслед за стадами бродили по пастбищам густотравистым
Все остальные. От них вдалеке, он туда и обратно
80 По шалашу одиноко ходил, на кифаре играя.
Встала внезапно пред ним Афродита, Кронидова дочерь,
Ростом и видом вполне уподобившись деве невинной,
Чтобы Анхиз не пугался, ее увидавши глазами.
Он же, увидев богиню, в уме размышлял и дивился
85 Виду и росту ее и блестящим ее одеяньям.
Пеплос надела она, лучезарный, как жаркое пламя,
Ярко блестели на теле витые запястья и пряжки,
И золотые висели на шее крутой ожерелья,
Разнообразные, видом прекрасные; словно блестящий
90 Месяц вкруг нежных грудей Афродиты светился чудесно.
Страсть овладела Анхизом. Он слово навстречу ей молвил:

"Здравствуй, владычица, в это жилище входящая, — кто бы
Ты ни была из блаженных, — Лето, Артемида, Афина,
Иль Афродита златая, иль славная родом Фемида!
95 Или же ты мне явилась, одна из Харит, что бессмертных
Сопровождают богов и бессмертными сами зовутся?
Или ты нимфа — из тех, что источники рек населяют,
Влажногустые луга и прекраснотенистые рощи?
Или из тех, что на этой горе обитают прекрасной?
100 Я для тебя на холме, отовсюду открытом для взоров,
Жертвенник пышный воздвигну и буду на нем постоянно
Жертвы тебе приносить многоценные. Ты же, богиня,
Будь благосклонна ко мне, возвеличь меж сограждан троянских,
Даруй, как время настанет, цветущих потомков и сделай
105 Так, чтоб, в народах блаженный, и сам хорошо я и долго
Жил и на солнце глядел, и до старости дожил глубокой".

Зевсова дочь Афродита немедля ему отвечала:

"Славный Анхиз! Из мужей, на земле порожденных, славнейший!
Я не богиня. Напрасно меня приравнял ты к бессмертным.
110 Смерти подвержена я. И жена родила меня, матерь.
Славноименный Отрей — мой отец, коли слышал о нем ты.
Царствует он нераздельно над всей крепкостенной Фригией.
Но языком хорошо я и нашим и вашим владею,
Ибо меня воскормила троянка-кормилица дома,
115 Девочкой малой принявши от матери многолюбимой.
Вот почему хорошо языком я и вашим владею.
Ныне же Аргоубийца с лозой золотою из хора
Золотострельной и шумной похитил меня Артемиды:
Много нас, нимф, веселилось и дев, для мужей вожделенных,
120 И неиссчетные толпы венком хоровод окружали.
Там-то меня и похитил Гермес с золотою лозою.
Нес он меня через земли, являвшие труд человека,
Нес и чрез дикие земли, лишенные меж, на которых
Лишь плотоядные звери блуждают по логам тенистым;
125 Кажется мне, что ногами я даже земли не касалась.
Он мне сказал, что на ложе Анхиза законной супругой
Я призываюсь взойти и детей народить тебе славных.
Все указавши и все объяснив, возвратился обратно
Аргоубийца могучий в собрание прочих бессмертных.
130 Я же к тебе вот пришла: принуждает меня неизбежность.
Именем Зевса тебя заклинаю! Родителей добрых
Именем, ибо худые такого, как ты, не родили б!
Девой невинной, любви не познавшей, меня отведи ты
И покажи как отцу твоему, так и матери мудрой,
135 Также и близким, с тобой находящимся в родственных связях,
Буду ли я подходящей невесткой для них иль не буду?
Быстрого вестника тотчас пошли к резвоконным фригийцам,
Пусть сообщит и отцу он, и матери, тяжко скорбящей.
Золота много они тебе вышлют и тканой одежды.
140 Ты же прими за невестой в приданое эти богатства.
Все это сделавши, свадебный пир снаряди богатейший,
Чтоб оценили его и бессмертные боги и люди".

Так говорила и сладким желаньем наполнила душу.
Страсть овладела Анхизом; он слово сказал и промолвил:

145 "Если ты смертная впрямь и жена родила тебя матерь,
Если отец твой — Отрей знаменитый, как ты утверждаешь,
Если ты здесь по решенью бессмертного Аргоубийцы
И навсегда суждено тебе быть мне законной женою,
То уж никто из богов и никто из людей земнородных
150 Мне помешать не сумеет в любви сочетаться с тобою
Тотчас, теперь же! Хотя б даже сам Аполлон-дальновержец
Луком серебряным слал на меня многостопные стрелы!
Мне бы хотелось, о дева, богиням подобная видом,
Ложе с тобой разделивши, спуститься в жилище Аида!"

155 Руку он взял Афродиты улыбколюбивой. Она же,
Светлый потупивши взор, повернулась и тихо скользнула
К постланной пышно постели. Там сложено было уж раньше
Ложе из мягких плащей для владыки и сверху покрыто
Шкурами тяжко рыкающих львов и косматых медведей,
160 Собственноручно в высоких горах умерщвленных Анхизом.
Рядом воссели они на прекрасно устроенном ложе.
Снял он ей прежде всего украшенья блестящие с тела
Пряжки, застежки, витые запястья для рук, ожерелья.
Пояс потом распустил, и сиявшие светом одежды
165 С тела богини совлек и на стуле сложил среброгвоздном.
И сочетался любовью, по божеской мысли и воле,
С вечной богинею смертный, и сам того точно не зная.

В час же, когда пастухи на стоянку коров пригоняют
С тучными овцами к дому, с цветами усыпанных пастбищ,
170 Крепкий и сладостный сон излила на Анхиза богиня,
С ложа сама поднялась и прекрасное платье надела.
Все со вниманьем вкруг тела оправив, у самого входа
Остановилась богиня богинь, головой достигая
Притолки, сделанной прочно, и ярко сияли ланиты
175 Той красотою нетленной, какою славна Киферея.
И пробудила от сна, и такое промолвила слово:

"Встань поскорей, Дарданид! Что лежишь ты во сне непробудном?
Встань и ответь себе точно, кажусь ли сейчас я подобной
Деве, какою сначала меня ты увидел глазами".

180 Так говорила. Ее он из сна очень быстро услышал.
И увидал он глаза и прекрасную шею Киприды,
И ужаснулся душою, и, в сторону взор отвративши,
Снова закрылся плащом, и лицо несравненное спрятал,
И, умоляя богиню, слова окрыленные молвил:

185 "Сразу, как только тебя я, богиня, увидел глазами,
Понял я, кто ты, и понял, что ты мне неправду сказала.
Зевсом эгидодержавным, простершись, тебя заклинаю:
Не допусти, чтоб живой между смертных я жить оставался
Силы лишенным. Помилуй! Ведь силы навеки теряет
190 Тот человек, кто с бессмертной богинею ложе разделит!"

И отвечала ему Афродита, Кронидова дочерь:

"Славный Анхиз! Из людей, на земле порожденных, славнейший!
Духом не падай и в сердце своем не пугайся чрезмерно.
Ни от меня, ни от прочих блаженных богов ты не должен
195 Зол испытать никаких: олимпийцы к тебе благосклонны.
Милого сына родишь. Над троянцами он воцарится.
Станут рождать сыновья сыновей чередой непрерывной.
Имя же мальчику будет Эней, потому что в ужасном
Горе была я, попавши в объятия смертного мужа.
200 Больше всего меж людей походили всегда на бессмертных
Люди из вашего рода осанкой и видом прекрасным.
Так златокудрого некогда Зевс Ганимеда похитил
Ради его красоты, чтобы вместе с бессмертными жил он
И чтобы в Зевсовом доме служил для богов виночерпцем,
205 Чудо на вид и богами блаженными чтимый глубоко,
Из золотого кратера пурпуровый черпая нектар.
Тросом же тяжкая скорбь овладела: не знал он, куда же
Сына его дорогого умчало божественным вихрем.
Целые дни непрерывно оплакивал он Ганимеда.
210 Сжалился Зевс над отцом и ему, в возмещенье за сына,
Дал легконогих коней, на которых бессмертные ездят.
Их ему дал он в подарок. Про сына ж, велением Зевса,
Аргоубийца, глашатай бессмертных, владыке поведал,
Что нестареющим стал его сын и бессмертным, как боги.
215 После того как услышал он Зевсово это известье,
Трос горевать перестал, и душою внутри веселился,
И, веселяся душой, разъезжал на конях ветроногих.
Так и Тифона к себе увлекла златотронная Эос,
Тоже из вашего рода и видом подобного богу.
220 С просьбой прибегла она к чернотучему Зевсу-Крониду,
Сделать бессмертным его, чтобы жил он во вечные веки.
Зевс головою на это кивнул и исполнил желанье.
Глупая! Вон из ума упустила владычица Эос
Вымолить юность ему, избавленье от старости жалкой.
225 Первое время, пока многомилою юностью цвел он,
Рано рожденною он наслаждался Зарей златотронной,
Близ океанских течений у граней земли обитая.
С той же поры, как сединки в его волосах появились
На голове благородной и на подбородке прекрасном,
230 Ложе его посещать перестала владычица Эос,
Но за самим продолжала ходить и амвросией сладкой,
Пищей кормила его, одевала в прекрасное платье.
После ж того, как совсем его грозная старость настигла
И ни единого члена не мог ни поднять он, ни двинуть,
235 Вот каковое решенье представилось ей наилучшим:
В спальню его положила, закрывши блестящие двери;
Голос его непрерывно течет, но исчезла из тела
Сила, которою были исполнены гибкие члены.
Не пожелала бы я, чтоб, подобным владея бессмертьем,
240 Между блаженных бессмертных ты жил бесконечною жизнью.
Если б, однако, с такою, как ныне, осанкой и видом
Жить навсегда ты остался, моим именуясь супругом,
Заволочить не могло бы рассудка мне ясного горе.
Ныне же быстро тебя беспощадная старость охватит,
245 Старость, пред вами так скоро встающая, общая всем вам,
Трудная, полная горя, которой и боги боятся.
Ныне позор величайший и тяжкий на вечное время
Из-за тебя между всеми бессмертными я заслужила:
Раньше боялися боги моих уговоров и козней,
250 Силой которых сводила бессмертных богов на любовь я
С смертными женами: всех покоряла я мыслью своею.
Но никогда уже уст я отныне своих не раскрою
Перед бессмертными чем похвалиться. Бедою ужасной,
Невыразимой постигнута я, заблудился мой разум:
255 Сына под поясом я зачала, сочетавшись со смертным!..
После того как впервые он солнца сиянье увидит,
Горные нимфы с грудями высокими вскормят младенца,
Здесь обитают они, на горе на божественной этой.
Род их — особый; они не бессмертны, но также не смертны:
260 Долгое время живут, амвросийной питаются пищей
И в хороводах прекрасных участвуют вместе с богами.
Их в закоулках уютных пещер заключают в объятья
С лаской любовной Силены и Аргуса зоркий убийца.
С ними, как только родятся они, появляются на свет
265 Из многоплодной земли на высоких горах либо сосны,
Либо высокие дубы, прекрасные зеленью пышной.
Стройно стоят и высоко. Священною рощей бессмертных
Их называют. И люди рубить их железом не смеют.
Но наступает судьбою назначенный час умиранья
270 И на корню засыхают деревья прекрасные, гибнет
И отмирает кора, опадают зеленые ветви.
В это же время и души тех нимф расстаются со светом.
Сына они моего у себя воспитают и вскормят.
После ж того, как впервые придет к нему милая юность,
275 Мальчика нимфы сюда же к тебе приведут и покажут.
[Я же, как только душою со всем, что случилось, управлюсь,
Снова на пятом году посещу тебя с сыном любезным.]
Милый свой отпрыск впервые когда ты увидишь глазами,
Радость тобой овладеет: бессмертным он будет подобен,
280 Мальчика тотчас в открытый ветрам Илион отведешь ты.
Если ж какой-нибудь смертный о матери спросит, приявшей
В страстных объятьях твоих многомилого сына под пояс,
То отвечай, — и навеки запомни мое приказанье,
Что родила тебе сына того цветколицая нимфа,
285 Из обитающих здесь вот, на этих горах многолесных.
Если же правду ты скажешь и хвастать начнешь безрассудно,
Что сочетался в любви с Кифереей прекрасновеночной,
Зевс тебя в гневе низвергнет, обугливши молнией жгучей.
Все я сказала тебе. А ты поразмысли об этом:
290 Не проболтайся, сдержись, — трепещи перед гневом бессмертных!"

Так Афродита сказала и в ветреном небе исчезла.

Радуйся много, богиня, прекрасного Кипра царица!
Песню начавши с тебя, приступаю к другому я гимну.



 


К Аресу

          Арес, сверхмощный боец, колесниц тягота, златошлемный,

          Смелый оплот городов, щитоносный, медянооружный,

          Сильный рукой и копьем, неустанный, защита Олимпа.

          Многосчастливой Победы родитель, помощник Фемиды,

5        Грозный тиран для врагов, предводитель мужей справедливых,

          Мужества царь скиптроносный, скользящий стезей огнезарной

          Меж семипутных светил по эфиру, где вечно коней ты

          Огненных гонишь своих по небесному третьему кругу!

          Слух преклони, наш помощник, дарующий смелую юность,

10      Жизнь освещающий нам с высоты озарением кротким,

          Ниспосылающий доблесть Аресову. Если бы мог я

          Горькое зло от моей отогнать головы, незаметно

          Разумом натиск обманный души укротить и упрочить

          Сызнова острую силу в груди, чтоб меня побуждала

15      В бой леденящий вступить. Ниспошли же, блаженный, мне смелость,

          Сень надо мной сохрани неколеблемых мирных законов,

          И да избегну насильственных Кер и схватки с врагами!





К Деметре


  Пышноволосую петь начинаю Деметру-богиню
С дочерью тонколодыжной, которую тайно похитил
Аидоней, с изволенья пространно гремящего Зевса.
Не было матери с ней, златосерпой Деметры, в то время.
5 В сонме подруг полногрудых, рожденных седым Океаном,
Дева играла на мягком лугу и цветы собирала,
Ирисы, розы срывая, фиалки, шафран, гиацинты,
Также нарциссы, — цветок, из себя порожденный Землею,
По наущению Зевса, царю Полидекту в угоду,
10 Чтоб цветколицую деву прельстить — цветок благовонный,
Ярко блистающий, диво на вид для богов и для смертных.
Сотня цветочных головок от корня его поднималась,
Благоуханью его и вверху все широкое небо,
Вся и земля улыбалась, и горько-соленое море.
15 Руки к прекрасной утехе в восторге она протянула
И уж сорвать собиралась, как вдруг раскололась широко
Почва Нисийской равнины, и прянул на конях бессмертных
Гостеприимец-владыка, сын Кроноса многоименный.
Деву насильно схватив, он ее в золотой колеснице
20 Быстро помчал. Завопила пронзительным голосом дева,
Милого клича отца, высочайшего Зевса-Кронида.
Но не услышал призыва ее ни один из бессмертных.
Слышала только из темной пещеры Персеева дочерь,
25 Нежная духом Геката, с блестящей повязкою дева.
Слышал и Гелиос-царь, Гиперионов сын лучезарный,
Как призывала богиня Кронида-отца. Но далеко
В многомолитвенном храме отец пребывал в это время,
От земнородных людей принимая прекрасные жертвы.
30 Деву же, против желанья ее, наущением Зевса,
Прочь от земли на бессмертных конях увлекал ее дядя,
Гостеприимец-властитель, сын Кроноса многоименный.
Все же, покамест земля и богатое звездами небо,
И многорыбное, сильно текущее море, и солнце
35 С глаз не исчезли у девы, — надежды она не теряла
Добрую матерь увидеть и племя богов вековечных:
В горькой печали надежда ей все еще тешила душу …
**************
Ахнули тяжко от вопля бессмертного темные бездны
Моря и горные главы. И вопль этот мать услыхала.
40 Горе безмерное остро пронзило смущенное сердце.
Разодрала на бессмертных она волосах покрывало,
Сбросила с плеч сине-черный свой плащ и на поиски девы
Быстро вперед устремилась по суше и влажному морю,
Как легкокрылая птица. Но правды поведать никто ей
45 Не захотел ни из вечных богов, ни из смертнорожденных,
И ни одна к ней из птиц не явилась с правдивою вестью.

Девять скиталася дней непрерывно Део пречестная,
С факелом в каждой руке, обходя всю широкую землю,
И не вкусила ни разу амвросии с нектаром сладким,
50 Кожи нетленной своей не омыла ни разу водою.
Но лишь десятая в небе забрезжила светлая Эос,
Встретилась скорбной богине Геката, державшая светоч,
Вествуя матери, слово сказала и так взговорила:

"Пышнодарящая, добропогодная матерь Деметра!
55 Кто из небесных богов или смертных людей дерзновенно
Персефонею похитил и милый твой дух опечалил?
Голос ее я слыхала, однако не видела глазом,
Кто — похититель ее. По совести все говорю я…"
**************
Так говорила Геката. И ей не ответила речью
60 Реи прекрасноволосая дочь, но вперед устремилась
С факелом в каждой руке, в сопутствии девы Гекаты.
К Гелию обе пришли, пред конями его они стали,
И взговорила к богов и людей соглядатаю матерь:

"Гелиос! Сжалься над видом моим, если словом иль делом
65 Я хоть когда-нибудь сердце и душу тебе утешала.
Дева, дитя мое, отпрыск желанный, прекрасная видом,
Слышала я сквозь пустынный эфир ее громкие вопли,
Словно бы как от насилья, однако не видела глазом.
Ты из священного смотришь эфира своими лучами,
70 Все озираешь ты сверху — широкую землю и море.
Если ты милую дочь мою видел, скажи мне всю правду.
Кто из бессмертных богов иль, быть может, из смертнорожденных,
Быстро схватив ее, силой похитил от матери тайно".

