***
Пока Гала ворковала в своём семейном гнёздышке, по стране пронеслись перемены. В школах исчезли пионерские дружины и закрылись пионерские комнаты. Горны, барабаны и знамёна снесли в подвалы, где они заняли своё место среди порванных географических карт и старой мебели. Галина слегка запаниковала, ведь её место работы могло исчезнуть вместе с рухнувшей идеологией: кому нужен Дом пионеров, если сами юные строители коммунизма теперь никому не нужны?
Но, к счастью, всё обошлось: маленькое здание сменило вывеску и стало именоваться ДДТ, то есть – Дом детского творчества. Когда Гала услышала новое название, она хохотала минут пять. Это надо было до такого додуматься! Страшный препарат ДДТ в народе именовали запросто – дустом, в деревне им травили тараканов, и даже – вшей. Сама Галина тоже однажды в детстве подверглась такой процедуре и до сих пор помнила слабый, но тошнотворный запах сероватого порошка. А может быть, пах вовсе и не порошок, а таким противным было ощущение непонятной гадости, которая завелась в голове.
Однако, Гала порадовалась своему внутреннему чутью, которое подсказало ей правильное время для «тайм-аута». Она забежала на часок к Магде, та была ошарашена переменами и не знала, чем заполнить пустые стены. Все красивые стенды с пионерской символикой, одухотворёнными лицами мальчиков и девочек, салютующих вождю, были сняты и помещены в кладовую. Больше всего её занимала проблема с актовым залом. Года два назад её титаническими усилиями там сделали ремонт, и вся парадная стена была занята гипсовым барельефом с огромным профилем Ленина – посередине. Магда ужасно гордилась своим залом и теперь ломала голову: как быть? Гала быстро сообразила и предложила простой выход – надо стену затянуть голубой тканью и прикрепить бумажных голубей. Вроде символ мира никто не отменял. На смутное время вполне сойдёт, пока не поступят новые распоряжения: в какую сторону маршировать, и какой держать правильный курс.
Магда её чуть ли не расцеловала и немедля дала задание завхозу прикупить голубую материю. Что касается птичек, то за этим дело не станет, не зря ведь они теперь – Дом творчества! Она достала из заветного шкафчика бутылку коньяка, разлила в хрустальные рюмки и сказала:
- Возвращайся скорей. Все старые планы, разработки и наработки – в печку. Вот ведь времена: даже в макулатуру не сдашь…. Начнём с чистого листа!
Гала пить отказалась:
- Нельзя ещё, грудью кормлю. Оленька ничего кроме молока не признаёт. Но о работе я буду думать. Искать новые решения. В конце концов, что ни делается, всё к лучшему!
- А ведь и правда…. Никаких теперь сборов, линеек, смотров…. Раньше я крутилась, как уж на сковородке. Сама по всем школам бегала, горнистов и барабанщиков учила. А муштра какая! Революцьонный держите шаг!
Магда громко захохотала и тяпнула рюмочку, которую отодвинула Галина.
Весной посёлок выглядел отвратительно. Всю зиму на полную мощь дымила ГРЭС, на высокие сугробы оседала угольная пыль, которую заботливо и торопливо припорашивал всё новый снежок. Но к апрелю, под ярким северным солнцем, сугробы оседали и уплотнялись, выставляя напоказ, вдоль дороги, слоёные чёрные срезы. Угольные лужи пачкали сапоги, тянулись мокрыми дорожками в магазины и присутственные места, оставались пятнами на детских штанах и куртках.
Все ждали, когда кончится межсезонье. Благо, в Якутии от зимы до лета – один воробьиный шаг. Уже к 9 Мая отшумят сумасшедшие ручьи, унесут всю грязь в ближнюю речку, и лиственничная тайга обрадует первой нежной и свежей зеленью.
А пока Галина обходила грязь, стараясь не забрызгать полы нового пальто из верблюжьей шерсти, которое по блату достала свекровь и подарила дорогой невестке. Отношения у них сложились, потому что жили отдельно, друг другу не докучали. Гала использовала свой талант внимательной слушательницы и на все советы Елены Павловны отвечала одинаково ровно: «Да, мама. Непременно так и сделаю». Хозяйкой она была отменной, да и матерью оказалась самой примерной. Так что Николай, при случае, постоянно повторял: «Вот ведь я как с невесткой угодил!» На что родители, как по уговору, дружно отзывались: «Ещё как угодил!»
