Начало
http://proza.ru/2012/02/02/1071
В этот раз досрочно возвращаться из отпуска, и тем более, извещать Аню телеграммой о времени прибытия, у Брамского не было желания. Но с другой стороны, порывать отношения с Аней он тоже не имел ни малейших намерений. Следовательно, ему надо было как-то выходить из создавшейся ситуации. Прямо сказать Лизе, что по приезду их встречи должны прекратиться, он не мог, да пожалуй, и ещё не хотел. Поэтому он решил, внутренне понимая, что это не хорошо: «Будь всё, как будет!»
И когда субботним утром поезд прибыл в Ленинград, сказал Лизе, которую Игорь обязался проводить до дома: «Ещё увидимся!» и поцеловал в щёчку.
Он завез домой свой рюкзак и палатку, за завтраком торопливо рассказал маме об основных этапах своего путешествия и тут же поехал к Ане, сказав, что возможно заночует у своей девушки в Воейково.
Аня еще с вечера пятницы, не поехав на дачу, где жила её семья, ожидала его приезда в городской квартире. После почти месячного расставания она показалась Павлу такой же желанной и любимой, как и впервые дни их знакомства, и последняя суббота июля пролетела у него как во сне.
В воскресение был День ВМФ, и получив положенную долю праздничных поцелуев от любимой, он предложил её съездить на праздник в ЦПКО. Девушка сначала согласилась, но после завтрака, уже собравшись, они снова начали целоваться и, неожиданно, снова оказались в постели. Ушел Павел от Ани уже вечером, и то только потому, что в понедельник он должен был быть в училище, а ему надо было ещё переодеться в форму. Договорились, что в ближайшее увольнение, которое должно быть в среду Павел снова приедет к ней домой.
Сразу после отпуска, с первого августа у Павла и его однокурсников началась заводская производственная практика на ЛЭО «Электросила».
Брамскому было особо интересно снова оказаться в 57 цеху завода «Электросила», в тех стенах, где прошёл у него первый год после школы.
Особенностью заводской практики было запрещение ходить на завод в флотской форме. Зачем была нужна такая конспирация, было не совсем понятно. Но так как такой вариант давал им большую свободу перемещения, то все были довольны. Для иногородних курсантов, у кого не было в училище гражданской одежды, выдали какие то невзрачные фланелевые куртки, которые надо было носить с флотскими черными брюками. Остальным разрешили на время практики привести из дома цивильное платье. Всем курсантам выписали заводские пропуска с фотокарточками, а так как практику они должны были проходить в разных цехах, находящихся про обе стороны Московского проспекта, то пропуска имели отметки, позволяющие проходить через проходные завода в любое время.
На второй день заводской практики начались неожиданности.
С утра, когда курсанты вышли из училища, направляясь к остановке троллейбуса, Павел увидел Лизу, которая явно ждала его появления у фонтана Александровского сада.
Он подошел к ней, дружелюбно улыбаясь.
« Здравствуй, Пашенька, я надеялась, что ты мне позвонишь, и вот решилась тебя здесь увидеть. Игорь сказал, что вы в 8.30 утра выходите из училища», - сказала девушка, явно волнуясь.
«Здравствуй, Лиза. Рад тебя видеть. Но, я думаю, что сейчас вряд ли смогу побыть с тобой. Я должен быть не позже 9.15 на заводе. Разве только, если ты согласишься проводить меня до «Электросилы», - проговорил Павел, оглядываясь по сторонам, и замечая, что Игорь их увидел.
«Хорошо, я еще на каникулах, и торопиться мне некуда, давай провожу тебя», - тут же согласилась девушка и медленно пошла вслед за удаляющейся группой Пашиных одноклассников.
«Давай подождём, сядем в следующий троллейбус, пусть основная группа уедет, на всех сидячих мест не хватит даже на кольцевой остановке»,- сказал Павел, немного смущаясь происходящим.
Они подождали, когда последняя группа одноклассников сядет в пустой троллейбус и, перейдя Адмиралтейский проспект, вышли к троллейбусной остановке на Гороховой улице.
«Я ждала, что ты мне позвонишь», - повторила Лиза, свою первую фразу.