Так говорила. В ответ же ей сын Гиперионов молвил:

75 "Реи прекрасноволосая дочь, о царица Деметра!
Все я поведаю. Чту я тебя глубоко и о деве
Тонколодыжной печалюсь совместно с тобой. Не иной кто
В том из бессмертных виновник, как Зевс, облаков собиратель.
Брату Аиду назвать твою дочерь цветущей супругой
80 Зевс разрешил, и ее он, вопящую громко, схвативши,
В сумрак туманный под землю увлек на конях быстроногих.
Но прекрати, о богиня, великий свой плач. Понапрасну
Гневом безмерным себя не терзай. Недостойным ужели
Зятем себе почитаешь властителя Аидонея,
85 Единокровного брата родного? Притом же и чести
Он удостоен немалой, как натрое братья делились.
С теми живет он, над кем ему властвовать жребий достался".

Так отвечав, на коней закричал он. И быстрые кони,
Как легкокрылые птицы, помчали вперед колесницу.
90 Ей же еще тяжелей и ужасней печаль ее стала,
Гневом исполнилось сердце на тучегонителя Зевса.
Сонма богов избегая, Олимп населяющих светлый,
Долго она по людским городам и полям плодоносным
Всюду блуждала, свой вид изменив. И никто благодатной
95 Ни из мужей не узнал, ни из жен, подпоясанных низко,
Прежде чем в дом не пришла она храброго духом Келея
(Был в это время царем благовонного он Элевсина).
Сердцем печалуясь милым, богиня близ самой дороги
У Парфенейского села колодца, где граждане воду
100 Черпают, — села в тени под оливковым деревом, образ
Древней старухи приняв, для которой давно уже чужды
Венколюбивой дары Афродиты и деторожденье.
Няни такие бывают у царских детей или также
Ключницы, в гулко звучащих домах занятые хозяйством.
105 Дочери там элевсинца Келея ее увидали.
Шли за водою они легкочерпною, чтобы, сосуды
Медные ею наполнив, в родительский дом воротиться.
Четверо, словно богини, цветущие девичьим цветом,
Каллидика, Демо миловидная, и Клейсидика,
110 И Каллифоя (меж всеми другими была она старшей).
И не узнали: увидеть богов нелегко человеку.
Остановились вблизи и крылатое молвили слово:

"Кто ты из древнерожденных людей и откуда, старушка?
Что ты сидишь здесь одна, вдалеке от жилищ, и не входишь
115 В город? Немало там женщин нашла б ты в тенистых чертогах
В возрасте том же, в каком и сама ты, равно и моложе.
Все бы любовь проявили к тебе на словах и на деле".

Так говорили. Ответила им пречестная богиня:

"Милые детки! Кто б ни были вы между жен малосильных,
120 Здравствуйте! Все расскажу я. Ведь было бы мне непристойно
Гнусной неправдою вам на вопросы на ваши ответить.
Доя мне имя: такое дала мне почтенная матерь.
Ныне из Крита сюда по хребту широчайшему моря
Я прибыла не по воле своей. Но, помимо желанья,
125 Силой меня захватили разбойники. Вскоре пристали
На быстроходном они корабле к Форикосу, где все мы,
Женщины, на берег вышли, равно и разбойники сами.
Близ корабельных причалов они там устроили ужин.
Сердце ж мое не к еде, услаждающей душу, стремилось.
130 Тайно от всех я пустилась бежать через черную сушу
И от хозяев надменных ушла, чтобы, в рабство продавши
Взятую даром меня, барышей бы на мне не нажили;
Так вот, блуждая, сюда наконец я пришла и не знаю,
Что это здесь за земля, что за люди ее населяют.
135 Дай вам великие боги Олимпа законных супругов,
Дай вам и деток они, по желанью родителей ваших,
Вы же, о девы, меня пожалейте, во мне благосклонно,
Милые детки, примите участье и в дом помогите
Мужа попасть и жены, чтоб могла я для них со стараньем
140 Делать работу, какая найдется для женщины старой.
Я и за новорождённым ходить хорошо бы сумела,
Нянча его на руках; присмотрела б в дому за хозяйством;
Стлала б хозяевам ложа в искусно устроенных спальнях
И обучать рукодельям могла бы служительниц-женщин".

145 Тотчас ответила ей Каллидика, не знавшая мужа
Дева, из всех дочерей Келеевых лучшая видом:

"Бабушка! Как ни горюй человек, все же волей-неволей
Сносит он божьи дары, ибо много сильнее нас боги.
Все я подробно тебе расскажу и мужей перечислю,
150 Кто здесь у нас обладает великою силой почета,
Кто выдается в народе и кто многомудрым советом
И справедливым судом охраняет у города стены.
Встретишь у нас хитроумного ты Триптолема, Диокла,
Долиха и Поликсена, и знатного родом Евмолпа,
155 Также отца моего, знаменитого храбростью духа.
Дома у всех их обширным хозяйством заведуют жены:
Вряд ли из них изо всех хоть одна, после первого ж взгляда,
Видом твоим пренебрегши, твое предложенье отвергнет.
Все тебя примут охотно: богине ты видом подобна.
160 Если желаешь, то здесь подожди нас. Домой воротившись,
Всё подпоясанной низко Метанире, матери нашей,
Мы по порядку расскажем. Быть может, к себе она примет
В дом наш тебя, и к другим обращаться тебе не придется.
Сын у нее многомилый в чертоге, устроенном прочно,
165 Позднорожденный растет, горячо и издавна желанный.
Если б его ты вскормила и юности мальчик достиг бы,
Право, любую из жен слабосильных, тебя увидавших,
Зависть взяла бы: такую награду бы ты получила".

Так говорила. Она головою кивнула. И девы
170 Воду в блестящих сосудах назад понесли величаво.
Прибыли быстро в великий отцовский дворец и поспешно
Матери все сообщили, что видели, что услыхали.
Тотчас велела им мать поскорей за безмерную плату
К ней чужестранку призвать. Как олени иль юные телки
175 Прыгают по лугу в пору весеннюю, сытые кормом,
Так понеслись по дороге ущелистой девы, руками
Тщательно складки держа прелестных одежд; развевались
Волосы их над плечами, подобные цвету шафрана.
Возле дороги богиню нашли они, там же, где прежде
180 С нею расстались. К чертогам отца повели ее девы.
Сердцем печалуясь милым, богиня за девами следом
Шла, с головы на лицо опустив покрывало, и пеплос
Черный вокруг ее ног развевался божественно легких.
Быстро жилища достигли любимого Зевсом Келея
185 И через портик пошли. У столба, подпиравшего крышу
Прочным устоем, сидела почтенная мать их, царица,
Мальчика, отпрыск недавний, держа у груди. Подбежали
Дочери к ней. А богиня взошла на порог и достала
До потолка головой и сияньем весь вход озарила.
190 Благоговенье и бледный испуг охватили царицу.
С кресла она поднялась и его уступила богине.
Не пожелала, однако, присесть на блестящее кресло
Пышнодарящая, добропогодная матерь Деметра,
Но молчаливо стояла, прекрасные очи потупив.
195 Пестрый тогда ей придвинула стул многоумная Ямба,
Сверху овечьим руном серебристым покрывши сиденье.
Села богиня, держа пред лицом покрывало руками.
Долго без звука на стуле сидела, печалуясь сердцем,
И никого не старалась порадовать словом иль делом.
200 Но без улыбки сидела, еды и питья не касаясь,
Мучаясь тяжкой тоскою по дочери с поясом низким.
Бойким тогда балагурством и острыми шутками стала
Многоразумная Ямба богиню смешить пречестную:
Тут улыбнулась она, засмеялась и стала веселой.
205 Милой с тех пор навсегда ей осталась и в таинствах Ямба.
Кубок царица меж тем протянула богине, наполнив
Сладким вином. Отказалась она. Не годится, сказала,
Красное пить ей вино. Попросила, чтоб дали воды ей,
Ячной мукой для питья замесивши и нежным полеем.
210 Та, приготовивши смесь, подала, как велела богиня.
Выпила чашу Део. С этих пор стал напиток обрядным.
И говорить начала ей Метанира с поясом пышным:

"Радуйся, женщина! Не от худых, а от добрых и славных
Ты происходишь, я вижу, родителей. В царских родах лишь
215 Благоволеньем таким и достоинством светятся взоры.
Что же до божьих даров, все мы волей-неволей их сносим,
Как ни горюем душой: под ярмом наши согнуты шеи.
Здесь же, в дому у меня, будешь так же ты жить, как сама я.
Мальчика этого мне воспитай. Ниспослали мне боги
220 Поздно его и нежданно, его горячо я желала.
Если б его ты вскормила и юности мальчик достиг бы,
Право, любую из жен слабосильных, тебя увидавших,
Зависть взяла бы: такую награду бы ты получила".

Тотчас прекрасновеночная ей отвечала Деметра:

225 "Радуйся также и ты, да пошлют тебе счастие боги!
Сына с великим стараньем вскормить я тебе обещаюсь,
Как ты велишь. Никакие, надеюсь, по глупости няньки,
Чары иль зелья вреда принести не смогут ребенку:
Противоядье я знаю сильнее, чем всякие травы,
230 Знаю и против вредительских чар превосходное средство".

Молвила так и прижала младенца к груди благовонной,
Взяв на бессмертные руки; и радость объяла царицу.

Вскармливать стала богиня прекрасного Демофоонта,
Поздно рожденного на свет Метанирой с поясом пышным,
235 Сына Келея-владыки. И рос божеству он подобным.
Не принимал молока материнского, пищи не ел он;
Днем натирала Деметра амвросией тело младенца,
Нежно дыша на него и к бессмертной груди прижимая;
Ночью же, тайно от милых родителей, мальчика в пламя,
240 Словно как факел, она погружала, и было им дивно,
Так он стремительно рос, так богам становился подобен.
И неподверженным стал бы ни старости мальчик, ни смерти,
Если бы, по неразумью, Метанира с поясом пышным,
Ночи глубокой дождавшись, из спальни своей благовонной
245 Не подглядела. Вскричав, по обоим ударила бедрам
В страхе за милого сына, и ум у нее помутился.
Проговорила слова окрыленные в горе великом:

"Сын Демофонт! Чужестранка в великом огне тебя держит,
Мне же безмерные слезы и горькую скорбь доставляет!"

250 Так говорила, печалясь. Услышала это богиня.
Гневом наполнилось сердце Деметры прекрасновенчанной.
Милого сына, царицей нежданно рожденного на свет
В прочных чертогах, из рук уронила бессмертных на землю,
Вырвав его из огня, возмущенная духом безмерно.
255 И взговорила при этом к Метанире с поясом пышным:

"Жалкие, глупые люди! Ни счастья, идущего в руки,
Вы не способны предвидеть, ни горя, которое ждет вас!
Непоправимое ты неразумьем своим совершила.
Клятвой богов я клянуся, водой беспощадною Стикса,
260 Сделать могла бы навек нестареющим я и бессмертным
Милого сына тебе и почет ему вечный доставить.
Ныне же смерти и Кер уж избегнуть ему невозможно.
В непреходящем, однако, почете пребудет навеки:
К нам он всходил на колени, и в наших объятиях спал он.
265 Многие годы пройдут, и всегда в эту самую пору
Будут сыны элевсинцев войну и жестокую свалку
Против афинян вчинять ежегодно во вечные веки…
**************
Чтимая всеми Деметра пред вами. Бессмертным и смертным
Я величайшую радость несу и всегдашнюю помощь.
270 Пусть же великий воздвигнут мне храм и жертвенник в храме
Целым народом под городом здесь, под высокой стеною,
Чтобы стоял на холме, выдающемся над Каллихором.
Таинства ж в нем я сама учрежу, чтобы впредь, по обряду
Чин совершая священный, на милость вы дух мой склоняли".

275 Так сказала богиня, и рост свой и вид изменила,
Сбросила старость и вся красотою обвеялась вечной.
Запах чудесный вокруг разлился от одежд благовонных,
Ярким сиянием кожа бессмертная вдруг засветилась,
И по плечам золотые рассыпались волосы. Словно
280 Светом от молнии прочно устроенный дом осветился.
Вон из чертога пошла. А у той ослабели колени.
Долго немой оставалась царица и даже забыла
Многолюбимого сына поднять, уроненного наземь.
Жалобный голос младенца услышали издали сестры,
285 С мягких постелей вскочили и быстро на крик прибежали.
Мальчика с полу одна подняла и на грудь возложила;
Свет засветила другая; на нежных ногах устремилась
К матери третья — из спальни ее увести благовонной.
Бился младенец, купали его огорченные сестры,
290 Нежно лаская. Однако не мог успокоиться мальчик:
Было кормилицам этим и няням далеко до прежней!

Целую ночь напролет, трепеща от испуга, молились
Славной богине они. А когда засветилося утро,
Все рассказали Келею широкодержавному точно,
295 Что приказала Деметра прекрасновеночная сделать.
Он же, созвавши немедля на площадь народ отовсюду,
Отдал приказ на холме выдающемся храм богатейший
Пышноволосой воздвигнуть Деметре и жертвенник в храме.
Тотчас послушались все, и словам его вняли, и строить
300 Начали, как приказал. И с божественной помощью рос он.
После того как исполнили все и труды прекратили,
Каждый домой воротился. Тогда золотая Деметра
Села во храме одна, вдалеке от блаженных бессмертных,
Мучаясь тяжкой тоскою по дочери с поясом низким.

305 Грозный, ужаснейший год низошел на кормилицу-землю
Волею гневной богини. Бесплодными сделались пашни:
Семя сокрыла Деметра прекрасновеночная в почве.
Тщетно по пашням быки волокли искривленные плуги,
Падали в борозды тщетно ячменные белые зерна.
310 С голоду племя погибло б людей, говорящих раздельно,
Все без остатка, навек прекратились бы славные жертвы
И приношенья богам, в олимпийских чертогах живущим,
Если бы Зевс не размыслил и в сердце решенья не принял.
Прежде всего златокрылой Ириде призвать повелел он
315 Пышнокудрявую, милую видом Деметру-богиню.
Так он сказал. И, словам чернотучего Зевса-Кронида
Внявши, помчалась Ирида на быстрых ногах сквозь пространство.
В город сошла Элевсин, благовонным куреньем богатый,
В храме сидящей нашла в одеянии черном Деметру
320 И окрыленное слово, окликнув богиню, сказала:

"Вечное знающий Зевс-промыслитель тебя, о Деметра,
К племени вечноживущих богов призывает вернуться.
Ты же иди, — да не будет напрасным Кронидово слово!"

Так говорила, прося. Но душой не склонилась богиня.
325 Тотчас отец и других к ней отправил богов всеблаженных,
Вечно живущих. И все к ней один за другим приходили,
Звали богиню и много дарили даров превосходных,
Почестей много сулили, ее меж бессмертными ждущих.
Но не сумел ни один убедить ни рассудка, ни сердца
330 Гневной Деметры. Сурово все речи отвергла богиня.
На благовонный Олимп и ногою, сказала, не ступит,
Черной земле не позволит плода ни единого выслать,
Прежде чем дочери милой своей не увидит глазами.

Это услышавши, Зевс, тяжело и пространно гремящий,
335 Тотчас отправил в Эреб златожезлого Аргоубийцу,
Чтобы, приятною речью хитро обольстивши Аида,
Чистую Персефонею из темного мрака он вывел
На свет, в собранье богов, чтоб, ее увидавши глазами,
Мать оскорбленная гнев свой великий в душе прекратила.
340 И не ослушался Зевса Гермес, но в глубины земные
Тотчас поспешно спустился, покинув жилище Олимпа.
Аидонея-владыку нашел он в подземных чертогах;
С ним, против воли своей, восседала на ложе супруга,
Черной терзаясь тоскою по матери. Гневом безмерным
345 Все еще дух волновался ее на решенье бессмертных.
Близко представши, могучий сказал ему Аргоубийца:

"Чернокудрявый Аид, повелитель ушедших от жизни!
Зевс мне, родитель, велел достославную Персефонею
Вывести вон из Эреба к своим, чтоб, ее увидавши,
350 Гнев на бессмертных и злобу ужасную мать прекратила.
Ибо великое дело душою она замышляет,
Слабое племя людей земнородных вконец уничтожить,
Скрывши в земле семена, и лишить олимпийцев бессмертных
Почестей. Гневом ужасным богиня полна. Не желает
355 Знаться с богами. Сидит вдалеке средь душистого храма,
Город скалистый избрав Элевсин для себя пребываньем".

Так он сказал. Улыбнулся бровями владыка умерших,
Аидоней, и, послушный веленьям властителя Зевса,
Персефонее разумной тотчас же отдал приказанье:

360 "К матери черноодежной немедля иди, Персефона.
Кроткую силу и благостный дух во груди сохраняя.
И не печалься чрезмерно: не хуже других твоя доля.
Право, не буду тебе я в богах недостойным супругом,
Брат родителя Зевса родной. У меня пребывая,
365 Будешь владычицей ты надо всем, что живет и что ходит,
Почести будешь иметь величайшие между бессмертных.
Вечная кара постигнет того из людей нечестивых,
Кто с подобающим даром к тебе не придет и не будет
Радовать силы твоей, принося, как положено, жертвы".

