ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Простри руку твою на воды их,
На реки их, на потоки их,
На озера их и на всякое вместилище вод их,
И будет кровь по всей земле Египетской.
Вторая книга Моисеева «Исход», Глава 7.
ЗНАМЕНИЕ
Атир спал плохо. Ему снилось разрушенное селение со странными срезанными цветами.
Цветы были повсюду: они плотным ковром покрывали поверхность озера, землю перед накренившимися домами, дорогу. Крупные белые, завитые спиралью. Красные, как кровь… тюльпаны? Мелкие желтые - метелками. Синие будто вытянули губы. Нежно-розовые маки. И много-много еще. Палящее солнце не высушило капельки росы на их лепестках.
Он держит за руку Улушук и идет. Босым ногам приятно прохладное прикосновение бутонов, листьев. Жжет что-то спину - оборачивается: девушка-селянка в светлой рубахе, до пят, стоит, опершись на калитку. Ее волосы убраны под обруч, на шее амулет. Лицо…лицо расплывается. Машет она рукой, будто прощается.
- Атир, просыпайся, просыпайся скорей, - услышал над ухом шепот.
Присел на топчане, до конца не понимая где он, раскрыл глаза.
- Что, что случилось?
- Пойдем, посмотришь. - Лицо Марсагета показалось серьезным.
Встал, взялся за кольчугу...
- Она не понадобится.
В рубахе и кожаных штанах Атир вышел вслед за сотником. Только что рассвело, но обычной утренней прохлады не ощущалось - солнце уже сейчас пекло вовсю. Что ж так жарко?
У входа в юрту их ждали кони. Вскочили в седла и двинулись.
- Куда? - От солнечных лучей Атир проснулся окончательно.
- К часовне, - ответил Марсагет. - Странность какая-то…Мне как доложили, тревогу не стал бить, сначала тебе хотел показать.
Старое строение приближалось, все так же блестел шпиль.
- Правильно сделал, что сначала мне доложил. - Сказал Атир, когда подъехали ближе - заметил приоткрытую дубовую дверь. А ведь заперли, и ходить туда запретили. - Ты смотрел, что внутри?
- Нет.
В тени деревьев прятались двое дозорных. Атир спрыгнул с коня и шагнул к двери. Замерев на миг на пороге, скользнул внутрь. Пробыл недолго, вышел - лицо задумчивое.
- Не только дверь, еще…
- Что?
- На кладбище.
По приближении к древним могилам лицо Атира вытянулось, глаза раскрылись недоуменно.
Увиденное было непонятным и пугающим: на старых, поросших мхом надгробий и на более поздних могильных холмиках лежали цветы - те, вчерашние, из дома. Они совсем не изменились: листья не пожелтели, бутоны все также тянули свои губы, будто хотели что-то сказать…
- Посылай за Ханом, - выдавил Атир. - И Светлого пусть привезут, мое оружие, доспехи. Сармаку приказ передай: поднимать свою сотню и сюда выдвигаться. А тебе - охранять лагерь. Я здесь остаюсь.
Марсагет вскочил на коня и поехал выполнять приказы. Да что ж так жарко? - сотник достал из притороченной к седлу походной сумки кусок материи и вытер пот с лица.
Ждать Атиру долго не пришлось - вскоре со стороны лагеря показался большой отряд во главе с Адай-Ханом. «Она тоже с ними», - подумал Атир, увидев рядом с Властителем Улушук.
Отряд въехал под сень деревьев.
- Что случилось? - спросил Хан.
- Вон, на кладбище, - ответил Атир и указал рукой.
По привычке взявшись за бороду, Властитель задумался.
- Шаманские проделки? - склонившись, спросил шепотом.
- Вряд ли. - Атир глянул на гарцующих неподалеку Шамана и Хурхана. - Я уже видел эти цветы - в селении… Еще кое-что покажу. - Шагнул к дубовой двери и поманил прибывших рукой.
Каменное строение внутри выглядело еще мрачнее, чем снаружи: полумрак, высокий купол с четырьмя, на стороны света, узкими прорезями-окнами, шершавые серые стены без всякой росписи. Пол - отполированные ногами неведомых прихожан плиты - источал холод. Он, казалось, прошивал толстые подошвы сапог, поднимался вверх по позвоночнику. В глубине, напротив двери - ниша, чуть не до купола, в ней - массивный каменный крест причудливой формы, как на кладбище, похожий на две упертые в землю скрещенные пики. Выше - вырубленные в стене лики: мужчины с пышной бородой и женщины с распущенными волосами и пустыми глазницами. И запах чужой, незнакомый, тревожный. Склеп, не часовня.
- Что это? - эхом прогремел голос Властителя.
Слева, на стене, то появлялся, то исчезал какой-то светлый орнамент. Буквы, знаки, рисунки…
- Поняли? Вы поняли, о чем это? - «Поняли, поняли», - повторило за Властителем эхо. - Кто видит то же?
- Я вижу. - Шаман вышел вперед. - Здесь…о чем я говорил тебе в первый день - там, на берегу. А ты не слушал. Теперь сам смотри: «Уходите!» - вот что здесь написано. Я не знаю этих букв, письма, и то понял.
Говорящий с Ним с каждым словом повышал голос:
- Это угроза всем нам, всему нашему племени, роду! Давно пора выбираться отсюда. Только ты, Хан, никак этого не поймешь!
- Улушук…
- Да, отец, - откликнулась девушка, - это ни буквы и ни слова - это какие-то знаки, но они почему-то понятны всем. И еще, отец - птицы! Здесь, на стене, я вижу две птицы.
- Птицы? - Хан сдвинул брови.
- Да. Похожи на орлов. А, может, нет… - Улушук задумалась и примолкла.
- Кто еще хочет сказать? Селянин, ты знаешь что-нибудь?
- Нет, не знаю, - Светлый побледнел. - Раньше я здесь молился и не раз, но никаких знаков и птиц тогда не было.
- А сейчас?
- Я тоже их вижу.
- А молился кому? Отвечай! - не унимался Хан.
- Повелителю всех героев - Богу Молний. И Богине Ночи - Никте.
«Как только время представится, расспросить лодочника надо, - подумал Атир. - Скрывает он что-то, да и разговор прежний не закончен».
- А ты, Атир, что скажешь? Что думаешь? - Властитель обернулся.
- Мне позволь, - влез в разговор Хурхан. - Я думаю, на острове еще кто-то есть. Во время охоты воины обнаружили след костра. Думали, что это дозорные Орика пищу себе готовили, но теперь... Я возьму воинов и прочешу то место еще раз.
- Что ж, езжай.
- А ты, Атир?
- Я уже видел эти цветы - в старое село поеду.
- Добро, в путь. И удачи всем.
Люди вышли из часовни. Вскочив на лошадей, начали разъезжаться.
Лишь напоследок Атиру и Улушук удалось переговорить.
- Как ты спала? - взяв девушку за руку, спросил он.
- Плохо. И знаешь, что снилось? - она улыбнулась. - Как мы шли по старому селению, а вокруг цветы, цветы. Да, и еще: ты слышал, как ночью выли собаки? - и, не дождавшись ответа, Улушук поднялась в седло и ускакала вслед за Ханом.