«Ты знаешь, мне было откровенно неловко, ведь трубку мог снять твой муж, и что бы я ему сказал?».- ответил вопросом Павел на скрытое недоумение девушки.
«Телефон, который я тебе дала, это телефон мамы, я сразу к ней переехала, как только вернулась в Ленинград. С мужем я больше не живу», - горячо ответила Лиза, заглядывая в глаза юноши.
«Всё закручивается серьёзней, чем я ожидал», - подумал Павел, не зная как ответить на её тираду. Тут, весьма кстати, для Брамского подошел пустой троллейбус, и надо было заходить.
Предчувствуя серьезный разговор и опасаясь его, Павел пропустил девушку и вошёл сам.
«Давай сядем здесь», - сказал Брамский, чтобы хоть что-то сказать. Девушка села на указанное место, Павел опустился рядом.
Они минуту молчали. Затем, девушка
«Ты не думай, я решила уйти от мужа не из-за тебя. Точнее может быть и из-за тебя, но ты не виноват в этом. Просто мне стало ясно, что возможно найти человека, который тебя внутренне понимает. А без этого счастья не будет», - заговорила девушка, явно волнуясь.
«Наверное, это так», - тихо сказал Павел и взял девушку за руку. Они надолго замолчали, глядя на пробегающие за окном городские пейзажи.
Наконец, Лиза снова заговорила, как будто извиняясь за излишнюю горячность: «Человеческие взаимоотношения, возможно, самая сложная и запутанная сторона жизни людей, а уж то, что касается отношений между мужчиной и женщиной, тем более всё так удивительно и не однозначно».
«Это верно», - сказал Павел и, помолчав пару минут, продолжил: «На определенном их этапе хороша романтическая влюбленность. Если партнер по душе, то не обременительна и оберегающая жалость. Если считаешь своим - вполне подходит сострадание».
«А любовь? Ведь жалость и сострадание – это ещё не любовь! Любовь- это, прежде всего, взаимопонимание и приязнь, влечение друг к другу!» - с горячностью возразила девушка, ласково сжимая руку Павла
Павел понимал, что девушка хочет от него простого признания, в том, что их отношения не просто курортный роман, а нечто большее, но вместо этого он продолжил теоретизирование:
«Любовная приязнь имеет свои две стороны. Одна является позитивной, направленной на цель соединения с объектом любви, управляется вожделением и чувственностью, естественными инстинктами. Другая негативная сторона управляется надуманными романтическими фантазиями, для которых главное - фиксация на любовном страдании».
Они опять на несколько минут замолчали, глядя, как троллейбус объезжает триумфальные Московские ворота.
«Что же, будем считать, что в теории желание, вожделение, чувственность – это естественные реакции сексуальных инстинктов, усиливающие любовь. Остается проверить на практике их усилительные способности», - сказала, с ноткой сожаления, Лиза.
Троллейбус, приближаясь к «Электросиле», миновал виадук.
Павел повернулся к девушке и, озвучивая только что созревшее решение, сказал: « Мы сейчас выходим. Ты меня подождешь с полчаса у проходной, а я отмечу прибытие и смотаюсь к тебе. Проверим теорию на практике». А про себя добавил: «Сегодня у нас по плану экскурсия по заводу, во время которой меня ни кто искать не будет. В крайнем случае, скажу, что ушел в цех, где работал до училища».
Через полчаса, отметив прибытие и предупредив Саню Ипатова, что он сматывается в самоволку, Павел вышел из проходной завода, где его ждала Лиза.
«Ну вот, я в твоём распоряжении, до 17 часов», - сказал Павел, подойдя к девушке.
«Можем поехать ко мне домой на Петроградскую сторону, сейчас мама на работе», - немного смущаясь, выговорила девушка.
«Нет, это далеко, а времени не так уж много, поедем ко мне домой, моя мама собиралась на неделю к родственникам в Сланцы, так что у меня тоже никого дома нет», -возразил Павел
«А это куда?»
«Здесь рядом. 16 автобус довезет до самого дома за 10 минут».
Ни перешли московский проспект, и сели на тут же подошедший автобус. К десяти часам утра они уже входили в квартиру Брамского. А еще через час, блаженной дрёмой, подтверждали справедливость вопроса: «Почему после ЭТОГО спать хочется?»