370 Так он промолвил. Вскочила, объятая радостью, с ложа
Мудрая Персефонея. Тогда повелитель умерших
Зернышко дал проглотить ей граната, сладчайшее меда,
С замыслом тайным, чтоб навек супруга его не осталась
Там наверху с достославной Деметрою черноодежной.
375 Раньше того уж бессмертных своих лошадей быстроногих
Многодержавный Аид в колесницу запряг золотую.
На колесницу богиня вступила. И, в милые руки
Вожжи и бич захвативши, коней устремил из чертогов
Аргоубийца могучий; охотно они полетели.
380 Быстро великий проделали путь; ни широкое море
Бега бессмертных коней задержать не могло, ни речные
Воды, ни гор высота, ни зеленых долин углубленья.
Поверху резали воздух они высоко над землею.
Там, где сидела Деметра в прекрасном венке, колесницу
385 Остановил он, — пред храмом душистым. Она же, увидев,
Ринулась, словно менада в горах по тенистому лесу.
А Персефона … … … … … … … … … … … … … … …….
Матери милой своей … … … … … … … … … … … … …
Бросилась ……… … … … … … … … … … … … … … …
390 Ей же … … … … … … … … … … … … … … … … … …
………………………………………………………………………….,
………………………………………………………………………….,

"Дочь моя … … … … … … … … … … … … … … … … … …
Пищи. Скажи откровенно … … … … … … … … … … … … …
395 Ибо тогда, возвратившись, … … … … … … … … … … … …
Подле меня и отца твоего чернотучего Зевса … … … … …
Будешь ты жить на Олимпе, бессмертными чтимая всеми.
Если ж вкусила, обратно пойдешь и в течение года
Третью будешь ты часть проводить в глубине преисподней.
400 Две остальные — со мною, а также с другими богами.
Чуть же наступит весна и цветы благовонные густо
Черную землю покроют, — тогда из туманного мрака
Снова ты явишься на свет, на диво бессмертным и смертным.
**************
Также о том, как тебя обманул Полидегмон могучий".

405 Тотчас в ответ ей сказала прекрасная Персефонея:

"Все, как случилось, тебе откровенно, о мать, расскажу я.
После того как Гермес-благодавец, глашатай проворный,
Мне приказанье принес от Кронида и прочих бессмертных
К ним из Эреба прийти, чтоб, меня увидавши глазами,
410 Гнев на бессмертных и злобу ужасную ты прекратила,
Радостно тотчас вскочила я с ложа. Тогда потихоньку
Сунул зерно мне граната он в руку, — сладчайшее вкусом,
И, против воли моей, проглотить его силой заставил.
Что ж до того, как похитил меня он по мысли коварной
415 Зевса, отца моего, как увлек в преисподнее царство,
Я расскажу, без ответа вопросов твоих не оставив.
Все мы, собравшись на мягком лугу, беззаботно играли.
Было нас много: Левкиппа, Ианфа, Файно и Электра,
Также Мелита и Яхе, Родеия и Каллироя,
420 Тиха, Мелобосис и цветколикая с ней Окироя.
И Хризеида с Акастой, Адмета с Янирою вместе,
Также Родопа, Плуто, и прелестная видом Калипсо,
С ними Урания, Стикс и приятная всем Галаксавра,
Дева-Паллада, к сраженьям зовущая, и Артемида
425 Стрелолюбивая — все мы играли, цветы собирали,
Ирисы рвали с шафраном приветливым и гиацинты,
Роз благовонных бутоны и лилии, дивные видом,
Также нарциссы, коварно землею рожденные черной.
Радуясь сердцем, цветок сорвала я. Земля из-под низу
430 Вдруг раздалася. Взвился из нее Полидегмон могучий.
Быстро под землю меня он умчал в золотой колеснице,
Как ни противилась я. Закричала я голосом громким.
Хотя и с печалью, но все я по правде тебе сообщаю".

Так целый день непрерывно, душе отзываясь душою,
435 Крепко обнявшись, сидели они и душой веселились,
Глядя одна на другую. Забыло все горести сердце.
Радость взаимно они получали и радость давали.
Дева-Геката приблизилась к ним в покрывале блестящем;
Чистую дочерь Деметры в объятья она заключила.
440 С этой поры ей служанкой и спутницей стала царица.
С вестью отправил к ним Зевс, тяжело и пространно гремящий,
Пышноволосую Рею, чтоб в пеплосе черном Деметру
В сонм олимпийцев обратно она привела, обещаясь
Почести ей даровать величайшие между бессмертных.
445 Постановил он, чтоб дочерь ее в продолжение года
Треть проводила одну в многосумрачном царстве подземном,
Две ж остальные — с Деметрой, а также с другими богами.
Так он сказал, и приказа его не ослушалась Рея.
Быстро покинув вершины Олимпа, она ниспустилась
450 В Рарион. Выменем был он земли живоносным дотоле,
Но живоносным теперь уже не был. Без зелени, дикий,
Он простирался, в себе сохранивши ячменные зерна,
Как порешила Деметра прекраснолодыжная. Вскоре,
С новой весной, предстояло, однако, опять ему пышно
455 Заколоситься, густые колосья с зерном полновесным
К самой земле преклонить и снопами обильно покрыться.
Там-то впервые сошла из эфира пространного Рея.
Радуясь духом, с любовью они друг на друга взглянули.
И взговорила к ней вот как блестящеодежная Рея:

460 "Встань, о дитя мое! Зевс, тяжело и пространно гремящий,
В сонм Олимпийцев тебя призывает вернуться, и много
Почестей хочет тебе даровать средь блаженных бессмертных.
Постановил он, чтоб дочерь твоя в продолжение года
Треть проводила одну в многосумрачном царстве подземном,
465 Две остальные — с тобою, а также с другими богами.
Так он решил и главою своею кивнул в подтвержденье.
Встань же, дитя мое, волю исполни его и чрезмерно
В гневе своем не упорствуй на тучегонителя Зевса.
Произрасти для людей живоносные зерна немедля!"

470 Так говорила. И ей не была непослушна Деметра.
Выслала тотчас колосья на пашнях она плодородных,
Зеленью буйной, цветами широкую землю одела
Щедро. Сама же, поднявшись, пошла и владыкам державным,
С хитрым умом Триптолему, смирителю коней Диоклу,
475 Силе Евмолпа, а также владыке народов Келею,
Жертвенный чин показала священный и всех посвятила
В таинства. Святы они и велики. Об них ни расспросов
Делать не должен никто, ни ответа давать на расспросы:
В благоговенье великом к бессмертным уста замолкают.
480 Счастливы те из людей земнородных, кто таинство видел.
Тот же, кто им непричастен, по смерти не будет вовеки
Доли подобной иметь в многосумрачном царстве подземном.
Все учредив и устроив, богиня богинь воротилась
С матерью вместе на светлый Олимп, в собранье бессмертных.
485 Там обитают они подле Зевса, метателя молний,
В славе и чести великой. Блажен из людей земнородных,
Кто благосклонной любви от богинь удостоится славных:
Тотчас нисходит в жилище его очага покровитель
Плутос, дарующий людям обилье в стадах и запасах.

490 Вы же, под властью которых живут Элевсин благовонный,
Парос, водой отовсюду омытый, и Антрон скалистый,
Ты, о царица Део, пышнодарная, чтимая всеми,
С дочерью славной своею, прекрасною Персефонеей,
Нам благосклонно счастливую жизнь ниспошлите за песню!
495 Ныне ж, вас помянув, я к песне другой приступаю.



 

ПРИМЕЧАНИЯ

2. С дочерью тонколодыжной… — то есть с Персефоной. [назад]

3. Аидоней (Аид) — бог подземного царства. [назад]

5. В сонме подруг полногрудых… — Подруги Персефоны — Океаниды, дочери Океана и Тефии. [назад]

9. Полидект — по-гречески "принимающий многих" — одно из прозвищ Аида. Греки боялись называть по имени владыку подземного царства и пользовались различными эвфемизмами — Полидект, Полидегмон, "Гостеприимец". Отсюда прозвище Аида "многоименный" (см. ниже 18). [назад]

25. Геката — дочь титана Персея, а не героя Персея, убившего Медузу. [назад]

47. Део — прозвище Деметры. [назад]

51. Но лишь десятая в небе забрезжила светлая Эос — то есть утром на десятый день. [назад]

63. …богов и людей соглядатаю… — Имеется в виду Гелиос, бог солнца, объезжавший небосвод на колеснице, в которую были впряжены чудесные кони. [назад]

74. Гиперион — титан, отец Гелиоса. [назад]

86. …как натрое братья делились… — После низвержения Крона его сыновья разделили мир: Зевсу достались земля и небо, Посейдону — море, Аиду — подземное царство. [назад]

97. Элевсин — одно из древнейших поселений в Аттике. Расположен в плодородной долине к северо-западу от Афин. В Элевсине совершались знаменитые по всей Греции мистерии в честь земледельческих богинь — Деметры и Персефоны. Гимн объясняет происхождение храма Деметры в Элевсине и указывает на характер обрядов. [назад]

126. Форикос — один из городов Аттики, к северу от мыса Суний. [назад]

203. Имя служанки "Ямба", по-видимому, должно объяснить название стихотворного размера — ямба. Этот размер первоначально применялся для стихотворных шуток, которыми обменивались участники священных процессий. [назад]

209. Полей — трава со вкусом мяты. [назад]

211. …с этих пор стал напиток обрядным… — Этот напиток пили посвященные во время Элевсинских таинств. [назад]

262. Керы — олицетворение смерти. [назад]

265-267. Смысл темен. По-видимому, речь идет об играх или состязаниях, ежегодно происходивших между элевсинцами и афинянами в память событий, связанных с пребыванием Деметры в Элевсине (В.В.). [назад]

272. Каллихор — родник в окрестностях Элевсина. Следы каменной кладки вокруг родника сохранились до настоящего времени. [назад]

398-403. Пребывание Персефоны в преисподней в течение одной трети года символизирует зимнюю смерть природы, а возвращение на землю — весеннее ее пробуждение. [назад]

450. Рарион — местность близ Элевсина. Автор "Описания Эллады" Павсаний сообщает: "Говорят, рарийское поле первым было засеяно и первым принесло плоды; отсюда обычай — брать с него ячмень, из муки которого приготовляются жертвенные пирожки". [назад]

480-482. Первоначально греки представляли себе загробную жизнь одинаково безрадостной для всех умерших. (См. "Одиссея", XI.) Здесь мы встречаемся с характерным для более поздней поры представлением о возможности облегчить свою судьбу после смерти приобщением к мистериям. [назад]

489. Плутос — олицетворение богатства. [назад]

491. Парос — один из Кикладских островов, по-видимому, место культа Деметры. Антрон — гора в Фессалии. [назад]

 

 

 



К Гере

          Золототронную славлю я Геру, рожденную Реей,

          Вечноживущих царицу, с лицом красоты необычной,

          Громкогремящего Зевса родную сестру и супругу

          Славную. Все на великом Олимпе блаженные боги

5        Благоговейно ее наравне почитают с Кронидом.



К Гераклу Львинодушному

          Зевсова сына Геракла пою, меж людей земнородных

          Лучшего. В Фивах его родила, хороводами славных,

          С Зевсом-Кронидом в любви сочетавшись, царица Алкмена.

          Некогда, тяжко трудяся на службе царю Еврисфею,

5        По бесконечной земле он и по морю много скитался;

          Страшного много и сам совершил, да и вынес немало.

          Ныне, однако, в прекрасном жилище на снежном Олимпе

          В счастье живет и имеет прекраснолодыжную Гебу.

          Славься, владыка, сын Зевса! Подай добродетель и счастье.



К Асклепию

          Всяких целителя болей, Асклепия петь начинаю.

          Сын Аполлона, рожден Коронидою он благородной,

          Флегия царственной дщерью, на пышной Дотийской равнине,—

          Радость великая смертных и злых облегчитель страданий.

          Радуйся также и ты, о владыка! Молюсь тебе песней.



К Гефесту

          Муза, Гефеста воспой, знаменитого разумом хитрым!

          Вместе с Афиною он светлоокою славным ремеслам

          Смертных людей на земле обучил. Словно дикие звери,

          В прежнее время они обитали в горах по пещерам.

5        Ныне ж без многих трудов, обученные всяким искусствам

          Мастером славным Гефестом, в течение целого года

          Время проводят в жилищах своих, ни о чем не заботясь.

          Милостив будь, о Гефест! Подай добродетель и счастье!



К Аполлону

          Феб! Воспевает и лебедь тебя под плескание крыльев,

          С водоворотов Пенейских взлетая на берег высокий.

          Также и сладкоречивый певец с многозвучною лирой

          Первым всегда и последним тебя воспевает, владыка.

5        Радуйся много! Да склонит тебя моя песня на милость!



К Посейдону

          Песня — о боге великом, владыке морей Посейдоне.

          Землю и море бесплодное он в колебанье приводит,

          На Геликоне царит и на Эгах широких. Двойную

          Честь, о земли Колебатель, тебе предоставили боги:

5        Диких коней укрощать и спасать корабли от крушенья.

          Слава тебе, Посейдон,— черновласый, объемлющий землю!

          Милостив будь к мореходцам и помощь подай им, блаженный!



К Зевсу

          Зевс, меж богов величайший и лучший, к тебе моя песня!

          Громораскатный, владыка державный, судья-воздаятель,

          Любишь вести ты беседы с Фемидой, согбенно сидящей.

          Милостив будь, громозвучный Кронид,— многославный, великий!



К музам и Аполлону

          С Муз мою песню начну, с Аполлона и с Зевса-Кронида,

          Ибо от Муз и метателя стрел, Аполлона-владыки,

          Все на земле и певцы происходят и лирники-мужи;

          Все же цари — от Кронида. Блажен человек, если Музы

5        Любят его: как приятен из уст его льющийся голос!

          Радуйтесь, дочери Зевса, и песню мою отличите!

          Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.



К Дионису

          Шумного славить начну Диониса, венчанного хмелем,

          Многохвалимого сына Кронида и славной Семелы.

          Пышноволосые нимфы вскормили младенца, принявши

          К груди своей от владыки-отца, и любовно в долинах

5        Нисы его воспитали. И, волей родителя Зевса,

          Рос он в душистой пещере, причисленный к сонму бессмертных.

          После того как возрос он, богинь попечением вечных,

          Вдаль устремился по логам лесным Дионис многопетый,

          Хмелем и лавром венчанный. Вослед ему нимфы спешили,

10      Он же их вел впереди. И гремел весь лес необъятный.

          Так же вот радуйся с нами и ты, Дионис многогроздный!

          Дай и на будущий год нам в веселии снова собраться!



К Артемиде

          Песня моя — к златострельной и любящей шум Артемиде,

          Деве достойной, оленей гоняющей, стрелолюбивой,

          Одноутробной сестре златолирного Феба-владыки.

          Тешась охотой, она на вершинах, открытых для ветра,

5        И на тенистых отрогах свой лук всезлатой напрягает,

          Стрелы в зверей посылая стенящие. В страхе трепещут

          Главы высокие гор. Густотенные чащи лесные

          Стонут ужасно от рева зверей. Содрогается суша

          И многорыбное море. Она же с бестрепетным сердцем

10      Племя зверей избивает, туда и сюда обращаясь.

          После того как натешится сердцем охотница-дева,

          Лук свой красиво согнутый она наконец ослабляет

          И направляется к дому великому милого брата

          Феба, царя-дальновержца, в богатой округе дельфийской.

15      Чтобы из Муз и Харит хоровод устроить прекрасный.

          Там она вешает лук свой с концами загнутыми, стрелы,

          Тело приятно украсив, вперед выступает пред всеми

          И хоровод зачинает. И пеньем бессмертным богини

          Славят честную Лето, как детей родила она на свет,

20      Между бессмертными всеми отличных умом и делами.

          Радуйтесь, дети Кронида-царя и Лето пышнокудрой!

          Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.



К Афине

          Славную петь начинаю богиню, Палладу-Афину,

          С хитро искусным умом, светлоокую, с сердцем немягким,

          Деву достойную, градов защитницу, полную мощи,

          Тритогенею. Родил ее сам многомудрый Кронион.

5        Из головы он священной родил ее, в полных доспехах,

          Золотом ярко сверкавших. При виде ее изумленье

          Всех охватило бессмертных. Пред Зевсом эгидодержавным

          Прыгнула быстро на землю она из главы его вечной,

          Острым копьем потрясая. Под тяжким прыжком Светлоокой

10      Заколебался великий Олимп, застонали ужасно

          Окрест лежащие земли, широкое дрогнуло море

          И закипело волнами багровыми; хлынули воды

          На берега. Задержал Гиперионов сын лучезарный

          Надолго быстрых коней, и стоял он, доколе доспехов

15      Богоподобных своих не сложила с бессмертного тела

          Дева Паллада-Афина. И радость объяла Кронида.

          Радуйся много, о дочерь эгидодержавного Зевса!

          Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.



К Гестии

          Почесть большая на долю тебе, о Гестия, досталась:

          Вечно иметь пребыванье внутри обиталищ высоких

          Всех олимпийцев и всех на земле обитающих смертных.

          Дар превосходный и ценный тебе: у людей не бывает

5        Пира, в котором бы кто, при начале его, возлиянья

          Первой тебе и последней не сделал вином медосладким.

          Также и ты, сын Кронида и Майи, Аргоубийца,

          Вестник блаженных бессмертных, с жезлом золотым, благодавец,

          Помощь пошли благосклонно с Гестией почтенной и милой!

10      Оба в прекрасных жилищах людей, населяющих землю,

          Вы обитаете, зная душою, что мило другому.

          Разум и молодость в людях успехом прекрасным венчая.

          Радуйся, Кроноса дочь, и ты, о Гермес златожезлый!

          Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.



К Гее. Матери всех

          Петь начинаю о Гее-всематери, прочноустойной,

          Древней, всему, что живет, пропитанье обильно дающей.

          Ходит ли что по священной земле или плавает в море,

          Носится ль в воздухе — все лишь твоими щедротами живо.

5        Ты плодовитость, царица, даешь и даешь плодородье;

          Можешь ты жизнь даровать человеку и можешь обратно

          Взять ее, если захочешь. Блажен между смертных, кого ты

          Благоволеньем почтишь: в изобилии все он имеет.

