*****
-Ты не думаешь, что твоя драгоценная подруга на этот раз перешла черту? – Ахонт поигрывал серебряными локонами Ламаи, уютно устроившейся головой у него на груди, и тон его был скорее ленивым, чем угрожающим. Ламая, не меняя позы, мурлыкнула и по-кошачьи потерлась щекой о грудь возлюбленного.
-Моя драгоценная подруга - твоя мать, если ты забыл об этом, дорогОй… - она слегка куснула его за грудь. Ахонт вздрогнул.
-Осторожнее, у тебя очень острые зубки… Я этого, разумеется, не забыл, но то, что она сотворила с Дефраи, мягко говоря, чересчур жестоко. Или ты так не считаешь?
-Нет. Наоборот, я считаю, она отнеслась к нему более чем снисходительно. А вот ты своих совсем распустил… Впрочем, в этом вы с Лираном одинаковы – тот тоже никогда не умел приструнить адептов, чтобы не лезли туда, где им просто нечего делать.
Ахонт поднялся, осторожно поддержав ладонями голову Ламаи. Та неохотно села.
-Ты, конечно, с ней не согласен.
-Нет, - Ахонт серьезно посмотрел ей в глаза, хотя и заранее знал, что она наверняка примет сторону Таэры, – не согласен. После БорИ ее всегда тянет на крайние меры – чтобы у даже предполагаемого противника не оставалось ни шанса, ни возможности совершить предательство! Но на этот раз она не права. Дефраи не покушался на Храм, не пытался выкрасть из него что бы то ни было, он…
-…просто влез, куда не следует, нарушив устоявшийся порядок, и зачем-то сунул нос в ее прошлое, - скучным голосом закончила Ламая.
-Ну и что? Простое мальчишеское любопытство…
-Это ЕЕ прошлое, Ахонт. Оно не касается никого больше!
-Потому оно и прошлое, что давным-давно осталось позади, - возразил Ахонт. – Стоило ли так кипятиться из-за того, что кому-то стал известен один из фактов ее бурной молодости?
-Меня бы это разозлило, - Ламая, все еще сидя на земле, уставилась ему в лицо. – А уж то, что я бы с ним сделала, зависит от настроения на тот конкретный момент. И потом, то, что сделал твой адепт, равносильно подглядыванию за влюбленными во время их нежного свидания! Ты бы обрадовался, если бы кто-нибудь следил за нами во время наших… нашего… нашей … любви с помощью хорошо спрятанного Ока?
-Ну… речь сейчас не об этом…
-Это то же самое! Свидание, как и прошлое каждого – сугубо личное дело!
-Да, если это прошлое не угрожает остальным в настоящем. И потом, повторяю, речь не о самОм факте ритуала, а о том, что она не имела никакого права лишать парня Силы!
-И ещё речь о том, ГДЕ проводился ритуал! – Ламая вскочила, выпрямившись во весь свой невеликий рост, словно собираясь закатить ему затрещину. – Я тоже говорю не о факте и даже не о наказании, а именно о месте! И, если уж тебе все надо называть своими именами, о преступном нарушении границ Храма!
-А это надо еще доказать! – Ахонт оглянулся по сторонам, ища уютное местечко. Ему всегда становилось тоскливо, когда между ними происходил разлад, подобный этому. Ведь так хотелось просто немного отдохнуть, а не спорить с любимой на отвлеченные темы! К тому же, он заранее знал, что ее не переспорить. Но и сдаваться так просто не намеревался! – Ты же не можешь знать, зачем он туда пришел! Если его кто-то из Храма просто позвал в гости, этого запретить никто не вправе!
-Встречаться на территории Храма в личных целях запрещено! - отчеканила Ламая. – Или у тебя иначе? Если хочется встретиться не по делу – вон из Храма и на нейтральной территории делайте все, что душе угодно! Это раз. И, во-вторых, никто не имеет права раскрывать секретов Храма кому бы то ни было, а уж тем более - проводить чужака через Стражу!..
-Но Дефраи никто не спросил, зачем…
-Нет, ты только задумайся над ситуацией! – перебила Ламая. – Чужак, не имеющий никакого отношения к Храму Ненависти, залез в Бездну… кстати, каким это, интересно, образом?! – провел ритуал "взгляда чрез время", растревожил весь Храм, пытаясь вызнать подробности создания Антрацитовой Чаши, которая уж точно не является артефактом Храма Любви - и все это из-за простого любопытства!.. Сколько ему лет?
Ахонт, успевший за время этой тирады снова устроиться на траве, слегка удивленно взглянул на богиню Смерти.
-Дефраи? Семнадцать.
-Пантори? – Глаза Ламаи стали жесткими.
-Да. Недавно совсем…
-Это все равно! Ахонт, как ты не понимаешь, он же прошел Пантори! Значит, считает себя взрослым! И вытворяет такие невозможные вещи!..
