«Иван Степанович, 61 год. Пенсионер, материально и жильём обеспечен, без вредных привычек, не курю, выпиваю в меру (и то по случаю), крепкий. Всё необходимое имею. Живу в красивом месте: вокруг тайга, грибы, ягоды, целебные травы. Многодетный отец, дети самостоятельные, семейные. Для серьёзных отношений и создания семьи познакомлюсь с женщиной, согласной на переезд, в сельскую местность. Приму даже ту женщину, которой негде жить и не с кем, с вредными привычками в меру. У меня есть приусадебный участок для посадок. Подробности при переписке. 665669, Иркутская обл., Н-Илимский р-он, посёлок Тангаш, до востребования. Жду и надеюсь».
Татьяна отложила газету, сняла очки и задумалась. Да… Видать, припекло Ваньку, если готов взять за себя любую, даже бомжиху. А ведь какой разборчивый и заносчивый был ровно сорок лет назад, когда взял в жёны не её, не Настю, а привёз с города худенькую и миловидную Юленьку, которая проработала всю жизнь в школе учителем английского языка и родила Ивану троих сыновей и дочку. Сыновья были копия отца – крепкие, коренастые парни со светлыми шевелюрами, а дочь удалась в мать – такая же хрупкая и тёмненькая.
В таких посёлках люди знают и видят жизнь друг друга, и не бывает ничего незамеченного. Иван с Юлией жили дружно, и он её любил, хотя на сторону несколько раз и бегал, и были после этого у них разборки, и однажды даже Юлия уехала на три месяца к матери, но смирившийся Иван уговорил её вернуться.
Со временем дети выросли, разъехались, появились внуки – в гости к родителям приезжали редко. И вот года три назад Юлия застудилась по весне, поболела- поболела и умерла. Похоронив мать, сыновья предложили отцу перебираться к ним, но тот упёрся и ни в какую: во-первых, он не любил город, а во-вторых, не хотел оставлять могилу жены одинокой, он так и наказал сыновьям: «Помру, положите рядом с матерью».
Несколько лет уже Иван вдовствовал. Вначале дети, внуки навещали часто, а после – всё реже и реже – уж слишком долгая и утомительная дорога по бездорожью до посёлка.
Вспомнила Татьяна, как в прошлом году приходил к ней Иван, долго сидели, вспоминая друзей, молодость, напомнил ей, как однажды зимой зажал он её в угол в сенях и впился поцелуем в её, сразу ставшие податливыми, губы.
- Помню, помню, так ты тогда ни одну девку не обходил стороной, всех ублажал. Как ты мою подружку Настю однажды завалил и обещал жениться на ней, если она твоей станет. Что, забыл? Настя-то мне сразу всё и рассказала.
- Ну так и ты не святая была, с Николаем тогда уже начала встречаться…
- Я-то после за него замуж вышла.
После ухода Ивана Татьяна думала, что, может, зря она так отшила его, ведь поняла она, зачем приходил он. Сама она вдовствовала уже давно – с тех пор как Николая убило упавшей сосной на лесоповале. Помнила она его словно в другой жизни, когда был он, дети. А теперь одна в большой квартире, где идеальный порядок, режущий глаз, а иной раз хочется всё разбросать, чтобы было как тогда, когда были дети маленькие, уложив которых спать, начинала прибирать разбросанные игрушки, вещи, а Николай, притянув её к себе сильной рукой, уносил в спальню…
Подумав ещё и снова проглядев газету, Татьяна открыла шкаф и стала перебирать в нём свои платья. «Куда мне столько? - подумала она. - Раздарить, что ли, подругам, у которых мужики есть? Пусть их радуют». Выбрав самое модное платье, надев туфли, она оглядела себя в зеркале: «Да, на невесту, конечно, похожа мало… Но женщина я ещё интересная, мужики пока смотрят вслед... Вот как перестанут, тогда платочек на голову – и в церковь».
Идя по улице, с удовольствием отмечала оценивающие взгляды мужчин. Её подруга Настя была дома.
Настя, сделав ошибку в молодости, не отдавшись Ивану, после отдавалась любому, надеясь выйти замуж. Но замуж так и не вышла и детей не имела. Нет, мужики у неё жили, некоторые задерживались и на пять лет, но как-то это было несерьёзно, без регистрации и без планов на дальнейшую жизнь. Она стояла у зеркала, подрисовывая свои брови, Татьяна заметила на диване знакомую газету.
- Что, подруга, читала?
- Да уж читала…
- Ну и что думаешь?
- Да вот думаю сходить к нему, пока бабы не понаехали.
- Думаешь, поедут?
- А что, мало нас таких?
- Вообще-то немало, но надо быть слишком отчаянной, чтобы к незнакомому мужику да ещё в деревню.
- А сама куда вырядилась?
- Так туда же, куда все...
- Дуры мы с тобой, дуры… Ну пусть другие к нему едут, те, кто не знает его, а нам-то уже поздно начинать всё по новой…
- Права ты, ой как права... Я и сама так же думала, но вот жалко его проклятого, приберёт к рукам какая-нибудь профура.
- Что-то ты, подруга, слишком жалостливая стала... Ждёт, видишь ли, он и надеется, а мы не ждали?
- Так то когда было! Ну и куда тогда мы собрались?
- Гулять пойдём и как раз мимо его дома... Он сейчас на своей скамеечке сидит, пусть посмотрит, чем мы хуже городских-то.
Татьяна с Настей шли по знакомой с детства улице так, словно и не было этих сорока лет, словно они обе ещё молодые, а вся жизнь впереди. Бывают такие мгновения в зрелом возрасте, когда путается нить времени.
(май 2013)