          Тяжкие гнутся колосья на ниве, на пастбище тучном

10      Бродит бессчетное стадо, и благами дом его полон.

          Сами ж они изобильный красивыми женами город

          Правят по добрым законам. Богатство и счастие с ними.

          Хвалятся их сыновья жизнерадостным, свежим весельем,

          Девушки — дочери их,— в хороводах кружась цветоносных,

15      Нежные топчут цветы на лугах в ликовании светлом.

          Так отличаешь ты их, многочтимая, щедрая Гея!

          Радуйся, матерь богов, о жена многозвездного Неба!

          Сердцу приятную жизнь ниспошли благосклонно за песню!

          Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.




Н. А. Кун

ЛЕГЕНДЫ И МИФЫ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ


      Из книги русского ученого Н. А. Куна «Легенды и мифы Древней Греции» (М., 1975) мы помещаем некоторые из мифов троянского цикла. В них рассказывается о событиях, которые предшествовали изложенным в «Илиаде», а также о последующих событиях.

      В книге Н. А. Куна имена некоторых богов и героев имеют нетрадиционное для современной науки написание (см. тексты «Илиады», «Одиссеи» и комментарии).



ИЗ «ТРОЯНСКОГО ЦИКЛА»

      Мифы троянского цикла изложены по поэме Гомера «Илиада», трагедиям Софокла «Аякс-биченосец», «Филоктет», Еврипида «Ифигения в Авлиде», «Андромаха», «Гекуба», поэмам Вергилия «Энеида», Овидия «Героини» и отрывкам из других произведений.



Елена, дочь Зевса и Леды

      Некогда славный герой Тиндарей был изгнан из своего царства Гиппокоонтом. После долгих скитаний нашел он приют у царя Этолии1, Фестия. Полюбил царь Фестий героя и отдал ему в жены свою прекрасную, как богиня, дочь Леду. Когда сын Зевса Геракл победил Гиппокоонта и убил его и всех его сыновей, вернулся Тиндарей с прекрасной женой своей в Спарту и стал там править.

      Четверо детей было у Леды. Прекрасная Елена и Полидевк были детьми Леды и громовержца Зевса, а Клитемнестра и Кастор были детьми Леды и Тиндарея.

      Прекрасна была Елена. Ни одна из смертных женщин не могла сравниться с ней красотой. Даже богини завидовали ей. По всей Греции гремела слава о Елене. Зная о ее божественной красоте, похитил Елену великий герой Аттики Тесей, но братья Елены, Полидевк и Кастор, освободили сестру и вернули ее в дом отца. Один за другим приходили во дворец Тиндарея женихи свататься за прекрасную Елену, каждый хотел назвать ее своей женой. Не решался Тиндарей отдать кому-нибудь из приходивших к нему героев в жены Елену: он боялся, что другие герои из зависти к счастливцу начнут с ним борьбу и возникнет великая распря. Наконец хитроумный герой Одиссей дал такой совет Тиндарею:

      — Пусть прекраснокудрая Елена решит сама, чьей женой хочет она стать. А все женихи пусть дадут клятву, что никогда не поднимут они оружия против того, кого изберет Елена в мужья, а будут всеми силами помогать ему, если он призовет их в случае беды на помощь.

      Послушался Тиндарей совета Одиссея. Все женихи дали клятву, а Елена выбрала из них одного, прекрасного сына Атрея, Менелая.

      Женился на Елене Менелай. После смерти Тиндарея он стал царем Спарты. Спокойно жил он во дворце Тиндарея, не подозревая, сколько бед сулит ему брак с прекрасной Еленой.



Пелей и Фетида

      Знаменитый герой Пелей был сыном мудрого Эака, сына Зевса и дочери речного бога Асопа, Эгины. Братом Пелея был герой Теламон, друг величайшего из героев — Геракла. Пришлось покинуть родину Пелею и Теламону, так как они убили из зависти своего сводного брата. Пелей удалился в богатую Фтию2. Там принял его герой Эвритион и дал ему третью часть своих владений, а в жены свою дочь Антигону. Но недолго оставался во Фтии Пелей. Во время калидонской охоты он нечаянно убил Эвритиона. Опечаленный этим, покинул Пелей Фтию и ушел в Иолк. И в Иолке ждало несчастье Пелея. В Иолке пленилась им жена царя Акаста и склоняла его забыть о дружбе к Акасту. Отверг Пелей жену своего друга, а она, мстя, оклеветала его перед мужем. Поверил жене Акаст и решил погубить Пелея. Однажды, во время охоты на лесистых склонах Пелиона, когда утомленный охотой Пелей уснул, Акаст спрятал чудесный меч Пелея, который подарили ему боги. Никто не мог противостоять Пелею, когда он сражался этим мечом. Акаст был уверен, что, лишившись своего чудесного меча, погибнет Пелей, растерзанный дикими кентаврами. Но на помощь Пелею пришел мудрый кентавр Хирон. Он помог герою найти чудесный меч. Кинулись на Пелея дикие кентавры, готовые растерзать его, но он легко отразил их своим чудесным мечом. Спасся Пелей от неминуемой гибели. Отомстил Пелей предателю Акасту. С помощью Диоскуров, Кастора и Полидевка, взял он богатый Иолк и убил Акаста и его жену.

      Когда титан Прометей открыл великую тайну, что от брака Зевса с богиней Фетидой должен родиться сын, который будет могущественнее отца и свергнет его с престола, он посоветовал богам отдать Фетиду в жены Пелею, так как от этого брака родится великий герой. Так и решили поступить боги; одно лишь условие поставили они: Пелей должен был победить богиню в единоборстве.

      Гефест сообщил Пелею волю богов. Пошел Пелей в грот, в котором часто отдыхала Фетида, выплывая из глубины моря. Спрятался в гроте Пелей и стал ждать. Вот поднялась из моря Фетида и вошла в грот. Бросился на нее Пелей и обхватил своими могучими руками. Старалась вырваться Фетида. Она принимала вид львицы, змеи, превращалась в воду, но не выпускал ее Пелей. Побеждена была Фетида, теперь она должна была стать женою Пелея.

      В обширной пещере кентавра Хирона отпраздновали боги свадьбу Пелея с Фетидой. Роскошен был свадебный пир. Все боги Олимпа участвовали в нем. Громко звучала золотая кифара Аполлона, под ее звуки пели музы о великой славе, которая будет уделом сына Пелея и богини Фетиды. Пировали боги. Оры и хариты водили под пение муз и игру Аполлона хоровод, а среди них выделялись своей величественной красотой богиня-воительница Афина и юная богиня Артемида, но всех богинь превосходила красой Афродита. Участвовали в хороводе и быстрый, как мысль, вестник богов Гермес, и неистовый бог войны Арес, забывший о кровавых битвах. Богато одарили боги новобрачных. Пелею подарил Хирон свое копье, древко которого было сделано из твердого, как железо, ясеня, выросшего на горе Пелион; властитель морей Посейдон подарил ему коней, а остальные боги — чудесные доспехи.

      Веселились боги. Одна лишь богиня раздора Эрида не участвовала в свадебном пире. Одиноко бродила она около пещеры Хирона, глубоко затаив в сердце обиду на то, что не позвали ее на пир. Придумала, наконец, Эрида, как отомстить богам, как возбудить раздор между ними. Она взяла золотое яблоко из далеких садов Гесперид; одно лишь слово написано было на этом яблоке: «Прекраснейшей». Тихо подошла Эрида к пиршественному столу и, для всех невидимая, бросила на стол золотое яблоко.

      Увидали боги яблоко, подняли и прочли на нем надпись. Но кто из богинь прекраснейшая? Тотчас возник спор между тремя богинями: женой Зевса Герой, воительницей Афиной и богиней любви златой Афродитой. Каждая из них стремилась получить это яблоко, ни одна не хотела уступить его другой. Обратились богини к царю богов и людей Зевсу и потребовали решить их спор.

      Зевс отказался быть судьей. Он отдал яблоко Гермесу и велел ему вести богинь в окрестности Трои, на склоны высокой Иды. Там должен был решить Парис, сын царя Трои Приама, которой из богинь должно принадлежать яблоко, которая из них прекраснейшая. Так кончился свадебный пир Пелея раздором богинь. Много бед должен был принести людям этот спор.



Суд Париса

      Быстро понеслись Гермес и три богини на склоны Иды к Парису. Парис, сын Приама, пас в это время стада. Перед рождением Париса мать его Гекуба видела страшный сон: она видела, как пожар грозил уничтожить всю Трою. Испугалась Гекуба, рассказала она свой сон мужу. Обратился Приам к прорицателю, а тот сказал ему, что у Гекубы родится сын, который будет виновником гибели Трои. Поэтому Приам, когда родился у Гекубы сын, велел своему слуге Агелаю отнести его на высокую Иду и бросить там в лесной чаще. Но не погиб сын Приама — его вскормила медведица. Через год нашел его Агелай и воспитал, как родного сына, назвав Парисом. Вырос среди пастухов Парис и стал необычайно прекрасным юношей. Он выделялся среди своих сверстников силой. Часто спасал он не только стада, но и своих товарищей от нападений диких зверей и разбойников и так прославился своей силой и храбростью, что друзья назвали его Александром (поражающим мужей). Спокойно жил Парис среди лесов Иды. Он был вполне доволен своей судьбой.

      Явились богини и Гермес к Парису. Испугался Парис, увидав их. Он хотел бежать, но разве мог он спастись бегством от быстрого, как мысль, Гермеса? Остановил Париса Гермес и ласково заговорил с ним, протягивая ему яблоко.

      — Возьми это яблоко, Парис,— сказал Гермес,— ты видишь, перед тобой стоят три богини. Отдай яблоко самой прекрасной из них. Зевс повелел тебе быть судьей в споре богинь.

      Смутился Парис. Смотрит он на богинь и не может решить, которая из них прекраснее. Тогда каждая из богинь стала убеждать юношу отдать яблоко ей. Они обещали Парису великие награды. Гера обещала ему власть над всей Азией, Афина — военную славу и победы, Афродита же обещала ему в жены прекраснейшую из смертных женщин, Елену, дочь громовержца Зевса и Леды. Недолго думал Парис, услыхав обещание Афродиты: он отдал яблоко ей. Таким образом, прекраснейшей из богинь была признана Парисом Афродита. С тех пор Парис стал любимцем Афродиты, и она во всем помогала ему. А Гера и Афина возненавидели Париса, Трою и всех троянцев и решили погубить город и весь народ.



Парис возвращается в Трою

      После встречи с богинями Парис недолго оставался в лесах Иды. Приам, видя, что жена его Гекуба не может утешиться и все горюет о потерянном сыне, устроил богатые игры в честь погибшего, как думал он, сына. В награду победителю назначен был лучший бык из стада царя Приама. Этот бык был как раз в стаде, которое пас Парис. Жаль было Парису расстаться с быком, которого он очень любил, и он сам повел его в город. В Трое увидел Парис состязания героев. Разгорелась в его сердце жажда победы. Он принял участие в состязаниях и победил всех, даже могучего Гектора.

      Разгневались сыновья Приама на то, что их победил какой-то пастух. Сын Приама Деифоб выхватил меч и хотел убить Париса. В страхе Парис бросился к алтарю Зевса и у него искал спасения. У алтаря увидала его вещая дочь Приама Кассандра. Сразу узнала она, кто этот пастух. Обрадовались Приам и Гекуба, что нашли сына, и с великим торжеством повели его во дворец. Напрасно Кассандра предостерегала Приама, напрасно она напоминала ему, что роком предопределено Парису быть причиной гибели Трои. Никто не внял словам вещей Кассандры. Ведь бог Аполлон обрек Кассандру на печальную участь: никто не верил ее предсказаниям, хотя сбывалось все, что она предсказывала.



Парис похищает Елену

      Прошло много дней, после того как вернулся Парис в дом своего отца Приама. Казалось, что та перемена, которая произошла в его жизни, заставила его позабыть о даре, обещанном ему Афродитой за золотое яблоко. Теперь он был царевичем, а не простым, никому не известным пастухом. Но Афродита сама напомнила ему о прекрасной Елене и помогла своему любимцу построить великолепный корабль, и Парис собрался отплыть в Спарту, где жила Елена. Напрасно предостерегал его вещий сын Приама Гелен. Он предсказал гибель Парису. Ничего не хотел слушать Парис. Он взошел на корабль и пустился в далекий путь по безбрежному морскому простору. Отчаяние овладело Кассандрой, когда увидала она, как удалялся быстроходный корабль Париса от родных берегов. Простерши к небу руки, воскликнула вещая Кассандра:

      — О, горе, горе великой Трое и всем нам! Вижу я: объят пламенем священный Илион, покрытые кровью, лежат поверженные в прах его сыны! Я вижу: ведут в рабство чужеземцы плачущих троянских жен и дев!

      Так восклицала Кассандра, но никто не внял ее пророчеству. Никто не остановил Париса.

      А он плыл все дальше и дальше. Поднялась на море страшная буря. Не остановила и она Париса. Миновал он богатую Фтию, Саламин и Микены и прибыл, наконец, к берегам Лаконии. Причалил Парис в устье Эврота, вышел со своим другом Энеем на берег и отправился к царю как гость, не замышляющий ничего злого.

      Менелай радушно принял Париса и Энея. В честь гостей приготовил он богатую трапезу. Во время трапезы Парис впервые увидел прекрасную Елену. Полный восторга, смотрел он на нее, любуясь ее неземной красотой.

      Пленилась красотой Париса и Елена: он был прекрасен в своих богатых восточных одеждах. Прошло несколько дней. Менелаю необходимо было ехать на Крит. Уезжая, он просил Елену заботиться о гостях, чтобы ни в чем не имели они недостатка. Не подозревал Менелай, какое зло принесут ему эти гости. Парис тотчас же решил воспользоваться отъездом Менелая. С помощью Афродиты он уговорил нежными речами прекрасную Елену покинуть дом мужа и бежать с ним в Трою. Уступила Елена просьбам Париса. Тайно увел Парис прекрасную Елену на свой корабль: похитил он у Менелая жену, а с ней и его сокровища. Все позабыла Елена — мужа, родную Спарту и дочь свою Гермиону ради любви к Парису.

      Покинул корабль Париса устье Эврота, увезя с собой богатую добычу. Быстро несся корабль по морским волнам назад к троянским берегам. Ликовал Парис, с ним была прекраснейшая из смертных женщин — Елена. Вдруг, когда корабль плыл далеко от берегов в открытом море, остановил его могучий бог моря Нерей. Он всплыл из морской пучины и предсказал гибель и Парису, и всей Трое. Смутились Парис и Елена. Но Афродита успокоила их и заставила забыть это грозное предсказание. Три дня плыл корабль, хранимый Афродитой, по спокойному морю. Быстро гнал его попутный ветер. Благополучно прибыл он к троянским берегам.



Менелай готовится к войне против Трои

      Лишь только прекрасная Елена покинула с вероломным Парисом дворец Менелая, как боги послали вестницу богов Ириду к Менелаю на Крит. Быстро помчалась на своих радужных крыльях Ирида с Олимпа, в мгновение ока предстала перед Менелаем и сообщила ему о постигшем его несчастье. Поспешил в обратный путь Менелай. Быстро достиг он Спарты. В страшный гнев пришел он, увидав, что обманула его Елена и что сокровища его похищены. Тотчас поехал Менелай к своему брату Агамемнону, чтобы посоветоваться с ним, как отомстить Парису за его вероломство. Агамемнон посоветовал брату собрать героев, которые дали некогда клятву всеми силами помогать ему в несчастье, и с ними идти войной против Трои. Менелай принял совет Агамемнона и вместе с ним отправился прежде всего к престарелому царю Нестору в Пилос.

      Одним из мудрейших греков был старец Нестор. За свою долгую жизнь он участвовал во многих славных походах. Велик был опыт Нестора в военном деле.

      Радушно принял Нестор Менелая и Агамемнона. Страшно вознегодовал старый Нестор на Париса. Он решил сам участвовать в походе против Трои со своими сыновьями Фразимедом и Антилохом. Нестор согласился объехать вместе с Атридами героев Греции, чтобы побудить их всех принять участие в походе.

      Многие герои решили отправиться в поход. Одни из них потому, что сделать это обязывала их данная клятва, другие потому, что велика была их жажда военных подвигов. Против Трои решили отправиться царь Аргоса Диомед, сын великого Тидея, равный силой богу Аресу; мудрый сын царя Эвбеи Паламед; могучий внук Миноса, царь Крита Идоменей; друг Геракла Филоктет; ему дал стрелы свои перед смертью Геракл. Без этих стрел, как предсказал оракул, нельзя было взять Трою. Приняли участие в походе и два Аякса: могучий сын друга Геракла, Теламона, Аякс, царь Саламина, — равного ему силой не было никого среди героев — и сын героя Оилея Аякс из Локриды4. Много и других героев собрались в поход. Необходимо было заставить выступить в поход и царя Итаки, хитроумного Одиссея, сына Лаэрта. Не хотелось покидать Одиссею Итаку. Ведь он только недавно женился на прекрасной Пенелопе, и у него только что родился сын Телемах. Неужели придется ему покинуть мирную жизнь и горячо любимых жену и сына и плыть далеко под стены Трои? Может быть, он даже никогда не вернется на родину. Когда Одиссей узнал, что Менелай с Агамемноном, Нестором и Паламедом прибыли на Итаку, он решил обмануть их. Притворившись помешанным, он стал пахать свои поля, запрягши в плуг вола и осла, и засевать поле солью. Первым понял хитрость Одиссея Паламед и решил заставить Одиссея признаться в ней. Он взял завернутого в пеленки Телемаха и положил его на борозду, по которой шел Одиссей. Остановился Одиссей. Как ни велико было его желание остаться на Итаке, он не мог ради этого погубить своего единственного сына. Так Паламед обнаружил притворство Одиссея, и пришлось Одиссею покинуть родную Итаку, жену и сына и идти на долгие годы под стены Трои. С той поры Одиссей возненавидел Паламеда и решил отомстить ему за то, что он заставил его принять участие в походе.