-Лами, мы же хотели отдохнуть от дел!.. – настроившийся расслабиться, Ахонт не сразу понял, о чем она говорит. Впрочем, в этом вся Ламая. Только она одна, наверное, способна в считанные мгновения перенастроиться с отдыха на дела. Только она, да еще несколько человек на весь Астрал, способны были буквально с постели вступить в жестокую схватку, оказываясь во всеоружии именно в тот момент, когда этого никто не ожидает. Ахонт знал это едва ли ни лучше всех, и сразу понял, что отдохнуть не получится. Он уже не раз пожалел, что вообще начал этот разговор, но отступать было некуда.
-Ну, о чем ты, Лами?! Великие Звезды, брось ты эту тему! В конце концов, что сделано – то уже сделано. Я не хотел начинать дискуссию на тему Храмовых привилегий и прАва богов карать нарушителей своими методами, и теперь жалею, что вообще заговорил о Дефраи....
-Что, уже на попятный пошел?
-Пришлось, - вздохнул бог Любви. - Тебя же не переспоришь! А заставить мать отступить от своего решения так же трудно, как одолеть Кая* в поединке! А она выразилась достаточно недвусмысленно, когда сказала, что наказание заслужено. Ферат пытался отговорить ее…
-------------------------------------------------------
*Кай – бог Войны. Виртуозно владеет любым существующим оружием, даже таким специфическим, как, например, зорд (см. «Храм»), трезубец (атрибут бога Мудрости) или "струна". Полушуткой по Астралу ходит легенда, что в тот миг, когда Кай проиграет поединок, Астрал распахнется для смертных, а значит, падёт.
-…и, конечно, не преуспел! – фыркнула Ламая.
-Вот именно, - Ахонт отвернулся. – Давай оставим эту тему, пока мы не поссорились окончательно, хорошо?
-Давай, - отстраненно согласилась Ламая. – А ты-то откуда знаешь, что она сказала и что там был Ферат?
-Знаю, - скривился бог Любви. – Кажется, она намеренно открылась – я слышал каждое ее слово так же отчетливо, как сейчас - тебя.
-Видишь, она не считала нужным скрывать это от тебя! Значит,
хочет, чтобы ты был в курсе, потому что не хочет выносить скандал на Конклав. Я бы этому радовалась.
-Это только значит, что ей есть что скрывать! – сердито отозвался Ахонт. – Значит, с Антрацитовой Чашей тоже не все чисто. А ведь если она не вынесла этот вопрос на Конклав – что вообще-то, должна была сделать! – следовательно, не хочет, чтобы выплыли подробности создания Чаши!
-А зачем кому-то вообще надо это знать? – Ламая уселась по-походному, как сказали бы воины смертных миров, поджав под себя ноги. - Вот скажи мне, бог Любви, стал бы ты хватать артефакт противоположной Силы, не зная, чем это для тебя аукнется?
-Я?! – Ахонт в комическом ужасе уставился на подругу. – Да никогда! Да ни за что! Да…
-Хватит, да? – в тон ему оборвала Ламая. – Ты – нет. А у твоего адепта хватило на это ума! Так вот, объясняю для особо понятливых. Таэра не желает выносить этот инцидент на всеобщее обсуждение по нескольким причинам.
-Ну и по каким же это? – начиная закипать, буркнул Ахонт, заранее предчувствуя тот менторский тон, который он терпеть не мог, но который обязательно прорывался у любимой женщины в случаях, подобных этому.
-Первое. Антрацитовая Чаша – артефакт настолько загадочный, что никто толком не знает, для чего он был когда-то создан, и как им воспользоваться. Второе. Это артефакт
Ненависти, если это тебе о чем-нибудь говорит, а значит, ни для какой другой магии он не подойдет, а тем более - для магии Любви. Наша магия, кроме магии Ненависти, да и то не факт, для Чаши – всего лишь подпитка, а уж Любовь… Не удивлюсь, если от твоей Силы артефакт набирает огромную мощь именно потому, что Сила – противоположна его собственной. Ты знаешь об этом хоть что-нибудь? Я лично - ничегошеньки, потому и не лезу, куда меня не просят. Третье. Чаша только выглядит безобидной. На самом деле это не наше оружие, и оружие, мягко говоря, довольно сильное, да к тому же... ладно, об этом потом. Четвертое. Чаша подчиняется единственному человеку во всем Астрале – Таэре, богине Ненависти, никому другому с ней не совладать, потому что после гибели Ареатона она одна знает, как взять артефакт в руки, не лишившись при этом Силы.
-Еще бы, - прошептал Ахонт, не глядя на подругу. - Ведь она и создала это чудовище…
-И последнее, - продолжала Ламая, не обращая внимания на его слова. - Твой парень лишился Силы, подержав Чашу в руках всего только пять минут, и я буду безмерно удивлена, если процесс окажется обратимым. Кажется, урок достаточно нагляден, не находишь?