Когда Павел вышел из сладкого небытия будильник показывал 12.15.
«Пожалуй, самое время собираться, чтобы к обеденному перерыву быть на заводе. Самый большой шанс попасться, если не явлюсь до 13.30 в столовую», - подумал Павел
Он поцеловал в щечку, тихо спящую девушку и сказал ласково: «Вставай, Лизонька, нам пора уходить»
Девушка открыла глаза и, взглянув на будильник, спросила: «А ты же сказал, что тебе надо вернуться к пяти »?
«Пять – крайний срок. Лучше будет, если я присоединюсь ко всем в столовой. Большая вероятность, что после обеда наш руководитель устроит лекцию у военпредов, где нас можно будет пересчитать по головам», - ответил Павел
« Ну что же, раз надо. А вечером? Сегодня же среда, день увольнения. Мы встретимся?»
«Нет, Лизонька, вечером я заступаю в суточное дежурство», - соврал Павел, памятуя, что он в этот вечер обещал прийти к Ане.
«А когда мы снова увидимся?», - грустным голосом спросила девушка. «Может быть в субботу?»
«Давай послезавтра. Приходи без четверти 10 к проходной «Электросилы» и мы повторим сегодняшнюю встречу», - сказал Павел, прикидывая, что в субботу наверняка пойдет к Ане.
Они расстались в автобусе, подошедшем к проходной «Электросилы» и Павел, помахав девушке рукой, пошел в заводскую столовую.
Он пришел как раз во время, и его отсутствие, обнаружил только Игорь Холодов. Он заметил Лизу возле фонтана и краем глаза наблюдал, как к ней подошел Брамский. Когда же во время экскурсии по заводу не оказалось Павла, то Холодов всё понял. Во всяком случае, когда Брамский, запыхавшись, вошёл в столовую, Игорь неодобрительно покачал головой.
Вечером, собираясь в увольнение и обдумывая случившееся, Павел успокаивал свою совесть: « Конечно, можно было сказать Лизе, что он не намерен с ней больше встречаться. Но, возможно, такая правда оказалась для неё хуже той полуправды, «о чувственности усиливающей любовь», на которую она согласилась». Но совесть тут же возразила: «Эта проблема подобна задаче, как лучше собаке купировать хвост, сразу или по частям». Придя к выводу, что надо бы послезавтрашнее свидание сделать последним, Павел поехал к Ане.
Аня его, с нетерпением, ожидала. И это нетерпение, такое трогательное, видное по тому, как она в ту же секунду после звонка, отворила, как тут же, в прихожей, не успев закрыть дверь, прижалась к нему всем телом и потянулась лицом, ловя губы, было таким завораживающим и возбуждающим, что у юноши закружилась голова.
Весь вечер девушка дышала такой близостью и простосердечием, с такой доверчивостью отзывалась на его ласки, что Павел окончательно убедил себя, что намеченное свидание с Лизой будет последним.
«Теперь встречаюсь только с Анечкой, такой любимой, такой желанной, такой единственной», - думал Брамский, возвращаясь из увольнения.
Но в училище его ожидала еще одна новость. Едва Павел вошёл в коридор спального корпуса, как дневальный протянул ему письмо. Письмо, оказалось, от девушки, с которой он прекратил встречаться больше года назад. В конверт было вложено приглашение «на свадебную церемонию по случаю заключения брака между Людмилой Кириченковой и Владимиром Сладовским, которая состоится в Первом Дворце Бракосочетания в 18.00, 7 августа 1965 года». Кроме того, в конверт была вложена записка, написанная подчерком Людочки, но без подписи: «Я буду ждать тебя в 19.00. в субботу 6 августа на троллейбусной остановке возле Дворца Пионеров на Невском проспекте».
Павел прочитал написанное один и второй раз и, крепко задумавшись, пошел спать.
«Столько всего и в один день! Хорошо хоть завтра ни с кем не надо встречаться, будет возможность переварить всё свалившееся на голову», - думал Брамский, засыпая.
Продолжение
http://proza.ru/2012/02/08/1847