Ахилл

      Еще одного героя должны были привлечь к участию в походе. Это был юный Ахилл, сын царя Пелея и богини Фетиды. Прорицатель Калхас предсказал Атридам, что только в том случае возьмут они великую Трою, если будет участвовать в походе Ахилл. Бессмертную славу сулил рок Ахиллу. Он должен был стать величайшим из героев, которые будут сражаться под Троей. Велики будут подвиги Ахилла, но не вернется он живым из-под стен Трои, погибнет он в расцвете сил, пораженный стрелой. Знала богиня Фетида, что сулил рок ее сыну. Всеми силами старалась она предотвратить грозную судьбу. Когда Ахилл был еще младенцем, она натирала тело его амброзией и держала его в огне, чтобы сделать сына неуязвимым и таким образом дать ему бессмертие. Но однажды ночью, когда Фетида положила Ахилла в огонь, проснулся Пелей. Он ужаснулся, увидав своего сына в огне. Выхватив меч, он бросился к Фетиде. Испугалась богиня, убежала в страхе из дворца Пелея и скрылась в пучине моря в чертогах отца своего Нерея. Ахилла же Пелей отдал на воспитание своему другу, кентавру Хирону. Кормил Хирон Ахилла мозгами медведей и печенью львов. Вырос могучим героем Ахилл. Будучи всего только шести лет от роду, он убивал свирепых львов и кабанов и без собак настигал оленей — так быстр и легок был бег Ахилла. Не было равного Ахиллу в умении владеть оружием. Научил его также Хирон играть на сладкозвучной кифаре и петь. Не забывала и Фетида своего сына, часто выплывала она из морской пучины, чтобы повидаться с ним, и всегда заботилась о нем.

      Когда Ахилл вырос и стал прекрасным юношей, по всей Греции разнеслась весть, что собирает героев Менелай в поход против Трои. Фетида, зная, какая судьба грозит Ахиллу, укрыла его на острове Скиросе4, во дворце царя Ликомеда. Там жил среди царских дочерей Ахилл, одетый в женские одежды. Никто не знал, где скрыт он. Но прорицатель Калхас открыл Менелаю убежище Ахилла. Тотчас собрались в путь Одиссей с Диомедом. Одиссей придумал следующую хитрость. Под видом купцов прибыли на Скирос Диомед и Одиссей и пошли во дворец Ликомеда. Они разложили перед царевнами свои товары: роскошные материи, золотые ожерелья, серьги, затканные золотом покрывала, а между ними положили меч, шлем, щит, поножи и панцирь. Царевны с восторгом рассматривали золотые украшения и богатые ткани, а Ахилл, стоявший среди них, смотрел лишь на оружие. Вдруг у дворца раздались военные клики, зазвучали трубы и загремело оружие. Это спутники Диомеда и Одиссея ударили мечами в щиты и издали военный клич. В страхе разбежались царевны, а Ахилл, схватив меч и щит, бросился навстречу врагам. Он думал, что враги напали на дворец Ликомеда. Так узнали Ахилла Одиссей и Диомед.

      С великой радостью согласился Ахилл участвовать в походе против Трои. С ним отправились его верный друг Патрокл и мудрый старец Феникс. Пелей же дал своему сыну те доспехи, которые получил он некогда в подарок от богов на свадьбе своей с богиней Фетидой, дал ему и копье, подаренное Хироном, и коней, полученных от Посейдона.



Троя

      Велика и могущественна была Троя, против которой собрались выступить герои Греции. Основал Трою Ил, правнук сына Зевса Дардана и плеяды5 Электры. Дардан пришел из Аркадии к царю Тевкру. Тевкр отдал Дардану в жены дочь свою, а в приданое дал ему часть своей земли, на которой и был основан город Дардания.

      Внуком Дардана был Трос, а сыном Троса — Ил. Однажды во Фригии он участвовал в состязании героев и победил их одного за другим. В награду за эту победу получил он пятьдесят дев и пятьдесят юношей. Дал ему царь Фригии также пеструю корову и сказал, чтобы он шел за ней и там, где остановится корова, основал город. Великую славу обещал оракул, по словам царя Фригии, этому городу. Ил поступил так, как сказал ему царь. Пошел он за коровой, она остановилась на холме богини Атэ. На этом холме и начал Ил постройку города. Он поднял руки к небу и молил Зевса послать ему знамение того, что благословил громовержец его дело. Утром, выйдя из своего шатра, Ил увидал вырезанное из дерева изображение Афины-Паллады; это и был тот палладий, который должен был охранять новый город. Во время царствования Ила только та часть Трои была окружена стеной, которая находилась на холме; часть же города у подножия холма была не защищена. Стену вокруг этой части города построили Посейдон и Аполлон, которые, по повелению богов, должны были служить у царя Трои Лаомедонта, сына Ила. Несокрушимую стену построили Посейдон и Аполлон вокруг Трои. Только в одном месте можно было разрушить стену — там, где работал герой Эак, помогавший богам.

      В то время, когда герои Греции собирались в поход против Трои, в ней правил внук Ила Приам; один только он остался в живых из детей царя Лаомедонта после того, как взял Трою сын Зевса Геракл. Богат был Приам. Роскошен и величествен был дворец его, в котором жил он со своей женой Гекубой. Вместе с Приамом жили и пятьдесят его сыновей и дочерей. Среди сыновей Приама особенно славился храбростью и силой благородный Гектор.

      Могущественна была Троя. Великие трудности предстояли греческим героям в борьбе с воинственными троянцами, но зато и великая слава и богатейшая добыча ожидали тех, кто победит троянцев и овладеет городом.



Герои Греции в Мизии

      Все герои Греции и их войска собрались в гавани Авлиды, чтобы плыть оттуда к берегам Трои. Громадное войско собралось на морском берегу. Сто тысяч вооруженных воинов6 было в этом войске. На 1186 кораблях оно должно было плыть под Трою. Перед отъездом собрались все предводители войск, великие герои, под сенью столетнего платана у алтарей, чтобы принести жертвы богам и молить их о счастливом плавании. Вдруг из-под одного алтаря выполз ужасный змей, красный как кровь. Извивая кольцами громадное тело, змей быстро вполз на платан почти до самой вершины. Там было гнездо с восемью птенцами и самкой. Красный змей проглотил и самку и птенцов, а сам превратился в камень. Пораженные, стояли герои под платаном; они не могли понять, что значит это знамение богов. Но вещий прорицатель Калхас открыл им смысл этого знамения. Он сказал героям, что девять лет придется им осаждать Трою, так как девять птиц поглотил змей, лишь на десятый год, после тяжких трудов, возьмут они великую Трою. Обрадовали греков слова Калхаса. Полные надежды на благополучный исход похода, спустили они свои корабли на воду. Один за другим отплывали корабли из гавани Авлиды. Налегли гребцы дружно на весла, и быстро поплыл флот греков к берегам Азии.

      После недолгого плавания пристали греки к берегам Мизии. Здесь правил сын Геракла, герой Телеф. Греки были уверены, что достигли берегов Трои, и начали опустошать владения Телефа. Собрал войско Телеф и двинулся во главе его на защиту своих владений. Начался кровопролитный бой.

      В бой вступил Ахилл со своим верным другом Патроклом. Ранили Патрокла, но, не обращая внимания на рану, мужественно бился он рядом с Ахиллом.

      Наконец с великим трудом обратил Ахилл в бегство Телефа.

      Наступившая ночь дала возможность Телефу бежать в свой город и запереться в нем. Рано утром стали собирать греки тела павших воинов и тут вдруг узнали, что не с троянцами бились они, а с мизийцами и их царем Телефом, сыном Геракла.

      Опечалились греки: они бились со своим союзником, а не с врагом. Заключили греки мир с Телефом, и он обещал помогать им. Только отправиться с ними в поход против Трои отказался Телеф: он был женат на дочери Приама и не хотел воевать против отца своей жены.

      Похоронив павших в бою, греки покинули Мизию и поплыли к берегам Трои. В открытом море застигла флот греков страшная буря. Подобно горам, вздымались на море грозные волны. Как легкие щепки, раскидала буря корабли греков. Сбились они с пути. Долго блуждали греки по морю и, наконец, вернулись в Авлиду. Один за другим приплывали корабли греков в ту гавань, которую еще так недавно покинули. Неудачей кончилось первое выступление их в поход.



Греки в Авлиде

Изложено по трагедии Еврипида «Ифигения в Авлиде»


      Когда все корабли собрались вновь в Авлиде, греки вытащили их на берег. На берегу образовался огромный военный лагерь. Не все герои остались в Авлиде. Многие из них вернулись домой. Покинул Авлиду и предводитель всего войска, царь Агамемнон. Никто не знал, когда же можно будет опять выступить в поход против Трои. Грекам нужен был проводник, который указал бы им путь к берегам Трои. Этот путь мог указать им лишь Телеф, с которым только недавно бились греки. Во время битвы Телеф был ранен Ахиллом в бедро. Как ни лечил Телеф свою рану, ничто не помогало. Рана болела все сильнее и сильнее, боль становилась невыносимой. Наконец, измученный страданиями, Телеф отправился в Дельфы и там вопросил Аполлона, как излечить ему рану. Пифия дала ответ, что исцелить Телефа может лишь тот, кто ранил его. Одетый в лохмотья, на костылях, под видом нищего пришел Телеф в Микены ко дворцу Агамемнона; он решил просить царя Микен, чтобы он уговорил Ахилла исцелить рану. Первая увидела Телефа жена Агамемнона, Клитемнестра. Он открыл ей, кто он, Клитемнестра же дала совет Телефу, когда войдет Агамемнон, вынуть из колыбели младенца Ореста, сына Агамемнона, подбежать к жертвеннику и грозить, что он размозжит о жертвенник голову Ореста, если Агамемнон откажется помочь ему исцелиться от раны. Телеф поступил, как велела ему Клитемнестра. Испугался Агамемнон, что убьет его сына Телеф. Он согласился помочь ему и сделал это охотно, зная, что лишь Телеф может указать грекам путь в Трою. Послал Агамемнон послов за Ахиллом. Удивлен был Ахилл: он не мог понять, как может он, не зная врачебного искусства, исцелить рану Телефа. Но мудрейший из героев — Одиссей сказал Ахиллу, что можно исцелить Телефу рану железом с острия копья, которым нанесена рана. Тотчас наскоблили железа с копья Ахилла, посыпали рану Телефа, и рана зажила. Обрадовался Телеф. Он согласился в награду за исцеление вести флот греков к троянским берегам, от чего раньше так упорно отказывался.

      Найден был теперь проводник, но отплыть из Авлиды греки не могли: не было попутного ветра, а дул ветер, который послала богиня Артемида, разгневавшаяся на Агамемнона за то, что он убил ее священную лань. Напрасно ждали герои, что ветер переменится, — он, не ослабевая, дул все время в прежнем направлении. Скучали в бездействии собравшиеся герои. Начались в стане болезни, ропот поднялся среди воинов. Боялись даже их восстания. Наконец прорицатель Калхас объявил вождям греков:

      — Лишь тогда смилостивится богиня Артемида над греками, когда принесут ей в жертву прекрасную дочь Агамемнона Ифигению.

      Опечалился Агамемнон, когда узнал об этом, вернувшись в Авлиду. Он готов был отказаться от похода под Трою, лишь бы сохранить жизнь своей дочери. Долго убеждал его Менелай подчиниться воле Артемиды; наконец уступил Агамемнон просьбам брата и послал в Микены к Клитемнестре гонца, который должен был сообщить ей, скрыв настоящую причину, повеление Агамемнона привезти Ифигению в Авлиду, — Ахилл якобы хочет, прежде чем выступить в поход, обручиться с Ифигенией. Послал гонца в Микены Агамемнон, и еще сильнее овладела им жалость к дочери. Тайно от всех послал он другого гонца, которому велел сообщить Клитемнестре, чтобы она не везла в Авлиду Ифигению. Но второго гонца перехватил Менелай. В гневе упрекал он Агамемнона, что тот поступает так, как может поступать лишь изменивший общему делу. Долго укорял Агамемнона Менелай. Возник горячий спор между братьями. Этот спор прервал вестник, объявивший, что прибыла к стану греков Клитемнестра с Ифигенией и маленьким Орестом и остановилась около источника у самого стана.

      В отчаяние пришел Агамемнон. Неужели суждено ему судьбой потерять нежно любимую дочь, неужели сам он должен будет вести ее на смерть, на заклание у жертвенника Артемиды? Видя горе своего брата, готов даже и Менелай отказаться от такой жертвы. Но Агамемнон знал, что Калхас объявит волю богини Артемиды всему войску и тогда заставят его принести в жертву Ифигению. Даже если Калхас не объявит о воле богини, скажет всем об этом Одиссей: ведь и он знает волю Артемиды.

      Полный глубокой скорби, Агамемнон пошел навстречу жене и дочери. Он старался казаться спокойным и веселым. Но сразу увидела Ифигения, что отец ее чем-то глубоко опечален. Стала она расспрашивать отца, но он ничего не сказал ей. Ничего не сказал и жене своей Агамемнон, он только уговаривал ее уехать в Микены: не хотел Агамемнон, чтобы Клитемнестра была свидетельницей смерти дочери. Наконец покинул Агамемнон жену и дочь и пошел к Калхасу: он хотел спросить его, нельзя ли как-нибудь спасти дочь.

      Едва только ушел из шатра Агамемнон, как пришел Ахилл. Он хотел видеть царя Микен, чтобы потребовать от него немедленного выступления против Трои. Надоело Ахиллу сидеть без дела в Авлиде, да и его мирмидоняне волновались и требовали, чтобы их либо вели в поход, либо отпустили домой. Когда Клитемнестра узнала, кто этот герой, спрашивающий Агамемнона, она обратилась к Ахиллу и приветствовала его как жениха своей дочери. Удивился Ахилл. Ведь он никогда не говорил Агамемнону о том, что хочет взять в жены его дочь. Смутилась Клитемнестра, узнав, что Ахилл никогда не помышлял о женитьбе на Ифигении, и не знала, что сказать Ахиллу. Но тут пришел раб, которого посылал Агамемнон со вторым известием в Микены. Открыл он Клитемнестре, зачем вызвал ее с Ифигенией в Авлиду Агамемнон. В ужас пришла Клитемнестра. Ей предстояло потерять дочь. У кого искать защиты? Упала она на колени перед Ахиллом, рыдая, обняла его колени и молила о защите, заклиная матерью его, великой дочерью Нерея, Фетидой. Видя отчаяние Клитемнестры, поклялся Ахилл вещим морским старцем, богом Нереем, помочь ей. Он клялся, что не даст никому даже коснуться Ифигении. Быстро ушел Ахилл из шатра Агамемнона, чтобы облечься в доспехи. Когда Агамемнон вернулся в шатер, Клитемнестра стала с гневом упрекать его за то, что он решился погубить собственную дочь.

      Что мог ответить ей Агамемнон? Ведь не по своей воле решил он принести в жертву богине Артемиде родную дочь. Не в силах был он поступить иначе. Он мог лишь сказать, что если бы даже и уступил мольбам жены и дочери, то разгневанные греки убили бы и его и его близких, так как для блага всей Греции приносят в жертву Ифигению.

      В стане началось уже сильное волнение. Мирмидоняне чуть не побили камнями Ахилла, когда он объявил, что не даст принести в жертву ту, которая обещана ему в супруги. Все воины, предводимые Одиссеем, с оружием в руках бросились к шатру Агамемнона. Ахилл с мечом в руках, прикрывшись щитом, встал у входа в шатер, готовый до последней капли крови защищать Ифигению.

      Но тут остановила всех, готовых уже начать кровавый бой, Ифигения. Громко объявила она, что готова сама добровольно идти под жертвенный нож ради общего дела. Не хочет она противиться воле великой дочери Зевса, Артемиды. Пусть принесут ее в жертву, ей вечным памятником будут развалины Трои, когда возьмут ее греки. Убедила она героя Ахилла не защищать ее, не начинать междоусобной битвы. Покорился воле Ифигении Ахилл, хотя жаль было ему прекрасную деву, которую он полюбил за ее великую решимость жертвовать собой ради общего блага.

      Спокойно пошла Ифигения туда, где сооружен был жертвенник в честь богини Артемиды. Прекрасная и величественная, прошла среди несметных рядов воинов Ифигения и встала около жертвенника. Заплакал Агамемнон, взглянув на свою юную дочь, и, чтобы не видеть ее смерти, закрыл голову широким плащом. Спокойно стояла у жертвенника Ифигения. Все хранили, по повелению глашатая Талфибия, глубокое молчание. Вещий Калхас вынул из ножен жертвенный нож и положил его в золотую корзину. На голову девы он надел венок, как на жертву, которую ведут к алтарю. Вышел из рядов воинов Ахилл. Он взял сосуд со священной водой и жертвенную муку с солью, окропил водой Ифигению и жертвенник, посыпал мукой голову девы и громко воззвал к богине Артемиде, моля ее послать войску благополучное плавание к троянским берегам и победу над врагами. Взял Калхас в руку жертвенный нож. Все замерли. Занес он нож, чтобы поразить им Ифигению. Вот коснулся уже нож девы. Но не упала с предсмертным стоном у жертвенника Ифигения. Совершилось великое чудо. Богиня Артемида похитила Ифигению, и вместо нее у алтаря, обагряя его кровью, билась в предсмертных судорогах лань, сраженная ножом Калхаса. Пораженные чудом, как один человек вскрикнули все воины. Громко и радостно воскликнул и вещий Калхас:

      — Вот та жертва, которую требовала великая дочь громовержца Зевса, Артемида! Радуйтесь, греки: нам сулит богиня счастливое плавание и победу над Троей.