-Но Ферат просил ее ВЕРНУТЬ Силу! – вскинулся Ахонт. – Значит, это все-таки возможно!
-Ферат - ребенок! – усмехнулась Ламая, и Ахонт внезапно увидел в ней богиню Смерти, причем – раз в пять (или больше?) старше него самого. – Он такой же мальчишка, как и ты, хотя, мне кажется, он сказал это для твоего парня – чтобы тот, уложив произошедшее в своей несчастной голове, не запаниковал прямо там, перед Чашей…
-Это-то при чем?! – Ахонт потер лоб ладонью, пытаясь уловить логику подруги. – При чем тут его паника?
-Да притом, что это – тоже Сила Чаши! Сам подумай. Антрацитовая Чаша – магия Ненависти – зверь (зомби, хэпраш или даже просто мОрок!) – страх – паника. Цепочка просматривается очень ясно. И замыкается на себе же, потому что Чаша с удовольствием подпитается чужой паникой, которая обессиливает человека ничуть не хуже потери крови. Понял? Обессиливает! А там и до нормальной магии паникёра добраться – легче легкого! Идем дальше. Процесс необратим. Антрацитовая Чаша "пьет" Силу. Пьет, понимаешь? То есть - только отнимает. А заставить ее работать на отдачу – это все равно что… заставить тебя самого вернуть выпитое вино! Ты этого не сумеешь при всем своем огромном желании. Чаша – не сможет вернуть Силу, а тем более – Силу Любви, хотя бы потому, что она не могла этого изначально! В ее природе заложено – отнимать, другому ее создатели не учили. Так – понятно? Твой адепт наказал сам себя. Он будет доживать свой бесконечно долгий, как и у всех прошедших Пантори, век, не владея магией. Никакой, если только хозяйка не сжалилась и в последний момент не придержала своего каменного хэпраша, все же оставив парню какую-то часть Силы…
Ахонт вытянулся на траве, заложив руки под голову и глядя вверх.
-Не придержала, - сказал он.
Ламая молча вопросительно посмотрела на его.
-Не придержала, - не поворачивая головы, повторил бог Любви. – Ее, как ты выразилась, хэпраш выпил всю, до капли...
-Ты огорчен? – Ламая начала было устраиваться у него на груди, но он даже не пошевелился.
-Огорчен? – отозвался он. Ламая невольно отстранилась, заглядывая ему в лицо: уж не подменили ли любимого? Столько холодного бешенства прозвучало в обычно спокойном голосе Ахонта, что богиня Смерти невольно вспомнила подругу. Вот она, кровь! У Таэры так звучал голос на приснопамятном Конклаве, когда она признала свою вину за появление Преступившего!..
-Ахонт...
-Огорчен, говоришь? – он рывком поднялся, в упор глядя ей в лицо злыми, непривычно яркими глазами. Огонь в них был не темно-бордовый, как обычно, нет. Он был желто-оранжевым, и от этого в прямом смысле горящего взгляда Ламая невольно поежилась. – Нет, Ламая, я не огорчен…
-… а просто взбешен, - тихонько закончила она. Ахонт коротко кивнул:
-В точку. Взбешен.
-Если ты доведешь дело до Конклава, останешься в меньшинстве!
-Она превысила свои полномочия…
-… в собственном Храме?! – снова не дала ему закончить Ламая. – Она была в своем праве, Ахонт! На территории Храма Ненависти постороннему делать нечего! Она даже имела полное право сразу же, без всяких разговоров, натравить на него хэпрашей – и, будь уверен, Конклав поддержал бы ее!
-Она фактически убила моего адепта!..
-А ты бы хотел, чтобы она сделала это физически и в том смысле, в котором мы все понимаем смерть?
-Да лучше бы так! – крикнул Ахонт, не в силах больше сдерживаться и чувствуя, что в этом споре победа все равно останется за богиней Смерти. – Отняв Силу, она сделала его изгоем!
-Но он не единственный, кто не владеет Силой, обладая долгим веком, - уже спокойно заключила Ламая.
-А тебе не жаль его?.. – Ахонт отвернулся. – Впрочем, ты тоже не знаешь, что это такое…
Ламая подошла сзади к возлюбленному и прижалась к его спине.
-Я знаю, милый. Но тут твоя мать совершенно права: такое любопытство должно быть наказано, и мягким наказанием тут не отделаться. Этого мальчишку мне не жаль. Представь, как говорят смертные, "всё наоборот", и ты тоже поймешь, что надо только так.
Бог Любви только вздохнул, не торопясь оборачиваться. Ламая улыбнулась: как и всегда, поле боя осталось за ней.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