Рената неохотно нагнулась за сумкой, взяла в охапку пальто и вышла из кухни.
- Подожди, - крикнула ей вслед Эмилия. – Шляпу возьми!
Скрипнув зубами, Рената резко взяла красную широкополую шляпу и отнесла всё в гардероб.
- Ну вот, - подмигнула матери Эмилия, - если захочешь – всё прекрасно получается.
Рената беспомощно прислонилась к стене прихожей. Как ей хотелось бы плюнуть на всё или вообще поджечь эту квартиру! Уйти! – стучало в голове. Только уйти!
Но снова позвала Эмилия, и пришлось вернуться на кухню. Эмилия молча взяла поднос с шоколадным тортом и направилась в комнату. Рената осталась в кухне. Разболелась голова, и громкий смех, доносящийся из комнаты, только усиливал эту боль. «Нужно взбить сливки» - вспомнила Рената. Она подошла к холодильнику и замерла: привычно зазвенело в ушах, значит, жди головокружения. Она оперлась руками о стол и закрыла глаза. В горле пересохло. Эта Эмилия такая противная! Каждую пятницу она доказывает свое превосходство над Ренатой - а мать только улыбается...
«Когда же, наконец, эта ослица сдохнет?» - сквозь стиснутые зубы пробормотала Рената. Взгляд её остановился на фарфоровом кофейнике, стоящем на столе. Правая рука осторожно приблизилась к нему и потянула к краю стола. Чудесно: кофейник упал и рассыпался на мелкие кусочки. Шум в ушах и головная боль прекратились – и драгоценная лёгкость охватила всё тело.
На шум прибежали мать и Эмилия. «Бабушкин кофейник...» - воскликнула мать и осеклась, увидев холодный взгляд голубых глаз Ренаты.
«Бабушкин...», - пробормотала мать и, держась за сердце, схватилась за край плиты. Лицо побледнело, отчетливо проявилась синева на губах. «Последняя память...»
Да, это была последняя вещь, оставшаяся от бабушки. Его доставали только по пятницам, когда приходила Эмилия.
Рената подошла к матери: «Извини, мама. Я не нарочно».
Она погладила мать по седым волосам и повернулась к Эмилии. Та стояла, подбоченившись, и, нахмурив брови, смотрела на Ренату. Потом подошла к матери и прижала её к своей мощной груди.
- Убирай это свинство, - приказала она смущенной Ренате. - Или ты ждешь, чтобы кофе совсем испортил ковёр?
Рената принесла веник и совок и склонилась над осколками. Эмилия и мать осуждающе наблюдали за её работой.
- Поторопись, - процедила Эмилия. – Или гордость согнуться не даёт?
Она отвела мать в комнату и вернулась, чтобы снова поставить воду для кофе.
Рената осторожно, опасаясь осколков, кончиками пальцев выжала тряпку. «Скорей бы уйти отсюда, - думала она. – Скорей бы уйти...»
- Не забудь про углы, - поучающе сказала Эмилия. – Вон – брызги везде!
От досады, стыда и унижения Рената чуть не плакала. «Я убью её, - мелькнула отчётливая мысль. - Убью за то, что каждую пятницу она смеет устраивать мне подобное».
- Если ты мечтаешь испортить нам пятницу, - шипела Эмилия, - то очень ошибаешься. Мы не позволим тебе водить нас за нос. То в комнате накурено, то случайно упал шоколадный торт, то еще что-нибудь... Знай: я отплачу тебе той же монетой. Я сильнее тебя.
Старая женщина с шумом отодвинула кухонный стол и молча показала коричневые лужицы, собравшиеся под ножками стола. – И не забудь вытереть шкафчики. Брызги повсюду!
Рената, молча выполняя все указания Эмилии, представила себя за рулём красной Лады: она быстро едет по широкой длинной улице, сбивает старую женщину – конечно, Эмилию! – разворачивается и проезжает по телу снова...
Наконец, кофе готов, и Эмилия унесла его в комнату.
С затёкшими, онемевшими суставами Рената поднялась с пола, вылила грязную воду из ведра в туалет и почувствовала тошноту.
«Немедленно уйти! – подумала она. – Немедленно!»
Она прошла в спальню, села на кровать и дрожащими пальцами достала из тумбочки пакет с колготками.
Затем тихонько выскользнула в коридор, нажала ручку двери, но дверь заперта, а ключей нигде нет! Она яростно дёрнула ручку двери, и в этот момент раздался ненавистный голос:
- Ты где? Мы тебя ждём.
Перевела с немецкого языка Шульц Вера Готгардовна, в возрасте 94 года. Несколько лет назад, мамы не стало, хочется, чтобы её труд не пропал...
Фото: С мамой в Цахкадзоре, 1953г.
http://www.proza.ru/2012/02/01/820