      И действительно, не была еще на жертвеннике сожжена лань, посланная Артемидой, как уже переменился ветер и стал попутным. Поспешно начали собираться греки в далекий поход. Все в стане ликовало. Агамемнон же поспешил в свой шатер сообщить Клитемнестре о том, что произошло у жертвенника, и торопить ее возвратиться в Микены.

      Богиня Артемида, похитив у жертвенника Ифигению, перенесла ее на берега Эвксинского Понта, в далекую Тавриду7. Там стала прекрасная дочь Агамемнона Ифигения жрицей богини.



Плавание греков к берегам Трои.

Филоктет

Изложено по трагедии Софокла «Филоктет»


      Спокойно было плавание греков к берегам Трои. Все время дул попутный ветер. Быстро рассекали морские волны корабли. Уже видны были берега острова Лемноса. Здесь, недалеко от Лемноса, находился пустынный остров Хриса. На нем был жертвенник, поставленный в честь покровительницы острова — нимфы Хрисы. Греки должны были найти этот жертвенник и принести на нем жертву нимфе, так как им было предсказано, что только в том случае возьмут они Трою, если по пути пристанут к берегу Хрисы и принесут на нем жертву. Жертвенник на этом острове поставил еще великий герой Ясон, когда плыл со своими спутниками-аргонавтами в далекую Колхиду за золотым руном. На этом жертвеннике принес жертву и великий сын Зевса, Геракл, когда предпринял поход против Трои, чтобы отомстить за оскорбление царю Лаомедонту. Друг Геракла, Филоктет, знал, где находится жертвенник. Он вызвался показать его героям. Пошли за Филоктетом вожди греков. Безлюден был остров. Весь зарос он низким кустарником. Вот, наконец, виден и жертвенник, уже наполовину развалившийся. Приблизились к нему герои. Вдруг выползла из кустов большая змея, охранявшая жертвенник, и ужалила Филоктета в ногу. Вскрикнул Филоктет и упал на землю. Подбежали к нему герои, но было уже поздно. Яд змеи проник в рану. Страшно стала болеть она. Обильный гной вытекал из раны. Невыносимы были страдания Филоктета. Не переставая стонал он днем и ночью. Стоны несчастного Филоктета не давали покоя грекам. Воины начали роптать. Они не могли выносить зловония, которое распространяла рана Филоктета. Наконец вожди греков решили, по совету Одиссея, покинуть несчастного друга Геракла где-нибудь на берегу. Во время плавания мимо острова Лемноса вожди велели отнести уснувшего Филоктета на пустынный берег. Там, среди скал, положили его, оставив ему его лук и стрелы, одежду и пищу. Так покинули греки того героя, без стрел которого не суждено было им взять Трою. Девять лет пришлось томиться Филоктету на пустынном берегу. Но настало время, когда пришлось грекам самим послать за Филоктетом и просить у него помощи. Это случилось на десятом году осады Трои.

      Покинув Филоктета, греки отправились в дальнейший путь и наконец приблизились к троянским берегам, где ждало их столько трудов, опасностей и великих подвигов.



Первые девять лет осады Трои

Изложено по различным произведениям античных писателей.

Эпизод гибели Паламеда изложен по поэме Овидия «Метаморфозы»


      Обрадовались греки, что окончилось их долгое плавание. Но когда они подплыли ближе к берегам, то увидели, что их ждало уже сильное войско троянцев под предводительством Гектора, могучего сына царя Трои Приама. Как пристать грекам к берегу? Как высадиться? Видели греки, что погибнет тот, кто первым ступит на троянский берег. Долго колебались они. Среди них был и герой Протесилай; он жаждал подвигов и готов был первым соскочить на берег и начать бой с троянцами. Не решался же он потому, что знал предсказание: погибнуть должен тот из греков, кто первый коснется ногой троянской земли. Знал это предсказание и Одиссей. И вот, чтобы увлечь за собой героев, но самому не погибнуть, Одиссей бросил на берег свой щит и ловко прыгнул на него с корабля. Протесилай видел, что Одиссей соскочил на берег, но он не видел, что соскочил Одиссей не на троянскую, землю, а на свой щит. Протесилай решил, что один из греков уже коснулся первым троянской земли. Жажда подвигов овладела Протесилаем. Все забыл он: забыл о родине, о прекрасной жене своей, юной Лаодамии. Соскочил с корабля на берег Протесилай и с обнаженным мечом бросился на врагов. Потряс своим тяжелым копьем Гектор, и насмерть поразил он юного Протесилая. Мертвым упал тот на берег. Он первый обагрил своей кровью троянскую землю. Греки дружно бросились с кораблей на врагов. Закипел кровавый бой, дрогнули троянцы, обратились в бегство и укрылись за неприступными стенами Трои.

      На следующий день было заключено между греками и троянцами перемирие, чтобы подобрать павших воинов и предать их погребению.

      Предав земле всех убитых, греки приступили к устройству укрепленного лагеря. Вытащили они свои корабли на берег и расположились большим станом вдоль берега моря от гор Сигейона до гор Ройтейона. Со стороны Трои они защитили свой лагерь высоким валом и рвом. На двух противоположных концах лагеря разбили свои шатры Ахилл и Аякс Теламонид, чтобы наблюдать за троянцами и не дать им напасть неожиданно на греков. В середине лагеря возвышался роскошный шатер царя Агамемнона, выбранного греками предводителем всего войска. Около шатра Агамемнона была площадь для народных собраний. Мудрый Одиссей поставил свой шатер около площади народных собраний, чтобы всегда знать, что происходит в стане. Раньше он не желал участвовать в походе, а теперь стал ярым врагом троянцев и требовал, чтобы греки во что бы то ни стало взяли и разрушили Трою.

      Когда лагерь был устроен и укреплен, греки послали в Трою царя Менелая и хитроумного Одиссея для переговоров с троянцами. Греческих послов принял в своем доме мудрый Антенор и устроил для них роскошный пир. Всей душой желал Антенор, чтобы заключен был мир и удовлетворены законные требования Менелая. Узнав о прибытии послов, Приам созвал народное собрание. Явились на собрание троянцев и Менелай с Одиссеем. Менелай в краткой, сильной речи потребовал, чтобы вернули троянцы жену его Елену и сокровища, похищенные Парисом. После Менелая говорил Одиссей. Заслушались троянцы дивной речи мудрого царя Итаки. Он убеждал троянцев удовлетворить требования Менелая. Народ троянский готов был уже согласиться принять все условия Менелая. Ведь уже сама прекрасная Елена раскаялась в своем опрометчивом поступке и жалела, что покинула дом мужа ради Париса. И Антенор убеждал народ исполнить требования Менелая. Он видел, сколько бед повлечет война троянцев и греков. Но не желали мира с греками сыновья Приама, и прежде всего Парис. Неужели заставят его отдать Елену? Неужели отнимут всю его добычу? Он не хотел подчиняться народному решению, и его поддерживали братья. Подкупленный Парисом, Антимах требовал даже, чтобы троянцы схватили царя Менелая и убили его. Но этого не допустили Приам и Гектор, они не позволили оскорбить послов, находящихся под защитой громовержца Зевса. Колебалось народное собрание, не знало, какое принять окончательное решение.

      Тут встал троянский прорицатель Гелен, сын Приама, и сказал, чтобы не боялись троянцы войны с греками,— боги обещают Трое свою помощь. Поверили троянцы Гелену. Они отказались удовлетворить требование Менелая. Послы греков ни с чем покинули Трою. Теперь должна была начаться кровопролитная борьба троянцев с греками.

      Заперлись троянцы в неприступной Трое; даже Гектор не осмелился покидать город. Греки же начали осаду. Они три раза пытались взять штурмом Трою, но это им не удавалось. Тогда греки стали разорять окрестности Трои и завоевывать все города, которые находились в союзе с Троей. Греки предпринимали против них походы по суше и по морю. В этих походах отличился Ахилл. Греки завладели островами Тенедосом, Лесбосом, городами Педасом, Лирнессом и другими. Много городов разрушили они внутри страны. Овладели и городом Фивами8, где правил отец жены Гектора Андромахи, Эстион. В один день убил Ахилл семь братьев Андромахи. Погиб и отец ее. Но не предал труп Эстиона поруганию Ахилл,— боясь гнева богов, он предал его погребению9. Мать же Андромахи была взята в плен и уведена в стан греков. Богатую добычу захватил Ахилл в Фивах. Он взял в плен прекрасную дочь жреца Аполлона Хриса, Хрисеиду, и прекрасную Брисеиду. Хрисеида была отдана греками царю Агамемнону.

      Все кругом Трои опустошали греки. Троянцы не смели показываться за стенами города, так как каждому грозила смерть или жестокий плен и продажа в рабство.

      Много горя пришлось перенести жителям Трои за девять лет осады. Многих героев, павших в битве, пришлось им оплакивать. Но самый тяжелый, десятый год был впереди. Впереди было и величайшее горе — падение Трои.

      Большие беды претерпели и греки за девять лет войны. Многие герои погибли от руки врагов. Погиб и мудрый Паламед, но не от руки врага. Из ненависти и зависти погубил его хитроумный Одиссей. Разумные советы давал грекам Паламед, не раз оказывал он им неоценимые услуги. Целебными травами излечивал он раны и болезни; он устроил маяк для греков, чтобы знали отплывшие из стана, куда пристать темной ночью. Чтили героя Паламеда греки и охотно слушались его советов. За это возненавидел его Одиссей. Вспомнил Одиссей и то, как раскрыл Паламед его хитрость, когда притворился он помешанным, чтобы не идти под Трою; это воспоминание еще более усиливало ненависть Одиссея к Паламеду. Долго размышлял Одиссей, как погубить ему Паламеда. Наконец воспользовался он тем, что Паламед стал советовать грекам кончить войну и вернуться на родину. Одиссей придумал коварный план. Ночью он спрятал в шатре Паламеда мешок с золотом и стал уверять всех, что недаром советует Паламед прекратить осаду Трои, что эти советы дает он грекам лишь потому, что подкуплен Приамом. Немало было недовольных Паламедом и среди греков. Ведь если бы греки послушались советов Паламеда, то лишились бы они богатой добычи, которой могли бы завладеть, взяв Трою. Все эти недовольные охотно поверили клевете Одиссея. Видя, что уже многие греки начинают верить в измену Паламеда, Одиссей, чтобы убедить всех в том, что Приам действительно подкупил Паламеда, сообщил Агамемнону, что Паламед связан с Приамом через пленного фригийца и что этого фригийца, когда он пытался уйти из лагеря греков в Трою, схватили и убили слуги Одиссея. Написал также Одиссей письмо от имени Приама к Паламеду. В этом письме было сказано о золоте, якобы посланном Приамом Паламеду в уплату за то, что он уговорит греков снять осаду и уехать на родину. Это письмо Одиссей передал пленному фригийцу и велел отнести его к Приаму. Лишь только фригиец вышел из лагеря греков, как напали на него слуги Одиссея, убили, а письмо принесли к своему царю. С этим письмом Одиссей поспешил в шатер Агамемнона. Получив сообщение, Агамемнон тотчас созвал в свой шатер всех вождей греков. Призвал он и Паламеда, который не подозревал, какая опасность ему угрожает. Здесь обвинил Одиссей Паламеда в измене. Напрасно уверял Паламед вождей, что и не думал об измене. Одиссей же, чтобы уличить Паламеда, посоветовал обыскать его шатер. Послали в шатер и действительно нашли там мешок с золотом. Теперь все поверили, что Паламед — изменник. Состоялся суд над Паламедом, и он был приговорен к смерти. Его решили побить камнями. Заковали невинного Паламеда в тяжелые цепи и привели на берег моря. Напрасно Паламед заклинал греков не убивать его, не предавать такой лютой казни невинного. Никто не хотел слушать его. Приступили к казни. Ни единого стона, ни единой жалобы не вырвалось из груди Паламеда. Перед смертью сказал он тихо лишь такие слова:

      — О, истина, мне жаль тебя, ты умерла раньше меня.

      С этими словами умер благороднейший и мудрейший из греческих героев. Впоследствии жестоко поплатились греки за убийство Паламеда. Им отомстил за смерть сына Навплий, царь Эвбеи, отец Паламеда.

      Не только на смерть осудил Агамемнон Паламеда, но и его душу обрек он на вечные скитания. Не позволил Агамемнон предать тело Паламеда погребению, оно оставлено было на берегу моря, чтобы растерзали его дикие звери и хищные птицы. Но не допустил этого могучий Аякс Теламонид. Он совершил погребальные обряды над телом Паламеда и с честью похоронил его. Аякс не верил, что изменил Паламед грекам10.



Битва с амазонками.

Пенфесилия

Изложено по поэмам Овидия «Героини» и Вергилия «Энеида»


      После смерти Гектора тяжелые времена настали для Трои. Не было у нее больше могущественного защитника. Не смели троянцы выходить за стены, чтобы сразиться с греками в открытом поле. Не было в Трое такого героя, который мог бы померяться силой в поединке с Ахиллом. Казалось, что наступают последние дни великого города. Тут неожиданно пришла помощь троянцам.

      С далекого Понта явились на быстрых конях на помощь Трое храбрые воительницы-амазонки со своей царицей Пенфесилией. Хотела битвой с греками искупить свою вину Пенфесилия, так как она нечаянно убила на охоте свою сестру. Артемида гневалась на нее за убийство, и, помогая троянцам, Пенфесилия надеялась умилостивить богиню, покровительствующую им. Могучая дочь Ареса похвалялась, что сразит всех славных героев Греции, прогонит из-под Трои греков и сожжет их корабли. С великим ликованием встретили троянцы амазонок. Приам принял Пенфесилию, как родную дочь, и устроил в честь ее роскошный пир.

      На следующий день выступили амазонки в блестящем вооружении во главе троянского войска против греков. Воздев руки к небу, молил Приам богов даровать им победу. Но не вняли ему боги. Началась кровопролитная битва. Подобно бурному вихрю, носилась по рядам греков Пенфесилия со своими амазонками. Одного за другим сражала она героев. Дрогнули греки и начали отступать. До самых кораблей оттеснила их Пенфесилия. Близка была уже окончательная победа амазонок. Вдруг на помощь грекам явились Ахилл и Аякс Теламонид. Они не участвовали в битве. Распростершись на земле, лежали оба у могильного холма Патрокла, грустя об утрате друга. Услыхав шум битвы, быстро вооружились герои и, подобно двум грозным львам, устремились в бой. Не могли противостоять им амазонки и троянцы. Увидала Пенфесилия могучего Ахилла и храбро выступила против него. Метнула она копье в Ахилла, но на куски разлетелось оно, ударившись о щит сына Пелея. Пустила другое копье царица амазонок в Ахилла, но опять не ранила Ахилла. В страшном гневе бросился на нее Ахилл и поразил ее в грудь. Почувствовала смертельную рану Пенфесилия. Собрав последние силы, хотела она обнажить меч, но могучий Ахилл пронзил ее копьем вместе с конем. Упал на землю конь, а около него распростерлась Пенфесилия. Снял с нее шлем Ахилл и остановился, пораженный необычайной красотой дочери бога войны Ареса. Прекрасна, как богиня Артемида, была умершая Пенфесилия. Стоит над телом сраженной им красавицы Пенфесилии Ахилл и чувствует, как овладевает им любовь к убитой. Погруженный в печаль, стоял Ахилл над Пенфесилией. Подошел к нему Терсит и стал бранить героя, как делал это и раньше. Издеваясь над печалью Ахилла, пронзил Терсит копьем глаз прекрасной Пенфесилии. Вспыхнул страшным гневом Ахилл. Размахнулся он и ударил Терсита с такой силой по лицу, что убил его на месте. Диомед воспылал гневом на Ахилла за то, что убил он его родственника. Насилу удалось грекам примирить двух героев.

      Тихо поднял Ахилл убитую им Пенфесилию и вынес из битвы. Потом выдали греки трупы Пенфесилии и двенадцати убитых амазонок вместе с их вооружением троянцам, а те устроили пышные похороны, предав трупы сожжению на костре.

      Ахилл же отправился на остров Лесбос. Там принес он богатые жертвы богу Аполлону и богине Артемиде и матери их Латоне, моля их очистить его от скверны пролитой им крови Терсита. По повелению Аполлона очистил Ахилла хитроумный Одиссей.



Битва с эфиопами. Мемнон

Изложено по поэмам Гомера «Одиссея», Гесиода «Теогония» и Вергилия «Энеида»


      Еще тяжелее стало троянцам отражать натиск греков после смерти Пенфесилии. Но неожиданно еще раз явилась к ним помощь. С берегов седого Океана, клубящего свою воду вокруг всей земли, прибыл с громадным войском эфиопов в Трою Мемнон. Он был сыном прекрасной богини зари Эос и Тифона и родственником Приама. Никто из смертных не мог сравняться с ним красотой. Подобно утренней звезде, сиял он среди войска троянцев в своих золотых доспехах, выкованных самим богом Гефестом.

      Достойным противником Ахиллу был Мемнон, могучий сын богини. Снова закипела неистовая битва под стенами Трои. Впереди троянцев бился Мемнон, впереди греков Ахилл. Но он избегал встречи с Мемноном. Знал сын Фетиды, что если он убьет Мемнона, то вскоре погибнет и сам от стрелы Аполлона. Напал Мемнон на старца Нестора. Разве мог престарелый герой сражаться с юным Мемноном?