Гала ещё раз утвердилась в своей правоте, которую не раз пыталась доказать товарке по общежитию – ветреной Клавке: для мужика главное – чтобы жена была хорошей матерью для его детей. Если у тебя для мужа – обед из трёх блюд, дома – чистота и порядок, сама не ходишь в застиранных тряпках, то всегда он доволен будет. И никакими «ладными ножками» не соблазнится.
Клава вскидывала свои карие глазища и спрашивала свистящим шёпотом:
- А как же любовь? Самое главное – это чувства!
- Дура ты, Клавка. Сбегает мужик за любовью, половит за хвост жар-птицу, да и приползёт обратно к такой жене, каяться. Вот и вся любовь!
Их споры обычно заканчивались тем, что Клавдия надувала полные красивые губки и отворачивалась к стене, уткнувшись в учебник.
Оленька уже начинала хорошо говорить, отличалась спокойным, покладистым нравом и аккуратностью. Только никак не бросала грудь и отказывалась от всякого питья, кроме материнского молока. С трудом Галина уговаривала её выпить чашку воды за весь день. Поэтому о том, чтобы жене выйти на работу, Николай и слышать не хотел. К тому же он так привык, что всегда его ждёт вкусный ужин, «в гнёздышке» тепло и уютно, дочка щебечет…. Не каждому ведь так в жизни везёт.
Но Галина про себя решила, что в конце августа, перед учебным годом, на работу она всё-таки вернётся. К тому же ей полагаются уже северные надбавки, зарплата вырастет, можно будет встать на «целевой» и получить машину. Многие на север только и ехали, что за машинами. А им, коли тут живут, просто сам бог велел. Правда, родители давно уже предлагали сами вносить за них деньги на целевой вклад, но Галина не хотела зависеть ни от кого даже в мелочах. Мать наказывала: «Сама в долг не бери и другим не давай». А ведь, действительно, права она оказалась. Ещё в училище Гала одолжила знакомой учительнице на покупку шубы, та тянула с отдачей полгода, а когда пришлось напомнить, то чуть ли не в лицо деньги ей швырнула и даже здороваться потом перестала. С того случая она материнскую мудрость не забывала и на все просьбы, потупив глаза, отвечала: «Да мы сами – молодые специалисты. Я ещё и экономить никак не научусь». В ответ ей обычно улыбались, с пониманием, и зла никто не таил.
Хотя деньги у молодых Семёновых водились. Мать из деревни отправляла «подарочные» к праздникам, да и родители Николая с севера частенько переводили суммы, которые казались Галине непомерно большими. Муж привычно махал рукой: «Не возьмёшь, страшно обидятся! Давай на книжку положим». Со временем Гала поняла, как здорово, когда есть «запасец», вроде и на ногах увереннее стоишь.
Татьяна по-прежнему забегала часто, тискала малышку, докладывала о новостях в посёлке. Как-то однажды вечером рассказала, что попала в одну компанию с председателем райсовета Боровиковым, там же оказалась и Магда Ивановна. Так весь вечер они дуэтом пели украинские и русские народные песни. Народ был в восторге, хлопали не переставая. Она ухватила очередной кусок рыбного пирога:
- Ух, ты! Вкуснотища какая…. Ни у кого таких пирогов не ела!
- Тань, а вообще, как тебе показалось? Может, роман у них?
- У кого? У Борова с Магдой? Не смеши! Хотя….
- С чего бы им так слаженно петь? Поди и раньше встречались?
- А то! Конечно, всегда на праздниках вместе поют. Это я первый раз, случайно туда затесалась. Меня с собой родители Матвеева Пашки затащили. Они оба в администрации работают. Подвозили до дома и уговорили к знакомым зайти, чаю попить. А там такой чай оказался! И кофе – тоже….
Продолжение http://proza.ru/2012/02/03/950