Глава 7
На четвёртом курсе Борис Тениальный загорелся идеей бросить политехнический и поступить в институт кинематографии. Он донимал Максима разговорами о том, что ему осточертела высшая математика. Борис почувствовал тягу к лицедейству, когда вошёл в основной состав команды КВН. Голосом, исполненным трагических ноток, заявил:
– Только теперь прозрел. Напрасно убил четыре года жизни. Посмотри на меня. Ты ничего не замечаешь?
– Что на этот раз?
– Перед тобой олух царя небесного. Получу диплом и что дальше? Идти преподавать? Учёный из меня не получится. Если честно, преподаватель тоже. Скучно, старик!
– Хреново, брат!
– Издеваешься?! Я тебе как лучшему другу душу открываю. А ты?!
– Не валяй дурака, Боря. И не пори горячку. Нормально у тебя всё. Иди зубри сопромат, а то опять завалишь.
– А я не хочу нормально. Не хочу! Мне скучно, когда нормально!
– Не знаю. Я поработал на заводе. И ничего.
– Ты другое дело. Ты, молодец. Всегда тебе завидовал. Знаешь чего хочешь. А я измучился весь. Жизнь идёт как-то грубо, пошло.
Матвеев смотрел на театральные страдания друга с определённой долей иронии. Начиналась летняя сессия и Борис был на волосок от отчисления, и это правда, но у него был козырь в рукаве. Тениальный возглавлял команду КВН и прослыл любимчиком института. Максим считал, что разговор не стоит и выеденного яйца, а Борька прикидывается для красного словца.
Беседовали они на террасе загородного дома. Тениальный уже три месяца встречался с роскошной брюнеткой по имени Тамара. Девушка пригласила друзей провести выходные на служебной даче своего отца. Пока Марина с Тамарой занимались салатами, их кавалеры нанизывали мясо на шампуры.
– Видал домик? - Борис кивнул на двухэтажный коттедж из белого кирпича.
– Солидно.
– Ты думаешь Томка просто так нас сюда притащила. Наверняка уже вынашивает планы захомутать меня по полной программе.
– И что? Она же тебе нравится.
– Нравится?! Обещать – не значит жениться. Это у тебя всё давно определилось. Я так не могу.
– Хотя, конечно, Тамара девушка с запросами. Но ты же сам таких выбираешь.
– Выбираешь! Ха, дело вкуса. Ничего не могу с собой поделать. Как услышал кто её отец. Побывал у них дома. Кажется готов на всё. Прошло три месяца и понял, что нет. И хочется, и колется, и мама не велит. Свобода, брат, дороже устроенного быта.
– Борька, ты чудак на букву му.
– Не то слово. Я ей сболтнул с дуру, что без пяти минут кинодраматург. Учусь во ВГИКЕ.
– Нормально. А почему не Феллини?
– Ну занесло меня. Как увидел хоромы родительские. Думаю, блин, куда я попал. Надо соответствовать. Смотри не выдай меня. Хотя, ничего мне с ней не светит. Чувствую сбегу скоро.
Весь вечер Тамара понукала Борисом, как своим мужем, и как само собой разумеющееся дело, спать они ушли вместе. Тениальный угадал намерения девушки совершенно точно, спать с ней он хотел, но жениться не собирался. Тамара была убеждена в обратном. И потом! Куда он денется с «подводной лодки». Только круглый дурак откажется от вопиющего благополучия её семьи. Папочка постарался – молодец! Друзья у жениха, конечно, голь перекатная, но она введёт его в свой круг. Главное, что Борис ей очень нравился. Не спрашивая согласия, Тамара, на правах хозяйки дома, отвела гостей в спальню, где стояла одна кровать. Никакие другие варианты ей и в голову не могли прийти, когда она узнала, что молодые люди встречаются без малого четыре года. Марина с ужасом смотрела на кровать, щёки сделались пунцовыми от намёка на возможную близость. Она стала ходить из угла в угол. Впервые обстоятельства не оставляли ей выбора. Максим был терпелив и ждал, когда любимая будет готова к этому. А она не была готова, ей было неловко и страшно. Прошло несколько томительных минут. Максим молча сидел на стуле.
– Мариш, ты ложись, я пока выйду.
Он спустился вниз, взял со стола недопитую бутылку Советского шампанского и два фужера. Когда вернулся Марина лежала в кровати, натянув одеяло до самого подбородка. Она сняла джинсы, но осталась в футболке. Максим наполнил фужеры и один протянул ей. Марина села, взяла фужер дрожащей от волнения рукой. Они чокнулись, избегая смотреть друг другу в глаза. Матвеев погасил свет, быстро разделся и лёг рядом. Они замерли и лежали какое-то время почти без движения, пока тепло молодых тел, не достигло определённого предела. Максим осторожно обнял Марину и стал нежно целовать, а потом, потом она ему уступила. Всё произошло, неумело и стыдливо. Их близость случилась в тот период, когда отцветает черёмуха и зацветает сирень. Соловьи в саду, одурманенные весенним пробуждением, выводили немыслимые трели. Не любить просто невозможно. Наутро Марине было трудно преодолеть свою неловкость. И когда их взгляды пересеклись, Максим увидел расплескавшиеся в огромные озёра глаза любимой, и почувствовал вину, что-то внутри него изменилось. Ему было радостно и стыдно одновременно. С тех пор незримая связь между ними только окрепла.