      Поворотил Нестор своих коней и хотел спастись бегством. Но напряг свой лук Парис и поразил стрелой одного из коней Нестора. Видя, что грозит ему неминуемая гибель, Нестор призвал на помощь сына своего Антилоха. Поспешил на помощь отцу верный сын. Он решил лучше погибнуть, чем дать Мемнону убить отца. Схватил громадный камень Антилох и метнул его в Мемнона.

      Но защитил Мемнона от удара шлем, выкованный богом Гефестом. Мемнон ударил копьем в грудь Антилоха, и упал мертвым на землю сын Нестора с пронзенным сердцем, заплатив своей юной жизнью за жизнь отца. Зарыдал старец Нестор, увидав гибель сына. Мемнон же, несмотря на то что напал на него другой сын Нестора, Фрасимед, с другом своим Фереем, хотел снять доспехи с убитого Антилоха. Сам Нестор бросился на защиту тела своего сына. Но Мемнон не стал сражаться со старцем, не поднял он на него руки. Яростно бились греки и эфиопы вокруг тела Антилоха. Нестор призвал на помощь и могучего Ахилла. В ужас пришел Ахилл, узнав, что погиб Антилох. Ведь он любил его, после Патрокла Антилох был его лучшим другом. Забыв, что и сам он должен погибнуть вслед за Мемноном, Ахилл бросился в бой. Увидев приближающегося Ахилла, Мемнон бросил в него громадным камнем, но камень далеко отскочил, ударившись о щит. Ахилл же ранил Мемнона копьем в плечо. Не обратил Мемнон внимания на рану, он сам ранил в руку сына Пелея. Обнажили мечи герои и бросились друг на друга. Оба они были равны друг другу силой, оба были сыновьями богинь, на том и другом сверкали доспехи, выкованные Гефестом. Прикрывшись щитами, бились герои. С высокого Олимпа смотрели боги на этот поединок. Матери героев, богиня Эос и богиня Фетида, молили Зевса каждая за своего сына. Взял Зевс золотые весы, положил на них жребии героев и взвесил их. Низко опустился жребий Мемнона, сулил ему рок пасть от руки Ахилла. Зарыдала богиня Эос: она должна была потерять нежно любимого сына. Наконец взмахнул своим тяжелым копьем Ахилл и пронзил грудь Мемнону. Темным облаком в знак печали покрылась богиня Эос. Послала она на поле битвы своих сыновей, богов ветра, и принесли они тело Мемнона далеко на берега реки Эсепа11. Там оплакали его юные нимфы и соорудили ему гробницу.

      Эфиопы же были превращены богами в птиц. С тех пор каждый год прилетают они на берега Эсепа к гробнице Мемнона и там оплакивают своего царя.

      Греки похоронили с великими почестями юного Антилоха. Прах же его положили в урну и впоследствии поставили ее в одном кургане с прахом Ахилла и Патрокла.



Смерть Ахилла


      Страшным гневом пылал Ахилл против троянцев. Он решил жестоко отомстить им за смерть Патрокла и Антилоха. Как разъяренный лев, сражался Ахилл, повергая одного за другим героев Трои. Обратились в поспешное бегство троянцы, спешили укрыться они за стенами Трои.

      Неистовый Ахилл преследовал их. Гнал его неумолимый рок на верную гибель. До самых Скейских ворот преследовал Ахилл троянцев.

      Он ворвался бы и в священную Трою, и она погибла бы, если бы не явился бог Аполлон. Грозно крикнув, остановил он Ахилла. Но не повиновался ему Ахилл. Он сам гневался на бога за то, что много раз спасал бог-стреловержец от него Гектора и троянцев. Ахилл даже грозил богу, что поразит его копьем. Неумолимый рок омрачил разум Ахилла. Он готов был напасть даже на бога. Разгневался Аполлон, забыл он, что обещал некогда, на свадьбе Пелея и Фетиды, хранить Ахилла. Покрывшись темным облаком, никому незримый, направил он стрелу Париса, и поразила она Ахилла в пяту, куда только и можно было поразить великого героя12. Смертельной была для Ахилла эта рана. Почувствовал приближение смерти Ахилл. Вырвал он из раны стрелу и упал на землю. Горько упрекал он бога Аполлона за то, что он погубил его. Знал Ахилл, что без помощи бога не мог убить его смертный. Еще раз собрался с силами Ахилл. Грозный, подобно умирающему льву, поднялся он с земли и сразил еще многих троянцев. Но вот похолодели его члены. Все ближе была смерть. Зашатался Ахилл и оперся на копье. Грозно крикнул он троянцам:

      — Горе вам, погибнете вы! И после смерти буду я мстить вам!

      От этого возгласа обратились в бегство троянцы. Но все более слабел Ахилл. Оставили его последние силы, и упал он на землю. Загремели на нем его золотые доспехи, и дрогнула земля. Умер Ахилл. Но и к мертвому не смели приблизиться троянцы. Понемногу преодолели они страх, и жестокая сеча закипела вокруг тела величайшего из героев. Самые могучие герои греков и троянцев приняли участие в этой битве. Горами нагромоздились трупы вокруг Ахилла, а он лежал, неподвижный, не слыша уже боя. Казалось, никогда не кончится битва. Вдруг грянул гром Зевса, поднялась буря и остановила троянцев. Не хотел Зевс, чтобы овладели троянцы телом Ахилла. Поднял могучий Аякс Теламонид Ахилла и понес к кораблям, а его защищал Одиссей, отражая наступавших троянцев. Туча стрел и копий летела из рядов троянцев в Одиссея, но он все же мужественно сдерживал их натиск, отступая шаг за шагом.

      Принес Аякс Ахилла к кораблям. Греки омыли его, умастили благовонным маслом и положили на пышно украшенное ложе. Окружив ложе, громко оплакивали греки своего величайшего героя и рвали в горе волосы. Услышала их плач богиня Фетида. Поднялась она из морской пучины со своими сестрами-нереидами. Узнав, что погиб ее возлюбленный сын, Фетида издала такой вопль скорби, что дрогнули все греки. Они бежали бы в страхе к кораблям, если бы не остановил их старец Нестор. Семнадцать дней оплакивали Фетида, нереиды и греки Ахилла. С высокого Олимпа спустились музы. Они пели в честь умершего погребальный гимн. Оплакивали героя и бессмертные боги на Олимпе. На восемнадцатый день сооружен был погребальный костер. На нем сожжено было тело Ахилла. Много жертв принесли греки в честь величайшего из героев. Все греки участвовали в похоронах, одевшись в пышные доспехи. Когда догорел костер, собрали кости Ахилла и положили их в золотую урну, которую бог Дионис подарил Фетиде. В этой же урне лежали и кости Патрокла. В одной могиле были похоронены Ахилл, Патрокл и Антилох, сын Нестора. Высокий курган насыпали греки над могилой, далеко был виден он с моря, свидетельствуя о великой славе погребенных под ним героев.

      После похорон устроены были в честь умершего игры. Драгоценные дары вынесла из моря богиня Фетида. Они должны были служить наградой победителям в играх. Так роскошны были эти дары, что самого Ахилла привели бы в восторг, если бы жив был великий герой.



Смерть Аякса Теламонида

Изложено по трагедии Софокла «Аянт-биченосец»


      После смерти Ахилла остались его золотые, выкованные богом Гефестом доспехи. Фетида повелела отдать их тому, кто больше всех отличился, защищая тело Ахилла.

      Получить их должен был либо Аякс, либо Одиссей. Между ними разгорелся спор за доспехи. Оба героя были достойны награды. Наконец решили, что судьями в этом споре должны быть пленные троянцы. И здесь помогла Афина-Паллада своему любимцу Одиссею. С ее помощью подменили Агамемнон и Менелай жребий Аякса да еще неверно сосчитали голоса троянцев, и получил доспехи Одиссей. Опечалился могучий Аякс. Ушел он в свой шатер, задумав отомстить сыновьям Атрея и Одиссею.

      Ночью, когда весь стан греков погружен был в глубокий сон, вышел он с мечом в руках из своего шатра, намереваясь убить Агамемнона и Менелая. Но богиня Афина-Паллада поразила безумием Аякса. Уже давно гневалась на него богиня за то, что отвергал он, надеясь на свою силу, помощь богов. Безумный Аякс бросился на стадо быков, во тьме стал убивать их, думая, что убивает греков. Оставшихся же быков погнал он в свой шатер, воображая, что гонит пленных. Ужасно истязал быков Аякс в своем шатре. Он радовался их мучениям и смерти. Ведь для него это были не быки, а сыновья Атрея. Наконец понемногу стал проясняться разум Аякса. Велик был его ужас, когда увидел он, что весь его шатер наполнен убитыми животными. Просит Аякс объяснить ему, что произошло. Когда рассказали ему все, невыразимое горе овладело сердцем великого героя. Он решил своей смертью искупить тот позор, который постиг его. Поручив сына Эврисака своему брату Тевкру и воинам, пришедшим с ним с Саламина, он удалился на берег моря, взяв с собой меч, который получил некогда в дар от Гектора, сказав, что идет молить богов смилостивиться над ним, меч же свой он хочет посвятить Аиду и богине Ночи.

      В стане греков распространилась молва о том, что совершил Аякс. Нашли убитых им быков и овец и трупы пастухов. Одиссей по кровавым следам выяснил, что все это совершил Аякс. Страшно разгневались Агамемнон и Менелай и решили отомстить Аяксу.

      Между тем от Тевкра пришел вестник. Он сообщил друзьям Аякса, чтобы они оберегали великого героя, так как ему грозит гибель, но что гибель грозит ему только в этот день; когда же минует день благополучно, то уже ничто не будет угрожать Аяксу. Вскоре прибыл в стан и сам Тевкр. Узнав, что брат его ушел на берег моря, побежал он его разыскивать. Боялся он, что случилось несчастье с Аяксом. И действительно, он не застал уже в живых брата. На берегу моря Тевкр нашел лишь труп Аякса: он бросился на свой меч. Так погиб самый могущественный после Ахилла герой греков.

      Не хотели Менелай и Агамемнон позволить Тевкру предать погребению тело брата. Могла возникнуть открытая вражда между Тевкром и сыновьями Атрея, в стане греков началась бы междоусобная битва, если бы в дело не вмешался Одиссей. Он убедил Агамемнона позволить Тевкру предать погребению Аякса, оказавшего столько услуг грекам. Новый могильный курган возвысился рядом с курганом Ахилла; под этим курганом покоился прах могучего сына Теламона, Аякса.



Филоктет.

Последние дни Трои

Изложено по трагедии Софокла «Филоктет»


      После смерти Ахилла и Аякса греки продолжали осаду Трои, но не могли овладеть городом. Однажды Одиссей подслушал из засады слова прорицателя Гелена, сына Приама, о том, как можно овладеть Троей, а затем хитростью взял его в плен. Одиссей выведал, что Троя будет взята лишь в том случае, если в войско греков прибудет Филоктет с отравленными стрелами Геракла и юный сын Ахилла Неоптолем. Тотчас решил Одиссей отправиться в далекий путь за обоими героями.

      Одиссею, прибывшему на остров Скирос к царю Ликомеду, не стоило никакого труда убедить юного сына Ахилла принять участие в осаде Трои. Подобно отцу своему, прекрасный Неоптолем горел жаждой великих подвигов. Немедленно отправился он в путь с Одиссеем, хотя его со слезами убеждала остаться мать его Дейдамия. Гораздо труднее было овладеть Филоктетом. Он жил на пустынном острове Хрисе около Лемноса, всеми покинутый, в пещере с двумя выходами: на восток и на запад. Через эти выходы солнце зимой согревало пещеру, летом же ветер умерял в ней зной. Часто испытывал голод Филоктет. С трудом добывал он себе пропитание, убивая стрелами диких голубей. Рана на его ноге страшно болела, едва мог двигаться несчастный, чтобы принести себе воды. С большим трудом удавалось ему разводить огонь, ударяя камень о камень. Страшные лишения и страдания испытывал Филоктет на Хрисе целых десять лет. Изредка приставали к берегам Хрисы моряки, но никто из них не соглашался взять с собой в Грецию Филоктета. Виновниками всех этих страданий были сыновья Атрея и Одиссей. Страшной ненавистью пылал к ним Филоктет. Охотно сразил бы он их стрелами своего лука.

      Знал Одиссей, что неминуемая гибель грозит ему, если увидит его Филоктет; поэтому он решил овладеть им хитростью. Он уговорил юного Неоптолема идти к Филоктету и рассказать ему, что он возращается из-под Трои, покинув войско потому, что оскорбили его вожди греков. Если же Филоктет будет просить взять его в Грецию, то надо согласиться и таким способом можно будет овладеть Филоктетом, его луком и стрелами. Тогда легко будет привезти под Трою Филоктета. Не хотелось Неоптолему действовать обманом, но Одиссей убедил его, что только таким путем можно завлечь Филоктета на корабль. Неоптолем согласился.

      Когда корабль прибыл к Хрисе, Неоптолем вышел с несколькими воинами на берег и пошел к пещере. Филоктета в ней не было. Вскоре показался и Филоктет.

      С громким стоном шел он к пещере, страшно мучила его рана. Обрадовался Филоктет, увидав пришельцев. Еще больше была его радость, когда узнал он, что перед ним Неоптолем, сын Ахилла. Неоптолем рассказал страдальцу историю, придуманную Одиссеем, рассказал ему о смерти Ахилла, Патрокла и Аякса. Опечалился Филоктет, узнав о гибели тех, кого он любил больше всех других героев. Согласился Филоктет плыть с Неоптолемом в Грецию; он даже передал юному сыну Ахилла свои стрелы и лук и молил защитить его от коварства Одиссея. Филоктет сам торопил Неоптолема скорее отплыть в Грецию.

      Неожиданно пришел воин и сообщил, будто герой Феникс и сыновья Тесея приближаются, чтобы силой увезти Филоктета под Трою. Несмотря на ужасные страдания, поспешил Филоктет к берегу. Видит эти страдания Неоптолем. Не в силах он больше продолжать обман и открывает всю правду Филоктету. Неоптолем хотел уже вернуть и стрелы с луком Филоктету, но выбежавший из засады Одиссей не дал ему сделать этого. Филоктет хотел бежать и броситься с вершины скалы в море, лишь бы не быть послушным орудием в руках ненавистного ему Одиссея и сыновей Атрея. Одиссей велел слугам схватить Филоктета и силой вести его на корабль В отчаяние пришел Филоктет. Не мог видеть его страданий Неоптолем и передал лук и стрелы несчастному. Весь план Одиссея рухнул. Он даже поспешил спастись бегством, так как знал, как ужасна смерть от стрелы Геракла.

      Сделал еще попытку Неоптолем уговорить Филоктета ехать с ним в Троаду и помочь грекам взять Трою. Но наотрез отказался Филоктет: он не мог забыть тех страданий, на которые обрекли его Агамемнон, Менелай и Одиссей. Казалось, что придется им, не достигнув цели, покинуть Хрису, или же опять должен будет прибегнуть к обману Неоптолем.

      Вдруг перед Филоктетом в сиянии появился призрак Геракла. Он повелел Филоктету ехать к стенам Трои; там величайший из героев обещал Филоктету исцеление от раны и великую славу при взятии Трои. Филоктет повиновался воле друга. Добровольно взошел он на корабль Одиссея и отплыл в Троаду.

      Много подвигов совершил Неоптолем, прибыв под стены Трои. Никто не мог сравняться в силе и храбрости с сыном Ахилла. Много троянских героев пало от руки Неоптолема в бою. Убил он в жестоком поединке и могучего потомка Геракла, Эврипила, сына Телефа. Его послала на помощь Приаму мать его, подкупленная драгоценным даром — золотой виноградной лозой, которую вырастил Зевс для прекрасного Ганимеда. После Мемнона самым могущественным защитником Трои был прекрасный, как бог, Эврипил. Погубило его корыстолюбие матери.

      Вскоре после прибытия к стенам Трои ранил своей стрелой Филоктет Париса, виновника всей войны. Филоктет нанес ему отравленной стрелой Геракла неисцелимую рану, от которой в страшных мучениях должен был скончаться Парис. Яд стрелы все глубже и глубже проникал в его тело. Парис ушел из Трои в лес и умер там в страшных мучениях. Он умер там, где некогда беспечно жил, как простой пастух. Нашли тело Париса пастухи. Горько оплакали они смерть своего бывшего товарища. Соорудили пастухи высокий костер, положили на него тело Париса и подожгли. Собрали они прах, положили в урну и поставили в могилу.

      С каждым днем все труднее и труднее становилось троянцам защищать город. Все же не могли силой овладеть греки Троей. Тогда решил Одиссей опять прибегнуть к хитрости. Он обезобразил себе лицо ударами бича и, одевшись в рубище, под видом нищего прошел в Трою, чтобы выведать все, что замышляют троянцы. Видели троянцы несчастного нищего, собирающего подаяние. Одна лишь Елена узнала Одиссея. Позвав его в дом свой, омыла его тело Елена и поклялась не открывать троянцам, кто он. Все выведал Одиссей и, убив многих стражей, благополучно вернулся в стан греков. Затем Одиссей и Диомед тайно проникли в Трою и прокрались в святилище Афины-Паллады; там стояло деревянное изображение богини, упавшее некогда с неба (палладий). Это изображение необходимо было добыть грекам: до тех пор, пока оно было в Трое, нельзя было овладеть городом. С великим трудом похитили его греки. На обратном пути перебили они много троянцев и вернулись в лагерь.



Падение Трои

Изложено в основном по поэме Вергилия «Энеида»


      Но все же никак не могли греки овладеть городом. Тогда Одиссей предложил действовать хитростью. Он посоветовал соорудить такого огромного деревянного коня, в котором могли бы спрятаться самые могучие герои греков. Все же остальные войска должны были отплыть от берега Троады и укрыться за островом Тенедосом13.

      Троянцы ввезут коня в город. Ночью выйдут из коня воины и откроют ворота города тайно вернувшимся грекам. Одиссей уверял, что только таким способом можно взять Трою.

      Вещий Калхас, которому было послано знамение Зевсом, тоже убеждал греков прибегнуть к хитрости. Наконец согласились греки на предложение Одиссея. Знаменитый художник Эпей со своим учеником, с помощью богини Афины-Паллады, соорудил громадного деревянного коня. В него вошли Неоптолем, Филоктет, Менелай, Идоменей, Диомед, младший Аякс, Мерион, Одиссей и несколько других героев. Вся внутренность коня заполнилась вооруженными воинами. Эпей так плотно закрыл отверстие, через которые вошли герои, что нельзя было даже подумать, что в коне находятся воины. Затем греки сожгли все постройки в своем лагере, сели на корабли и отплыли в открытое море.

      С высоких стен Трои осажденные видели необычайное движение в стане греков. Долго не могли они понять, что там происходит. Вдруг, к своей великой радости, увидали они, что из стана греков поднимаются густые клубы дыма. Поняли они, что греки покинули Троаду. Ликуя, вышли все троянцы из города и пошли к стану. Стан действительно был покинут, кое-где догорали еще постройки. С любопытством бродили троянцы по тем местам, где стояли недавно шатры Диомеда, Ахилла, Агамемнона, Менелая и других героев. Они были уверены, что кончилась осада, миновали все бедствия, можно предаться теперь мирному труду.

      Вдруг в изумлении остановились троянцы: они увидали деревянного коня. Смотрели троянцы на него и терялись в догадках, что это за изумительное сооружение. Одни из них советовали бросить коня в море, другие же — везти в город и поставить на акрополе. Начался спор. Тут перед спорящими появился жрец бога Аполлона Лаокоон. Он горячо стал убеждать своих сограждан уничтожить коня. Уверен был Лаокоон, что в коне скрыты греческие воины, что это какая-то военная хитрость, придуманная Одиссеем. Не верил Лаокоон, что навсегда покинули греки Троаду. Умолял Лаокоон троянцев не доверять коню. Лаокоон опасался греков. Он схватил громадное копье и бросил им в коня. Содрогнулся конь от удара, и глухо зазвучало внутри его оружие. Но помрачили боги разум троянцев, они не слышали звона оружия и решили везти коня в город.

      Когда троянцы стояли вокруг коня, послышался вдруг громкий крик. Это пастухи вели связанного пленника. Он добровольно отдался им в руки. Этот пленник был грек Синон. Окружили его троянцы и стали издеваться над ним. Молча стоял Синон, боязливо глядя на окружавших его троянцев. Наконец заговорил он. Горько сетовал Синон, проливая слезы, на злую судьбу свою. Тронули слезы Синона Приама и всех троянцев. Стали они расспрашивать его, кто он и почему остался. Тогда Синон рассказал им вымышленную историю, которую придумал для него Одиссей, чтобы обмануть троянцев. Синон рассказал, что задумал погубить его Одиссей, так как Синон был родственником того Паламеда, которого ненавидел царь Итаки. Поэтому, когда греки решили прекратить осаду, Одиссей уговорил Калхаса известить, что боги за счастливое возвращение на родину требуют человеческой жертвы. Долго притворно колебался Калхас, на кого указать как на жертву богам, и наконец указал на Синона. Связали греки Синона и повели к жертвеннику. Но Синон разорвал веревки и спасся от верной смерти бегством. Долго скрывался в густых зарослях тростника Синон, ожидая отплытия греков на родину. Когда же они отплыли, вышел он из своего убежища и добровольно отдался в руки пастухов. Поверили троянцы хитрому греку. Приам велел освободить его и спросил, что значит этот деревянный конь, оставленный греками в стане. Только этого вопроса и ждал Синон. Призвав богов в свидетели того, что говорит правду, Синон сказал, что конь оставлен греками, чтобы умилостивить грозную Афину-Палладу, разгневанную похищением палладия из Трои. Конь этот, по словам Синона, будет могучей защитой Трои, если троянцы ввезут его в город. Поверили троянцы Синону. Ловко сыграл он ту роль, которую поручил ему Одиссей.

      Еще сильнее убедило троянцев, что Синон говорил правду, великое чудо, посланное Афиной-Палладой. На море показались два чудовищных змея. Быстро плыли они к берегу, извиваясь бесчисленными кольцами своего тела на волнах моря. Высоко поднимались красные как кровь гребни на их головах. Глаза сверкали пламенем. Выползли змеи на берег около того места, где Лаокоон приносил жертву богу моря Посейдону. В ужасе разбежались троянцы. Змеи же бросились на двух сыновей Лаокоона и обвились вокруг них. Поспешил на помощь сыновьям Лаокоон, но и его обвили змеи. Своими острыми зубами терзали они тела Лаокоона и его двух сыновей. Старается сорвать с себя змей несчастный и освободить от них детей своих, но напрасно. Яд проникает все глубже в тело. Члены сводит судорогой. Страдания Лаокоона и сыновей его ужасны. Громко вскричал Лаокоон, чувствуя приближение смерти. Так погиб Лаокоон, видя ужасную смерть своих ни в чем неповинных сыновей, погиб потому, что хотел вопреки воле бога спасти родину. Змеи же, совершив ужасное дело, уползли и скрылись под щитом статуи Афины-Паллады.

      Гибель Лаокоона еще сильнее убедила троянцев, что они должны ввезти деревянного коня в город. Разобрали они часть городской стены, так как громадного коня нельзя было провезти через ворота, и с ликованием, пением и музыкой потащили коня канатами в город. Четыре раза останавливался конь, ударяясь о стену, когда тащили его через пролом, и грозно гремело в нем от толчков оружие греков, но не слыхали этого троянцы. Наконец притащили они коня в акрополь. Вещая Кассандра пришла в ужас, увидав в акрополе коня. Она предвещала гибель Трои, но смехом ответили ей троянцы: ведь ее предсказаниям никогда не верили.

      В глубоком молчании сидели в коне греки, чутко прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся извне. Слыхали они, как звала их, называя по именам, прекраснокудрая Елена, подражая голосу их жен. Насилу удержал одного из героев Одиссей, зажав ему рот, чтобы он не ответил. Слыхали греки ликование троянцев и шум веселых пиров по случаю окончания осады. Наконец наступила ночь. Все смолкло. Троя погрузилась в глубокий сон. У деревянного коня послышался голос Синона — он дал знать воинам, что теперь они могут выйти.

      Синон успел уже разложить большой костер у ворот Трои. Это был знак укрывшимся за Тенедосом грекам, чтобы скорее спешили они к городу. Осторожно, стараясь не шуметь, вышли из коня греки, и первыми Одиссей с Эпеем. Рассыпались по погруженным в сон улицам Трои воины. Запылали дома, кровавым заревом освещая гибнущую Трою. В то время находившиеся в засаде греческие отряды через пролом ворвались в город. Началась ужасная битва. Троянцы защищались, кто чем мог. Они бросали в греков горящими головнями, столами, утварью, бились вертелами, на которых только что жарили мясо для пира. Никого не щадили греки. С воплем бежали по улицам Трои женщины и дети. Наконец подступили греки к дворцу Приама, защищенному стеной с башнями. С мужеством отчаяния защищались троянцы. Они опрокинули на греков целую башню. С еще большим ожесточением пошли на приступ греки. Выбил топором ворота дворца сын Ахилла Неоптолем и первый ворвался в него. За ним ворвались во дворец и другие воины. Наполнился дворец Приама воплями женщин и детей. У алтарей богов собрались дочери и невестки Приама, они думали найти здесь защиту. Приам в доспехах хотел защитить их или пасть в бою, но молила Гекуба престарелого царя искать защиты у алтаря. Разве мог он, слабый старец, бороться с могучими героями!

      Вдруг ворвался Неоптолем, он преследовал смертельно раненного сына Приама, Полита. Ударом копья поверг Неоптолем Полита на землю к ногам отца. Бросил Приам копье в Неоптолема, но оно, как слабая трость, отскочило от доспехов сына Ахилла. Схватил в гневе Неоптолем Приама за седые волосы и вонзил ему в грудь острый меч. Погиб Приам в том дворце, в котором жил столько лет, правя великой Троей. Не спасся никто из сыновей Приама. Даже внук его, сын Гектора, Астианакс, был убит, его сбросили с высоких стен Трои, вырвав из рук несчастной Андромахи. Убил Менелай во дворце спящего Деифоба, женой которого после смерти Париса стала Елена. В гневе убил бы и прекрасную Елену Менелай, но удержал его Агамемнон. Богиня же Афродита вновь пробудила в груди Менелая любовь к Елене. С торжеством повел он ее к своему кораблю.

      Дочь Приама, вещая Кассандра, искала спасения в святилище Афины-Паллады. Там нашел ее сын Оилея, Аякс. Припала Кассандра к статуе Афины, обняв руками изображение богини. Грубо схватил ее Аякс и с такой силой рванул от статуи, что упала священная статуя на пол храма и разбилась. Разгневались на Аякса греки, разгневалась и великая богиня. Впоследствии жестоко отомстила она за это Аяксу.

      Из всех героев Трои спаслись лишь Эней, вынесший на руках из Трои своего старого отца Анхиза, и маленький сын Асканий. Пощадили греки и троянского героя Антенора. Его пощадили греки за то, что он всегда советовал троянцам выдать грекам прекраснокудрую Елену и похищенные Парисом сокровища Менелая.

      Долго пылала Троя. Клубы дыма поднимались высоко к небу. Далеко был виден пожар Трои. По столбам дыма и громадному зареву ночью узнали окрестные народы, что пала Троя, которая долго была самым могущественным городом в Азии.



Возвращение греков на родину

Изложено в основном по трагедиям Еврипида «Андромаха» и «Гекуба»


      Богатую добычу захватили греки в Трое. Много золота и серебра, утвари и бесчисленное количество прекрасных пленниц увезли греки с собой.

      Когда корабли греков пристали к противоположному берегу Геллеспонта, явилась им тень великого Ахилла. Требовал герой себе в жертву прекрасную дочь Приама, Поликсену, которая была некогда назначена ему в жены. Агамемнон не хотел отдавать Поликсену. Молила его и Кассандра пощадить сестру. Но Одиссей настаивал на этой жертве, напоминая, какие великие услуги оказал Ахилл грекам во время осады Трои. И сама Поликсена готова была идти под жертвенный нож. Знала она, что это будет ей избавлением от тяжкого рабства на чужбине. Спокойно пошла Поликсена к алтарю, около которого ждал ее с жертвенным ножом Неоптолем. Не дала она прикоснуться к себе юноше, который должен был вести ее на смерть. Не хотела Поликсена как раба снизойти в царство Аида. Сама подошла она к алтарю, сама обнажила грудь. Со вздохом скорби вонзил меч в грудь Поликсены Неоптолем, и горячая кровь обагрила жертвенник, сооруженный в честь Ахилла.

      После того как принесена была в жертву Поликсена, греки отправились в далекий путь на родину. Много бед пришлось им испытать во время этого пути. Многие герои погибли, не увидав родины.

      Еще во время разрушения Трои разгневанная Афина-Паллада вызвала раздор между Менелаем и Агамемноном. Менелай хотел немедленно отплыть в Грецию; Агамемнон же требовал, чтобы греки оставались в Троаде до тех пор, пока не умилостивят жертвами Афину. Не ведал Агамемнон, что ничем не смягчить ему гнева богини. Целый день продолжался спор братьев. На следующее утро часть греческих кораблей, захватив свою долю богатой добычи, покинула Троаду. Отплыли Нестор, Диомед, Неоптолем, Идоменей и Филоктет. Несколько позже отплыл и Менелай; он догнал Нестора и Диомеда на острове Лесбос.

      Одиссей тоже покинул Троаду, но на Тенедосе поссорился он со своими спутниками и вернулся обратно к Агамемнону.

      С Лесбоса собравшиеся там греки отплыли к острову Эвбея. На Эвбее у мыса, посвященного богу Гефесту, принесли они жертву Посейдону и поплыли дальше. Через четыре дня Диомед прибыл в Аргос, а Нестор в Пилос. Счастливо вернулись на родину также Идоменей, Филоктет и Неоптолем.

      Менелаю же пришлось перенести много невзгод. Около мыса Суния, восточной оконечности Аттики, бог Аполлон сразил своей стрелой кормчего Менелая, Фронтиса. Менелай пристал к берегу, совершил пышные погребальные обряды в честь Фронтиса и только после этого отправился дальше. Когда корабли его огибали опасный мыс Малею, юго-западную оконечность Лаконии, Зевс послал великую бурю. Заходили по морю громадные, как горы, волны. Часть кораблей Менелая бурей унесло на Крит, где они разбились о скалы; только с великим трудом спаслись бывшие на них греки. Остальные же корабли, на которых был и Менелай, долго носились по морю и достигли наконец берегов Египта. Семь долгих лет скитался среди чужеземных народов Менелай. Был он у сидонян, у эфиопов и многих других народов. Побывал он на Кипре, в Финикии и далекой Ливии. У живших там народов были неисчислимые стада. Много богатых даров получил Менелай, громадные собрал он богатства. В Египте жена Фоона, Полидамна, подарила прекрасной Елене чудесное лекарство, приготовленное из сока волшебного растения. Тот, кто принимал в вине это лекарство, забывал самое тяжелое горе. Наконец, на пути из Египта Менелай пристал к острову Фаросу. На этом острове двадцать дней ждал Менелай попутного ветра. Остров был пустынный, припасы подходили к концу. Всем грозила голодная смерть. Спасла Менелая и его спутников богиня Идофея, дочь морского бога Протея. Явившись Менелаю, научила она его завладеть Протеем и заставить его открыть волю богов. Рано утром, лишь только взлетела богиня зари Эос на небо, Менелай с тремя сильными и мужественными спутниками пошел на берег моря. Там ждала их Идофея с четырьмя шкурами тюленей. Надела эти шкуры Идофея на Менелая и его спутников, а чтобы не мучило их зловоние от шкур, помазала им нос амброзией. Не двигаясь, лежали Менелай и его спутники на морском берегу. Наконец выплыл со стадом тюленей Протей. Пересчитал он тюленей, спокойно лег на песок и уснул. С криком бросился Менелай со спутниками на Протея. Началась упорная борьба. Протей превращался во льва, змея, пантеру, кабана, воду и дерево, но крепко держали его Менелай со спутниками. Наконец смирился старец, принял свой прежний образ и спросил Менелая, что хочет он узнать у него. Менелай спросил морского старца, кто из богов прогневался на него и не посылает ему попутного ветра. Повелел Протей Менелаю вернуться в Египет и принести там в жертву богам гекатомбу14, тогда только смилостивятся над ним боги и дадут ему счастливое возвращение на родину. Предсказал Менелаю вещий Протей судьбу его и жены его Елены, открыл он Менелаю и то, что ждет каждого из греков во время их пути из-под Трои. Исполнил веления Протея Менелай. Вернулся он в Египет и принес богам жертвы; боги послали ему попутный ветер, и благополучно вернулся он в родную Спарту, где долго жил счастливо. После смерти же Менелай и жена его, прекрасная Елена, перенесены были на острова блаженных, где и живут вечно, не зная печалей.

      Много опасностей пришлось испытать при возвращении на родину и царю Агамемнону. Он и его спутники достигли берегов Эвбеи, и здесь, у самого Герейского мыса, поднялась великая буря; ее послала богиня Афина, гневавшаяся на греков. Особенно же гневалась она на сына Оилея, Аякса. Много кораблей погибло, разбившись о скалы. Разбился и корабль Аякса. Погиб бы он в морских волнах, если бы не сжалился над ним колебатель земли, бог моря Посейдон. Он повелел волнам выбросить Аякса на Герейскую скалу. Спасся Аякс. Но тут он сам погубил себя своей надменностью. С безумной гордостью воскликнул Аякс, что спасся сам, без помощи богов, даже против их воли. Услыхал бог Посейдон дерзкие слова. В страшном гневе взмахнул он своим трезубцем и ударил им о скалу, на которой стоял Аякс. Надвое раскололась скала. Половина ее со страшным грохотом рухнула в море и увлекла за собой Аякса. Так погиб он в пучине, из которой только что спас его Посейдон. Корабли же Агамемнона с трудом избежали бури и прибыли наконец к родным берегам. Но не на радость вернулся Агамемнон в свои богатые золотом Микены. Там ждала его смерть от руки неверной жены Клитемнестры.



1 Область на западе Средней Греции.

2 Город в Фессалии, на берегу Пегасейского залива Эгейского моря.

3 Область в Средней Греции, между Беотией и Этолией.

4 Остров в Эгейском море, на северо-восток от острова Эвбея.

5 Плеяды —  богини, именем их названо созвездие Плеяд.

6 Здесь сообщается о таком большом войске, какое не могло быть собрано в те времена. Это обычное эпическое украшение, придающее характер грандиозности войне греков с троянцами.

7 Современный Крым.

8 Мифический город, одноименный с Фивами — главным городом Беотии в Греции.

9 По верованиям греков, души умерших, лишенных погребения, были осуждены на вечные скитания и нигде не находили покоя. Поэтому лишение погребения считалось величайшим поруганием умершего.

10 Далее следуют мифы, изложенные Н. А. Куном по поэме Гомера «Илиада». В нашем издании они опущены (см. поэму).

11 Река в Малой Азии (современная Чалталдере).

12 Фетида погружала младенца Ахилла в подземную реку царства Аида, Стикс, причем держала его за пятку; от этого тело его стало неуязвимым и твердым, как железо, пятки же вода Стикса не коснулась. Отсюда выражение «ахиллесова пята», т. е. «уязвимое место».

13 Остров в Эгейском море, у побережья Троады.

14 Гекатомба  — большое жертвоприношение (сто и более жертвенных животных).